Неподобающее поведение

Преподобный Стивен больше не считал, что находится на своем месте. Отнюдь, служение в монастыре стало его испытанием, которое он с протяжным и длинным стоном провалил, и теперь нахождение здесь, в окружении служителей Господу, казалось ему кощунственным. Он больше не подходил этому месту. Впрочем, Джеймс так не считал. Стив покраснел, когда поймал на себе его взгляд в коридоре, направляясь в помещение для молитв. Тяжелые одеяния отлично скрывали все, да только Джеймс знал, что под этим прячутся мягкие на ощупь черные чулки с кружевными оборками. Он сам с утра натягивал их на мускулистые ноги, прокладывая себе путь сначала поцелуями, и только этим распаляя страстное желание внутри, противиться которому Стив не умел. Ему было даже стыдно вспоминать, сколько вещей Джеймс проделывал с ним за все то время, после первого соблазнения. Стивен не привык. Он все также покрывался красными пятнами от стыда, подставляясь разгоряченному, шепчущему непристойности Джеймсу, что ласково оглаживал упругую задницу ладонями, сжимая и так чертовски хорошо тараня ее своим членом, что Стивен забывал обо всем вокруг. Не существовало ничего, кроме Джеймса и того удовольствия, которое наполняло до краев. Преподобный сбился с шага, изо всех сил стараясь не краснеть еще сильнее, успокоить свое тело, когда краем глаза заметил ухмылку на лице Джеймса. Он всегда будто читал его мысли, угадывал все желания, знал, когда нужно чуть сильнее надавить, чтобы добиться яркого румянца, что спускался вниз по шее к груди. Стив ненавидел это в себе, но обожал реакцию Джеймса. Тот всегда восхищался, шептал столько комплиментов, сколько Стивен в жизни не слышал. Тем более в свою сторону. На это легко подсесть и невозможно слезть. Стив изучал вопрос о наркотиках, но никогда не сталкивался с его действием вживую. Но он не сомневался, что это в чем-то похоже на действие Джеймса. Отдельный сорт персонально для Стивена. Невозможно не поддаться. — Детка, — мурлычет на ухо тот и Стив тает кубиками льда под палящим солнцем пустыни, растекается пылающей лужицей и весь буквально тянется к Джеймсу, не в силах противостоять его магнетизму. — Такой сладкий, черт возьми, как же хочется тебя выебать, пожестче, так, чтобы каждый в этом ебаном монастыре знал, что ты мой. Стивен молча подается навстречу рукам, когда Джеймс тянется к его лицу. Подушечки пальцев невесомо проходятся по пухлым губам, очерчивая контуры, и преподобный, научившись поддаваться своим желаниям хотя бы частично, приоткрывает рот и пропускает их внутрь, обхватывает плотно, втягивая сильнее, чтобы тут же пройтись языком и почувствовать горячий выдох на шее. Чужие губы прижимаются к ней, зубы безжалостно впиваются в кожу, и Стивен рад высоким воротникам, что успешно скрывают такие следы, которые Джеймс всегда, не жалея, оставляет на нем. Метит. Присваивает. Стив судорожно вздыхает, выпуская пальцы, и Джеймс проводит ими по щеке, а потом по тому же влажному следу ведет языком, заставляя прикрыть глаза и схватиться за него, чтобы не упасть на дрожащих ногах. — Джеймс… Господи, — Стив дышит сорвано только от таких невинных ласк, от которых его тело вспыхивает сразу, поддавшись чужому огню. Ночь медленно опускается на монастырь и все давно уже в своих кельях, поэтому вероятность того, что их увидят почти нулевая. Но все же она существует, и это будоражит, заставляя вздрагивать от каждого звука, что разносится в пустом помещении. — Знаешь, что я всегда хотел попробовать, сладкий? Трахнуть тебя прямо тут, на алтаре, — Стивен чувствует улыбку Джеймса, а его собственные глаза распахиваются в ужасе. — Это