семья со вкусом зелёных яблок

Наступили первые студенческие летние каникулы. Девчонки, как и обещали раньше, приехали к Волкову и Разумовскому в гости. В Питер. После суетной Москвы здесь всё же поспокойнее. Да и после окончания учебных будней как-то дышится легче. С отцами время провести всё же хочется, несмотря на их плотный график. Когда-то же они нашли время, чтобы оформить все документы, чего бы это им не стоило. Нашли время, чтобы забрать Еву с Коралиной из детдома, где сами провели всё детство. Опека, а затем и попечительство, лишь бы дать девочкам нормальные детство и юность. Самим несладко в тех стенах было, так хоть кого-то избавить от этой участи. Ева была на год старше, хотя это не имело никакого значения. В детстве с Коралиной они всегда были на равных, жили в одной комнате, учились. В ы ж и в а л и. В условиях, куда д е в о ч к а м лучше вообще не соваться. У Олега с Серёжей жизнь стала проще. Хотя бы просто потому, что их искренне любили. О них заботились. Помогали избавиться от душевных травм. Сеансы выходной терапии потихоньку, но помогали. Всем четверым. Каждый раз они отпускали то, что мешало идти дальше. После таких вечеров Коралина обычно засыпала в руках Волкова. Присутствие Олега её успокаивало. Девочка постоянно слушала его истории обо всём на свете. Его большие ладони прятали хрупкие девичьи пальцы. Ева с Серёжей после психотерапии чаще всего смотрели фильмы и ели мятное мороженое. Разумовский заплетал её две косички, а девочка всегда что-то делала с его волосами. Рассказывала почти все, о чём думает. Серёжа с Евой схожи характером. Ведут себя как дети. И им так хорошо. Олег улыбается, когда видит этих двух дурашек, заснувших на диване под какой-то диснеевский мультик. Выключает телевизор и укрывает их махровым пледом. В комнате вроде как тепло. Целует каждого в макушку и уходит к Коралине. Волков с Коралиной тоже схожи. Девочка гораздо холоднее своей подруги, но никому не даст её обидеть. Она ласковая лишь наедине. Малышка расспрашивает Олега обо всем, а он послушно отвечает, даже если не знает точно. её кудряшки падают на глаза. Старший заботливо убирает пряди, а девочка поглаживает рубцы на его руках. Не спрашивала откуда они, а лишь разглядывала его голубые глаза. Лина уснула только через пару часов рядом с Волковым. Может это всё и искажения понятия семьи, но даже эта атмосфера даёт им почувствовать счастье. Разумовский пришёл около трёх ночи, устало плюхнувшись рядом с мужчиной. Олег просто придвинул его ближе, обнял, чтобы рыжий быстрее уснул. Вместе спокойнее. // Волков забрал их с вокзала. Младший почему-то даже не удосужился поинтересоваться куда он поехал, хотя обычно всегда это спрашивает, даже если заранее знает ответ. В последнее время он стал слишком нервным, из-за сбоев в Vmeste. Постоянно что-то придумывает и совершенствует. Приходится следить, чтобы он не забывал поесть и ложился спать хоть на пару часов. Скандалить перед выездом, чтобы испортить настроение и Серёже и себе Олегу не особо хотелось. Он до жути не любит спорить. Ему гораздо проще промолчать и сделать самому, чем выводить кого-то на эмоции и доказывать свою точку зрения, когда он заранее знает, что прав. Хоть девчонки рады этой встрече. Коралина, которая обычно не показывает свои эмоции, тепло обняла и уткнулась ему в шею, прошептав, что сильно скучала. Ева тоже обняла его, но как-то скромно, хотя на большее он и не претендовал. В любом случае они не чужие друг другу люди, а привязанность не только в этом проявляется. Её взгляд не был холодным, каким был обычно, улыбалась даже. Скорее всего просто ждала Разумовского. Волков тоже бы на её месте ждал. По дороге они заехали в магазин. Ева хотела приготовить вишнёвый пирог. Смысла отказывать в этом не было, тем более дома, кажется, пустой холодильник. В машине царило неловкое молчание. Как будто никто из них не знаком. Все это немного нагнетало. Ева уткнулась в телефон и надела наушники. Волков изредка поглядывал за ней в зеркало заднего вида. Он понимал, что скорее всего девочка сильно расстроилась. Ждала Разумовского, потому что в нем отдушины больше. К Олегу она относилась чуть холоднее. Хоть объяснения этому старший и не нашёл, но какой-то неприязни к этому не испытывал. Хотел бы разве помочь. Коралина разглядывала Олега в отражении и просто так. Она всегда любила подмечать черты, которые на первый взгляд можно не заметить. Любила разглядывать прохожих на улицах и людей в транспорте. Иногда любовалась сестрой. Ева хоть и стеснялась этого и даже злилась поначалу, потом всё же смирилась. Девушка разглядывала его глаза. Пронзительно голубые. Как два глубоких озера. Ещё с детства она научилась делать так, чтобы люди сами избегали долгого зрительного контакта. От Олега впрочем и переняла это, поэтому здесь трюк не срабатывал. Он на это не реагирует никак. Нравилось ей детали запечатлевать в сознании и потом отображать в творчестве. Когда они стояли в пробке на светофоре за окном начался мелкий дождь. Морось принесла с собой прохладу в город. Маленькие капли, скатываясь по стеклам, смывали все мысли из головы. Какое-то странное состояние потихоньку охватывало разум и душу. Их девочки повзрослели, и много что поменялось. Их теперь не нужно вечно опекать. Самостоятельность им даже к лицу. Хотя в глубине они всё ещё дети, которым нужна та самая забота. Коралина также обрела навык читать чужие эмоции и просто не могла не заметить нервность в его глазах, хоть виду вообще не подавал. Здесь девушка даже превзошла своего учителя. Лина ласково погладила ладонью кисть мужчины, которая лежала на рычаге. В знак поддержки и понимания что ли. Проявление чувств хоть и не их конёк, но такие моменты определённо важны. Коротко взглянул на неё с одобрением, на что получил секундную улыбку. Доехали домой они лишь минут через сорок. Следы дождя успели почти полностью высохнуть. Пахло приятной свежестью после душной недели и зноя, непривычных для Санкт-Петербурга. Всё-таки жить в башне, которая по большей части является офисом как минимум странно. // В их комнате ничего с отъезда не изменилось от слова совсем. Олег и Серёжа не стали ничего трогать, так как вещи не их, да и девочки не навсегда уехали. Брюнетка закинула сумку с вещами в угол и плюхнулась на кровать. Хотелось себя почувствовать на пару лет младше. Чтобы ни о чём серьёзном не думать. Дурачиться без повода. Рассматривать этот бежевый потолок и изредка поглядывать в окно на серые облака, выделяя в них целые фигуры из едва заметных очертаний. Ей всегда нравилось относиться к миру чуть проще. Если старшая во всем пыталась найти смысл, не делать глупостей и не совершать ошибок, то при всей своей рассудительности Коралина любила чувствовать себя вовсе беззаботно. Нужно не забывать быть ребёнком, иначе во взрослом мире становится совсем скучно и сложно. Хоть и она в их паре более хладнокровна и сосредоточена, всё же ей и так шикарно проводить время. В отличие от отца, она позволяет себе быть расслабленной и не держать все под контролем. Ева же постоянно серьёзная. Не дает себе спуску и всё держит в своих руках, будто бы без этого весь мир пойдет ко дну. Слишком серьёзно относится к жизни. Иногда это раздражает, но расстраивать рыжую не хочется. Коралина привыкла к этому, почти спокойно уживается. Все эмоции принимает настолько спокойно, что со стороны это больше походит на равнодушие. — Лин, ну что это такое? — Что опять не так? — В уличной одежде на кровать. Какой нормальный человек так делает? — Я так делаю. Достаточно? Вик, ну не начинай, пожалуйста. — Что не начинай? — Будь чуть проще. Не обижайся, ты же знаешь, как я тебя люблю. — Я, просто, я не знаю… — сверлит её взглядом, но не грозным, а скорее растерянным. — Вспомни о том, что в этом доме тебе ни от кого не нужно защищаться. Здесь нет нападок на тебя. Ни психологических, ни физических. Тебя все здесь любят вне зависимости от твоих поступков. Младшая пересела к ней на кровать и осторожно заправила выбившуюся из хвоста прядь за ухо. Глаза каре-зелёные напротив вроде бы злятся, но принимают всё, что делает Коралина. Она не нарушает личные границы. Только научились пару лет назад их нормально выстраивать. Ева плавно убирает чужие пальцы со своего лица и тяжело вздыхает. — Я знаю, что ты расстроилась из-за этого всего. Ты ждала Серёжу, я уверена, что он не просто так не приехал. Все будет хорошо, Евик. Он тебя любит сильно. И Олег тебя тоже любит. Ты можешь положиться на них. Довериться. Не опускай руки. Мы все в тебя верим. — Я не расстроилась. — брюнетка чувствует ложь. — Все в порядке. Нужно пирог приготовить. — Нужно расслабиться, Ев. — она стягивает с себя уличную одежду и натягивает черную безразмерную футболку и шорты. — Тебя никто не заставляет здесь работать, готовить, убираться. Сессия закончилась, впереди отдых. Не грузи себя. — Я постараюсь. — снимает верхнюю кофту и уходит на кухню. Ева не привыкла говорить о своих страхах с кем-либо. Даже на психотерапии это выходило с трудом. Эмоции на виду немного другие, нежели внутри. Там они более темные и вязкие, словно смола. Только если она обычно застывает, то это походит скорее на дёготь. Её грузят неприятные мысли. Казалось, что чувствовать должна от этой встречи совсем другое, но видимо что-то пошло не так. Девушка зашла на кухню и краем глаза заметила Волкова. Тот сидел за ноутбуком у окна и, кажется, не замечал ничего вокруг. Занят чем-то важным как всегда. Девчонки уже привыкли к такому. В детстве заменой парням, если они были заняты, была Марго — искусственный интеллект, разработанный Разумовским специально для них. Часто болтали с ней, когда скучно, вопросы всякие задавали, на которые Серёжа и Олег не могли найти ответы. Рыжая достала продукты, выставила их на рабочую поверхность. Умылась холодной водой и собрала волосы в пучок. Рукава закатила и нашла где-то фартук, которым обычно в этом доме никто не пользуется. — Я тебе не буду мешать? — голос грубый, низкий, охрипший слегка. — Нет. Ты не будешь мне мешать. — обернулась на мужчину неуверенно. — Если нужно, то я уйду. — взгляд у него уставший, загнанный немного. — Олег, оставайся. — почему-то было его жаль, несмотря на их взаимоотношения. — У вас с Коралиной всё нормально? — говорит буквально на выдохе. — Может быть могло быть и лучше, но и так в принципе всё в порядке. Мой характер оставляет желать лучшего. — Не говори так. У каждого характер особенный, не стоит в нём искать изъяны. Ты очень стойкая, несмотря на все преграды жизни. — Я, наверное, должна сказать спасибо.? — Ты ничего не должна, Вик. Позади рыжей стояла Коралина. Она была словно отражением Волкова сейчас. Невзирая на состояние эйфории от приезда и долгожданной встречи, она была уставшая. От дороги. От образа жизни. Всё постоянно приходилось делать в спешке. Слегка видны мешки и синяки под глазами. Футболка висит едва ли не до колен. Вся одежда черная, волосы тоже в тон. Стрижка короткая, как говорят «под мальчика», но скорее уже отросшая. Смольные кудри падали на глаза, прикрывая взгляд карих. Руки в синяках, потому что ей на месте вечно не сидится. Волков спустя длительный промежуток времени с их отъезда вновь рассматривает её как в первый раз. Пару шрамов на её руках красуются ещё со времен детского дома. Вспоминает, что сам там отхватил не мало. Только вот он крепким пацаном был, а вот Лина — ни в чём не виноватая девочка, которой просто не повезло в судьбе. Хотелось их обеих спрятать далеко от всех. За восемь лет их совместного проживания это чувство не притупилось ни на каплю. Ответственность за других, забота и поддержка не покидали Олега с момента знакомства с Разумовским ещё в детстве. Всегда хотелось быть полезным, помогать кому-то. Волков прикрыл ноутбук и откинулся на спинку кресла. Глаза немного болели. Мужчина не спал нормально уже кажется третьи сутки. Спать особо не хотелось, но утомленность давила на сознание. Да и вся эта ситуация не укладывается в голове. Серёжа вёл себя в последнее время странно, не как обычно. Слишком погрузился в работу. Ева на рабочей поверхности уже замесила тесто, а младшая помогала в тёплой воде промывать вишню. На минуту показалось, что это всё не реально, а лишь снится. Не может такого происходить в реальности. Давно такого не было. Мужчина подошёл ближе к столу и налил в стакан воды из графина. Осушил полный стакан за пару глотков и рукой вытер стекающие капли. В голову неприятно ударило глухой болью. Руками уперся в столешницу и пытался перевести дух. Вода не особо помогла. — У тебя все в порядке? — Да, подожди. — Олег, присядь, пожалуйста. — Коралина придерживает его за плечи, пока он не оседает на диван. — Я таблетку принесу. Голова? — Угу. — Сейчас, подожди. — Лина приносит ему таблетку и ещё воды, ждет пока выпьет. — Спасибо. — Полежи пока. Может полегче станет. — волосы слегка поправила на его макушке. Жест заботы. Было безумно непривычно. Обычно он постоянно о ком-то заботился. Принимать это на свой счёт было как-то непонятно. Волков всегда себя ограждал от этого. Мол сам справится. Организм сильный. Только вот на деле, если уже Олег и болеет, то слишком серьёзно. Сейчас скорее просто легкое недомогание на фоне отсутствия сна и стресса. Мужчина опирается на подушку. Дышится чуть легче, когда девчонки открыли форточку. Волков подобрал ноги под себя. Он наблюдал. Ева забрала у сестры тарелку с вишней, сказав ей что-то, когда она съела пару ягод. — Лин, не мешай. — Я хотела помочь. — Не нужно мне так помогать. — Ев, не злись. — Ты только стоишь и ешь вишню. Иди, пожалуйста. Надо будет — я тебя попрошу. — Не хочешь как хочешь. Коралина ушла от девушки и переложила плед с кресла на диван, к отцу. Встряхнула головой и заправила за уши выпавшие пряди. Осторожно дотронулась и стерла капли пота со лба Олега. — Тебе сильно плохо? — Терпимо. Я в порядке. Просто устал немного. — Может поспишь, а то скоро будешь похож