i like it when you sleep, for you are so beautiful yet so unaware of it

Когда это случилось в первый раз, Чимин решает, что это была чистая случайность. Он не собирался этого делать. Он просто хотел помочь. Он так сильно любит своего хёна. Увидев его таким... он почувствовал, что должен что-то сделать. Юнги вернулся домой глубокой ночью, звук хлопнувшей о стену входной двери и череда ругательств мгновенно разбудили Чимина. Он вскакивает на ноги с кровати и спешит в прихожую, усталые, слипающиеся глаза изо всех сил стараются оставаться открытыми. Крепко сжимая одной рукой дверную ручку, а другой проводя по лицу, его брат стоит прямо перед ним, сонно бормоча всякую чепуху. Чимин думает, что это, наверное, самый пьяный человек, которого он когда-либо видел. - Юнги-хён! - Он подбегает к нему, обхватывая обеими руками за талию, чтобы помочь удержаться на ногах. Он выглядит так, будто может упасть в любой момент. Чимин замирает, когда голова его хёна опускается к нему на плечо, он прижимается носом к его коже, вдыхая его нежный аромат. От Чимина приятно пахнет: детской присыпкой, ванильным кремом и чем-то сладким между ними. Он почти сразу же засыпает, пока его младший брат изо всех сил пытается удержать его на весу. - Хён, ну же, - скулит он, пытаясь заставить Юнги подойти к дивану. Это трудная задача, которая включает в себя переплетенные конечности и долгое пыхтение, но Чимину, наконец, удается уложить его. Они вместе падают на мягкие подушки, его тело прижимается к телу Юнги, руки старшего крепко обхватывают его за талию, прижимая к груди. Чимин скулит. Он так устал. Он не спал всю ночь, переживая за своего хёна, задаваясь вопросом, когда же тот вернется домой. Он не может нормально спать без Юнги в доме. Кто должен был следить за тем, чтобы с ним ничего плохого не случилось, если его не было дома? - Твой хён всегда будет оберегать тебя, Чимин-а. - Это то, что Юнги всегда говорил ему, когда они были маленькими. Он никогда не нарушал этого обещания. Никто в мире не заботился о нем лучше, чем его старший брат. Вероятно, именно поэтому Чимин так сильно зависит от него. Даже спать по ночам становится почти невыполнимой задачей, когда Юнги нет дома. С тех пор, как он начал работать музыкальным продюсером в крупной компании около двух лет назад, он не так часто бывал дома, как раньше. Вместо этого он проводит все вечера в студии, усердно работая, чтобы быть уверенным, что сможет обеспечить и себя, и своего младшего брата. Юнги всегда был из тех, кто остается верен своему слову. Когда Чимин ушел из дома, чтобы поступить в университет, и переехал к нему, он пообещал их родителям, что позаботится о том, чтобы у младшего было все, что ему может понадобиться. Он никогда не осмеливался нарушить это обещание. В конце концов, Чимин для него - все. Если, работая не покладая рук до глубокой ночи, он заработает достаточно, чтобы обеспечить безбедную жизнь им обоим, то это то, чем он готов пожертвовать. Но наряду с тяжелой работой, он испытывал сильный стресс. И Юнги пытался снять напряжение любыми способами, какие только мог придумать. Чаще всего это было с помощью алкоголя. После долгого рабочего дня выпивка - это именно то, что ему нужно, чтобы расслабиться. Сначала он отправлялся со своими друзьями с работы в паб, расположенный прямо по дороге от компании, и выпивал рюмку за рюмкой. Но такие вылазки случались нечасто. Большинство из них слишком уставали, чтобы каждый вечер идти куда-нибудь выпить. В результате Юнги пил в одиночестве в своей студии, забыв о времени, и возвращался домой поздно ночью. Это бесконечно беспокоило Чимина. Сначала он сидел на диване всю ночь, ожидая, когда тот вернется домой, прыгал к нему в объятия каждый раз, когда тот входил в дверь, и плакал своему хёну о том, как он волновался. Юнги не любил беспокоить своего маленького Чиминни. Предполагалось, что он должен был облегчать ему жизнь. Никакие заботы не должны были мешать ему спать по ночам. Это заставляло его презирать себя за то, что он был причиной беспокойства Чимина. После того первого раза он, по крайней мере, каждый вечер писал Чимину о том, когда вернется домой, просил его вести себя хорошо ради своего хёна и ложиться спать. Это была первая ночь, когда он не смог написать Чимину. Его телефон разрядился, и из-за своей пьяной неуклюжести он не смог найти зарядку. Он знал, что это было безответственно с его стороны. Но виски было острым на вкус, а алкоголь, струившийся по венам, настолько затуманил его сознание, что он не мог думать об этом больше доли секунды. Так что он этого не сделал. Он пил бокал за бокалом всю ночь напролет, пока его друзья не решили, что он определенно перебрал, и не отправили его домой на такси. Вот так они и очутились здесь: Чимин сидит на Юнги, крепко обхватив его руками, казалось, не желая отпускать. Юнги продолжает бормотать какие-то непонятные слова, которые Чимин не может разобрать, да он и не пытается. Он просто счастлив быть здесь, в объятиях своего хёна, прижавшись щекой к его груди. Звук собственного сердцебиения громким эхом отдается в ушах, убаюкивая его и возвращая в сон, от которого он был внезапно разбужен несколько минут назад. Но, похоже, сейчас Юнги думает не о сне. При первом движении его бедер глаза Чимина широко раскрываются, и он смотрит в пространство. Конечно, это, должно быть, было ошибкой. Его хен просто пытается устроиться поудобнее. Чимин, должно быть, тяжелый. Ему действительно стоит слезть с него. Он собирается отодвинуться, но Юнги только крепче сжимает его, издавая низкий горловой стон, когда бедро Чимина случайно касается его промежности. И вот тогда он чувствует это. Выпуклость в штанах Юнги ни с чем не спутаешь. Глаза Чимина расширяются