же… Джеймс! Как ты можешь? — он и сам знает, что может. Фантазии Джеймса изощренные, запретные, такие желанные, что Стив сопротивляется недолго. Он всегда сдается. — Мне нравится, как ты выкрикиваешь мое имя. Если будешь достаточно громким, кто-то явится посмотреть. Как думаешь, ему понравится представление? — Джеймс обвивает его руками, пробирается под одежды, слои которых с недавних пор значительно уменьшились для легкого доступа проворных рук. Стив вздрагивает от ощущения горячих пальцев на бедрах, голой коже, совсем рядом с краем чулок. В ушах шумит, и Стивен по привычке борется с собой, пытается призвать хладнокровие, но с Джеймсом это невозможно. Его искусительный шепот проникает прямиком в мозг, вызывая нужную реакцию, пока он действует, не медля. Стив не замечает, в какой момент оказывается животом на алтаре с задранными одеяниями, в то время, как Джеймс опускается перед ним на колени, не прекращая трогать чулки. Он чувствует прикосновения на щиколотках, пальцы двигаются вверх, к бедрам, обводят края тонкой шелковой ткани под кружевом и перебираются на голую кожу, обжигая, оставляя невидимые следы, которые Стивен чувствует так же ярко, как физические. Он не может сдержать стон, что луной расходится в зале. Высокие своды поглощают звук, чтобы тут же раскатом вернуть обратно, распространяя в воздухе глубже и объемнее. Горячее дыхание касается сжимающегося ануса и задерживается там, посылая по нервным окончаниям разряды, оканчивающиеся короткими замыканиями. Так что ноги вскоре не держат — а Джеймс еще даже не перешел к активным действиям. — Мне нравится твоя реакция. Такой отзывчивый от малейшего прикосновения. Не могу перестать наслаждаться этим, преподобный, — шепчет Джеймс с усмешкой, задевая губами кожу ягодиц, заставляя бедра дрожать. Стивен ничего не может с собой поделать. — Прекрати. Дже… еймс, — Стив цепляется пальцами за края алтаря, пытаясь удержать себя на месте. Сердце выстукивает невозможный ритм, и глаза приходится зажмурить, чтобы не видеть, где он и за что именно хватается в исступлении. Он не может, просто не может, в груди собирается тугой комок, через который дышать слишком сложно, но он пытается, часто и коротко вдыхая раскаленный воздух, пропитанный их запахом, так быстро. Стиву кажется, этот порочный запах преследует их везде, куда бы они не пошли, и все вокруг давно должны были догадаться. Только почему-то до сих пор молчат. — Не могу, — Джеймс ведет языком по левой ягодице, правую сжимая в ладони, отчего Стивен глухо скулит, совершенно, совершенно неподобающе. Язык спускается ниже, вырисовывая на коже замысловатые узоры, скользит к самым кружевам чулков, и дыхание Стива становится еще более прерывистым. С Джеймсом не бывает по-другому. С ним всегда на грани, и кажется вот-вот он не выдержит и распадется на молекулы удовольствия в горячих руках, но этого не происходит, и он продолжает дышать, чувствуя на коже мягкость чужих губ, отзываясь на каждое прикосновение слишком сильно. Джеймс каждый раз умело уводит его от края, не позволяя провалиться в небытие насовсем. Стивену кажется, что двери ада раскрыты для него все время. Джеймс прихватывает зубами кожу на бедре с силой, и Стив вскрикивает, не ожидая. Он не уверен, что у него есть такое право, но он молит о том, чтобы никто не пришел, разбуженный этими звуками. Пальцы, уже смазанные смазкой, будто по волшебству, легко толкаются в задницу, потому что не так давно Джеймс уже урвал несколько минут наедине после совместной трапезы, а еще перед этим утром довел до оргазма несколько бесконечных раз, так что Стивен был готов. Он всегда готов, потому что