на труп. — Лучше уже досидеть до ночи. Не умру. — Ну ты смотри, я переживаю. Ты ещё нам нужен живой и невредимый. А главное здоровый. И здесь. — указывает на сердце. — И здесь. — касается кончиком пальца лба. — Не переживай за меня, малышка. Я в порядке буду. Просто нужно немного отдохнуть. — Может Серёже сказать? — Я сам. — Точно? — Да, отдыхай. Не напрягайся. // Когда младшая ушла, он потихоньку поднялся и пошёл в кабинет Разумовского. Благо двери не скрипели, так что он вошёл почти бесшумно. Серёжа не заметил, так как сидел лицом к окну. Плечи его немного подрагивали. Не хотелось ничего говорить, но просто пришлось. Развивать конфликт нет желания, но и недосказанность порядком надоела. Волков громко покашлял, чтобы обратить на себя внимание. — Что тебе нужно? — он всё же обернулся. — А тебе что нужно? — не поднимал взгляд от ноутбука. — Сергей, блять, Разумовский, ты совсем охуел? — голос срывался на крик, он благодарил хорошую звукоизоляцию за то, что больше их никто не услышит. — Что не так? Или ты пришёл просто выпустить агрессию? — говорит спокойно, будто не осознавая происходящее. — Я бы хотел так сделать, но мне это не надо. Девочки приехали в гости. Домой. Отдохнуть. Увидеть нас. А ты здесь засел и сидишь. Мало того, что не вспомнил. Не поехал со мной. Ты, блять, даже не удосужился выйти отсюда, чтобы поздороваться. Будешь постоянно зависать здесь, в своём компьютере. Останешься совсем один и даже не заметишь. Все от тебя отвернутся, уйдут. Тебя это сломает, но будешь виноват в этом только ты сам. Один. И никто больше. — не хотел сильно задеть, но обратить внимание стоило. — Я занят. — Ева очень ждала тебя. До сих пор хочет тебя увидеть, наверное. Если ничего не поменялось. Скучает. А ты ведешь себя как последний… Делай как знаешь. Дело твоё как к тебе будут относиться близкие. Сиди здесь и дальше. Процветай. Может здесь тебе лучше. — Олег… — старший уже хлопнул дверью. // На кухне никого нет. Ева куда-то отошла, а Лина вроде в комнате или в гостиной. Мужчина обошёл стол и включил чайник. Засыпал в заварник немного кофе. Взял пару вишен из миски. Они уже плавали в собственном соке. От кислоты свело скулы слегка. Не скривился, но потянулся за сахарницей. — Олег..? — А, извини… Я бы на твоем месте добавил бы сахара. — Пирог должен быть с кислинкой. — Кислинка это хорошо, но вишня именно кислая. Добавь сладости. Попробуй сама, я же не хочу навредить. — Ладно, и правда. — съела одну ягоду. Хорошо. Будет тогда сироп. — случайно задевает рукой его плечо. — Извини. — Не извиняйся. — ободрительно провёл ладонью по спине. Спустя минут десять Вик поставила пирог в духовку и ушла в комнату. Посуда была вымыта. Волков допил свой кофе. За окном пошёл ливень. Стучал по стёклам, выбивая из реальности. На душе было неприятно. Разумовский так и не появился на горизонте, а рыжая к себе не подпускала. Лезть нарочно не собирался, пока сама не подпустит. Олег пошёл на балкон, который находится недалеко от гостиной. Прихватил с собой плед, потому что на улице всё-таки прохладно, а балкон открытый. Капли отражали свет лампочек. Он вышел и закрыл за собой дверь. В другом углу стояла Коралина и прятала что-то в руке, стараясь не подавать виду. Была видна лишь дрожь по телу. — Расслабься. — он подошёл ближе. — Зябко, наверное. — накидывает плед на плечи. — Не прячь сигарету, я же не собираюсь ругаться и читать лекции и нотации. — Прости. — делает затяжку и отворачивается. — Тебе не за что извиняться. Ничего такого плохого ты не сделала. — Просто странно это всё. Ситуация. — Хочешь я тебя обниму? — Если ты этого хочешь. — поглядывает на него снизу вверх. — Со спины или лицом к лицу? — Лицом. — Иди ко мне. — руки протянул вперёд и заключил в неловкие объятия. — Как ты себя чувствуешь? Душевно. — Как-то пусто, но тяжело. — тушит окурок. — Я устала сильно. — упирается лбом в чужую шею. — Ты справишься, обязательно. Ты у меня молодец. Сильная. — пальцы путаются в её смольных волосах. — Отдохнешь здесь, восстановишься. Всё у тебя будет хорошо. — Без вас всё равно не так. С тобой как-то легче. — кончиками пальцев проходится по шрамам на руках. — Я тебя люблю, Солнце. Ты же знаешь, что я всегда буду рядом, стоит только попросить. Для меня ты будешь всегда той бойкой девчонкой, которая вот-вот недавно появилась в этом доме. Одомашнивать тебя было немного сложно, но занятно. Ты потихоньку становилась мягче, не теряя своего стержня. Теперь ты такая, какая есть. Со своими изюминками, особенностями. Самая прекрасная. — Ну перестань, Олег. — Ты не любишь комплименты. Ты не хочешь принимать хорошую правду о себе, Лин. Не будь как я хоть в этом плане. Принимать похвалу тоже нужно уметь, а в этом плане я точно пролетел по всем фронтам. — гладит заботливо по спине под пледом. — Ты все равно лучший, па. С тобой комфортно. — прижимается сильнее, а потом приподнимается на носочках и целует в колючую щеку почти невесомо. — Надо же тебе, вам, соответствовать, ребенок. — легко касается губами сначала лба, а потом и кончика носа, обнимает крепче. — Опять костяшки все искусала. Чего нервничаешь? — Это ещё старые не зажили. Да и за неё. — Надеюсь, что за время здесь всё заживет, и твои руки останутся целыми. — У вас всё хорошо с Серёжей? — А почему ты спрашиваешь? — вопрос вышел тупым и незаурядным. — Ну я вроде не слепая. Его весь вечер на горизонте нет. Непохоже, чтобы он хотел изолироваться от всего мира, когда приезжаем мы. — Он в последнее время сам не свой, я не знаю, что с ним происходит. Может обострение. Он почти не спит. — Поэтому не спишь и ты? Наблюдаешь? — Беспокойно мне. Мало ли что натворит с собой. — Ева тоже так себя ведет. Режим совсем сбила. Засыпает когда я уже сплю, просыпаюсь, а она уже бодрствует. Надеюсь, что здесь всё наладится. — Вместе синхронизируются и будут счастливы. Два рыжих чертика. Ёжик сильно расстроилась. Внимания не хватает. Может отношения помогли бы. Не знаю. Я плохой советчик в этом. Не привык к вниманию. — Без внимания ты совсем зачахнешь. — Я не цветочек. — Ещё какой. Солнечный как одуванчик. — Как у тебя дела на личном? — Может не про это. — Ну я же не буду распугивать всех твоих ухажеров в округе. Жизнь твоя всё-таки. Главное — это чтобы вы были счастливы. — Есть парень — Лёша. Вроде бы все серьёзно. Он очень хороший. — Если ты его любишь, то значит это того стоит. Ты бы просто так за человека не зацепилась. — Ты меня смущаешь. Мне неловко об этом говорить. — В принципе или только со мной? — И с тобой, и в принципе. — прячется от взгляда в чужой груди. — Да ладно тебе, не буду же насильно с вопросами приставать. — мужчина всё же замолк. Ливень медленно, но верно постепенно утихал, оставляя разводы на дорогах и машинах. Теплые мужские руки согревали в объятиях. Коралина действительно в этом моменте всей душой почувствовала дом. Сердцем. Как будто в детстве. В нормальном детстве. // Когда Серёжа с Олегом приходили в детдом как выпускники и заглядывали к ним. Ведь когда те его покинули, девочки хоть и знали их но были совсем мелкие. Несмотря на свою серьёзность парень любил проводить много времени с младшими, учить их полезным навыкам, читать им книжки да и просто помогать. А Разумовский за ним ходил по пятам, девчонкам что-то советовал. Просто не хотел оставаться наедине с собой надолго. Обычно плёл девчонкам косички. Искренне улыбался, когда только познакомившаяся с ним Ева сама через пару раз начала к нему прибегать. Их жизненные истории были похожи, а младшей нужна была поддержка, чтобы держаться в том адском месте на плаву. Серёжа не умел толком проявлять заботу, но очень старался. Старший наблюдал за этим со стороны и пытался как можно правильнее направить её энергию в нужно русло. Олег же в своё время заметил Коралину за её бойкость и повадки, больше похожие на мальчишеские. Она к себе особо никого не подпускала, кроме Евы, конечно. Волков разве, что потихоньку втирался в доверие, показывая, что он не такой, как преподаватели, не собирается исправлять её привычки и поведение. Сблизились, когда парень обрабатывал её раны после падения с дерева. Полезла туда за яблоками и случайно полетела вниз. Нет, она не плакала, держалась стойко, просто он уговорил младшую, что лучше он сам потом достанет, а пока поможет ей подлататься. Девчушке кажется понравилось сидеть в тени дуба за домом, пока её новый друг обеззараживал ссадины и клеил пластыри. Яблоки, которые принёс Олег были кислые, но вкусные. Потом пришёл Разумовский и сел напротив друга. — Олег, ты опять яблоки немытые ешь, да ещё и зелёные. Ребёнка ещё ими кормишь. — взгляд с укоризной. — Расслабься. От диких яблок ещё никто не умирал. — девочка лишь тихонько хихикнула. — Они могут быть червивые, опрысканы всякой химией, с жучками. С твоей стороны это безответственно. — заправляет выбившуюся прядь за ухо. — Ну вот такой я, какой есть. К твоему сведению не я был инициатором. Ребёнку захотелось, вон, коленки разбила, а ты тут пришёл нудить. — Волков кусает ещё одно яблоко, пока младшая неуверенно смотрит на него и на реакцию рыжего. — Все ясно с тобой, Волче. — свои руки сцепляет в замок. — Может не будете ругаться? — почти тихо произнесла Коралина. — Прости. Тебе некомфортно? — старший положил свою ладонь рядом с её. — Нормально. Мне пора уже. — поднялась и подошла ближе к Олегу. — Не из-за нас? — Нет. — наклоняется к уху и шепчет. — Можно тебя обнять? Я осторожно, обещаю. — её привычная решительность куда-то исчезла. — Если ты хочешь, то почему нет. — протянул руки навстречу. — Спасибо тебе. — незаметно проводит пальцами по его смольным волосам на затылке. — Не за что, Лин. Если что — приходите к нам. Ева точно знает, где наша комната. Главное — не бойтесь. — Хорошо. — отпускает его и поднимается на ноги с колен. — До встречи. — Пока, Сереж. — она погладила его по плечу и ушла в дом. Они остались тогда вдвоём, друг напротив друга. Мелкие лучи солнца золотились в огненных прядях Разумовского, которые так пристально изучал брюнет. Глаза его просто переливались в бликах. На черной футболке были едва заметны пятна от сока яблока. Рыжий старался улыбаться в ответ. Олег только подсел к нему и приобнял за плечо. Всё равно вокруг никого нет да и вряд ли будет. — Ты чего, злишься что ли? Ну Сереж… — Всё в норме. — кисть опустилась на чужую коленку. — Ты переживаешь? Не молчи, пожалуйста. — Я задумался просто. Она к тебе так относится. Хорошо. Даже обняла. Коралина так похожа на тебя. Характером. — Ты правда так думаешь? — Она как твоя ментальная сестра, что ли. Я не знаю как это объяснить. Вы так смотритесь… Да и твоё отношение к ней… — Разумовский не мог связать свои мысли в логическую цепочку. — Ты ревнуешь что ли, Лис? Надеюсь, что не обделяю тебя вниманием. — целует в макушку мягко, пока тот закрывает глаза. — Я буду с тобой рядом. — Нет. Я правда рад, что ты нашёл того, о ком можешь заботиться. Тебе это нравится. Ты светишься и это хорошо видно со стороны. — Тебе с Евой тоже комфортно. Она с тобой чувствует себя спокойно. Особенно, когда тебя обнимает. — Мы же не оставим их здесь самих? — младший смотрит на него боязно. — Как только появится возможность, надеюсь, мы их заберем к себе. Когда выпустимся будем приезжать сюда по возможности. Не оставим. Я тебе обещаю. — Сходим завтра за цветами в поле? Думаю им понравится. — Только тогда и яблоки возьмём. Я помою, честно. Коралине они очень нравятся, судя по всему. Только вот с дерева упала, когда за ними полезла. Пришлось помочь. — Спасатель ты наш. — улыбается искренне. — Возьмём. — целует в щёку вскользь. // Когда дождь почти утих, девушка немного отстранилась. Волков все ещё крепко держал её за руку, будто боясь отпустить. Дочка прижималась лбом к его плечу и размеренно вдыхала влажный воздух. — Помнишь те зелёные кислые яблоки? — пряди поправляет осторожно. — Па, конечно помню, и дуб помню. И ромашки на следующий день тоже помню. — А вот их Серёжа придумал. — Серёжа тоже большой молодец. Жаль, что только сам далеко не всегда в это верит. Он и его Марго это нечто. — Надо почаще ему об этом напоминать, иначе скоро с ума сойдет с работой над своей соцсетью. — Может вывезти его тогда на природу, а? — Поедем все за город. Нужно над этим подумать. Идея и вправду неплохая. Всем надо развеяться. Снимем какой-нибудь небольшой уютный домик на берегу озера. Я, наверное, этим займусь на днях. — Ты тоже тот ещё трудоголик. Я сказала одно предложение, а ты продумал все на десять ходов вперёд. — Лин, у меня работа такая, я это не контролирую. — Тебе нужно отвлечься. Я помогу с организацией. Это не так сложно. — Порой ты слишком самостоятельна. Но не вижу смысла тебя ограничивать. Мы уже все взрослые люди и несём ответственность за свои поступки сами. — Мне не нравятся твои философские мысли, давай попроще. — Смотря о чем ты хочешь поговорить. — Как вы вообще тут сами? Взрослые серьёзные дяденьки. — Ещё скажи, что мы старые. Всё потихоньку. Ничего интересного. Я пытаюсь охранять его сон, которого почти нет, а Серёжа трудится день и ночь на благо человечества, современного мира. Пора бы уже, наверное сходить к психологу, а то начинается нездоровое отношение к этому всему. Всё-таки гореть своим делом и быть им одержимым — вещи разные. О себе я не люблю говорить… — Надо вас всех отучать так концентрироваться на работе, а то следующая остановка не санаторий, а психбольница. — вновь обнимает ласково. — Надо бы поговорить с Евой. Она вся на взводе. Мне это не нравится. Вроде приехали отдыхать, а не ещё больше нервничать. Ёжику тоже нужна любовь. Как тогда, когда Серёжа с ней только познакомился. Я, правда, не знаю, что такого ей можно сказать и, при этом, не задеть. Будет ли она меня вообще слушать. — Ты так говоришь, будто в её глазах ты страшное мерзкое чудовище. Может она и не показывает, но к тебе тоже тепло относится. Просто не знает с какой стороны к тебе правильно подобраться. Не то чтобы