wanna be on top

для простого обывателя холодильник топ-моделей по-русски покажется злой шуткой. несколько пачек творога, зелень в нижнем отсеке, разорванный целлофановый пакет с фруктами и еще по мелочи. за бутылками кефира прячется полпалки краковской колбасы. желудок голодно уркает, остается проигнорированным – артем все же захлопывает дверцу. конечно, за плотный перекус его не наругают. кого угодно, только не артема. для него ассистентки сами могут что-то сытное купить, по первой же просьбе. краснов искренне скучает по душистым булкам, теплым, только что испеченным в пекарне, но одергивает себя каждый раз. смузи гораздо полезнее. да, на вид не особо аппетитно, иногда и на запах то еще говно. а артем все равно просыпается по будильнику – старому, раздражающе громкому, чтобы уж точно продрать глаза и замахнуться на эту визжалку – и тащится к блендеру. важнее результат, чем процесс. камера полнит всегда, даже тощему и долговязому арти накинет пару лишних кило. лучше перестраховаться. в чем-то процесс приготовления смузи схож с созданием успешного шоу. артем сходит с ума потихоньку, вероятно, придумывает хоть что-то, чтобы поменьше думать о предстоящей борьбе за «жизнь» на проекте. режет яблоко кислое, зеленое, и в мелких яблочных косточках видит участников шоу. вырезаются легко. безжалостно. кожура огурца хрустит на зубах, ненужная и съеденная. остается только сердцевина – суть. оригинальных проектов уже не сыщешь, кругом кражи и ремейки, и их русский закос на тайру бэнкс ничем от огурца не отличается. следующий ингредиент – сельдерей. без него в пп-мире никуда, но от него тошнит. плюс-минус так же воротит от наигранности и фальши, от собственной и чужой одновременно. вода – проходные испытания, чтобы эфир заполнить, и долгие паузы между репликами жюри. заминка в пару секунд, пока говорящая голова не начнет повторять то, что ей только что нашептали в наушник. и все же, каким бы абсурдным сравнение передачи со смузи не казалось, есть у них общее правило: не передержать. сколько ни старайся драмы нагнать, раскрыть участников получше, придумать интересную съемку – все зависит от динамичности. модели с трудом доживают до единственного выходного, воскресенья, перед этим шесть дней подряд играя на камеру, а для зрителя их неделя длится всего лишь два часа. с перерывами на рекламу, разумеется. от двухдневного смузи эффект такой же заёбывающий. горечью овощей оседает на языке, в лучшие дни, когда в ход идут фрукты, - теплой молочной пенкой подступает к горлу. артем морщится, словно сделал несколько больших глотков, и в носу фантомно свербит от затухшего банана. откровенный слив иры певчей поражает вкусовые рецепторы хлеще темно-зеленой витаминной бурды. каблук на туфле ломается неожиданно, словно под одним взглядом отходит от подошвы. до выхода на подиум всего ничего, андрей кислицын уже восседает в своем кресле и ждет их блистательного дефиле, а на всей площадке вдруг не оказывается других туфель. они даже не стараются сделать все незаметно? артем скучающе подпирает ладонью щеку, наблюдает со стороны. в кармане у него еще несколько замечаний горе-сценаристам. как минимум одна подсказка: выгоднее такую подставу устроить тому, кого вы собираетесь оставить в проекте, чтобы зритель видел в нем сильную личность, которая справилась с испытанием, несмотря на все трудности. всему учить надо? это же их работа. свою работу оператор коля выполняет на все сто: крутится с камерой так и сяк, снимает то паникующих ассистенток, то на певчей фокусируется. ира выглядит ошеломительно равнодушной. - пусть тогда андрей на платье смотрит, для кого блестки лепили? – она посмеивается в пол, гладит себя по переливающейся пайетками руке. – а каблуки, может, и не заметит. смешки певчей на артема странно влияют. почему-то призывают отмахнуться от жени с ее кисточками, вывернуть голову на сто восемьдесят, как сова. поучаствовать. - снимай, - и сбрасывает обувь тоже, запихивает подальше под столик с косметикой. – на этих ноги переломаешь, а так на равных будем. хотя, у тебя там педикюр… ты даже в плюсе. если верующая лиза права и бог действительно есть, то только ему известно, какого черта артем так себя повел. чуть погодя сам обоснование находит, убеждает себя: дуэль должна быть честной, и справедливости в нем, обутом и наряженном, и ире без каблуков, нет никакой. если побеждать, то только равного. такого же босого, как