так сильно, что кажется, будто они вот-вот выскочат из орбит. - Х-хён... - шепчет он, поднимая глаза. Глаза Юнги закрыты, рот приоткрыт, с его губ срывается первый тихий всхрап. Он, должно быть, очень устал. Чимин знает, как усердно он работает, изнуряя себя, почти до изнеможения. Иногда он чувствует себя таким тяжелым грузом на своих плечах, хотя старший всегда ругает его за такие мысли. Он просто хотел бы, чтобы было что-то, чем он мог бы помочь… Глядя вниз, между их телами, он, кажется, не может отвести глаз от того места, где их бедра соприкасаются. Джинсы Юнги выглядят такими неудобными, они туго обтягивают его бедра. Его промежность. Чимин помог бы ему снять их, но его хён слишком тяжелый для него. О том, чтобы попытаться развернуть его тело настолько, чтобы он смог снять с себя одежду, когда Юнги практически лежит мертвым грузом, просто не может быть и речи. Хотя это, конечно, выглядит ни в малейшей степени не приятно. - Хён? - пытается он снова, глядя на лицо старшего, который, несомненно, сейчас спит, полностью отключившись от окружающего мира. Чимин облизывает губы. Он прижимает обе ладони к груди Юнги, пытаясь принять сидячее положение, но останавливается как вкопанный, когда между ними раздается гортанный стон. Воздух в комнате становится напряженным. Чимин чувствует себя как олень, пойманный в свете фар, когда опускает взгляд и видит, как пальцы брата слабо цепляются за пояс его пижамных штанов, подсознательно натягивая их. У него сжимается горло, затрудняя дыхание. Он кладет свою руку поверх руки Юнги, которая в сравнении выглядит до смешного маленькой, и пытается высвободить свои пальцы, но, похоже, тот не сдвинется с места. Кожа на бедре Чимина покрывается мурашками в том месте, где Юнги коснулся его кончиками пальцев. Это кажется ненормальным. То, как он реагирует на прикосновения брата, определенно неестественно. Как и выпуклость в его штанах, которая теперь прижимается прямо к заднице Чимина, когда он садится к нему на колени. - Ю-Юнги-хён... - шепчет он, пытаясь потрясти его за плечо, но безуспешно. Он ахает, когда Юнги ворочается, его бедра снова толкаются вверх. От того, как он двигается, ткань его штанов трется прямо о клитор Чимина. Он прикрывает рот рукой, ужасаясь тому возбуждению, которое невольно охватывает его тело. Нет, нет, это так неправильно. Почему он так отреагировал? - П-подожди, хён, отпусти меня... - Он пытается выскользнуть из объятий брата, желая слезть с его колен и убежать в свою комнату, чтобы забыть обо всем, что когда-либо происходило, но этот план, кажется, только отдаляется от него, когда Юнги рукой обхватывает его за талию и снова тянет вниз, заставив с громким визгом упасть ему на грудь. Старший что-то невнятно бормочет, прежде чем уткнуться носом в шею Чимина, и знакомый запах его детского увлажняющего крема заставляет его погрузиться в сон еще глубже. Чимин никогда не чувствовал себя таким бодрым, хотя из-за нехватки пространства между ними ему было очень трудно дышать. Он сухо сглатывает. Короткие движения бедер Юнги не прекращаются. Он трется о Чимина, его горячее дыхание обдувает кожу младшего, рука лишь крепче обхватывает его тело, прижимая к себе. Тихие звуки, которые он издает, звучат так... отчаянно. - Хён, п-прекрати, - он проглатывает свои слова, когда голова Юнги откидывается на подушки дивана, а рот приоткрывается, округляясь, - ох… Чимин не собирался этого делать. Действительно. Он просто хотел слезть с колен своего хёна. Это то, что он продолжает твердить себе. Он не собирался опускаться ниже. Не хотел наваливаться на него всем своим весом, прижимая их промежности друг к другу. Он совершенно не хотел тереться своей киской о член брата, который казался болезненно твердым под молнией. И он совершенно определенно не собирался лезть в свои трусики, как только это произошло. Он не это имел в виду, он этого не хотел и не собирался этого делать. Он продолжает повторять это снова и снова в своей голове. Это будет неправильно с его стороны. Даже отвратительно. Нет, он бы никогда. Чимин хороший мальчик. Он бы никогда так не поступил со своим хёном. Он бы не стал медленно двигать бедрами в ответ в качестве эксперимента, если бы не считал это абсолютно необходимым. Но его хён выглядит так, будто ему очень больно… Он не может спать спокойно в таком состоянии. После целого дня напряженной работы он заслуживает хорошего ночного отдыха. Чимин просто хочет ему помочь. Разве это так уж плохо с его стороны? - Т-Тебе больно, хён? - шепчет он, откидываясь назад достаточно далеко, чтобы иметь возможность видеть лицо брата, изучая, как сходятся его брови, и желая дотянуться до него и разгладить складки на лбу большим пальцем. Его драгоценный хён. - Похоже, что так и есть... Он подавляет стон, стараясь двигать бедрами как можно мягче. Он просто хочет посмотреть, может быть, это поможет его хёну почувствовать себя лучше. Это все, что пытается сделать Чимин, чтобы Юнги почувствовал себя лучше. Конечно, его нельзя за это винить. - Я... я могу помочь. Ты всегда мне помогаешь. - Он сильно прикусывает нижнюю губу, впиваясь ногтями в грудь Юнги, приподнимаясь, прижимаясь к брату и сглатывая комок в горле. - На этот раз Минни может помочь тебе. Вздох, который издает Чимин, такой же громкий, как и стон Юнги, когда их бедра полностью прижимаются друг к другу. Бедра Чимина дрожат вокруг тела Юнги. Внезапная волна удовольствия, пробегающая по его телу, недолгая, но от нее кружится голова. Его глаза закрываются, и он делает это снова. А потом еще раз. И, прежде чем он осознает это, его бедра медленно двигаются по кругу на бедрах старшего брата, его набухший клитор прижимается прямо к выпуклости в штанах Юнги. Губы Чимина