боится. Не понимает как ты к этому отнесёшься. Просто расслабьтесь. Покажите друг другу, что доверяете. Поддержка очень важна. — Я пойду к ней, ладно? — Я не против. Еве это сейчас очень нужно. Иди. Мы с тобой ещё успеем. — смотрит по-доброму в глаза напротив. — Я иногда поражаюсь твоей душе. — легонько касается губами её лба, прежде чем уйти. // Олег стучит осторожно по двери, предупреждая тем самым о входе. Неловко переминается с ноги на ногу на пороге. — Вик, можно к тебе? — Можно. — на выдохе, почти без сил. Волков присел рядом на кровати, но не слишком близко. Личное пространство всё-таки. Девушка сидела, подобрав колени к груди, обнимая ноги руками. Голову склонила на колени. Неуютно. В голове мысли странные, выбивающие из колеи. Волосы падают на лицо. Резинка силиконовая лопнула. Руки дрожали. Хотелось спрятаться. — Ев, ты не против, если я тебя обниму? — Нет. — поднимает робкий взгляд на мужчину. — Расслабься, ты дома. В комфорте. — перебирает ласково рыжие волосы. — Ты прости за это всё. Серёжа не со зла не приехал. Просто так вышло. — обнимает, продолжая уже шептать на ухо. — Серёжа правда тебя любит. Мы все тебя любим, солнышко. Знаешь, ты самая умная и чудесная. Никто никак тебе не хочет навредить. Знаю, что тебе хочется поддержки и заботы. Ты их заслуживаешь. Что бы ты о себе не думала. Может ты думаешь, что я к тебе по-другому отношусь нежели к Коралине, но это не так. Вик, ты мне очень дорога, в моей жизни без тебя не хватало бы чего-то особенно важного. Без тебя было бы не так, лисёнок. Я, если будет нужно, за тебя жизнь отдам и ни секунды не буду колебаться. — Ты не должен извиняться, Олеж. Я со своим характером тоже не сахар. — Да ладно тебе. Ты как твой вишнёвый пирог. Баланс. Только не расстраивайся. — целует макушку мягко. — Самая прекрасная. Как Серёжа. Произведения искусства. Два Солнца. — Волче… — кладет голову на его плечо и сжимает большую ладонь. — Я. Отдохни за это время. Может за город поедем, на природу отдыхать. Восстановишься. — Я тебя ценю. Спасибо за всё. — пятерню запустила в волосы, похожие на воронье гнездо. — Ты стал мне как отец. Вы с Серёжей появились в наших жизнях в тот момент, когда это было особо нужно. Не знаю, вытерпела бы я в детском доме до своих восемнадцати. Не знаю как вам это удалось. — Выхода не было. Я бы может и сбежал, но оставлять Серёжу не хотелось. Он на такое не способен, даже если очень хочется. — Вы никогда не рассказывали как вы туда попали. Серёжа только говорил, что его история похожа на мою, а ты и вовсе никогда не заикался. — Тебе правда так интересно? — Ты сам по себе выглядишь как тайна, покрытая мраком. — мужчина накрывает её махровым пледом. — Надеюсь, что исправлюсь. Мне было тогда лет шесть. Может чуть меньше. По зиме это произошло. Папа утром тогда вернулся со смены, он у меня в шахтах работал. Мама уговорила его поехать ближе к вечеру к бабушке, в другой город. Тогда рано темнело. Мы ехали уже по тёмной трассе. Отдалённая. Папа был за рулем, а мы с мамой на заднем. Я уже почти заснул. Толком ничего не помню. Был резкий удар и скрип тормозов. Свет фар слепил. Метель ещё была. Дорога скользкая. На нас машину со встречки вынесло. Занесло на обочину вместе с той машиной, несмотря на лобовое столкновение. Я вылетел через боковое окно. Помню только боль во всём теле. Всё фантомное. Нет чётких образов, все плывёт. Я не мог думать. От страха и испуга не мог закричать. Кажется, лишь слёзы выступали, но тут же высыхали на щеках. Ощущение, что сломались все кости, а некоторые и вышли наружу. Я хотел позвать родителей, но просто не мог. Глаза сами по себе закрывались от дыма. Автомобили горели. Дышать было очень тяжело. Было горячо. Руки и спина жгли сильно. Помню как мама взяла меня на руки и унесла подальше от огня. В сугробы, ближе к деревьям. Быстро сбросила с себя дубленку и завернула меня в неё. Я еле выдавил из себя пару слов и смог спросить все ли будет хорошо, а ма поцеловала меня, сказала что всегда будет со мной. Сняла со своей шеи кулон с клыком и надела мне. Он до сих пор со мной. Мама ушла обратно в машину, оставив меня одного в относительно безопасном месте. Наверное, хотела помочь и вытащить папу из машины. Отец скорее всего от столкновения сразу погиб. Я хотел её позвать, но было поздно… Через пару мгновений машина взорвалась. Все полыхнуло. Дышать стало невозможно, но в снегу было холодно. Я потерял сознание и очнулся уже в больнице. Было очень плохо. Мне сказали, что я сначала впал в кому на две недели, а потом постепенно приходил в себя. Меня нашли тогда только спустя пару часов, так как дорога отдалённая, безлюдная. Сказали, что я один из всех выжил. Мама с папой погибли, водитель другой машины тоже. Будто бы в рубашке родился, потому что ветер с метелью был в мою сторону и мне просто не было чем дышать. Плюс ожоги сильные и обморожение. Контраст температур сильно вредил коже. Да и переломов много. На восстановление ушло очень много времени. Реабилитировался я где-то спустя полгода. Мне сообщили, что бабушка не выдержала смерти родителей и у неё остановилось сердце. Больше у меня никого не было. В детский дом определили уже в августе. Там я и познакомился с нашим чудо-гением. Серёжа не знает всей истории. С его психическим состоянием в детдоме я не стал полностью рассказывать, оберегал, что ли. А потом вопросов уже и не было. Возможно, когда-нибудь, я ему расскажу. Эту историю в такой версии, знаешь, наверное, только ты. Прости, если тебя этим нагрузил. — Я даже не знаю, что тебе сказать. Господи, как же тебе было тяжело. Ты такой сильный духом, раз смог с этим справиться, пережить. На твоих глазах погибли твои родители. — говорит, заикаясь, сквозь слёзы. — Ну не плачь, малышка. — обнимает крепче. — Все в порядке со мной. Мне до сих пор больно об этом думать, но я отчасти привык. Все осталось вкраплениями в моих шрамах и рубцах. Давай будем успокаиваться. — Жизнь сделала тебя таким хладнокровным со стороны. Но внутри сердце и душа горят добротой. — Мы хотели подарить вам хотя бы кусочек беззаботного детства. Без борьбы за выживание. Каждый, кто побывал там, знает, что в детдоме вовсе не радужно. Хоть вас получилось избавить от этой участи. — Я бы хотела выразить всё, что я к тебе чувствую сейчас, но просто не знаю таких слов. — Значит просто помолчим. В объятьях. — Ева сжала его ладонь как можно крепче и прислонилась к груди, из которой доносилось размеренное биение сердца. На душе стало немного легче. Волков показал девушке, что доверяет, а она поняла, что могло сделать Олега таким, каким он является сейчас. Неприступной крепостью. По крайней мере при людях точно. Наедине с близкими становится мягче что ли. Позволяет себе улыбаться, обниматься. Его забота в мелочах определённо не складывается в одну картину с первым впечатлением о грозном военном. Старший старается сделать атмосферу в семье как можно комфортнее и уютнее. Чтобы всем было спокойно. Хранитель спокойствия. — Я бы хотела быть такой сильной как и ты. Там, внутри. — Ты уже сильная, Евушка. Идёшь к своим целям. Не опускаешь руки, даже если трудно. Ты большая умница. — Ты стараешься заботиться о всех, кто тебя окружает. — О тех, кто мне дорог. — Делаешь всё, забывая о себе. — Если вам хорошо, то и я себя спокойно чувствую. Надо ещё Серёжу в чувства привести и будет полный порядок. — Тебе тоже важно отдыхать, не держать всё под контролем. — Я так не умею, но попробую, если ты так просишь. — У тебя совсем не было детства. — Сейчас это уже никак не поменять, но ваше спасённое отчасти заменяет своё. Тем более психотерапия не прошла бесследно. — Прости за моё отношение к тебе. Мне кажется, что оно было несправедливым. — Все в порядке, принцесса. — заправил выпавшие пряди. — Мне и не нужно многого, чтобы быть счастливым. Знать, что я кому-то нужен. — Иногда у меня ощущение, что я никого из вас не заслуживаю. — Каждый заслуживает рядом с собой человека, который может его сделать счастливым даже в мелочах. У тебя в жизни тоже будет такой. — Не каждый его по итогу обретает. — Нужно верить в лучшее, даже если оно невозможно. Обязательно наступит тот день, когда всё станет на свои места. — Оно итак отчасти на местах. С вами я могу чувствовать себя дома. Вы — мой дом. — поправляет плед под собой. — Я рад это слышать. — мелкими поцелуями касается рыжей макушки, будто какой-то особенный ритуал. // Разумовский всё же решил впервые за день покинуть свой кабинет и собраться с силами на общение. Руки немного подрагивали. Сегодня он словно потерялся в пространстве. Потерялся в воспоминаниях о своём детстве. Потерянном детстве. Не сказать, что его особо задели слова Волкова. Просто с самого утра думал о прошлом. Прошлом в детдоме. То, как от него отказались родители. Как он просил не делать этого. Но мама была непреклонна. Ему казалось, что его в родной семье никогда не любили. А потом и вовсе бросили как слепую больную дворняжку в детском доме. // Он тогда очень переживал. Не ел нормально несколько месяцев и почти не выходил из своей комнаты. Пока он жил один, но кровати было две. Комната находилась в конце крыла, что делало некомфортным путь к ней, так как нужно было пройти через всех ребят. Постоянные панические атаки и приступы ненависти к себе. Будто он во всём виноват. Что его не любят. Что его бросили. А он просто ребёнок. Просто хотел любви. Заботы. Счастливого детства. Прогулки в парке с родителями по вечерам, когда уже становится прохладно. Можно есть сахарную вату, сидя на скамейке в тени деревьев и болтать ногами. Ничего этого уже не будет. Он никогда не узнает как это. Мальчик нарочно царапал и ранил себя подручными средствами из-за самоненависти. Боль заставляла его хоть что-то чувствовать. Кошмары разъедали душу изнутри. Было страшно совсем одному. Когда тебе лет шесть, а вокруг много старших мальчишек, которым не нравится твоя внешность. Худой как спичка. Лопатки выпирают слишком остро. Рыжие волосы и веснушки делали его слишком заметным, объектом для издевательств. Никому он не нравился, все его невзлюбили. Дрожащий голос, пигментация на коже, которую он усердно пытался скрыть. Изгой, который никому не нужен. Он не слушал никого из преподавателей, потому что никто не был добр к нему. Разумовский не был готов к тому, что к нему кого-то подселят. Морально так уж точно. Новый мальчик на вид был немного старше него и по комплекции раза в два больше и сильнее. То, что вся его одежда была чёрной, даже в сумке, навевало какой-то мрак. На голове непричёсанные волосы самовольно спутались в воронье гнездо. Большая спортивная сумка отправилась под кровать, после того как сосед достал из неё теплую кофту. За окном уже садилось солнце. Глаза у него тоже были тёмные, хотя свет лампы четко освещал его лицо. Нос с горбинкой. Островатые скулы. Пышные ресницы и темные брови. Хоть одежда и закрывала почти все тело, но на кистях виднелись шрамы, рубцы. Взгляд холодный и пронзительный. Серёже казалось, что это вовсе не сулит добра. Он молча его рассматривал, стараясь анализировать все детали. Чёрные водолазка и штаны позволяли ему слиться с темнотой. Младший думал, что тот теперь легко может его пугать, просто выходя из темноты. Разумовский не любил темноту, а иногда и боялся. — Меня зовут Олег. Олег Волков. Можно просто Волк, Волче. — он протягивает руку рыжему, но никакой реакции нет. Серёжа просто отвернулся к окну и замолчал. Ему было некомфортно, что теперь личное пространство придется делить с кем-то. Хотя чего можно ждать ещё в детдоме. Он пытался все это время оградиться от неприятного, сделать место своего обитания как можно безопаснее, а теперь придется делить свою комнату с мальчиком, который со стороны не внушает доверие. Его черты и правда схожи с волком. Надежда остается на то, что он не захочет перегрызть ему глотку, поглотить морально или угнетать физически. Что он не как те все, которые живут за теми скрипучими старыми дверьми. Рыжий лишь натянул капюшон на глаза и судорожно вдохнул застоявшийся воздух. С одной стороны ему было жутко неловко, что он так поступает с новым, незнакомым человеком, который ничего плохого ему не сделал. А с другой стороны пускать в своё личное материальное и нематериальное пространство кого-то было максимально проблематично. — Выйди, пожалуйста, я комнату проветрю. — не оборачивался, голос неуверенный. Позади раздался хлопок двери. Ушёл. Серёжа спустился с кровати и открыл окно. Прохладный ветерок омыл лицо свежестью. Разумовский сел на подоконник и подтянул колени к груди. Ему всё ещё неловко и некомфортно. За окном зажигаются звёзды на смену тусклому солнцу. Занавески давно висят грязные. Разводы на окне напоминают о проведённом здесь времени. Мальчик каждый день рассматривал эти грязные стёкла в надежде увидеть что-то новое и светлое. Не случилось. Руки противно дрожали. Опять тревога. Новый человек. Новый дискомфорт. А вдруг они не уживутся. А вдруг Волков будет плохо к нему относиться. Также как и другие обижать за внешность. Разумовскому тошно становилось лишь от этих мыслей. Он просто закрыл глаза и погрузился в себя. В те миры, о которых думал каждой ночью, чтобы избегать реальность. Те, которые так старательно описывал в тетрадях, которые прятал под подушкой. Дверь позади со скрипом закрылась. Сосед пришёл обратно. Медленные шаги в его сторону. Чужая ладонь на плече заставила вздрогнуть. Хотелось спрятаться куда-то далеко. Где никого нет. — Не бойся меня, пожалуйста. — оценивает надежность подоконника и вскоре садится напротив. — Можешь не трогать меня. — младший надвигает ткань на лицо, чтобы тот его не видел. — Не прячься, я не сделаю тебе больно. Просто хочу с тобой познакомиться. Покажись мне. Если попросишь, то я уйду. Вижу, что тебе неуютно. — Я должен тебе верить? — Ты никому не должен. Это лишь твоё право. — Я — Серёжа. — осторожно поднял взгляд, будто опасаясь. — Я не стану тебя обижать. Подними