и ты. - хорошо, что сегодня кислицын, - ира подплывает к нему сзади, мигает ему в зеркало, - башаров бы докопался, а андрей хотя бы смешной. - помолимся, что у него фетиш на стопы. - фу, артем. это ужасно. - а что? так есть шанс, что оставят двоих. женя заканчивает красить, громко хлопает палеткой. кивает, мол, смотри, все ли устраивает, а артем больше в чужое отражение вглядывается. ира по-прежнему отрешенная, будто бы знающая, чем закончится этот день, и успевшая смириться. затем артем смотрит на себя. в глаза заглядывает, хочет найти причину, по которой ему на иру, все такую же никакущую модель, не насрать. последнее, что замечает артем – косой взгляд ассистентки, бормочущей что-то в рацию. - скажу честно, это первый раз в этом сезоне, когда мне так сложно принять решение. кислицын ладони нервно потирает, или же старается сделать вид. теперь в искренности каждого вдоха и выдоха сомневаешься, такая судьба участника телепередачи. профдеформация. артем чувствует плечом тепло руки иры, свои руки прячет за спиной. поза уверенности, как говорят психологи. хочешь казаться уверенным – расправь плечи, открой корпус. в позе артема не уверенность, а попытка скрыть негатив. руки за спиной не видно, выкрученных со злобы пальцев – тоже. - вы знаете, на каждом финальном испытании должен остаться только один, - андрей смотрит на них поочередно, останавливается на ире. – или одна. так что не обижайтесь, ребята… - ну не томите вы, ради бога. в голосе иры сквозит бесконечной усталостью и саковщиной. спелись – внезапная игра слов – и привычки друг у друга заимствовать стали, фразы. артем хрустит средним пальцем. - …а я обижать вас не хочу. в проекте остаются оба! андрей нравится ему меньше, чем вера и илья. солидарность лысых заканчивается, когда кислицын открывает рот и говорит какую-то глупость. когда кислицын в принципе открывает свой рот. но, стоит признать, сейчас дышится почему-то легче. артем находит себя согнутым напополам, скрючившимся. упирается руками в колени, выдыхает громко, облегченно. это тоже удивляет. знал же, что не выкинут. тогда почему так тревожно? - спасибо за вашу доброту, но… я хотела бы покинуть проект добровольно. на лице кислицына все степени ахуя отражаются, блестят в его распахнутых глазах. такого ему в наушник точно не диктовали. - я могу узнать, в чем причина? – андрей хмурится, чуть притоптывает ногой. – возможно как-то повлиять на ваше решение? сгорбившийся артем в кадре будет выглядеть просто уморительно, как креветка на шампуре. для артема такое сравнение – оскорбление, позор, но сил выпрямиться не хватает. так и стоит, слушает, царапает ногтями ноги через плотную ткань брюк. - не думаю, - ира качает головой, отвечает с извиняющейся улыбкой на губах, - я просто поняла, что еще не доросла для шоу. может быть, вы увидите меня в другом сезоне, но сейчас мне лучше уйти. невидимый груз, не позволяющий стоять ровно и спокойно дышать, давит на поясницу. поднимается выше, ложится на лопатки. слегка касается позвонков. груз – четыре буквы. такое же количество букв в слове «вина». артем задирает голову, всматривается в лицо певчей с непривычного для себя ракурса – снизу. - не хорони себя раньше времени. ты ведь… ты ведь заслужила, прошла дальше. говорить «не хорони себя» бывшей певичке на похоронах – тот еще каламбур, на самом деле. артем бы посмеялся от души, как всегда смеялся с собственных шуток, но получается только напоследок выдохнуть в темную макушку во время прощальных объятий. решение иры непонятное, мутное, горьким осадком остается на плечах. в финальный монтаж ничего после этой сцены не войдет. зритель не увидит, как тяжело вздыхает сценарная группа, которой не удалось задержать иру для развития любовной ветки. не поймет, как трудно двигать декорации и собирать конфетти с подиума. а артема, выруливающего на соседнюю улицу в поиске табачки, не заметит и подавно. водитель сафронов относится к просьбе с пониманием, подсказывает, на которой стороне находится ближайший магазин. подвезти, правда, не предлагает. это к счастью – отчего-то тянет подольше задержаться на свежем воздухе, проветриться. любимых сигарет с кнопкой в наличии нет, и артем покупает первые попавшиеся. крепкие, вонючие. от них в голову дает сильно, как будто впервые в жизни тяжку делает, а не травит себя ежедневно уже на протяжении десяти лет. сакова сложно перепутать с кем-то. как минимум кучерявой