Сын вампира

      Древний замок был уничтожен. Несмотря на разоблачение Анжелики, местная власть по-прежнему имела серьёзные вопросы к семье Коллинз, а местные жители, ничем не отличаясь от людей восемнадцатого века, жаждали расправы над вампиром.       Когда Барнабас, Виктория и Дэвид в полном молчании пробирались сквозь парк к горящему дому, им навстречу выбежали встревоженные Элизабет, Кэролин и Вилли и сообщили, что замок, невзирая на попытки полиции навести порядок, окружает разъярённая толпа с зажжёнными факелами. Сказать, что бедная женщина испытала шок при виде вампирской бледности Виктории и Дэвида — это не сказать ничего. Она с трудом проглотила новость, что её единственная дочь оказалась оборотнем, а теперь судьба подкинула ей племянника вампира, который навсегда останется ребёнком.       Но Элизабет была из рода Коллинз, а женщины с этой фамилией всегда славились силой духа. Все вопросы, которые у неё появились к Барнабасу, она решила, что задаст позже, ведь главное спасти семью. И они нашли выход.       Пока жители города вылавливали Барнабаса возле замка, он провёл семью к причалу, где, как он знал, находились не только корабли города, но и белоснежные яхты Анжелики. Выбрав самую большую и раскошенную яхту, семья Коллинз отправилась в их маленький загородный домик, который располагался в шестидесяти милях от Коллинзвуда. О существовании дома, как и о спрятанных в подземельях замка сокровищах, никто не знал, и Барнабас очень наделся, что за двести лет с домом ничего не случилось и он станет надёжным укрытием для его семьи. Во всяком случае, на первое время, пока они не решат, где жить дальше.       Когда Виктория, которая заверила женщин и слугу, что держит себя в руках и не собирается их убивать, и Кэролин взяли на себя управление яхтой, а Элизабет с Вилли спустились в подсобное помещение в поисках консервов, Барнабас положил руку на плечо мальчика и крепко его сжал. — Пойдём, Дэвид, — строго заговорил он, — нам нужно кое-что с тобой обсудить.       Дэвид вздохнул и посмотрел в красноватые глаза мужчины. — Я хочу пить. — О, разумеется, ты хочешь пить, — кривя губы, ответил Барнабас. — Но тебе придётся потерпеть. А сейчас идём со мной. — Он повёл Дэвида в самую дальнюю каюту, чтобы их разговор никто не услышал, завёл его внутрь и захлопнул дверь. — Сядь, — указал он на небольшой диванчик, — пока можешь. — Дядя Барнабас, почему ты злишься на меня? — спросил Дэвид. — Я думал, ты уже всё понял… — Он сел и опустил глаза на свои белые руки с удлинёнными острыми ногтями. — Почему я на тебя злюсь? — Барнабас встал напротив ребёнка. — Глупое дитя, ты даже не представляешь, что ты с собой сделал. Что ты вынудил меня с тобой сделать! Теперь ты вампир! Маленький вампир! Навсегда, понимаешь?        — Разве это плохо? — Боже, — мужчина закрыл лицо ладонью и помассировал переносицу. — Когда-нибудь ты поймёшь… — Он убрал руку и сурово посмотрел на мальчика. — Разве я не велел тебе спрятаться в моей комнате и не выходить из неё ни при каких обстоятельствах? Зачем ты полез в битву с Анжеликой? Привидение твоей матери справилось бы и без твоего участия! Ответь мне, Дэвид! — Потому что я переживал за тебя! — Дэвид вскочил на ноги. — Я должен был видеть, что с тобой всё в порядке! — Меня нельзя убить, глупое ты создание! — прикрикнул Барнабас. — Если бы ты не попался на глаза ведьме, то сейчас бы не сверкал на меня красными глазищами! — Я рад, что стал вампиром, — по-звериному улыбнулся Дэвид. — Ведь я теперь твой сын, верно? Мама сказала, что я твой сын-вампир…       Барнабас сел на диван, взял мальчика за руку и придвинул между своих колен. — Признаю, Дэвид, я был слеп, — заговорил вампир. — Я был ослеплён местью Анжелике, которая отняла у меня семью, и не заметил, что есть один маленький человечек, который очень желает быть для меня не дальним родственником, а сыном. Я принимал твои проказы за простые детские шалости, в моё время дети часто вели себя подобным образом, привлекая внимание взрослых забавы ради, и не увидел, что за твоим поведением стоит