приоткрываются, издавая несколько хриплых стонов, и он становится таким возбужденным, что вздрагивает, когда чувствует, как пальцы снова небрежно цепляются за его пижамные штаны. Он быстро окидывает взглядом лицо Юнги, который, похоже, все еще крепко спит. Хмурое выражение, кажется, исчезло с его лица. Вместо этого на его лице появилось полное спокойствие. Опустив взгляд, Чимин задыхается, когда понимает, что его шорты спереди промокли. То, что он принял за свою собственную влагу, на самом деле сочится из-под джинсов Юнги, пачкая их промежности, где они все еще прижаты друг к другу. Юнги кончил в штаны. До Чимина внезапно доходит реальность того, что он только что сделал. С пылающими щеками и дрожащими конечностями он быстро слезает с колен, прежде чем Юнги успевает снова его удержать, и убегает в ванную. Его грудь быстро поднимается и опускается, когда он думает о том, что только что произошло. Он всего лишь хотел помочь своему хёну. Настолько сильно, что не смог осознать, насколько это было неправильно на самом деле. Быстро ополоснув лицо холодной водой, Чимин сразу же снимает шорты и нижнее белье и бросает их в стиральную машину, даже не осмеливаясь взглянуть на мокрое пятно на них. Он быстро бежит в свою комнату, переодевается в свежую одежду и забирается под одеяло. Справедливости ради стоит сказать, что в ту ночь он так и не сомкнул глаз. *** Когда это происходит во второй раз, Чимин все еще не думает, что это было намеренно. После первого инцидента Юнги ни о чем не упоминал. Должно быть, он был так пьян, что ничего не помнил. Тем утром Чимин до крови обкусал кожу вокруг ногтей, ожидая, что его хён ворвется в его комнату и спросит, что, черт возьми, произошло прошлой ночью. Но этого так и не произошло. Он просто слышит, как где-то около полудня включается душ, и опускает одеяло настолько, чтобы можно было выглянуть, когда Юнги открывает дверь в его комнату в одном полотенце, обернутом вокруг талии и спрашивает, позавтракал ли он уже. И на этом все закончилось. Они никогда не говорили об этом. Как будто этого никогда и не было. И, возможно, для Юнги этого не произошло. Но для Чимина воспоминания все еще живы. Настолько ярко, что он не раз ловил себя на том, что засовывает пальцы глубоко в свою киску, думая о том, как руки его хёна обхватывают его за талию, удерживая его, когда он прижимался своими бедрами к его. Это совершенно унизительно, когда он понимает, о чем позволял себе думать каждый раз после того, как кончал. Но, несмотря на это, он просто не может сдержать свои мысли. Его тело так хорошо подходило к телу его хёна; такое маленькое и нежное, в то время как Юнги был большим и сильным… После нескольких недель, проведенных в полном одиночестве, он позволяет фантазиям, которые его снедали, наконец-то воплотиться в жизнь. - Полегче, хён, - Чимин фыркает, когда его старший брат наваливается на него всем своим весом, почти валя их обоих на землю. В точности повторяется то, что было в прошлый раз. Юнги приходит домой в стельку пьяный после долгого рабочего дня, от него разит виски и сигаретным дымом. Он тихо ворчит на ухо Чимину, отчего у того на секунду подгибаются колени, когда ему, наконец, удается донести его до дивана. На этот раз он охотно опускается рядом со своим хёном, прижимаясь к нему всем телом. Он жаждал этой близости. В последнее время Юнги почти не бывает дома. Работа полностью поглощает его жизнь, и Чимину это не нравится. Он очень скучает по своему брату. - Мягкий, - бормочет Юнги, касаясь губами ключицы Чимина, отчего его кожа мгновенно покрывается мурашками, - Минни...такой мягкий. Приятно пахнет. У Чимина перехватывает дыхание, когда он осознает, что только что сказал Юнги. Старший в последний раз глубоко вздыхает, прежде чем его голова склоняется набок, а глаза закрываются, и он мгновенно засыпает. Чимин, напротив, не спит. Он смотрит на своего старшего брата, который, кажется, мирно спит. Он такой красивый. У него мягкие розовые губы, такие, какие Чимин любит целовать у незнакомцев. Его щеки округлые и блестящие, слегка порозовевшие от алкоголя. Его черные волосы выглядят такими пушистыми, взъерошенными на макушке и беспорядочно прилипшими ко лбу. У Чимина просто самый красивый хён на свете. Он не может удержаться от того, чтобы не наклониться и не запечатлеть на его щеке легчайший поцелуй. Он так сильно любит Юнги. Вероятно, намного больше, чем это считается нормальным. Но он просто ничего не может с собой поделать. Он так хорошо заботится о нем, что Чимин даже не представляет, как сможет отблагодарить его за все, что он для них сделал. Скользя взглядом по их телам, он чувствует дрожь, пробегающую по его рукам, когда он кладет их себе на бедра, прямо на пояс брюк. Его хён выглядит таким напряженным. Наверное, он мог бы заставить его почувствовать себя лучше, верно? Как и в прошлый раз. После этого Юнги проспал до полудня, что в последнее время он делает редко. Он заслуживает хорошего ночного отдыха. Чимин думает, что мог бы помочь с этим. - Собираюсь помочь хёну получше выспаться, - прошептал он, трясущимися руками теребя пуговицу на брюках Юнги, затем расстегнул молнию. - Ты так усердно работаешь, Юнги-хён. Ты это заслужил. Юнги не отвечает, только слегка похрапывает, поворачиваясь, пока не оказывается удобно лежащим на спине. Чимин сосредоточен на своей задаче. Как и в прошлый раз, член его брата набух, выпирая сквозь белый хлопок трусов. Чимин облизывает губы. Конечно, материал, который его обхватывает, не может быть удобным. Он стягивает его дрожащими пальцами. Когда член Юнги высвобождается и ударяется о его живот, Чимин с резким вдохом откидывается назад. Он не помнит, когда в последний раз видел своего старшего брата обнаженным. Наверное, когда