лицо, я хочу на тебя посмотреть. — Моя внешность никому не нравится. — заправляет волосы в капюшон. — А мне кажется, что ты очень симпатичный. Снимешь капюшон? — маленькая рука тянется и обнажает голову. Рыжие пряди непослушно падают на лицо, закрывая глаза. Подушечки пальцев очерчивают затылок. Странно ощущать на себе чужой изучающий взгляд. Без всякого зла, только любопытство. — Можно я потрогаю? — Можно. — младший произносит на выдохе. — Они как огоньки в темноте. — чужие пальцы ласково перебирают прядки. — Не стыдись себя. Ты красивый. — С-спасиб-бо. — Я тебя не обижу. У тебя прекрасные веснушки. Серёж, можно называть тебя Лисом? Ты просто очень похож на лисёнка. — Если тебе будет удобно, Волче. — улыбнулся в ответ. — Улыбайся чаще. Я этого. — замялся немного. — Мне ребята сказали, там, в коридоре, что тебе цветы, наверное, нравятся. Я не знал какие. Вот. — достал из-за спины маленький букетик. — принёс. Ромашки и васильки. Возьмёшь? Мне кажется, они подчёркивают твои сине-зелёные глаза. — Спасибо тебе, Олег. Ты правда так думаешь? — Правда, Лис. — заправил волосы ему за уши. — Не стесняйся себя. Ты же поможешь здесь мне освоиться, да? А то мне кажется, что сам я потеряюсь. — Хорошо. — берёт осторожно его ладонь. Тёплая. Шершавая. В рубцах. Кажется, его не стоит боятся. Не такой страшный, как на первый взгляд. Новенький добр к нему. Не хочет, чтобы его боялись. Волков чувствует его дрожь и слазит с подоконника. Возвращается уже с одеялом, взятым с постели Серёжи. Набрасывает ему на плечи в попытке согреть. — Волче, мне не холодно. Не сильно. Просто такое бывает. Когда… Когда я переживаю… Я два года жил здесь сам, один. А теперь новый человек. Ты… Уживаться. Мне это незнакомо. Боязно. Некомфортно. Я не знаю как это будет. — Ну ты хоть не врёшь. Если у тебя есть какие-то правила, то говори. Я постараюсь не нарушать их. Я не буду беспокоить твоё личное пространство. всё-таки я в твою комнату подселился, а не ты. — Ты так добр ко мне. Здесь никто так ко мне не относится. — Если тебя обижают, то я буду тебя защищать. Я тебе обещаю, Серёж. — рыжик спрыгнул с подоконника. — Спасибо. Ты можешь выйти или хотя бы отвернуться? Я хочу переодеться. — бросает взгляд на него, вытягивая из шкафа кофту с длинным рукавом. — Ладно. — Волков смотрит в окно, пока не получает разрешения. — Ты меня стесняешься? — Не принимай на свой счет. Я не люблю своё тело. Тем более, когда его видит кто-то кроме меня. — Главное, чтобы тебе было комфортно. Я не претендую. Ты говори, если я буду тебя смущать. Солнечный мой новый друг. — Ты поздно ложишься спать? — Когда ты ляжешь, тогда и я. Классные динозаврики на кофте. — Тебе нравятся динозавры? — Да, они классные. Можешь что-нибудь о них рассказать? — Если тебе будет интересно. — Будет. Не переживай. Они ещё долго разговаривали обо всём, пока окончательно не стемнело и не стало холодно. Окно пришлось закрыть и лечь спать после наступления отбоя. Серёжа спрятался в одеяло, а Олег все ещё рассматривал комнату и соседа. Тусклый ночник освещал угол комнаты, немного светя в глаза Волкову. Но ему было всё равно на это. Разумовскому так было комфортно, потому что темноту он не переносил. Пучок волос на его макушке был антенной связи с космосом. Хоть одна из многих ночей с кошмарами прошла спокойно. Присутствие Волка немного успокаивало его. Серёжа обрёл нового друга, а Олег нашёл прекрасного собеседника на ближайшие несколько тысяч вечеров в этом доме. (и за его пределами) // Серёжа подошёл к Коралине со спины, стараясь не напугать. Обнял крепко. Прижал к себе, не получив сопротивления. Ему не хватало всё это время их девчонок. — Прости меня, Солнышко, за всё. Я не хотел, чтобы так вышло. — отпускает, пока девушка оборачивается, а потом опускает подбородок на плечо. — Я очень виноват, Коралин. Малышка, как ты? — немного приподнял её над полом. — Серёж, опусти, тебе тяжело. — обняла его за шею осторожно. — Нормально. Не сломаюсь. — Серёж… — Расслабься. — опускает её на диван и садится рядом, мягко приобнимая. — Я скучала по тебе. — обнимает в ответ. — Всё хорошо. Мне Олег сказал, что ты сегодня немного не в себе. Ты в порядке? — перебирала его рыжие прядки. — Выглядишь неважно. — Устал я. Сегодня из рук всё валится. Весь день воспоминания в голове о детстве крутятся. И это всё наложилось на ваш приезд. Мне так жаль. — Твоё ментальное состояние тоже крайне важно. Нельзя его убирать в дальний ящик. Не забывай заботиться о себе. — Я даже Олегу ничего не объяснил. Не сказал. Он зол. Всё получилось слишком плохо. Я всё испортил. — Ты ничего не испортил. Всё ещё можно исправить. Волков не злится на тебя. Просто не понимает, что с тобой происходит, Серёж. Хочет тебе помочь. Ты же знаешь, что все тебя здесь любят. Олег тебя любит как никто другой. — А ты всё также его копия чуть поменьше и в женском обличии. — проводит невесомо костяшками по её щеке и улыбается. — Также заботишься. Линочка, я вас всей душой люблю. — лбом касается её лба. — Вы меня спасаете от этого всего. Я безумно благодарен. — Серёженька. — берёт за голову его ласково. — Без тебя бы мы не были здесь. Вместе с тобой. Ты нас оттуда вытащил. А Марго. Она же просто чудо. И всё благодаря тебе. Всё, что вокруг нас сделано твоими руками и головой. Ты всё это заслужил. — Людей не заслужил. Вы слишком хорошие. — Всё заслужил. Ты лучший, несмотря на все трудности, которые тебе довелось пережить. — Я не сломался только из-за вашей поддержки. — Без стержня внутри тебя это бы не получилось. — Ева, она… — Не думаю, что Ёжик обиделась. Нет. Она всё ещё ждёт тебя. Я уверена. С ней Олег сейчас. Вроде более-менее. — Я схожу к ней, тебя же это не обидит? — смотрит в её глубокие карие глаза. — Ты так говоришь, будто я тебя последний раз в жизни вижу. У нас ещё семейный ужин впереди. Я буду вас ждать. Всех троих. — шепчет уже на ухо, обвивая шею. — Знаешь, что я сильно люблю тебя, да? — целует в лоб по-отцовски. — Конечно знаю. Твоя забота началась ещё с тех зелёных яблок, которые ты заставлял мыть. Чтобы не дай бог что не случилось. Ты создал Марго, чтобы помогать и быть рядом, даже когда не представляется такой возможности. Ты — золото. — Ты тоже, котёнок. // Разумовский бесшумно вошёл в комнату, закрыв за собой дверь. Передвигаться без единого звука он научился ещё в детдоме. Видел их двух со спины. Девушка в пледе лежит на плече у Волкова. Он приобнимает её, чтобы чувствовала себя в безопасности. Серёжа присел рядом на край кровати и взял её ладонь даже не оборачиваясь, а Ева сжала крепче. Доверяет. Выпускает руку, чтобы обнять Серого всем телом. Он выдавливает из себя лишь короткое «прости», неловко принимая объятия. — Ева, солнышко, прости. Я должен был приехать за вами. — Лис, ты всё равно пришёл. — Я же не оставлю тебя, когда ты во мне так нуждаешься. — дочка ложится к нему на колени, осторожно притягивая плед к себе. — Я тебе нужна? — шепчет очень тихо. Волков тоже слышит, но не подаёт голоса. — Как рыбам вода. Я тебя буду и дальше любить и оберегать. — касается губами виска невесомо. — Мы будем. — бросает незаметный взгляд на Олега. Старший встаёт с кровати и обходит её, собираясь уже выйти из комнаты, но его останавливают. — Олег, останься, пожалуйста. Не уходи. — поднимает взгляд на него. — Волче… — Серёжа смотрит на него с сожалением за свои выходки. Волков садится рядом с ними. Младший чувствует свою вину. Они нужны ей оба. Эти двое просто идут в комплекте. Дополняют друг друга. Одна её ладонь дотягивается до колена брюнета, а другая держит Разумовского. Они защита и опора. Когда так сложно. Когда невозможно на душе. Коралина, на которую она сегодня пару раз накричала заслуживает всего лучшего. Она её держит на плаву, когда родителей в виде Разумовского и Волкова нет рядом. // Кто бы что не говорил, но они семья. Настоящая. Пусть не как у всех. Но их связь — их сила. Серёжа долго не вытянул бы в детдоме без защиты Олега, тем более став подростком. Олег бы без постоянных, хоть и порой бессмысленных разговоров с Разумовским скорее всего бы сошел с ума, потому что психологически обстановка очень давила и без общения с кем-то он бы не смог. А Серёжа был по-своему смышлён и любопытен. Его настрой завораживал. Случайные факты из его уст иногда просто поражали старшего. Ева просто привязалась к Коралине с первого дня знакомства. В детдоме она с самого рождения из-за того, что родители написали отказ. По крайней мере ей так сказали воспитатели. Родилась недоношенная. Больная. Её просто оставили одну. Было трудно. Девочке приходилось буквально бороться за выживание и морально, и физически, так как её иммунитет был крайне слаб. Коралина появилась в детском доме лет в семь. Была немного зажата, но с первых же дней показала, что может постоять за себя в случае чего. Она серьёзно стукнула пару мальчишек за то, что они лезли к незнакомой ещё ей девочке, из-за того, что у неё были ярко рыжие волосы. Только потом, когда её заселили окончательно в своей новой соседке она узнала ту рыжую, которую защитила от хулиганов. Так они познакомились с Евой. У неё наконец появилась настоящая подруга, можно сказать сестра, судя по тому, как они сроднились. Она точно не предаст. Коралина буквально обрела для себя поддержку, потому что старшая постоянно ей помогала в мелочах, заботилась. Без Вик ей бы было совсем грустно и одиноко. // Серёжа гладил Вик бережно по спине. Успокаивая. Поддерживая. Боясь спугнуть. На своём опыте знал, что это хоть немного, но помогает. Ему помогало, когда так делал Волков. Внимание для Евы имеет свою важность. Она вновь себя чувствует той маленькой девчушкой, которую забрали из детдома. Хоть они и были знакомы довольно неплохо, девочка всё равно заново привыкала к парням. Была осторожна в действиях и словах пока полностью не почувствовала себя дома. Пальцы младшего двигались мягко и плавно. Ёжик вдыхала родной запах. По которому скучала. По этой атмосфере частичного хаоса. По любви и её крайне странным проявлениям. По прячущимся по углам Серёже с Олегом. Неловкому смеху. Спонтанным прикосновениям. Видео-звонки не могли восполнить это всё в полном объёме. — Лис, ты молодец. — едва слышно произносит Олег, проводя пальцами по его медному затылку. — Я… — кончиком носа, а затем и губами проводит по виску, на котором выступают капельки пота. — Не прав. — Я не глупый, всё понимаю. — смотрит на него блестящими от собирающихся слёз глазами. Нет, он не плачет и не будет. По крайней мере не сейчас. Просто состояние такое. Левая рука Волкова ложится на противоположное плечо, а правая напоминает девушке о его присутствии. Прикосновения сейчас важны. Добрые. Без опасности. Если Ева может доверять мужчинам, то только этим двоим. И больше никому. Страх снова обжечься после ещё не зажившего ожога сильнее. Только с ними спокойно. Не так боязно. Волков, если надо будет, глотку любому выгрызет, потому в обиду близких не даст. Смотрела на него снизу вверх, пока Разумовский разглядывал дождь в окне. Он улыбался. Как много лет назад, когда не понимал с какой стороны к ней лучше подступить, чтобы завоевать доверие. Сейчас же без стеснения рыжая смотрела ему прямо в глаза и улыбалась в ответ. Только губами произносит без единого звука «возьмёшь меня с собой в тир?». Знает, что он по губам читать умеет. В ответ лёгкий кивок поддержки. Олег считал доверие лучшей наградой за свой вклад в воспитание. Они все ему доверяют. Это делает его счастливым. Он сам не любит тактильность, но родным позволяет делать всё, что они хотят, потому что эти прикосновения наполнены любовью безмерной. Хочется касаться много, до безумия. // Прошло, наверное, часа два, с того момента, как Серёжа наконец объединился с семьёй. И душой, и телом. Сначала они просто разговаривали обо всем, что произошло за время обучения девочек. Смешных историй у мужчин оказалось не так уж много, потому что в рамках офиса происходило мало, что интересного, а другие истории были не настолько приличными, чтобы ими можно было бы поделиться с дочерьми. Олег сидел на ковре, упираясь затылком в острые колени младшего. Тот перебирал его волосы, распутывая его воронье гнездо. Разумовскому в этом плане можно буквально всё. Они уплетали пирог, вишнёвый сок с которого капал на одежду, но всем было всё равно. У журнального столика сидела Коралина и что-то набирала в ноутбуке. Её никто не отвлекал, знали, что записывает свои мысли и лишний раз лучше её не трогать. Ева покоилась на плече Разумовского, перебирая пальцы на его левой руке. Им всем спокойно и хорошо. В памяти всплывает мятное мороженое и мультфильмы после психотерапии. Облегчение. Лина спустя пару минут придвинулась ближе к отцу. От него пахло горьким шоколадом и корицей. Одна маленькая просьба и девушка уже сидела в тёплых объятиях больших ладоней. Волкову нетрудно было показать свои чувства, лишь бы были они хоть кому-то нужны. Коралина прижалась к его груди, закрыв глаза. Родительская ласка, которой так не хватало. Олег шептал, что-то на ухо о важном. О том, как сильно ценит. После пары предложений девушка приложила указательный палец к его губам, и мужчина смолк. Не хотелось много болтать, когда и по поступкам всё понятно. Легкие касания губ на лице, висках, макушке и так демонстрировали любовь. Волков не умел без сомнений выражать свою любовь и привязанность, ему постоянно казалось, что он всё делает не так. И только реакция одобрения его действий направляла его в верное русло. Поначалу Олег вовсе не знал как нужно себя вести с детьми. Лишь путём проб и ошибок он нашёл почти универсальный подход. Хоть и не показывал, но парень был крайне рад, когда с ним на контакт тогда пошла Лина, потому что подступить к ней дело было не из лёгких. Он попросту не понимал, что ей может быть интересно. В тот момент ему сильно помогла Ева, которая бегала к Разумовскому заплетать косички. Они все нашли друг друга каким бы абсурдным бы это ни