Если тебе больно

– Я не могу долго находиться вне медицинского отсека. Стелла кивает. Конечно, она помнит об этом и понимает то, насколько у них чертовски мало времени. На Пенаконии, в мире Грёз, всё было гораздо проще. Потому что во сне возможно всё. Потому что во сне Светлячок не страдает от синдрома потери энтропии и может по-настоящему жить той жизнью, о которой мечтала. Да только, к сожалению, даже самые хорошие сны заканчиваются. Настаёт время просыпаться. В реальности Светлячок медленно погибает. Она уже с трудом различает реальность от сна, а дальше всё будет становиться только хуже. Сможет ли она понять, что перед ней стоит настоящая Стелла, её Стелла, а не обманчивый мираж? На это Светлячок всегда отвечала лишь то, что никакая болезнь не в силах на это повлиять. Что она узнает. Даже если реальность окончательно смешается со сном – узнает. Стелла осторожно переплетает свои пальцы с пальцами Светлячка – её кожа кажется такой нежной по сравнению с огрубевшими пальцами Стеллы, что на секунду даже становится страшно вдруг повредить нечто настолько хрупкое. – Ты чувствуешь? Светлячок с задержкой сжимает свои пальцы в ответ. – Да… Хотя не совсем. В Грёзах всё было совсем иначе. Там Светлячок могла хорошо чувствовать прикосновения и также хорошо реагировать, совсем как обычный человек. В реальности же любые прикосновения для неё – нечто смутное, что она не может в полной мере ощутить. В своё время Стелла предлагала: почему бы тогда Светлячку не поселиться в Грёзах? Тут она может иметь ту жизнь, о которой всегда мечтала. Тут ей не надо быть воином и сражаться. Тогда Светлячок просто ответила (Стелла хорошо это запомнила): – После хорошего сна никогда не хочется просыпаться. А я… Хочу по-настоящему жить. Стелла тогда приняла этот ответ, хотя она сама желала иного. Неправильного. Пусть это и было бы поддельное счастье, но Светлячок смогла бы быть счастлива. И сама Стелла, наверно, тоже. Вот только у Светлячка иной путь. У неё яркая, но слишком короткая жизнь. И всё же, пока она жива, она будет светить ярче всех звёзд вместе взятых. Стелла прикасается губами к чужой щеке. – Что ты чувствуешь? – Это немного… Щекотно? Затем, всё также осторожно – к кончику носа, из-за чего Светлячок забавно хмурится. – А теперь твои волосы мне в глаза лезут! – Прости-прости. Всё-таки, дискомфорт Светлячок достаточно хорошо ощущает, но это не менее важно – главное только, чтобы она запомнила всё это, чтобы знала, каково это. – Могу я?.. Светлячок несколько смущённо кивает – всё же, всё это с самого начала была её идея. Ей хотелось почувствовать прикосновения Стеллы в реальности. Не в мире Грёз, а по-настоящему. На самом деле, Светлячок не помнит, когда в последний раз прикасалась к кому-либо вообще. Ей кажется, будто она уже очень, очень давно стала неотделимой частью «Сэма». Но Стелла иная. Она воспринимает Светлячка не как удобное оружие, но как человека. И целовать с таким трепетом только она одна и может: всё ещё будто бы боясь навредить, но при этом с жадностью, зная, что это может быть первый и последний раз. Светлячок медленно протягивает руку и кладёт её на щёку Стеллы, осторожно поглаживая. Она хочет, чтобы и у Стеллы остались воспоминания об этом моменте, что бы ни случилось после этого. Да это и неважно. Есть только здесь и сейчас. А будущее предсказать может только Элио и это для него ужасная ноша. Сейчас Светлячок чувствует себя живой, хоть ей и трудно ощутить тепло чужой кожи. Да и своей тоже – она даже не замечает, как кровь приливает к щекам и как в уголках глаз скапливаются жгучие слёзы. Это приятно. И из-за этого одновременно становится страшно. Воздуха слишком мало, и непонятно виной ли тому нахлынувшие чувства или слишком долгое нахождение вне медицинского отсека. Светлячок не знает – зона никогда не проводила много времени за его пределами. Наверно, виной тому следование правилам, что потеряли всякую ценность после распада Империи. – Мх… Светлячок всё же находит в себе силы для того, чтобы отстраниться, хотя делать этого совершенно не хочется. Хорошее всегда заканчивается слишком быстро. Это жестокий закон Вселенной. Стелла молча обнимает Светлячка, стараясь прижаться как можно ближе. Так, чтобы стать больше и ощутимее. Чтобы её объятия казались гораздо реальнее, чем холодные внутренности «Сэма». И Светлячок тоже тянет руки, стараясь обнять Стеллу. Движения даются ей всё с большим трудом, но она всё равно не сдаётся. Времени мало. Его всегда слишком мало. – Я надеюсь, что в следующий раз, когда мы встретимся, у нас будет больше времени. О следующем разе Стелла говорит, наверно, даже слишком уверенно. У неё нет никаких гарантий: Звёздный экспресс вечно движется вперёд по пути Освоения и неизвестно, когда у них со Светлячком будет возможность увидеть друг друга вновь. Но Стелле очень хочется верить, что это произойдёт достаточно скоро. – Я бы тоже этого хотела. Когда Светлячок вновь оборачивается «Сэмом», Стелла не может удержаться от того, чтобы поцеловать на прощание железную маску. И будь Светлячок самой собой или «Сэмом», Стелла будет любить её любой.