они были еще детьми. Чимин всегда знал, что то, что у него в штанах, сильно отличается от того, что делает Юнги. Их родители объяснили ему это, когда он был еще маленьким. Это не делает его менее мальчиком, и он это знает. Однако его ошеломляет, что он такой большой и крепкий прямо у него перед глазами. У Юнги огромный член. Он выглядит устрашающе, такого Чимин никогда раньше не видел. Конечно, он знает об этом только по фотографиям и видео, которые он видел в Интернете, но ни один из них не выглядел таким большим, как у его хена. Он толстый – такой толстый, что Чимин не думает, что сможет обхватить его одной рукой. Красивая и розовая головка темно-красного оттенка, почти как у леденцов, которые Чимин всегда сосет. По стволу проходит выпуклая вена, и Чимин сглатывает слюну, которая постепенно скапливается у него во рту. Он задается вопросом, какой она будет на вкус на его языке. Он осторожно поднимает взгляд на лицо Юнги. Тот, кажется, все еще мирно спит, совершенно не обращая внимания на то, что делает Чимин. Он тихо выдыхает. Хорошо. Это хорошо. Он бы не хотел, чтобы его хён проснулся. Беспокоить его прямо сейчас - это последнее, что стоит в списке желаний Чимина. Он просто хочет, чтобы ему было хорошо, вот и все. Дрожащей рукой он протягивает руку, позволяя своему пальцу прикоснуться к нему. Он проводит им вверх по всей длине Юнги, останавливаясь на головке, где кончик его пальца прижимается к щели, возвращаясь влажным, и на коже остается ниточка предэякулята. Чимин вздрагивает. С любопытством он подносит его ко рту, пробегая глазами по лицу своего хена, поднося палец к своему языку, обхватывая губами, чтобы пососать. Вкус очень слабый, лишь легкий привкус соли на языке. Но Чимину любопытно. Он хочет еще, хочет узнать, каков он на вкус на самом деле. Его рука обхватывает член Юнги, ощущая тяжесть в ладони, а короткие пухлые пальцы выглядят комично маленькими рядом с ним. Он опускает голову, не отрывая взгляда от лица своего хёна, и высовывает язык, обводя головку члена. Его глаза расширяются, из горла вырывается любопытный стон. Прежде чем он успевает даже подумать о том, что делает, он полностью погружает головку члена Юнги в свой рот, обхватывая ее губами. Стон, который они оба издают, громким эхом разносится по тихому дому. Юнги, похоже, все еще крепко спит, поэтому Чимин считает безопасным позволить себе пососать головку его члена, как будто это фруктовое мороженое, из которого он хочет извлечь весь вкус. Член его хёна так приятно ощущается у него во рту, он такой тяжелый на его языке…Это то, о чем он никогда раньше даже не думал. Чувствовать чей-то член у себя во рту. Это не то на, что Чимин обязательно обращает внимание, когда смотрит порно; в основном он просто пропускает его, его возбужденный мозг хочет перейти сразу к делу, минуя прелюдию, и поскорее заставить себя кончить. Сейчас он в некотором роде сожалеет об этом, потому что, возможно, если бы он присмотрелся повнимательнее, то понял бы, что ему следует делать. Он просто позволяет себе облизать головку маленькими кошачьими мазками, выпивая каждую новую каплю предэякулята, которая сочится наружу, жаждая ощутить ее вкус на языке. Это приятно, думает он. Это приятно. У Юнги красивый член, ему нравится держать его во рту. Он оказывается совершенно не готов к тому, когда старший приподнимает бедра, проталкивая наполовину свой толстый член в горло Чимина, заставляя его задыхаться и брызгать слюной. Он резко отстраняется и кашляет, слезы наполняют его глаза. Несмотря на панику, он поднимает взгляд. Кажется, Юнги все еще спит, просто дышит немного тяжелее, чем раньше. Чимин с облегчением выдыхает. Прочистив горло, он облизывает губы, разрывая ниточки слюны, которые все еще соединяли головку члена Юнги с его ртом. Может быть, если он будет двигаться медленнее, то сможет взять в рот побольше. Он не думает, что сможет овладеть им всем, но он определенно мог бы попытаться. Чимин очень амбициозен. И сегодня вечером он твердо намерен сделать так, чтобы его хён чувствовал себя хорошо. Прочистив горло, он снова открывает рот, челюсть отвисает, когда он скользит вниз по члену Юнги, греховно обхватывая его губами. Судя по тихому звуку, который издает Юнги, он, кажется, наслаждается этим. Чимин чувствует, как его грудь наполняется возбуждением. Он заставляет своего хёна чувствовать себя хорошо. Это только подстегивает его работать еще лучше, позволяя его горлу расслабиться и принимать больше, слюна стекает по стволу и стекает на подстриженные волосы у основания члена Юнги. Чимин должен был догадаться по тому, как Юнги пульсировал под его языком, что пройдет совсем немного времени, прежде чем он кончит. Тем не менее, это все еще застает его врасплох, когда старший хватает его за волосы, приподнимает бедра и погружается на всю длину в горло Чимина, отчего слезы мгновенно наворачиваются на глаза, когда он прижимается носом к лобковой кости. Пальцы Чимина резко впиваются в бедра Юнги, когда его брат кончает ему в рот, и горячая струя попадает прямо в горло. Он изо всех сил пытается проглотить все это, зная, что иначе подавится, а это, конечно, не может быть приятным. Как только пальцы Юнги отпускают его волосы, он отстраняется, набирая полные легкие воздуха. Сердце Чимина бьется где-то в горле, когда он смотрит на лицо своего хёна, но старший по-прежнему кажется таким же мирно спящим, как и раньше. Определенно, в этот раз он гораздо более довольный, с его лица исчезли все следы недовольства. И все это благодаря Чимину. Он заставил своего хёна расслабиться и почувствовать себя хорошо. Несмотря на боль в горле и жжение в легких, он улыбается. Он хороший. Минни хороший. Лучший тонсэн. Он всхлипывает, когда, наконец, понимает, что