было. Серёжа мог часами без устали объяснять программы Еве и показывать их в действии, потому что ей было любопытно всё, что связанно с компьютером. Проблемой иногда было их вытащить на улицу прогуляться, чтобы не оседать в бетонной коробке. Поэтому Олег назначил воскресенье днём прогулок, чтобы можно было очистить голову от тяжелых мыслей перед рабочей неделей. Со временем это уже стало привычкой и отказывать просто не было смысла. Младшая девочка обычно таскала книги из обширной библиотеки Сергея обо всём и ни о чем и просила Волкова ей их почитать. Не потому что сама не умела, просто на слух информация воспринималась лучше. Больше всего ей нравились книги по истории, которые парень дополнял из своих знаний и что-то непонятное мог объяснить на пальцах. Он был слишком увлечён ей и радовался, что хоть когда-то его знания могут пригодиться, даже если это сущие мелочи. // Разумовский сидел в ванной, наполненной тёплой водой. Дверь была закрыта, но не на замок. Одежда намокла и липла к телу. Почему-то парень даже не задумался снять вещи с себя. Сегодня вообще с собой не совладает. Волосы намокли под водой, когда он погружался полностью, с головой. Рыжие змейки закрывали его глаза. Фаланги слегка немели, а капли заливались в уши противно. Руками сжимал свои плечи, дрожали. Носом шмыгал от того, что на душе непонятно и гадко. Под толщей остывавшей воды он видел смазанные кадры детства. Где Серёжу оскорбляли. Смеялись нагло. Где его безжалостно таскали за волосы, потому что не хотел выполнять чьи-то поручения. Ссадины на коленях от того, что толкали. Синяки на рёбрах от пинков ногами. Каждое воспоминание отзывалось реальной болью в теле. Сделал глубокий вдох, задержал дыхание и съехал на дно. Ему чуть ли не сломали руку. Было больно. По телу струился холодный пот. Он не хотел идти в медпункт сам. Пришлось бы долго и нудно объяснять, что случилось. Разумовский терпеливо ждал на полу в углу коридора пока о нём вспомнит Олег. Тот уговорил его сходить за помощью. Сильный ушиб и растянутые мышцы. Обезболивающие не помогали. В тот вечер младший уснул только под убаюкивание Волкова и поглаживание по спине. Когда чувства рассыпаются скверными словами в пепелИ нотка безразличия холодным лезвием по сердцуБеззащитный маленький человек стоит перед вами, он наг и беденОтражение его души рябью расходится по зеркалу. И рыжие пряди позолочены солнцемВ веснушках найдутся мгновенья весныВзгляд его растерянный, беглый скребёт по оконцамВ надежде избавиться от цепи ледяной темноты. Он счастья не ищет, ему такие слова не знакомыОн просит лишь кроху еды и тепла чьего-то родногоБыть может душа хоть на миг выйдет из комыКогда-то его насильно приняли за душевнобольного. Запястья в верёвках, их следы жгут огнём будтоГлаза стеклянные, осколками показывают больЗдание заброшено, ребёнок потерян в БермудахНа обоях лазурных разводами стынет соль. Вынырнул и упёрся затылком в бортик. Воздуха едва хватало. Прохлада окутала лицо невидимой плёнкой. Попытки вернуться в настоящее не особо увенчались успехом. Судорожно пальцами сжал бортики ванной и приподнялся, чтобы сесть более-менее ровно. — Серёж… — слабый стук в дверь отвлек. — Что? — Ты уже здесь полчаса. Мне нужно в ванную. — он уже различал голос Коралины. — Серёж… — Можешь войти, незаперто. Девушка немного нажала на ручку двери и вошла. Её немного напугало такое положение дел. Не поняла, что делать. Растерялась. Она опустилась на колени рядом с ванной и заглянула в его стеклянные глаза. — Серёженька, с тобой все в порядке? — убрала волосы с лица. — Более-менее. Опять о прошлом думал. — Не думай о нём. — воду трогает. — Вода уже ледяная, пора выходить. Тем более в одежде. Заболеешь же. — она стянула с запястья резинку и завязала мокрые волосы на макушке, чтобы лицо было видно. — Губы уже начали синеть. — своими касается лба, чтобы удостовериться в отсутствии жара. — Я Олега сейчас позову. — Лин, я не хотел тебя пугать. — А я тебя и не боюсь, солнечный. — поднимается на ноги. — Если хочешь, то мы потом об этом поговорим. // Волков пришёл через пару минут после младшей. Закрыл дверь на замок, чтобы было спокойнее что ли. Также опустился на колени, чтобы соприкоснуться лбами. Его был горячий, а серёжин довольно прохладный. Старший поднял его на руки и вмиг стал мокрым. — Прости меня. Прости. — он шепчет парню, потому что безумно чувствует вину за свои слова. — Помолчи. — Разумовский затыкает его поцелуем, потому что видеть, как брюнет извиняется для него та ещё пытка. — Не сейчас. Ты весь мокрый. — Ты тоже. Замерз небось. — мажет поцелуем по лбу. — Заболеешь и будем тебя лечить. — опускает на пол аккуратно. — Вы с Коралиной точно родственники. Те же слова и действия. — Или мы оба беспокоимся о тебе. По крайней мере, так в этом доме пока ещё могу сделать только я. — он начал стягивать с него мокрые вещи, которые с трудом отлипали от кожи. — Волче, ты невыносимый. — он покорно поднял руки. — Серёж, ты позволишь? — потянулся к джинсам. — Я весь материально и духовно твой, Волков. — тот выпустил, часть холодной воды и начал лить горячую для теплового равновесия. — Садись обратно. — слегка нажимает на острые плечи. — Что тебя тревожит? Не закрывайся только. — Олеж, не бери в голову. Я не из-за твоих слов. Они меня не задели. По крайней мере, не настолько. Меня с утра переклинило. — брюнет намыливал волосы шампунем с запахом яблок. — Воспоминаний много из детдома нахлынуло, поэтому и было трудно вылезти из своего кокона. Я не хотел, чтобы плохо было. — Ничего плохого ты не сделал, солнечный мой. — целует кончик носа. — Я скоро коньки отброшу от передоза вашей любви. — ладони съезжают по коленям, намыливая кожу. — Рано тебе ещё помирать. — смывает пену с головы тёплой водой. — У нас с тобой самые лучшие девочки. А ещё у меня прекрасный муж. — Надо же тебе соответствовать, Лис. — Я вас всех не заслуживаю. — Заслуживаешь. — ополаскивает тело от геля. — Отоспаться нужно. — Ещё с девочками посидим. — Посидим. — рыжий сам потянулся за поцелуем и притянул к себе старшего, испачкав его пеной. — Я тебя ценю, слышишь. — молвит прямо в потрескавшиеся губы. — Не хотел тебя обидеть. — рыжик опускается на его грудь. — Ты из-за меня весь мокрый. — Ну и что. Одежда сухая есть. Ты в чувствах тоже есть. Выбираться пора. Всё-таки Лина не просто так стучала. — он дотянулся до махрового полотенца и, когда младший смыл всё, закутал его. Благо ванная напротив их спальни. Серому не пришлось долго идти и прятаться куда-то. Старший сходил что-то сказал дочерям и вернулся. Замок провернул до щелчка. Его силуэт в темноте приобретает слишком острые очертания. Походит на волка в человечьем обличии. Ещё чуть-чуть и взвоет на луну. — Волче… — пытается найти родные глаза. — Лисёнок.? — гладит его оголённое колено. — Тебе нужно переодеться. — кладет кисть поверх его. — Ты именно об этом хотел поговорить? — пытается прислушаться к тихому дыханию Разумовского. — Просто хочу, чтобы тебе было комфортно. Не игнорируй мою заботу, чтобы я не чувствовал себя из-за этого не так. Ты все время стараешься для меня и ничего не даёшь делать для себя. — Я не знал, что для тебя это так важно. Сейчас. Волков дотянулся до торшера, включил свет и подошёл к шкафу. Отодвинул одну дверь купе и стянул с себя влажную футболку. Рыжий внимательно рассматривал его напряжённую спину. Его шрамы очерчивали изгибы мышц. Хотелось касаться их бережно. Подушечками пальцев проводить по рубцам. Защищать. Любить всё его изъяны. Расстёгнутый ремень немного съехал с бёдер и потянул за собой штаны. Серёжа просто любовался своим мужчиной. Тот завис на пару минут перед полками, где было всё аккуратно сложено. Татуировка волка на лопатках всегда завораживала младшего. Она переливалась на свету каждый раз по-разному. Разумовский подошёл со спины и прислонился лбом к ложбинке между лопаток. — Ты прекрасный. — его ладони скользнули по мужской груди. — Сердце бьется спокойно. — обнимает. — Солнечный. — ладони поверх его хрупких кладет. — Тебе тоже нужно одеться. Что нужно? — Я сам. — проходится по животу. — Одевайся. Серёжа обходит мужчину. Старший сделал шаг назад, чтобы не мешать. Тот копошился в вещах Олега, потому что от своих домашних вещей он давно отказался и перестал их покупать. Точнее, они все ещё были, но в малом количестве. По душе ему были вещи, пахнущие возлюбленным. Вскоре на нем оказались старые спортивные штаны, которые держались на бедрах засчёт честного слова и тонкого чёрного шнурка. Тёплая кофта висела мешком на худощавом теле. Ему было тепло. И физически и в душе. Волков смотрел на него молча и глубоко в душе умилялся. Огромные вещи на нем выглядели несуразно. Младший закрыл шкаф и сел на ковер, пока мужчина не до конца понимал, чего он хочет. Лишь опустился напротив, проводя ладонями по мягкому ворсу. — Помнишь, как мы так сидели в детдоме? Ты мне тогда ещё страшилки рассказывал. — Это был первый и единственный раз. Я понял, что они тебя пугают. Ты спал после них плохо, разговаривал с кем-то во сне. — И ты не сказал мне об этом? — А что я должен был тебе тогда сказать? Твоё состояние само за себя говорило. — Ты на следующий день вывел меня гулять к речке. Ты научил меня плести венки. Меня это правда успокоило. — Не погружайся, оставь только хорошее. — едва коснулся медных волос. — Я сегодня много чего вспомнил. По большей части плохое. Задумался насколько ты важен в моей жизни. ещё с самого детства. Если бы не ты, то возможно бы я оттуда не выбрался. Было бы больше психологических травм и выбрался бы я только в психушку. — Именно поэтому мы с тобой после выпуска долго и упорно работали над этим. Пусть работа полностью может и не завершена, но мы стремимся к этому. Мы. Вместе. Не одного тебя пыталась сломать жизнь. Мы победили много травм. Мы помогли им. — бросил взгляд на дверь. — Ты больше не боишься темноты. Не боишься оставаться один на большой промежуток времени. Не боишься, что тебя бросят. Почти. — Посушишь мне волосы? — голос робкий, но знает, что Волков согласен. — Конечно. — брюнет принёс фен, вставил вилку в розетку, встал на колени позади рыжего. Его пятерня ласково оглаживает затылок, распутывая рыжие пряди. Расчёска массирует голову. Тёплый воздух расслабляет. Мысли отпускают Серёжу. Он просто доверяет родным рукам. Свои опускает на колени Волкова, когда тот уже садится за ним. — Ты научился дарить любовь. Ты стал отцом, Лис. Не по документам. В душе. Может ты думаешь, что ничего в тебе не изменилось, но я вижу со стороны. Ты избавился от многих своих страхов. — шум фена немного заглушал его, но Серый всё слышал. — Ты стал менее зажатым. Тот смышлёный испуганный мальчик остался в детдоме. В тебе есть капля той детской смышлёности, но это твоя изюминка. Ты лишь душой повзрослел. Ты не боишься резких движений, громких разговоров. Не вздрагиваешь от каждого прикосновения. Сам тянешься за лаской. Ты правда очень стараешься, чтобы избавиться от этого всего. Ты не только себя из этого вытаскиваешь. У тебя буквально глаза горели, когда вы приходили с Евой после терапии и уплетали мороженое. Когда Лина просила дать ей книжки из твоей библиотеки. Когда ты по утрам специально вставал готовить завтраки. — Олеж… — слабо перехватил его запястье. — Кажется я увлекся, да? — мужчина выключил фен и отложил его в сторону. — Болтаю много. — Я готов слушать тебя вечность. — рыжий перелез к нему на ноги. — Иди, будем обниматься. — Волков притягивает его к себе так, что Серёжа неуклюже падает в хватку его тёплых рук. — Я тебе могу рассказать ещё много всего. Тот трепет, с которым ты отнёсся к психологической подготовке, чтобы забрать девчонок. — Я хотел избавить их от этого всего. Сделать счастливыми. — мурлычет куда-то в шею. — Лис, у тебя всё получилось. Ты Марго для них разработал специально. Отдельный режим и сервера. Лично я бы о таком только мечтал. Ты сделал всё, чтобы у других всё было хорошо. И от этого сам стал счастливее. Я тобой гордился, горжусь и буду гордиться. — Мы же с тобой помогли им? — Ты ещё сомневаешься? Поехали за город всей семьёй. Без этих ваших с Вик программ, алгоритмов и так далее. Я хочу, чтобы мои юные программисты объединились с природой. Я ещё с Линой поговорю. Может она захочет парня с собой позвать. — Что? — поднял вопросительный взгляд на Волкова. — Ты про поездку или что? Против парня? — Нет… Я, я нет… У неё же всё хорошо с ним? — Ну вообще ты можешь сам спросить, но Коралина говорит, что всё хорошо. — Я только за. Тебя тоже нужно вытащить за пределы четырёх стен. — Мне нужно с Евой кое о чем поговорить. А тебе нужно сходить и покушать ещё что-нибудь кроме пирога. Там со вчера в холодильнике осталось рагу. Ты же вроде его любишь. — Я бы хотел признаться тебе в любви заново, но, во-первых, ты это сделал первый, а, во-вторых, машину времени или стиратель памяти я ещё не изобрёл. — Я знаю. Готов слушать это каждый раз как в первый. — Разумовский поцеловал его в колючий подбородок. — Тем более, если это важно для тебя. — Пойдем. — он поднялся и потянул за собой брюнета. // Олег оставил парня на кухне, перед уходом чмокнув его в кончик носа. Надо было собраться с мыслями и поговорить. Для него этот разговор не такой сложный, как для его собеседницы. Тема доверия очень сложная, когда не хочется доверять никому. — Мы можем поговорить? — он вновь стучит к Вик. — Заходи. — Я не знаю насколько комфортным для тебя будет этот разговор, но, мне кажется, что обсудить всё же стоит. — Я кажется, догадываюсь. — Насчёт той ситуации с парнем… — они ещё с того момента договорились больше не упоминать его имя. — Мы тогда так толком и не поговорили. Да и от Лины я всё это узнал. — А что я могу сказать? Я совершила свою очередную ошибку и доверилась какому-то мудаку. Видимо заслужила. — Я уже говорил, что это не так. Может это и была ошибка, но ты не заслужила такого отношения к себе. Я не знаю, что произошло той ночью, но