Джеймс любит выбирать неожиданные моменты. Любит в любом помещении и в любую возможную секунду, и Стивен честно не знает, как они все еще не попались с поличными. Пальцы легко толкаются внутрь, сразу два, и нащупывают привычно простату, срывая с припухших от покусываний губ очередной стон. Стиву стоило быть тише. Стиву стоило это остановить уже давно, а теперь у него все меньше шансов выбраться из этих порочных отношений. Ведь он не сможет без Джеймса, слишком глубоко тот проник под кожу, обосновался у самого сердца, и выкорчевать его оттуда безболезненно больше не получится. Он знал, что делал. — Джеймс, пожалуйста, — Стив все еще жмурится, не может заставить себя открыть глаза, лишь на слух воспринимая все звуки и шорохи. — Чего ты хочешь? — Джеймс улыбается, Стивен знает об этом. Он любит, когда с губ такого прилежного служителя Господу срываются грязные мольбы, заставляя кожу покрываться ярким румянцем, а член буквально сочиться смазкой в ожидании, пока Джеймс выполнит просьбу и прикоснется к нему. Или просто возьмет его, грубо насаживая на собственный член. Все желания Стива всегда сводятся к этому, когда они вместе. — Пожалуйста, я… Я хочу тебя внутри, — Стив задыхается и крепче впивается пальцами в алтарь, прислушиваясь к эху собственных слов, что отскакивают от стен и разлетаются помещением. Джеймс убирает пальцы и преподобный хнычет, и сам не ожидая от себя таких звуков. Он стискивает зубы, пока ему помогают подняться, а затем укладывают спиной на поверхность и притягивают ближе. Одеяния разлетаются в стороны и задница Стива оказывается прижатой к внушительному возбуждению Джеймса, что даже не скрывает вожделенного взгляда. Он подхватывает ноги Стивена, проходится ладонями по шелковой ткани и заставляет обхватить себя за талию, откинув собственную рясу, так удобно распоротую до самых бедер. — Ты не представляешь, насколько красив. Черт возьми, да я готов провести в тебе всю свою жизнь, — румянец вспыхивает на щеках еще ярче и Стив чувствует, как горят кончики ушей. Джеймс всегда знает что сказать, чтобы вызвать такую реакцию, чтобы заставить его дрожать от взрывной смеси возбуждения и яркого стыда. Внутренности скручиваются в клубок и так хочется просто закончить все это, непременно пройдя путь до самого конца. Так хочется чувствовать это снова и снова, бесконечно. Джеймс не теряет времени и обхватывает свой член, чтобы направить его в тугую дырку. Стив откидывает голову назад, больно ударяясь о твердую деревянную поверхность алтаря, сжимает чужую талию ногами стальным захватом и хрипло стонет, не в силах удержать этот звук внутри. Джеймс сразу входит резко и двигается неумолимо, сжимает бедра ладонями, притягивая к себе на каждом толчке, заставляя двигаться навстречу, полностью контролируя процесс. Совершенно пошлые звуки наполняют помещение и это вызывает панику в затуманенных мыслях, но Стивен настолько поглощен своими ощущениями, спутанными, разрывающими его на части, что не способен сейчас ни на что больше, кроме как хрипло дышать широко открытым ртом и смотреть в потолок невидящим взглядом. Его кроет каждый раз как в первый, и он никогда не может продержаться слишком долго. Поэтому спустя всего лишь несколько минут его накрывает оргазм, выкручивая, заставляя вцепиться в руки Джеймса, впиваясь ногтями, пока звезды перед глазами не перестают кружиться. Стивен откидывает голову назад и шумно дышит, пытаясь ухватить побольше воздуха, наполнить пустые легкие, которые, казалось, выпустили последнюю порцию воздуха вместе с беззвучным криком. Он медленно приоткрывает глаза и пытается сфокусироваться, все еще чувствуя