все это время он тек в своем нижнем белье, трусики полностью промокли. Его бедра трутся друг о друга, но возбуждение в животе слишком сильное. Он тяжело дышит, когда позволяет себе отодвинуться на другой конец дивана, его штаны мгновенно соскальзывают, обнажая мокрую ткань, а по щекам разливается темный румянец. Первое прикосновение к его киске ощущается просто божественно. Он прикрывает рот рукой, когда с самого начала засовывает в себя два пальца, такой влажный, что скольжение не встречает абсолютно никакого сопротивления. Он истекает вокруг пальцев, становясь все более и более влажным, когда он смотрит на своего хена, погруженного в глубокий сон, на его член, все еще блестящий от остатков слюны Чимина, который к этому времени постепенно обмяк. Не сводя глаз с лица брата и засунув три пальца глубоко в свою киску, Чимин кончает, приглушая жалобные стоны ладонью, прижатой ко рту. Когда туман в глазах начинает медленно рассеиваться и он снова может сфокусироваться, он жалобно хнычет, вытаскивая пальцы из себя, опускаясь на колени, пока не склоняется над телом Юнги. Его пальцы скользкие, когда он засовывает его мягкий член обратно в трусы, и Чимин ахает от того, как липкая жидкость прилипает к члену Юнги, который в ответ странно подергивается. Это было бы уже слишком. Его брату нужно поспать. И Чимину определенно нужно принять холодный душ. Застегивая молнию на брюках, Чимин на дрожащих ногах спрыгивает с дивана, подбирает с пола нижнее белье, и яростный румянец заливает его щеки до самой груди, бросаясь в ванную и запирая за собой дверь. Все его тело словно превратилось в желе, когда он позволил себе соскользнуть на пол. Все в порядке. Он просто хотел помочь. Чимин просто хотел помочь. Все в порядке. Все в порядке. *** Когда это случается в третий раз, это уже не нормально. Чимина, как и любого нормального брата или сестру, должно беспокоить количество выпитого Юнги. Он не должен с нетерпением ждать еще одной ночи, когда Юнги, спотыкаясь, вернется домой настолько пьяным, что не сможет даже держаться на ногах. И он определенно не должен быть тем, кто подталкивает Юнги к выпивке, даже когда они дома вместе. - Да ладно, хён. Ты больше никогда со мной не веселишься! Только один стаканчик, обещаю. Но один напиток превращается в два, затем два в три, и примерно через час выпиваются две бутылки вина, в основном только Юнги. Чимин определенно не настолько хорошо переносит алкоголь, чтобы пить столько же, сколько его старший брат. Всего от одного бокала красного вина все его тело разгорается, грудь распирает от смеха при каждом слове, которое говорит ему хен, щеки болят от постоянной улыбки. Он просто очень сильно любит своего брата. - Хён, ты устал? - спрашивает он через некоторое время, замечая, как голова Юнги опускается все ниже, и он вот-вот упрется лбом в стол, но останавливается, прежде чем это возможно. - Ты, должно быть, устал. Тебе нужно поспать. - Хён хочет провести с тобой время, Минни, - губы Юнги растягиваются в ленивой улыбке, одна из его рук тянется, чтобы провести костяшками пальцев по скуле Чимина. - Я так по тебе скучаю. Нижняя губка младшего выпячивается. Он тоже скучает по своему хёну – очень сильно. В последнее время он почти не бывает дома. Чимин вспоминает те времена, когда они только и делали, что были вместе, проводя дни напролет. Юнги всегда баловал его, брал с собой куда-нибудь и покупал ему все, что только пожелает его маленькое сердечко. Он должен был сделать так, чтобы его младший брат был счастлив. Это был его долг как хёна. Со временем он так и не понял, что ключом к счастью Чимина был просто он сам. Ничто не делало Чимина счастливее, чем его брат. - Я скучаю по тебе еще больше, хён. - Чимин надувает губы, встает со стула и подходит к Юнги, обнимает его за плечи и прячет лицо у него на плече. От Юнги приятно пахнет. Как стиральный порошок и легкий привкус сигаретного дыма. Все это кажется Чимину знакомым. Он всегда ловит себя на том, что гонится за этим запахом. Руки Юнги с легкостью обхватывают Чимина за талию, приподнимают его и сажают к себе на колени. Он весит как перышко. Юнги так легко манипулировать им, как ему заблагорассудится. От этой мысли у Чимина мурашки бегут по коже. Откинувшись назад, он встречается взглядом с раскосыми глазами Юнги. Его веки опускаются, и он медленно моргает. Кажется, Чимин не может отвести взгляд от его лица. Его хён такой красивый, с раскрасневшейся кожей и губами цвета красного вина. Чимин задается вопросом, каково это - сорвать поцелуй с этих губ. - Тебе лучше пойти спать, хён, - он заикается, переходя на шепот. Правда в том, что Чимин не знает, как долго еще сможет скрывать свое истинное желание. Он знает, что единственное время, когда он может заставить своего хёна расслабиться и почувствовать себя хорошо, это когда он спит. Это почти как негласное правило между ними. Юнги, должно быть, напился, и Чимину пришлось уложить его в постель. Вот как это бывает. Но Юнги недостаточно пьян. Годы пьянства, когда он уже не мог больше терпеть, сделали его невосприимчивым к нескольким простым бокалам вина. Чимин это знает. Он с самого начала знал, что уговорить своего хёна выпить с ним будет недостаточно, чтобы довести его до такого же беспамятства, как ночи, проведенные в его студии. Юнги никогда бы не позволил себе так много выпить в присутствии своего младшего брата. Это один из немногих случаев, когда он пьет умеренно, стараясь осторожно обращаться с алкоголем. - Вообще-то, хён немного устал... - невнятно произносит Юнги, прижимаясь лбом к ключице Чимина, и короткие дуновения воздуха обдувают его кожу. Младший сухо сглатывает. - Я знаю, хён, - Чимин кивает, проводя дрожащими пальцами по