это сильно пошатнуло твою уверенность в себе и доверие. Я был бы благодарен, если бы ты позволила помочь разобраться в этом вместе с тобой. — девушка неожиданно взяла его за руку. — Я упустила полгода своей жизни в отношениях с ним. — Ты приобрела жизненный опыт. Даже если он не из лучших. — Я тогда пришла к нему, он хотел устроить какой-то сюрприз. Судя по всему ужин. Романтика по его мнению выглядела именно так. Я ему объяснила, что мне, мягко говоря, это все не нужно и не интересно. Он начал возникать, мол, я просто не хочу это признавать и всё такое. В итоге вроде всё уладили, но осадок остался. Он был пьян, причём не слегка. Мы танцевали, всё было в порядке, но потом он начал приставать. Я начала сопротивляться, он заломил руки и наклонил меня так, что свеча на столе немного обожгла ухо. Было неприятно. Через пару мгновений в его руках оказался нож. Не очень острый. У горла оказалось не так быстро как я думала. Угрожал, мол, без него и его денег я никто. Что мои любовные сопли никому не нужны и всё в этом ключе. Лезвие едва разрезало кожу. Его изречений хватило, чтобы оценить обстановку и её дальнейшее развитие. Тем более его состояние сыграло с ним злую шутку. Знаешь, тренировки с тобой не прошли даром. Я сделала всё так, как ты учил. Когда я уходила, он всё ещё лежал на полу не в состоянии встать. — на этом моменте вошла сестра. — Вик, я чай тебе принесла. — отдала ей чашку с ароматным зелёным листовым чаем. — Спасибо. — кивнула головой. — Я вам помешала? Я сейчас уйду. — бросила взгляд на мужчину. — Лин, оставайся. — неловко взяла младшую за руку. — Садись со мной. — После того вечера осталось много мыслей, отсутствие доверия к новым людям и пустая бутылка от красного полусладкого. — девушка сделала глоток, взглянула на Волкова и опустилась на плечо Коралины. — И тонкий шрам на шее. — Я взгляну.? — карие напротив смотрели вопросительно. Ева спокойно отодвинула рыжие пряди, оголив лебединую шею. Шрам тонкой нитью будто украшал бархатную кожу. Физически рана затянулась, а в душе иногда ещё кровоточит. Олег осторожно пальцем провел линию и вернул волосы на прежнее место. — Внутри было сильно больно? — он просто не знал как по-другому об этом спросить. — Больше непонимания его поступков, чем боли. Обожглась в отношениях. Обожглась на человеке, в которого когда-то влюбилась. — Лина в этот момент гладила её по голове. — Расстроилась, но… Не я первая, не я последняя. Просто времени потраченного жаль. И нервов. Благо, что у меня есть такая чудесная сестра, которая не дала руки опустить. — она бережно перебрала её тонкие пальцы и случайно упёрлась затылком в подбородок младшей, попытавшись поднять на неё взгляд и заглянуть через голову. — И тебя оповестила. Твоё сообщение утром тогда меня так задело, в хорошем смысле, что, пока я себя приводила в порядок, пришлось пропустить первую пару. Серёжа же не в курсе всего? — Нет, конечно. Сходим на терапию, если хочешь? — Я хочу к тебе на тренировку. Я соскучилась по ним. — Я бы тоже была не против. — Коралина кивнула. — Тогда завтра вечером организуем тренировку. — Я завтра хотела встретиться с Лёшей, он приезжает вечером. — Можешь взять его с собой. — Я боюсь он ещё слишком не готов. Морально. Да и его прошлая встреча с Евой не очень хорошо закончилась. — Ёжик, ты чего, покусала парня сестры? — старший невольно смеётся. — Я ему не доверяю. Он странный какой-то. — Это по твоим меркам, Мась. — Лина пытается найти компромисс. — Ты не подпускаешь Лёшу к Коралине, по крайней мере, при себе, потому что боишься, что он её обидит, сделает больно? — Возможно. Я не хочу, чтобы Лина обожглась на этом. — Такая твоя забота немного пугает её, Ев. — Олег пытается объяснить и дойти до сути. — Ты же понимаешь, что личная жизнь подразумевает под собой доверие. И если она ему доверяет, то позволь ей сделать ошибку, если уж на то пойдет. Ты должна уважать её порывы и чувства. Ты всегда успеешь её защитить. Я в этом уверен. А пока что ты в её глазах будто препятствие. Ли не хочет обидеть ни тебя, ни его. Не задеть людей, которых ты любишь, порой очень сложно, особенно когда интересы этих людей противоречат друг другу. Я не думаю, что Лёша тебе желает зла, особенно, если любит твою сестру. Я же прав? — обращается уже к Лине. — Вик, я не хочу тебя задеть. — обнимает девушку сзади ещё крепче. — Я в порядке. Просто отошла на второй план. — Нет. Как ты можешь отойти на второй план, если ты со мной с самого детства? Ты моё самое дорогое сокровище. Любовь это немного другое. — Я уже поняла свою ошибку. Я не буду тебе мешать. Он правда хороший. Не хочу, чтобы у тебя из-за меня что-то рушилось в жизни. — Ты одна из главных опорных стен, дурашка. — целует рыжую макушку. — Ничего не обрушится. — Насчёт тренировки. Я постараюсь решить этот вопрос. Сейчас он уже, наверное, отсыпается. — Если хочешь, то пусть ночует у нас. Места много. — Волков пытался создать комфортную обстановку. — Олег, а как ты завоевал доверие Серёжи? — Ева убрала кружку на тумбу. — Букетом ромашек и васильков. — Ты шутишь? — Нет. Это правда было. Я тогда только приехал в детдом. Мне кто-то в шутку в коридоре сказал про цветы, скорее, чтобы задеть Серёжу, а я, когда заносил вещи, заметил на его тумбе цветы в стакане. Может это звучит смешно, но он тогда позволил мне потрогать его волосы. Я пообещал его защищать. Мне воспитатели говорили, что он раньше ни с кем так тесно не общался. — Я была как он. — Ева произнесла на выдохе, что явно отразилось болью. — Знали бы вы как я люблю вас, мои смышлёные. — он поднялся на ноги. — Волче, ты как подарок судьбы. — Подарки тоже бывают с сюрпризом. Вы пойдёте ещё чаю выпить или быть может кофе? Пока Серёжа не съел весь пирог. — Я ещё если что сделаю. Мы придём через пару минут. Мне нужно Коралине ещё кое-что объяснить. — Мы будем вас ждать. — осторожно прикрыл за собой дверь. Ева поднялась и села напротив, чтобы лучше видеть девушку. Взяла её ладонь в свою аккуратно. Брюнетка тряхнула головой, кудри спали на глаза. Вик убрала их за уши и коснулась тёплыми губами лба. Уткнулась в плечо, смеясь. — Эй, ну чего ты, Ёжик? — провела по спине, от чего старшая немного вздрогнула. — Я хотела извиниться перед тобой. Я была не права сегодня. Накричала просто так. Не в настроении. Мне жаль, что я испортила его тебе. Нагрузила своими тараканами. — Ты чего, нет же. Не прячь от меня свои чувства. Мы с тобой больше десяти лет вместе. Я не позволю тебе чувствовать себя некомфортно. — Ты счастлива с Лёшей. — Это угнетает тебя? — Нет. Я правда хочу, чтобы ты была счастлива. Я вела себя неправильно. Перед ним мне тоже стоит извиниться. — Он понимает. Не бойся. Он не хочет никому из нас навредить. — Я такая глупая. Выпускаю иголки просто так. Отпугиваю. — Ты не глупая. Самая умная девушка, которую я знаю. Сердце у тебя чистое. — Я тебя люблю им очень сильно, барашка. — слегка касается губами и кончиком носа её щеки. — Ты меня так давно не называла. — прозвище и вправду пошло из детства из-за кудряшек. — Но можно же? — Можно. — прижимает её к себе сильнее, окутывая заботой. — Без колючек с тобой обниматься гораздо легче. — Я постараюсь это исправить. — смеётся на ухо и сползает на грудь. — Надо бы съездить в детдом. Я бы хотела разработать, а точнее доработать кое-какую программу. Хочу с Серёжей насчёт неё завтра поговорить. — Хорошо, я поеду с тобой. // — Я считаю, что этот вечер прекрасный для нашей семьи. — Волков незаметно подходит сзади и обхватывает талию рыжего. — Олеж. — затылком упирается в чужую грудную клетку. — Что? — А что, если бы наша жизнь сложилась совсем иначе? — Не сложилась бы, солнечный. В любой бы Вселенной мы бы встретились с тобой. И всё, что сейчас у нас есть — целиком совместная заслуга. Ты хотел им помочь. — Давай без разговоров. — поднялся со стула, обернулся. — Ты не хочешь со мной говорить? — заглянул в его чистые васильковые глаза. — Я хочу с тобой молчать и ни о чём больше не думать. — он встал на носочки, притянул старшего за подбородок и поцеловал бережно. Олег придвинул его к себе, чтобы стоять было удобнее. Обнимает осторожно, чтобы своей хваткой не сломать пару рёбер. Он помнит, как не знал как именно его обнять в первые разы, потому что со стороны Серёжа казался слишком хрупким. Сейчас он уже не боится навредить, просто любовь его сковывать этими большими руками не хочется. Пусть у неё будет много простора. Чужие маленькие ладони коснулись их обоих. — Можно с вами? — Ева сжала крепче плечо старшего. — Можно. — Тогда я тоже с вами. — Коралина приблизилась к Разумовскому. Обниматься вчетвером было до безумия комфортно. Потому что такая тактильность спасала от всех странных мыслей. Вытаскивала из мрака. Смешение запахов. Медные волосы смешивались с чёрными. Лина поставила подбородок на плечо Серёжи. Много обнимающих рук. Об этом в свои лет пять каждый из них мог только мечтать. Ева смеялась звонко. Этот момент расставил все точки над грустными случаями этого дня. Это называется дом. Когда-то парни обнимали мелких девчонок, пряча от сложного взрослого мира. Сейчас же они сглаживают углы недосказанности, которые просто нельзя было выяснить раньше. Они как пазлы. Дополняют друг друга и складываются в полноценную картину. — Я вас всех люблю. — Серёжа шепчет, но все слышно. — Вы держите меня на плаву. Ева ловит его ладонь некрепко, пока Волков проводит костяшками пальцев по открытой шее рыжего. Д о в е р и е. Остаток вечера они провели сидя на мягком ковре, под сборник старых мультфильмов. Ноги были спутаны и просто лежали кучей. Было накидано много подушек и пледы. Серёжа мурчал старшему куда-то в шею. Девочки обнимались, периодически щекоча друг друга. Олег смеялся. Давно такой атмосферы не было в этом доме. Но она вернулась, это самое главное. Разумовский впервые за несколько месяцев был настолько счастлив. Его пальцы переплетались с чьими-то другими, он даже не пытался разобраться кому они принадлежат. Его целовали в лоб мягко. Ты же знаешь что такое счастье?:Любовь? Свобода? Дружба?Оно же согреет тебя в ненастьеИ рядом будет человек, которому не чуждо. Знаешь ты, что оно индивидуально,Но можно же сказать, что счастье - это человек,Который не бросит, тайны сохранит сакральноИ просто будет с тобой до скончания лет. Да, вы скажете - оно не материально,Но разве нет у каждого из нас человека, который делает тебя счастливым?Просто потому что он рядом и поддержит морально,Может сделать приятно и ни за что не обидит. И неважно кто он тебе: друг любовник или просто прохожийГлавное - он желает тебе только победИ может ты пытаешься быть на него похожим. Можете спорить со мной до конца вечности, но счастье - это человекНеобязательно же быть ему реальнымОн просто может приходить к вам при закрытии векИ быть для вас пристанищем желанным. Было уже близко к полуночи, когда они решили разойтись по комнатам спать. Ева уснула, пока Лина обнимала её под звуки дождя за окном. К рыжей вернулась уверенность в себе. Она не боялась, что её могут отвергнуть. Веснушки подрагивали от того, как девушка морщила нос во сне. Коралина укрыла её одеялом и легла к себе, всё ещё наблюдая за сестрой. Встреча с отцами значительно придала ей моральных сил. Общение с ними в соцсетях это одно, а тактильный контакт буквально наполняет душу. Она скучала по этому всему. Наконец заполнила пробелы. Её вины в этом нет. Просто так сложились обстоятельства. Лина уснула одной рукой зарывшись в кудри, а другой обнимая свою плюшевую игрушку из детства, которую когда-то принёс ей Серёжа. Теплота уютно поселилась в сознании. Стук капель по подоконнику приятно убаюкивал. Им наконец-то было спокойно. // Серёжа в руках сжимал одеяло, пытаясь уснуть. Он буквально свернулся в комочек на краю кровати и уткнулся лицом в подушку. Волков осторожно проводил кончиками пальцев под кофтой по линии позвоночника. Это немного расслабляло. Нежные невесомые поцелуи постепенно покрывали шею и плечи в пределах открытости. Старший делал всё, что позволял ему Серый и ни граммом больше. Перебирал волосы пальцами. Оглаживал худой живот. Легонько сжимал бедро. Костяшками проводил по бледной щеке. После пары жестов он лишь накрылся одеялом с головой. Олег придвинулся чуть ближе и приобнял его. Не оттолкнул. Через пару минут он сам развернулся лицом к брюнету. Поцеловал, а затем уткнулся в шею, позволяя себя обнять крепче. Волков уснул где-то через час после Серёжи. Тот уже спал у него на плече, всё ещё сжимая ладонь. Он пытался думать о вечере. В душе только приятно разливалось тепло от произошедшего. Ему удалось вытянуть младшего из власти компьютера и сети. Рыжий улыбался. Коралина и Ева всё такие же дети в его глазах. Дело не в поведении, просто они для него всегда будут такими. Он будет о них заботиться, чего бы это ему не стоило. Хотя бы просто потому, что может сделать кого-то счастливым. // Коралина проснулась от тихих всхлипов напротив. Спустя пару минут она всё же уговорила себя открыть глаза и сесть на кровати. Взгляд был ещё мутным. Она видела лишь силуэт девушки. Локоны Евы спадали по плечам, закрывая лицо от света. Спина подрагивала. — Ева… — она позвала тихо. — Прости… — девушка даже не обернулась, только тяжело дышала. — Не извиняйся. — Лина пересела к ней на кровать и неуверенно приобняла за плечи. — Я тебя разбудила, да? — Пустяки… Позволишь тебя обнять? — Угу… — кивнула несмело и сама прижалась к сестре. — Я не хотела тебя тревожить. — Расслабься. Дыши со мной. Медленно и глубоко. Никто тебя не обидит. — гладила по рыжей макушке. — Мне странный кошмар приснился. Я не помню, что там было, но это триггеры из детства. Вот меня и переклинило. Я же от них уже избавилась. — Так бывает. Главное не позволяй им взять верх над собой. Вспомни, что это всё уже прошло и никак не может тебя задеть. Я рядом с тобой. Ты дома. В безопасности. А значит, что угроз здесь нет. Ну же. — стирает большим пальцем слёзы с её