макушкой выделяется, своей этой непричесанностью домашнего барабашки. как максимум – саша полубоком стоит, ковыряется в телефоне. в прошлый раз саша к нему, одинокому и курящему, подошел. в этот раз артем делает несколько шагов ему навстречу. для ровного счета, конечно. - ты теперь вместо охраны вечно рядом ошиваешься? - господи боже! артему почти стыдно за то, как дергается саша. аж ладонью за сердце хватается, на него смотрит растерянно-испугано. - так и до сердечного приступа недалеко, тём. хоть бы предупредил. саков ворчанием напоминает даже не деда, а бабульку какую-то. - тогда «вау» эффекта не было бы. - да тут уж не «вау», а «охуеть» эффектик, - рука опускается в сопровождении шелеста пакета «пятерочка». заглядывать в чужие вещи неприлично, но любопытно. через полупрозрачный целлофан прорезаются очертания нескольких тетрапаков. - да я так, по мелочи, - саша и сам внутрь пакета смотрит, проверяет каждый продукт. – ира попросила заскочить. сказала, что по йогуртам соскучилась сильно, а мне ведь не жалко. рубрика «что в моем пакете» продолжается, саков зачем-то все перечисляет, болтает непринужденно. в початой пачке сигарет не хватает уже двух, артем сам себя душит горьким никотином. - это она из-за меня? - а? не барабашка. скорее воробей. пернатый такой, взъерошенный, моргающий на него непонятливо. под таким взглядом еще тяжелее буквы в слова складывать и объясняться. - певчая ушла. из-за меня? одним питьевым йогуртом иры жертвует саша. фыркая, откручивает крышку и отпивает немного, промакивая горло. каждая секунда для артема ощущается вечностью. - а что такое, тём? совесть замучила, что ли? словно издеваясь, саков все очевидное в лоб спрашивает. артем ведет плечом, стараясь тяжелое чувство с себя сбросить. отмалчивается, постукивая указательным пальцем по безвкусному фильтру. - нет. мы с ней об этом разговаривали еще недельки две назад. она уже тогда сомневалась, думала уйти. я ее переубедить пытался, но ты же иру знаешь. за два месяца человека узнать тяжело, если только поверхностно. и то узнаешь только то, что человек тебе готов показать. ира либо слишком молодая, чтобы притворяться, либо из тех, про кого говорят «душа нараспашку». старалась, хохотала, говорила – и все по-настоящему. пока вдруг куда-то на второй план не ушла. пока не ушла вообще. огонек сигареты плавит кожу, и под внимательным взглядом артем сначала шипит, стирая серые разводы с кисти, а потом замирает. такое же случайное и резкое, как ожог, артема озарение догоняет: своим уходом ира себя не похоронила. своим уходом ира себя выбрала. - но ты с себя ответственности не снимай. настроеньице ты подпортил тогда. - да я уж понял. - это хорошо, что понял. саша хлопает себя по передним карманам джинсов, по задним. достает телефон, его с блокировки снимает. когда артем планирует уйти обратно, к ожидающему его водителю, саша вдруг протягивает ему руку. сашин телефон. увесистый кирпич, андроид. с горящим дисплеем. - это проверка? – артем отшучивается, выигрывает немного времени, чтобы догадаться, с какой целью саков дразнит его телефоном. – потом поведешь к продюсеру, расскажешь, что я правила нарушил? - так мне же первому прилетит, тём. знаешь, как у меня говорят? дают – бери. - а бьют – беги, я помню. - ну, можно пока не бежать, вроде бы успеваем… так ты брать будешь? так и манит согласиться и по памяти набрать логин и пароль от всех соцсетей. увидеть, какие последние новости обсуждают в интернете, появиться там самому. мелькнуть в ленте иконкой «онлайн», прочитать комментарии под своими фотографиями. получить внимание подписчиков. за такое точно по шапке прилетит, потому что участники проекта подписывали договор. из всех контактов наизусть артем помнит только номер матери. мамы. они разговаривали не так давно, чтобы артем забыл, каким бархатным может быть ее голос в трубке, но достаточно, чтобы соскучиться. бесконтрольно в голове проигрывается начало диалога. привет, мам. да, это я, просто телефон, сама понимаешь, да… мам, не выгнали. пусть попробуют. я, в общем, чего звоню… давай, как я приеду, в театр сходим? да куда угодно, мам, не переживай, я оплачу. в смысле? за первое место еще и деньги дают. да, точно. ну конечно выиграю. ты ведь во мне не сомневаешься? экран тускнеет, угрожает вот-вот заблокироваться вновь. артем сам жмет на кнопку, возвращает телефон саше. - не хочешь прогуляться? артем тоже пробует выбрать себя.