мягким волосам брата. Конечно, он знает, что тот устал. Иначе Чимин был бы удивлен. Одной таблетки снотворного достаточно, чтобы усыпить любого. С другой стороны, две гарантированно вырубят в мгновение ока. Кроме того, они очень легко растворяются в вине, если их измельчить достаточно мелко… - Давай, - шепчет Чимин, слезая с колен брата и переплетая их пальцы, увлекая его в свою спальню, Юнги лениво следует за ним. Он зевает, когда Чимин откидывает одеяло, укрывая хёна. Сидя на краю кровати, он наблюдает, как его глаза медленно закрываются, а губы растягиваются в легкой улыбке, когда он бросает последний взгляд на лицо Чимина. Он так сильно любит своего брата. Он так благодарен, что в его жизни есть такой человек, как он. Если бы он только знал… Пальцы Чимина продолжают перебирать волосы Юнги, пока старший засыпает прямо у него на глазах. Он выглядит потрясающе. Чимин облизывает губы, прежде чем наклониться и прижаться ими к слегка приоткрытым губам брата. Он такой мягкий, губы такие бархатистые на ощупь. Он задается вопросом, каково это - целовать Юнги, когда тот проснется. Был бы он таким же мягким и нежным, как сейчас? Или он был бы груб с ним? Может быть, он прикусил бы его губы, зацеловал бы его, затаив дыхание, пока они не набухли бы и не покраснели, отчего у него во рту стало бы покалывать. Чимин думает об этом, снова и снова целуя брата в губы. - Хён такой красивый, - шепчет Чимин, его руки скользят под рубашку брата, ногти скользят по его расслабленному животу, оставляя розоватые полоски. Он облизывает губы и скользит взглядом по телу Юнги. Его спортивные штаны низко спадают с бедер, и блядская дорожка выглядит достаточно соблазнительно, чтобы Чимин опустил голову и запечатлел на ней поцелуй. Он без колебаний просовывает большие пальцы за пояс своих брюк, спуская их вниз по бедрам. У него перехватывает дыхание, когда он понимает, что на Юнги под ними ничего нет, он совершенно забыл, что старший очень редко носит нижнее белье дома. Он прикусывает нижнюю губу. - Минни действительно не стоит этого делать, но он просто хочет прикоснуться... - он говорит тихо, как будто Юнги собирается ответить. Когда он этого не делает, Чимин вздыхает. Его член мягкий, далеко не такой набухший, как в предыдущие разы, когда он это видел. Он думает, что определенно мог бы это исправить. - Но хён ведь позволит ему, верно? Он всегда позволяет Минни делать все, что он хочет. Чимин обхватывает член Юнги рукой, нежно сжимая, и медленно поглаживает его вверх и вниз, подстегиваемый тем, как он медленно, но верно начинает твердеть в его ладони. Его глаза остекленели, после предыдущих бокалов вина его тело стало тяжелым и вялым, кожа горит, а возбуждение разливается по всему телу. Ему нравится чувствовать тело Юнги рядом с ним; такое большое, но податливое, что заставляет Чимина чувствовать, что он все контролирует, несмотря на то, что он такой маленький по сравнению с ним. До сих пор это было не из-за него. Ни капельки. Все это было ради Юнги. Он просто хотел, чтобы ему было хорошо. Помог ему расслабиться после напряженных дней на работе. Его хороший хён, всегда так усердно работающий, чтобы обеспечить его. Чимин ненавидит быть эгоистом. Ему не нравится, что на этот раз он делает это ради собственного извращенного удовольствия. Но он думает, что мог бы доставить удовольствие и своему хену. Они оба могли бы извлечь из этого выгоду, верно? Чимин будет чувствовать себя хорошо, а Юнги в это же время будет хорошо высыпаться по ночам. - Хён простит меня, правда? - спрашивает он в тишине комнаты, надавливая большим пальцем на дырочку на головке члена Юнги, заставляя его подергиваться в ладони. - Минни просто хочет, чтобы ему было хорошо. Совсем ненадолго, обещаю. Юнги не произносит ни слова. Единственный звук, который он издает, - это его дыхание. Чимин целомудренно целует головку его члена. Его хён выглядит таким большим в его ладони, медленно, но верно набухшим настолько, что Чимину стало трудно держать его одной рукой. Он так пьян, что у него отвисает челюсть, когда он косит глазами на член своего хёна, желая почувствовать его у себя во рту – внутри себя. Он удобно ложится на животик, откидывает ножки назад, игриво раскачивается в воздухе, берет головку в рот и обводит ее языком. Чимин хочет, чтобы он сделал это снова – то же самое, что и в прошлый раз. Толкнулся ему в рот и заставил подавиться. Ему нравилось чувствовать себя беспомощным, пусть даже всего на секунду, когда рука брата опускала его голову вниз и проталкивала член ему в глотку. Юнги тогда тоже не осознавал, что происходит, и сейчас он определенно в еще меньшем сознании. Чимин жалобно скулит. Он чувствует, как слюна, скапливающаяся у него во рту, медленно начинает стекать прямо на член перед ним, смачивая его достаточно хорошо, чтобы его руки могли с легкостью скользить вверх и вниз. Чимин так отчаянно хочет большой член своего хена. Он бы часами напролет боготворил это, если бы только его маленькая киска не была такой влажной и отчаянно желающей, чтобы в нее кто-нибудь вошел. Он скулит, неохотно отпуская его только для того, чтобы встать на колени и одним движением стянуть с себя шорты и трусики, на этот раз седлая бедра Юнги. Он наклоняется, чтобы запечатлеть еще один целомудренный поцелуй на своих губах, застенчивый и стыдливый по этому поводу, как будто он только что не сидел своей мокрой киской на члене своего брата. У Чимина перехватывает дыхание, когда он позволяет себе скользить вверх и вниз по стволу, пока не принимая его внутрь, просто позволяя своей влажности полностью покрыть другого, когда член раздвигает складки. Он издает высокий горловой стон, когда скольжение усиливает давление прямо на его клитор, и его голова