внутри ничуть не уменьшившийся член Джеймса. Тот замирает, позволяя Стиву выдохнуть перед тем, как начнется еще один раунд. Глаза блуждают по перевернутым стенам помещения, а громкое дыхание гулко разбивает опутавшую монастырь тишину, прежде чем взгляд натыкается на чужие, блеснувшие в тусклом свете свечей глаза с другой стороны помещения. Обычно яркие, почти янтарные, сейчас они были темнее ночи, по крайней мере так казалось в скудном освещении. Паника накрыла с головой и Стив резко дернулся, желая поскорее слезть с алтаря, пусть он и понимал, что его уже ничего не спасет. Их застукали буквально в самом разгаре, и теперь он даже боялся представить, какие последствия это может вызвать. — Господи… –Не богохульствуй, сладкий, — хмыкает Джеймс, и Стиву хочется его ударить. Тот все еще крепко удерживает его на месте, не позволяя сдвинуться, и лишь сильнее толкается внутрь с искушающей улыбкой, срывая пронзительный стон от нахлынувшего снова возбуждения и страха. Взрывная смесь, пугающая своей силой. — Мне кажется, кое-кто не откажется присоединиться. Стивен быстро переводит взгляд на Джеймса, который усмехается соблазнительно, не отрывая взгляда от Брока. Сжимается и прикрывает глаза, пока горький стыд горячей волной проходится от кончиков пальцев до самой макушки, а в уголках глаз выступают слезы, которые он даже не замечает. Он не может так просто, как Джеймс, верить, что их грех сойдет им с рук. — Ну-ну, чего ты, детка, — раздается хриплый раскатистый голос совсем близко и Стив распахивает глаза как раз в тот момент, когда Брок протягивает руку, чтобы вытереть влажные капли, что успели скатиться по щекам. — Джеймс прав. Как и всегда. Со стороны Джеймса раздается тихий смешок и он снова толкается в Стива, перехватывает его ладони и сплетает пальцы, заставляя перевести взгляд на себя. — Ты же не думаешь, что только я соблазнился твоей невинностью, преподобный? О, Брок уже так давно провожает тебя голодным взглядом, что я решил ему помочь, — Джеймс улыбается ободряюще и вместе с тем так самодовольно, будто преподнес невероятный подарок. — Не бойся. Тебе понравится. — Но… Нет, я… Нельзя, — Стив судорожно вдохнул, почувствовав прикосновения загрубевших пальцев на щеке, и перевел взгляд на Брока, с размаху ныряя в глубины похоти в его глазах. — Можно. Я же говорил, нас ждет еще много интересных уроков, Стиви. Отпусти себя, — в голосе Джеймса так и плескалось обещание, и Стив не мог устоять. Он никогда не сможет сказать ему нет, теперь он это видел четко. Джеймс — умелый искуситель, и Стивену неизвестно, где он этому научился и не сам ли Дьявол направляет его, но весь он просто безотказно действовал. Поэтому когда Брок провел подушечками пальцев по его губам, он лишь приоткрыл их, впуская в горячий рот под шумный выдох и желание в темных глазах. — Ты невероятный, — тихий шепот проникает в мозг, пробиваясь сквозь спутанные клубки мыслей, и убаюкивает панику, что начала пропадать от слов Джеймса, а теперь спряталась окончательно. Член толкается в него резче, срывает приглушенный пальцами стон, а затем Брок нетерпеливо освобождается от своих одежд, которые не так продуманы, как у Джеймса, а потому приходится снимать все целиком. Но вскоре перед глазами оказывается его член, проходится головкой по губам, как только что пальцы. Стив вновь краснеет, но приоткрывает рот, подбадриваемый нежными поглаживаниями Джеймса по бедрам, успокаивающими, горячими. Он чувствует себя распятым на алтаре, и это, черт возьми, настолько дико возбуждает, насколько и вводит в ужас. Джеймс толкается медленно, позволяя Стиву разобраться со своими эмоциями, пока Брок