лица. — Дыши. Помнишь. Как Серёжа учил. На пять выдох до конца, на десять вдох на все лёгкие. Ты сможешь. — держит за руку, чтобы подтвердить своё присутствие. Они дышат вместе, чтобы не потерять ритм. Старшая расслабляется постепенно и отпускает ситуацию. Ей правда становится легче с поддержкой. Когда её обнимают, кошмары постепенно отступают. Так было и в детстве, когда она ещё не знала как с ними бороться. Только постоянные разговоры с Коралиной после таких снов могли умерить её испуг. Особенно, когда одним из страхов был страх одиночества и ненужности. — Я принесу тебе воды, хорошо? — поцеловала сестру в лоб, чтобы убедиться в отсутствии температуры да и просто проявить заботу. — Да. — Подождешь немного? — Да, я почти пришла в себя. — Пару минут. — она завернула её в одеяло, включила бра и ушла на кухню. Босые ступни шлепали по прохладному кафелю. На часах было уже больше двух часов после полуночи. Воздух в квартире был свежий. Окна были открыты на проветривание. Дождь разряжал обстановку. Девушка налила воду из графина в стакан и сама сделала пару глотков. В полумраке она разглядела очертания Разумовского. Подошла почти незаметно и положила кисти на плечи. — Серёж, иди спать. — ласково и тихо. — Ты чего не спишь? — Ева попросила воды. Ей опять что-то приснилось. — Нужна помощь? — Нет. И ты, судя по всему, не спишь из-за подобного. — Птица какая-то скреблась в окно. Я поэтому и ушёл из спальни. Вдруг ей нужна была помощь. Сейчас она вроде улетела. — Иди, пожалуйста, спать. — она встала перед ним и заметила высохшие дорожки от слёз. — Олег беспокоится о тебе. В том числе о твоём сне. — прижалась к его груди. — Нужен полноценный отдых. Крепкий здоровый сон как раз входит в него. Не противься этому. — Какая же ты уже взрослая. Но все также походишь на него. — Волков ждёт тебя в кровати. Даже, если спит мёртвым сном, то проснётся, если тебя долго не будет рядом. Я тоже пойду обратно ложиться спать. Сейчас не время для рефлексии, Серёж. — он наконец обнимает брюнетку в ответ. — Хорошо, я пойду… — Доброй ночи. — Доброй ночи, барашка. — мужчина улыбнулся напоследок. Они разошлись по комнатам. Каждый со своими мыслями, которые лучше просто оставить в ночи и никогда к ним больше не прикасаться. Чтобы не было тёмных пятен в памяти. Только светлое. Добро. // Разумовский сел на край кровати, чтобы не беспокоить. Ноги притянул к груди и обнял их. В груди очень много чувств и эмоций смешалось. Всё чётче в сознании всплывала мысль о том, что те, как минимум, три года психотерапии, направленные на подготовку именно к родительству, вовсе не прошли даром. Он смог избавиться от моментов, которые его тревожили с раннего детства. Заботиться о ком-то так, как о нём должны были когда-то. Его грело это чувство изнутри. Все его труды окупились раз в сто больше. Серёжа старался всё это время не зря. Ему не нужно было каких-то особых благодарностей. Просто присутствие и такие неприметные на первый взгляд мелочи. Он ощущает лёгкие поцелуи на плечах, с которых отодвинута ткань кофты. Борода колется. — Я думал ты спишь. — младший закрывает лицо ладонями. — Ты ушёл, вот я и проснулся. Тебе что-то приснилось? — Типа того. Ещё ворон бился в стекло на кухне. Тревога необъяснимая. Но сейчас уже нормально. — Ты думал о чём-то? — Скорее пытался найти способ как ни о чём не думать. — он лёг лицом к лицу Олега. — Нашёл? — Не знаю. Меня тогда Лина обняла. И тогда я будто провалился в пропасть. Где тихо и уютно. Просто Еву что-то встревожило, и она пошла за водой. — Волков дотянулся поцеловать его в макушку. — Знаешь она такая… Прямолинейная и искренняя. Я ни на секунду не пожалел, что предложил их забрать. — Спи, мой хороший. — он прикладывает указательный палец к его пересохшим губам. — Ты всё сделал правильно. От начала до конца. Поговорим об этом днём. — Доброй ночи. — он хотел отодвинуться, чтобы не мешать старшему, но тот закинул его ногу на своё бедро, бережно поглаживая. — Тебе удобно? — произнёс шепотом. — Если тебе удобно. — смешок от поцелуя в уголок губ. Олег всё же спустился чуть ниже, чтобы коснуться губами впалого живота. Было немного щекотно. Серёжа зарылся пятернёй в смольные волосы мужчины. Волков не отпрянул, а лишь положил свои руки на его бёдра. — Волче, ты так и будешь спать? — Тебе удобно, если я так лежу? — Комфортно, лежи уже. — потрепал его слегка за волосы. — Спокойной ночи, солнечный. Пусть тебе снятся только милые динозавры. — закинул обратно его правую ногу на себя, укрыл и обнял чуть крепче. — Спокойной ночи, волчонок. — послушно закрыл глаза. Дыхание Олега едва касалось его кожи. Разумовский наощупь подложил ему подушку под голову, чтобы было удобнее. Когда-то такое ему казалось неправильным, но теперь всё совсем по-другому. Ему нравилось, когда старший вот так прижимался к нему. Они засыпали в обнимку в странных позах, которые никак не мешали их сну. Наконец в такие моменты их настигает идиллия. // Ева уже спокойно пила воду, сидя на кровати Коралины. Дыхание почти пришло в норму. За окном ещё бушевала гроза. Вдалеке сверкали молнии, переливаясь, а совсем рядом гремел гром. С каждым новым раскатом в душе словно что-то содрогалось. Вик с трепетом перебирала кудряшки сестры, чтобы вернуть душевное спокойствие. Лина целовала веснушки на её щеках, потому что ещё с детства знала, что это один из лучших способов её успокоить. Спустя пару минут старшая хмыкнула и уткнулась лбом в чужое плечо. Иголки спрятались где-то внутри в тугой комок и под замок. В клетку. Её заключают в кольцо понимания тонкими нежными руками. Эта поддержка живёт с ней всю сознательную жизнь. Брюнетка шепчет ласково на ухо тёплые слова. — Вик, давай ляжем спать. Поздно уже. Вставать, конечно, никуда не нужно, но всё же нам нужен отдых. — Барашек… — Ложись. — она уложила её на кровать и придвинула к стене. — Так тебе будет спокойнее. И мне за тебя тоже. — Ты — золото. — младшая укрыла её пледом и шепотом начала петь колыбельную, которую когда-то пела ей мама. Ева так и уснула в родных руках под милый шепот. В груди будто бабочки порхали медленно, тягуче. Лина перебирала её волосы, стараясь не потревожить сон. Они считали друг друга сокровищем, потому что по-другому и быть не может. Кошмары не должны становиться явью. Они будут друг друга оберегать от опасностей во что бы то не стало. // Разумовский проснулся в восемь утра, потому что спать долго попросту не умел. Мог встать с кровати часов в двенадцать, только если в шесть утра лёг, и то по грозному взгляду Олега. Сейчас же он включил чайник, засыпал зелёный чай в заварник и залез на подоконник с ногами. За высотками уже начало подниматься солнце. Там за окном город просыпается и жизнь кипеть начинает. Сонные люди выходят на улицы, чтобы завести свои автомобили и отправиться на любимую, а может и ненавистную ими работу. Дождь уже смыл всё плохое вокруг, но так и не оставил радугу после себя. В голове слишком много мыслей. При всей любви к дождю, он ненавидит послевкусие его влажной прохлады. Лоб касается прохладного стекла. Он прячется в его кофте, как в отдельном доме. Глаза закрыл. Медь упала на лицо, закрывая от света. Щелчок чайника. — Серёж… — голос сиплый немного. — Что.? — капюшон по привычке натягивает на лицо. — Ты чего не спишь? — лёгкое касание плеча. — Не хочется. — инстинктивно опустил голову на чужую грудь. — Как ты себя чувствуешь? — пальцы касались макушки сквозь ткань. — Как дома. — улыбается. — Ты такой комфортный. — Ев, мне никто так не говорил. — сел, свесив ноги с подоконника и открыв глаза. — Даже Олег что ли? — Да, котёнок. — он обнял её ласково. — Он всё равно тебя любит. — Я знаю. Он всех нас любит. — Каждому нужен свой Олег Волков. — смеётся и гладит по макушке. — Согласен полностью. — спрыгивает с подоконника, чтобы залить кипяток. — Тебе налить чаю? — Пусть постоит немного. — А ты почему не спишь? Вам же никуда не надо. — Не спится. Я не хотела оставаться в комнате, чтобы Лину не разбудить. Итак ночью бродила из-за меня. — Я знаю. Ты в порядке? Кошмары снились? — Неприятно было. Но всё хорошо. Коралина успокоила меня. Она так чудесно поёт колыбельные. Всё-таки на просторной кровати ей комфортнее спать, чем со мной. — Главное, чтобы вам было спокойно, Солнце. Чтобы вы знали, что можете прийти сюда, зная, что здесь ваш дом. Где вас ценят. — Говорю же, что ты комфортный. — Есть хочешь? — Не то что бы… — Хочешь мороженое? Там мятное ещё есть. — Включим «Рапунцель»? — Я уже думал, что ты не предложишь. — смеётся, приобнимая за талию. — Там плед лежит, подушки тоже. Сейчас я притащу мороженое, а ты иди садись, ложись. — Ты рад как ребёнок. — В душе я и есть ребёнок, если ты не знала. Минут через десять они уже валялись в подушках на полу, потому что так удобнее. Играла заставка мультфильма, а чайные ложки с удовольствием черпали десерт, посыпанный шоколадной крошкой. Они всерьёз забыли о пространстве и времени, о том, сколько им лет. Ради того, чтобы упасть в эту счастливую беззаботную атмосферу. Серёжа помнил, как она засыпала с улыбкой на его коленях от усталости. Эмоциональной и физической. Сейчас же она обнимала его крепко всей любовью, потому что просто так хотелось. Всё вокруг было не так важно по сравнению с этим моментом. Потом они пили тёплый чай, сидя на столешнице, потому что так удобно, да и старший любит забраться на любую поверхность, куда может пристроить свою пятую точку. Остатки мороженого отправились в морозилку, а вчерашний пирог и эклеры с удовольствием пошли в ход, по крайней мере у девушки. Серёжа так много улыбался давно. Младшая его обнимала. На столе лежали зелёные яблоки, которые вчера притащил Волков. По привычке их уже вымыл и сложил в корзинку для фруктов. — Серёж, а ты ещё поддерживаешь детдом? — Да, конечно, а что? — Часто туда ездишь? — Как представляется возможность. — Я думала над одной программой и даже начала над ней работать, но не знаю как лучше её воплотить в жизнь да и что вообще с ней делать. Может ты что подскажешь. — О чем она? — Ты сам сталкивался с этой проблемой. Я думала над тем, что неплохо бы разработать что-то по типу соцсети, через которую дети внутри одного дома могут знакомиться заочно. С телефонами это, конечно, немного проблемно, но я думаю, что с этим что-то можно придумать. Детям, особенно, только прибывшим в детдом очень сложно адаптироваться, а тем более найти друзей. Страх, что тебя отвергнут смешивается с ненужностью, и вывозить это крайне сложно, тем более в младшем возрасте. Концепция заключается в том, чтобы дети, которые прибывают, да и те, кто обучаются приноровились к этому приложению. Путём заполнения определённой формы анкеты, которая адаптирована под каждую возрастную категорию. Сначала составляется подборка собеседников на основе интересов. Из данных скорее всего достаточно будет имени. Никаких запретов на темы в общении по идее нет, ну, в пределах разумного. А когда уже общение окрепнет, и они будут понимать, что им комфортно с собеседником, то можно уже познакомиться лично. Никто не запрещает этого делать раньше, просто по степени комфорта и доверия. Друзья тоже могут общаться через него, когда есть какие-то препятствия для личной встречи. Можно не только переписываться, но и звонить. При стеснении можно изменить голос. Также я хочу доработать отдельную версию для ребят с ограниченными возможностями, дефектами речи, особенностями развития. Потому что им нужно особое внимание. Их очень часто дразнят за это, они закрываются в себе. Я бы хотела, чтобы каждый нашёл себе хоть одного друга и не был одиноким. Для старших можно ввести дополнительную функцию и допускать их к ней после определённого собеседования, чтобы быть уверенным в их адекватности и тёплом отношении к младшим. Типа волонтёрства. Как делали вы. Можно закрепить их за определёнными детьми, которым нужна помощь, чтобы те помогали морально, физически, в каких-то бытовых вещах. Особенно детям с ограниченными возможностями. Таким образом, можно отчасти облегчить работу воспитателям и помочь детям не терять доверия к окружающему миру и себя в нём. В этой идее есть много нюансов, но я думаю, если ты мне поможешь, то мы сможем приблизить его к совершенству. — Вик… — Что? — смотрит на него растерянно, немного с удивлением. — У тебя глаза горят, когда ты рассказываешь свои идеи. — проводит мягко по волосам. — Это я в тебя. — смеётся. — Всё так плохо? — Нет. Это прекрасная идея. Я удивлён как она пришла в твою голову. На самом деле это довольно большая проблема. Актуальная. Я всегда готов тебе помочь. — Я бы хотела опробовать наработки, если мы сможем туда съездить. — Я поговорю насчёт этого с администрацией. Какая же ты всё-таки умница. Будешь великим программистом. — вроде бы в шутку, но доля правды в этом есть. — Да не нужно мне никакого величия. Просто, чтобы никто не проходил того, что прошли мы все. Дети должны быть любимыми. Получать поддержку. Хоть от друзей. А когда ты появляешься в незнакомом месте, в котором уже есть свои порядки и устои, а местные тебя не жалуют, хочется просто выть в подушку. Далеко не все воспитатели, учителя, да и просто работники детского дома любят детей. И некоторые помимо буллинга со стороны обучающихся ещё терпят унижения от взрослых. Это не есть правильно. — Ты говоришь такие правильные вещи. Их бы в массы. — Я просто не хочу этого для других. — Я бы хотел, чтобы этого никогда не случалось с тобой. — обнял её, снимая напряжение и утыкаясь носом в макушку. — Я тебя ценю, люблю, дорожу. И ещё сто пятьсот миллиардов глаголов привязанности. — Взаимно, Лис. — милый смех на ухо. Они пили чай и обнимались. Всё как надо. Всё на своих местах. Все на своих местах. Солнце уже поднялось над городом. Погода дарила тепло и воодушевляла. Вдохновляла нутро. // Волков проснулся лишь через несколько часов после Серёжи. Обнимал подушку, которая пахла им. Лениво потягивался, когда солнце светило прямо в глаза. Он