откидывается назад от этого ощущения. - Хён такой большой, - Чимин тяжело дышит, удерживая свой вес, балансируя руками на груди Юнги. - Н-не знаю, войдет ли он. По тому, как быстро поднимается и опускается грудь Юнги, Чимин думает, что, хотя он и без сознания, он тоже это чувствует. Возбуждение медленно скапливается в его животе. Младший знает, что он должен это чувствовать, просто по тому, каким твердым стал его член. Головка его ярко-красного цвета. У Чимина текут слюнки при мысли о том, что он будет внутри. Трясущейся рукой он хватает основание члена Юнги, направляя его к своей киске. Медленно он позволяет себе опуститься ниже, чувствуя, как головка проникает в его тугую девственную дырочку, заставляя его резко вдохнуть. Его бедра напрягаются и становятся похожими на желе, внезапно ослабевая, когда он скользит по всей длине чуть ниже, чем намеревался, и пронзительная боль заставляет его вскрикнуть. - Ой! - Чимин поджимает губы, прижимаясь к груди Юнги, тяжело дыша, когда он смотрит между их телами и видит, что ему удалось наполовину принять его член. - Н-не влезет. Минни не может пойти дальше этого... Он скулит от отчаяния, желая, чтобы член его хёна вошел в него еще глубже, но он просто не помещается! Чимин уже чувствует, что наполнен до краев, как он может принять еще? Он сжимает член по всей длине, позволяя одной руке скользнуть вниз, чтобы коснуться клитора, пальцы яростно теребят набухший комок нервов. - О-о, - тихо выдыхает он, закрывая глаза и истекая на член брата еще большим количеством смазки, - это так приятно. Чимин не думает, что он когда-либо был так возбужден раньше. Определенно, не так быстро. Обычно ему требуется время, чтобы достичь такого возбуждения. Но это так приятно. Юнги так приятно ощущается внутри него. Он хочет большего. Нет, ему нужно больше. Со стоном разочарования он продолжает водить пальцами по клитору и медленно заставляет себя принять в себя еще большую часть его огромной длины, задыхаясь, когда ему кажется, что это почти разрывает его пополам. - У х-хёна самый лучший член. - всхлипывает Чимин, зажмуривая глаза и морщась, когда чувствует, что вот-вот кончит. Он с усилием убирает руку от своего клитора, не желая, чтобы это произошло так скоро. От этого действия у него на глаза наворачиваются слезы. - Мне это так нравится! С той небольшой силой, которая, должно быть, осталась в теле Юнги, он внезапно толкается бедрами вверх, прижимаясь к телу Чимина и застигает его врасплох, когда тот теряет равновесие, падает ему на грудь и полностью опускается на член, слезы мгновенно текут из его глаз по щекам. Чимин зажимает рот рукой, чтобы подавить громкий всхлип. Это так больно. Его стенки ноют и горят, пока он пытается приспособиться к размерам Юнги, но, о, как же приятно ощущается это давление… - Вот дерьмо, - ругается он, держась за плечи Юнги изо всех сил, медленно двигая бедрами назад, насаживаясь на него сверху и задыхаясь, когда он смотрит между их телами и видит, как огромный член Юнги изнутри заставляет его плоский живот выпирать. Он сглатывает слюну, которая постепенно скапливается у него во рту. - Большой. Такой большой. Ему требуется несколько глубоких вдохов и много ободряющих слов, чтобы, наконец, позволить себе медленно приподняться с члена Юнги, только чтобы тут же опуститься обратно, и его пухлая попка покачивается от этого резкого движения. Он плачет, когда чувствует, как головка члена касается такого восхитительного местечка внутри него, что у Чимина перед глазами вспыхивают звезды. Он делает это снова и снова, отчаянно насаживаясь на член своего брата, издавая громкие стоны, которые наверняка разбудят всех соседей, но ничего не сделают с Юнги, который и глазом не моргнул. Он по-прежнему спит так же мирно, даже когда киска его брата истекает смазкой и пульсирует вокруг него. Настолько очевидно и мучительно не замечающий всего этого. Чимин подпрыгивает вверх-вниз, забывая обо всем остальном, только отчаянно гоняясь за чувством удовольствия, которое неуклонно растет в его животе. Его грудь покачивается при каждом движении, его собственные руки скользят под рубашку и крепко сжимают их, подкручивая розовые соски кончиками пальцев. - Кончаю! Минни... Минни сейчас кончит! - он отчаянно скулит, чувствуя, что балансирует на самом краю, прежде чем пузырь, который медленно рос внутри него, наконец взрывается, обволакивая член брата. Он почти готов соскользнуть с него, как только чувствует, что Юнги начинает дергаться внутри его киски, длинная струя белой спермы вытекает из его дырочки, как только Чимин отстраняется. Он тихо шмыгает носом, грустя из-за того, что остался таким холодным и опустошенным после того, как из него выскользнул огромный член Юнги. Он придерживает его основание своей маленькой ручкой, в то время как старший продолжает кончать, все больше и больше кремово-белых капель стекает ему на живот, заставляя Чимина надуть губки при мысли о том, что все это будет внутри него. Он не может себя контролировать, когда наклоняется и, высунув язык, слизывает лужицу, ощущая привкус соли и закатывая глаза. Чимину требуется добрых десять минут, прежде чем он обретает достаточную уверенность в своих ногах, чтобы дойти до ванной. Он хватает упаковку детских салфеток и, прихрамывая, возвращается в спальню Юнги, трясущимися руками вытирая весь беспорядок на их телах. Он в последний раз нежно целует кончик своего члена, прежде чем застегнуть натягивает пояс спортивных штанов на бедра. Натянув свои штаны, он скользит под одеяло и кладет голову на грудь Юнги. Рука старшего закинута ему за спину, он притягивает Чимина ближе к себе. Он удовлетворенно вздыхает, на его лице расплывается широкая глупая улыбка. - Я так сильно люблю тебя, хён. Чимин засыпает, как только закрывает глаза. *** После той ночи Чимин больше не чувствует себя в безопасности, скрывая свой маленький секрет. Хотя в предыдущих случаях ему везло, на этот раз Юнги настроен весьма скептически. Он продолжает задавать все эти вопросы, от которых Чимин кусает губы до крови и нервно дергает ногой. Он должен знать, и у Чимина очень, очень большие неприятности… - Я... просто...