нечто большее. Хотя должен был. Но когда ты испортил мой гроб, я понял, что мне есть о чём подумать. Вчера вечером я собирался сделать то, что, впрочем, сделаю сейчас, но чуть позже, — строго добавил Барнабас. — Кроме ненависти к Анжелике моё сердце занимала любовь к Виктории, и она тоже помешала мне разглядеть твои попытки сблизиться со мной. Мне жаль, мой мальчик. Прости меня за это. — Он поднял руку и костяшками пальцев провёл по бледной щеке обретённого сына. — Когда я увидел тебя, висящего на привидении матери, то осознал, как сильно я люблю тебя, Дэвид. Всё это время в моём сердце жила любовь к тебе, но я не давал ей возможности прорасти. Мне жаль, что всё так вышло, но я обещаю тебе, что всё будет хорошо. Настолько хорошо, насколько это возможно, учитывая нашу вампирскую жизнь. — Барнабас замолчал и на некоторое время о чём-то глубоко задумался, продолжая поглаживать мальчика по щеке. — Ты должен понять, Дэвид, — продолжил он, — что я человек из прошлого, человек, который очень отличается от людей современного мира, и если, может быть, многие простили бы тебе твоё непослушание, которое привело к последствиям, которые ты до конца пока не осознаёшь, то я не прощу. Я буду любить тебя, Дэвид, заботиться о тебе, но и проявлять строгость, когда это необходимо, и я считаю, что ты должен познакомиться с ней прямо сейчас. — Без лишних церемоний вампир легко дёрнул Дэвида на себя и перекинул через левое колено. — Дядя Барнабас! — испуганно закричал Дэвид, когда чуть не улетел на пол головой вперёд, но сильная рука притянула его обратно и придержала за спину. — Спокойно, Дэвид. Не надо так кричать. Ты же не хочешь, чтобы сюда прибежали все женщины? Лучше скажи мне, понял ли ты, за что я собираюсь наказать тебя?       Несмотря на не самое лучшее положение, в котором оказался Дэвид, ему вдруг стало немного весело. — Кэролин права, — хмыкнул он. — За то, что ты тупица. — Но его секундное веселье исчезло так же внезапно, как и появилось, когда тяжелая ладонь со всего маху опустилась на его зад, и по каюте пронёсся громкий хлопок. — Я не позволю своему сыну так говорить с собой. — Барнабас зажал правой ногой ноги мальчика и от души стал прикладывать ладонь к заднице глупого ребёнка, который довольно скоро начал елозить и пытаться вырваться. — Будь ты смертным, я бы не был с тобой слишком строг, но теперь ты маленький вампир, и тебе предстоит многому научиться. Но начать, похоже, придётся с элементарного уважения. — Он чуть наклонил громко сопящего мальчика впёред и нацелился по его сидячим местам. — Когда я задаю тебе вопрос, то жду на него ответ. Давай попробуем ещё раз… — Дядя Барнабас, а-ах, хватит… — проскулил Дэвид. — Я всё понял, прости… — Так за что я наказываю тебя, Дэвид? — Вампир на минуту остановился, дав мальчику возможность отдышаться и подумать. — За то, что я не послушался тебя и вышел из комнаты, — маленький вампир вытер ладошкой несколько слезинок. — Прости меня, папочка… Прости…       Услышав, как Дэвид его назвал, Барнабас замер с поднятой рукой, на секунду прикрыл глаза, но заставил себя продолжить. — А-ау… — Дэвид вцепился руками в край чёрного пальто. — Именно, Дэвид. Как я уже сказал, тебе многому предстоит научиться, и я буду ждать от тебя полного послушания, в противном случае — тебе придётся сталкиваться с неприятными последствиями. Дом, в который мы направляемся, находится в лесу, так что проблем с розгами у нас не будет. Надеюсь, ты знаешь, что это такое. Всё ясно? — отвесив последний шлепок, спросил вампир. — Да! — Хорошо. — Барнабас поднял Дэвида и заглянул в его блестящие от слёз глаза. — Наверное, не о таком отце ты мечтал, да?       Мальчик качнул головой, и Барнабасу показалось, что взглядом ребёнок послал ему что-то вроде: «какой же тупица», а затем уткнулся в его грудь. — Я люблю тебя, папа… — И я люблю тебя, мой вампирёныш. — Барнабас прижал сына к себе и подумал, что, может быть, судьба сыграла с ними не такую уж и злую шутку. Как говорил его отец, семья — это единственное настоящее богатство, а значит, они со всем справятся.