хмыкнул из-за отсутствия младшего, потому что привык спросонья ласково и чертовски медленно его зацеловывать во все места, где только мог дотянуться. Тот же зарывался в его волосы и чересчур крепко обхватывал шею своими руками, что из-за серёжиных объятий было сложно дышать. Но старшему было как-то всё равно, потому что они привыкли к этому ещё с ранней юности. Когда Разумовский был не в настроении с самого пробуждения, он обычно прятался от поцелуев под одеяло, а потом приходилось смириться, когда по обе стороны от твоего лица руки Волкова, а сам он нависает над тобой, делая вид, что больше отжиматься в этом мире ему негде. В ответ он кусал его за подбородок, а потом будто виновато целовал в шею. Сейчас целовать было некого. Всё равно рыжий дальше башни никуда не сбежит. Тем более утром. Волков сел на кровати, скрестив ноги. На часах было чуть больше десяти. Дотянулся до тумбы, на которой лежала вчерашняя футболка. Натянул на себя черную мятую ткань. Футболка сидела на нём свободно, вовсе не стесняя движений. Только сейчас мужчина вспомнил, что засыпал в ней. Наверное, Серёжа стянул пока он спал и потом укрыл одеялом. Он невольно улыбнулся. Олег не без труда поднял себя с кровати и побрёл в ванную, шагая босиком по прохладному полу. До отражения в зеркале ему не было никакого дела. Изо дня в день одно и то же. Заспанное небритое лицо с парочкой морщин на лбу. Он умывается прохладной водой и наскоро чистит зубы. Не потому что куда-то торопится, а просто привычка после армии. Мужчина краем глаза заглядывает на кухню, просто чтобы удостовериться, что всё хорошо. Серёжа болтал ногами, сидя на столешнице, и обнимал Еву. На лице непроизвольно растянулась улыбка. Тревожить их пока не стоит, а Коралина, судя по всему, ещё спит. Он тихо проскользнул в комнату и сел на край кровати, стараясь лишний раз не шевелиться. Брюнет хотел рассмотреть каждую деталь. Её мелкие короткие кудряшки как змейки расползались по всей подушке. Тонкие руки обнимали плюшевую игрушку, которую он притащил ей ещё в детском доме. Мелочь, но её пронесла сквозь года. Он заботливо поправил одеяло и задвинул штору, которая до этого пропускала свет. Девушка лишь дёрнулась инстинктивно. Веки дрогнули. Волков выдохнул с облегчением. На душе так спокойно и легко. Ему бы хотелось этот момент запомнить навсегда. Да, таких утр было не мало, но каждое было особенным. Прервал эту атмосферу звонок на телефон Лины. Благо вибрация прошла лишь по прикроватной тумбочке. Старший забрал телефон и вышел на балкон, попутно приняв видеозвонок. — Алло. — Доброе утро, барашка. — Ты кажется немного ошибся. — сонно улыбнулся. — А, ой… Я же вроде тот номер набрал. — Да тот, тот… Ты же Лёша? — Да, Лёша. А вы же папа Лины.? — немного смутился. — Типа того. А ты смышлёный. — Извини за нескромный неловкий вопрос. А ты Олег или Серёжа? — парень на экране поджал губу. — Да расслабься ты. Я ж вроде не кусаюсь. Тем более через экран. Я Олег. А твоя любимая спит ещё. — Хорошо. — Ей что-нибудь передать? Что-то срочное? — Да нет. Просто доброе утро. Пусть перезвонит, как будет время. — Ощущение, что я тебя чем-то напугал. — Все в порядке, я просто перед дорогой такой. Приятно было познакомиться. — Не волнуйся. Удачи в дороге. Взаимно, хоть и сумбурно это всё вышло. — Спасибо. До свидания. — Свидимся ещё скоро, да. Пока, Лёш. — он выключает звонок и возвращается в комнату. Телефон возвращается обратно, а Волков садится на пол. Сам будто впадает во времена детства. Счастливого детства. С родителями. А потом детский дом. Но Серёжа. Его улыбка. То, как он ерошит волосы. А теперь эти прикосновения реальны. Чувствует чужие пальцы у себя на макушке. Ворошат воронье гнездо. — Доброе утро, волк. — она обняла его сзади за шею крепко. — И тебе, барашка. — улыбнулся, положив руки поверх её. — Это запрещённый приём. — Да ладно. А твоему парню можно. — И Еве можно. Стой, стоп… Я не поняла. — Он звонил пока ты спала. Ну я и ответил. — О боже. — наклонилась, чтобы заглянуть ему в глаза, а в итоге упала вперёд. — Не ударилась? — аккуратно словил руками. — Лёша не испугался. Он милый у тебя. — Ты — катастрофа. Но я всё равно тебя люблю. Хоть ты и дурачок. — Я дурачок? — мужчина вскинул брови. — Па, — смеётся и утыкается лбом в плечо. — ты самый лучший. Мне повезло, что ты выбрал меня. — Не я, а ты. — В смысле? — Это ты выбрала тогда со мной заговорить. — Мне было страшно. Ты был похож на волка. Грозный такой. — Ты мне доверилась. Выбрала именно меня. Ты выбрала меня своим отцом. Я же помогал тогда не только тебе. Это был твой выбор, а не мой. — Эй, ну чего ты делаешь, ты же меня растрогаешь сейчас своими словами. Я не хочу утром плакать. — Ты? Плакать? Нет, ты должна только улыбаться. — целует веснушчатый кончик носа. — Хотя нет. Ты никому ничего не должна. Но плакать не стоит. — Я не жалею о выборе. Олег, ты такой смешной. Простой. Если бы у тебя были свои дети, то ты бы был самым замечательным папой ещё с пеленок. — Ты и есть моя дочь. Самая настоящая. И пусть у нас не настолько приличная разница в возрасте, чтобы быть биологическими отцом и дочерью, зато такие эмоциональная привязанность и доверие бывают далеко не у всех. — Пойдём завтракать? — Там Серёжа с Евой сидят уже и, кажется, давно. Ты хоть выспалась? — Да, даже не знаю сколько сейчас времени. — Почти одиннадцать. — Блин, поздно. — Кому поздно? Вроде никуда не торопимся. Ты это, если хочешь, то можешь Лёшу позвать с нами поехать за город. Может остаться ночевать сегодня. — Вы серьёзно не против? — А почему мы должны быть против? Бери с собой кого хочешь. Я думаю, что вам не помешает совместный отдых. Ты же не привязана к нам. — Я поговорю с ним насчёт этого. А насчёт тренировки, я приду, потом, правда, с ним пойдём гулять. Завтра утром едем же? — Да, я сегодня домик посмотрю в перерыве между делами, тиром и тренировкой. Не хочешь с нами в тир? — Нет. Я лучше прогуляюсь или с Серёжей поболтаю. Слишком давно не слушала про программирование. Примерно со вчера. — Твои шутки… Я поражаюсь твоему интересу и терпению к этим интернет-штукам. Даже я не всегда могу постоянно слушать размышления Разумовского. — Мне просто нравится смотреть на них, когда глаза горят. Потому что они делом своим горят. Я вот не знаю к чему мне гореть. Я уже сомневаюсь, что выбрала то направление. Может стоит перепоступить? — Делай как знаешь. Мы всегда поддержим твой выбор. Но лучше ещё подумать над этим вопросом, если до этого тебе это нравилось. Возможно это просто выгорание. Такое бывает. Никогда не поздно поменять свой выбор. Знала бы ты сколько раз Серёжа хотел всё бросить, свою соцсеть, приложения, программирование. Я не позволил опустить ему руки, даже когда ему очень хотелось это сделать. — Я подумаю над этим. Хочется гореть как они. — Идём тогда к нашим горящим. — поднялся с пола, накинув на её плечи плед. // — Доброе утро всем рыжим в этой скромной семейке. — Волче, ты чего вообще. — произнес младший, пока Ева спрыгивала со стола. — Ты оставил меня спать одного, ну и как я? — Я не хотел тебя будить. Ты поспал на два-три часа больше. — Спасибо, конечно, за заботу. — обнял его за талию. — Но тебе спать тоже долго положено. — Не положено, а покладено. — ладонями притягивает лицо Волкова, бодаясь слегка носом. — Не покладено, а зарыто. — Коралина подкрадывается сзади и накидывает на стоящего плед, стянутый с себя. — Завтракать будете? — Ева отодвигает заварник подальше. — Я буду пирог, если, конечно, ещё остался. — младшая кусает яблоко. — Я только кофе. — стягивает рыжего на пол. — И мы немного отойдём. — он буквально потащил его за собой на дальний балкон. — Идите. — Коралина бросает вслед и подходит обнять сестру. — Выспалась наконец? — Да. А ты? — Я встала рано, но мы с Серёжей так хорошо провели время. Давно мне не было так тепло на душе. — Ну и славно. — поцеловала в лоб по привычке. — Вы сегодня в тир идёте? — Да. — Так получилось, что Олег случайно познакомился с Лёшей. А ещё, если тот согласится, то поедет вместе с нами. — Я рада за тебя. — Хочешь с нами пойти гулять после тренировки? — Я вечером хотела к Диме в участок зайти, так что, наверное, не получится. — Я не против. Просто предложила. — Чай или кофе? — Потанцуем. Кофе. — Обязательно приглашу тебя на медленный танец, только чуть позже. — перебирает её волосы. — Надеюсь, что ваш кавалер будет не против. — Я обязательно замолвлю за тебя словечко. — Может наши отцы тоже станцуют, а? — Я думаю, что медляк они точно уже танцевали. — откусила кусок пирога. — Серёжа с Олегом слишком стеснительны для такого. Подойдёт только скрытая съёмка. — Лучше с ними просто поговорить по этому поводу. Хотя им и так хорошо. — Их романтика особенная. // Олег закрыл за собой дверь балкона. С Разумовского всё ещё спадали старые штаны Волкова. Серёжа хоть и был раскрепощённым, но старший привык прятать такие моменты. С того, как девочки были младше. Да и с детдомовских времён. Прятать выражение своих чувств. Интимные прикосновения и поцелуи должны быть втайне. Даже когда все выросли и всё понимали, Олег всё равно прятал свои ласки. По углам всё ощущалось по-другому. Губы казались слаще. Прикосновения острее. Волка смущали посторонние глаза. Тем более дочек. На балконе сокровеннее. — Серёж, Серёжик… — выдыхает прямо в чужие губы. — Что, волчок? — Да иди ты. — тянет за шнурок штанов и притягивает ближе к себе именно за него. — Я соскучился. — Я с тобой спал всю ночь как бы. — Ещё бы ты спал с кем-то другим. — мажет губами по заалевшим щекам. — Зачем мне кто-то другой, если ты буквально привязал меня сейчас к себе безобидным шнурком. — Не привязал, а всего-то держу. — придвинулся бёдрами да так, что тесно Разумовскому стало. В теле душе находиться тесно. — Не больно же? — Вот так? — безбожно кусает губы напротив, вкус корицы ненавязчивый, хотя старший не ел ничего. — Знаешь, что ты слишком сладкий и бесстыжий. — рыжий плавится между его пальцев, пока Волков медленно и тягуче вылизывал его шею, попутно прикусывая кадык. — Рыжий и бесстыжий. — неожиданно кусает мочку уха. — А ты видимо хочешь оправдать звание волка? — зубами подцепляет его кулон в виде клыка и намеренно натягивает цепь. — Уже оправдал, дурилка ты. — будто пересчитывает пальцами все ли рёбра на месте. — Ты не жертва мне, а… — неприлично долго тянет гласную. — Кто я тебе? — отстраняется, чтобы заглянуть в чёртовы карие глаза. — Любимый муж. — соприкоснулись лбами, да так, что младший был прижат к стенке. — И только. — Ты невозможный. — языком проводит по горбинке носа, да и ногами обхватывает крепко чужую напряжённую поясницу. Брюнет буквально держит его на весу, прижимая руками к себе, да так, что большие ладони охватывают противоположные бока. Штаны без поддержки уже съехали вниз, оголяя мелкие синяки на теле. Потому что когда-то пальцы старшего были слишком настойчивы, а кожа тонкая. Мурашки мелкие пробегают по всему телу от кайфа этого момента. — Олеееж… — отвлекает от мелких покусываний ключиц, которые выпирали чересчур. — Ммм.? — слегка тянет за медные волосы на макушке. — Поцелуй уже. — наклоняется к уху, насколько ему позволяют и буквально шипит. — П-п-пожалуйст-та. — Имей терпение. — кончиком языка ведёт от ключицы по всей шее и, оттягивая нижнюю губу с прикусом, чувственно целует. — Моё сердце в твои руках. — Поэтому я буду его трепетно беречь. — наконец опустил его на пол и просто обнял со всей душой, пока тот забирался под футболку. — Идёшь всё-таки пить кофе? — Только после тебя, мой дорогой молодой человек. — губами мажет ласково по задней части шеи, пока Серёжа открывает дверь. — Васильки всё ещё помню. — говорит себе под нос, Волков слышит, но никак не отвечает, только кладёт ладонь на поясницу. // Волков с Евой возвращаются из тира. Меткость девушки его просто поражала. Её сноровка с каждым днём без тренировок вовсе не терялась. То как она уверенно держала пистолет, винтовку и прочее и просто смеялась, когда попадала в цель. Расслаблялась. Избавлялась от стресса. Её маленькие победы не могли не радовать. Когда-то она сама за компанию решила пострелять. Разумовский не одобрял, но мешать не стал. Как никак это ответственность и разговор об опасности оружия и его применения всё же был. Расстраивать Серёжу особо не хотелось, но иногда она напрашивалась взять её с собой пострелять. Только под руководством Олега. И только заранее спросив разрешения, никогда тайком. Не потому что наругают. Просто доверие портить не хотелось. Все всё понимали. Со временем ничего в этом плане не изменилось. — Олег. — смотрит на него через зеркало заднего вида. — Да, Ев. Тебя же домой? — Я вот и хотела сказать. Ты же по делам поедешь? — Ну типа того, а ты куда хочешь? — Отвезёшь меня к Пчёлкиной в редакцию? Я хочу с ней повидаться, а то в сети до Юли почти не достучаться. Важная персона. — Хорошо, конечно. Сам её давно не видел, только Серёжа периодически встречается с ней и то по рабочим делам. Надо бы как-нибудь позвать на ужин. — Они же с Громом ещё вместе? — Да, к свадьбе готовятся вроде. После стольких-то лет вместе. — улыбается. — Я ещё вечером к Диме пойду. Он сказал, что будет на дежурстве. — Ты решила всех друзей семьи обойти за день? — Я просто соскучилась по всем. — Позвонишь мне потом после участка. Хотя… Я может с тобой пойду. — А Игоря-то где найти? — Спроси у пчёлки. Она точно должна знать местоположение своего будущего мужа и нынешнего любимого человека. — Ты так ласково называешь её… Пчёлка… — Да, а ещё у меня есть два лисёнка и барашек. — А сам ты волк. — Вот и собрали весь зоопарк. — Олеж, знаешь что. Купи своему старшему Лису васильков с ромашками. Он будет слишком домашним. Как в первый раз. И дочке яблок зелёных с барашкой пушистой. — А дочке-лисёнку что приобрести для счастья? — Просто выполнить сказанное ранее. — Тогда в дополнение к этому я притащу кофту с лисятами. Можно? — Можно… — смеётся, сжимая мужскую ладонь.