также осторожно, будто боясь навредить, входит в его рот. Несколько неловких, медленных движений позволяют определить лучшее положение и тогда уже сдержанность и осторожность улетучиваются. Стив закрывает глаза и его хватает только на то, чтобы глухо мычать, пока два члена вбиваются в него, увеличивая амплитуду. Они, будто изголодавшиеся, бросаются на Стива, желая выжать его досуха. Перед закрытыми веками мелькают звезды, а вся его сущность сосредотачивается только на том, как хорошо, как правильно входит в него Джеймс, уже прекрасно знакомый с его телом, безошибочно бьет каждый раз прицельно по простате. И Брок, который оказывается таким же пылким, резко толкается в рот, до самого горла, удерживая за волосы рукой, так что Стивен давится воздухом и слюной, хватается за руки Джеймса и просто плывет в ощущении полного подчинения, когда он не может даже двинуться. И Джеймс, и Брок заставляют подстроиться под их неровный ритм, сбиваться с дыхания, отпустить все мысли, которые еще могли оставаться в голове. Там быстро собирается туман, а возбуждение подкатывает яркими вспышками, сильнее, чем в первый раз, задевает нервные окончания, что вспыхивают огнем и поглощают все ощущения все больше, смазывая знания о том, кто он такой и где находится. Остается только чистое желание, которому Стив поддается, насаживаясь невольно на член Джеймса, судорожно сжимаясь на нем, от чего слышит приглушенные из-за ваты в голове ругательства, а губами плотнее обхватывает Брока, стараясь помнить о зубах, стараясь просто изо всех сил скорее довести их до разрядки и самому провалиться в пропасть удовольствия. Движения становятся хаотичными, быстрыми и резкими, и Стив уже ничего не может контролировать, даже собственное дыхание. Он втягивает в себя воздух через раз и распадается на части в удовольствии, изливаясь второй раз на живот, даже не прикоснувшись к себе. Он почти отключается от переизбытка всех этих ощущений, но что-то удерживает его на грани, так что он чувствует, как Джеймс наполняет его своей спермой, а Брок выходит и кончает на лицо, продолжая водить головкой члена по губам. Им приходится помочь Стиву подняться, потому что он не чувствует в себе совершенно никаких сил. Пока Джеймс, мягко коснувшись губ, отстраняется, чтобы привести все в порядок, Брок поддерживает Стива, слизывает собственную сперму с его лица, и преподобный чувствует, как снова краснеет, как сбивается дыхание от его прикосновений. Джеймс не раз проделывал с ним тоже самое, но все же это чувствовалось совершенно по-другому. Стивен не знал, что делать с этими открытиями. Когда Джеймс заканчивает, Стив уже может самостоятельно держаться на твердых ногах, смущенно втупившись в пол, но Брок все равно стоит рядом, так близко, что даже сквозь одежду чувствуется его жар. Джеймс подходит к ним и тот подается навстречу, и Стивен как раз вовремя поднимает взгляд, чтобы заметить, с каким обожанием смотрит, прежде чем накрыть губы Джеймса в поцелуе. Дыхание перехватывает от такого вида, когда языки сплетаются, а влажные звуки наполняют только стихнувший воздух. Он никогда не думал, что со стороны это может быть таким смущающим и выглядеть так горячо. Стив чувствует, будто подглядывает, но ему не позволяют отодвинуться. Они целуют его по очереди, делясь вкусом и размазывая по лицу слюну, но у него больше нет сил, чтобы реагировать хоть как-то, кроме ответных поцелуев и неловких прикосновений. Стивен не уверен, в какой момент его жизнь свернула не туда, но выбраться, по всей видимости, он больше не сможет. Возможно, он больше и не захочет. Уж Джеймс с Броком приложат для этого все усилия.