это странное чувство, Минни. Я никогда так не пьянел от одного только вина. У меня такое чувство, будто меня переехал грузовик или что-то в этом роде. - Он рассказывает ему об этом на следующее утро, когда Чимин готовит им обоим завтрак, а его старший брат сидит за кухонным столом, выглядя растерянным и все еще измученным, даже после двенадцатичасового сна. - Ты слишком переутомляешься, Юнги-хён. Я же говорил, что рано или поздно ты перегоришь. Юнги настороженно смотрит на него. Чимин сглатывает комок в горле и криво улыбается, ставя перед ним стопку блинов, прежде чем занять свое место за столом. - Да, думаю, ты прав. Но, несмотря на это, он все еще чувствует, что Юнги не доверяет ему. В течение следующих недель он казался настороженным и напряженным рядом с Чимином. Младший также замечает, что он почти не пьет, вместо этого переключившись на курение, что также плохо для него, но Чимин ничего не говорит об этом. Он знает, что ступает по тонкому льду. Ему следовало быть осторожнее. Нет, забудь об этом, он вообще не должен был этого делать! Это было так неправильно. Чимин - худший брат на свете. Он ненавидит себя за то, что сделал. Почему он должен был позволить своим желаниям взять верх и не думать своей головой? Глупый, глупый Чиминни… Ровно две недели спустя Юнги приходит домой с работы намного раньше, чем обычно. Чимин смущен, увидев его дома в такое время дня, но в то же время он, несомненно, счастлив. Юнги заходит к нему в комнату и встречает его крепкими объятиями, как только тот открывает дверь. Это заставляет Чимина прихорашиваться, его сердце бьется в груди от счастья. Последние несколько недель его хён казался таким отстраненным, погруженным в свою работу и почти не проводящим времени с Чимином. Хотя, похоже, сегодня он в хорошем настроении. - У хёна был такой напряженный день на работе. Пойдем, выпьем со мной. Чимин, не колеблясь ни секунды, кивает, мгновенно вскакивая на ноги и присоединяясь к брату в гостиной. За бокалами Негрони и разговорами о работе Юнги и школе, в которой учится Чимин, младший обнаруживает, что погружен в себя, мечтательно глядя на своего хёна. Он говорит тихо, и каждый звук звучит как мелодия для ушей Чимина. Его губы поджимаются при каждом слове, слетающем с языка, а от лучезарной улыбки у младшего в животе порхают бабочки. И снова, как и в любой другой раз, он обнаруживает, что полностью очарован своим хёном. Да и как могло быть иначе? Он просто идеален… Чимин неуверенно улыбается Юнги, когда старший говорит, что скоро вернется, и идет в ванную. Он оглядывает комнату, чувствуя, как ему самому становится не по себе. Его руки начинают дрожать, поэтому он прячет их между бедер, нервно покусывая нижнюю губу. Он не должен. Он действительно не должен. Его хён так добр к нему. Чимин не может и дальше так им пользоваться. Это неправильно с его стороны. Но то, что Юнги заставляет его чувствовать, даже без его участия... это просто вызывает привыкание. С тех пор, как две недели назад Чимин узнал, как тот ощущается внутри себя, он не мог думать ни о чем другом. Он жаждет снова ощутить то же чувство наполненности, и он знает, что его хён - единственный, кто может ему это обеспечить. Он так устал от необходимости мастурбировать и плакать от разочарования, когда, что бы он ни делал, он просто не может заставить себя кончить. Он знает, что для этого ему нужен член его брата. Если бы только Юнги знал, сколько забот было у Чимина все эти недели, может быть, он попытался бы помочь…Разве это было бы так уж неправильно с его стороны? Это всего лишь одна маленькая таблетка. На этот раз Чимин даже не будет давать так много. Ровно столько, чтобы сделать Юнги вялым и податливым, чтобы он мог попробовать. Ему даже не нужно, чтобы он был внутри него! Он мог бы кончить, просто ощутив тяжесть члена хёна у себя во рту. Он почти пускает слюни от этой мысли. Напиток кажется шипучим, когда Чимин помешивает его соломинкой, а затем быстро выбрасывает ее под стол, когда слышит, как в туалете спускают воду, и вскоре из ванной появляется его хён. Он снова садится рядом с Чимином, который нервно покусывает кожу на большом пальце, неуверенно улыбаясь Юнги, в то время как тот вопросительно смотрит на него. - Ты в порядке, Минни? - спрашивает он, кладя руку на колено Чимина, которое все это время бессознательно дергалось. - Д-да! Все хорошо, хён, - он широко улыбается и быстро кивает. Он снова бросает взгляд на их напитки. Если он присмотрится повнимательнее, то, вероятно, сможет заметить, что напиток Юнги выглядит немного более шипучим, чем его, поскольку его тщательно перемешивали всего несколько секунд назад. Хотя для кого-то другого это было бы едва заметно. Особенно для того, кто выпил столько же, сколько они. Юнги проследил за взглядом Чимина и посмотрел на их бокалы, стоящие на кофейном столике. Он оглядывается на Чимина, одаривая его улыбкой, которая не совсем касается его глаз. Младший сглатывает. - Не мог бы ты принести хёну его телефон с кухонного стола, пожалуйста? Чимин мгновенно вскакивает с дивана и быстро кивает: - Конечно! Он оглядывает кухню, без труда замечая телефон Юнги, и крепко сжимает его в трясущихся руках. Он закрывает глаза и делает глубокий вдох, чтобы немного успокоиться. Все в порядке. Это в последний раз. Чимин больше не будет этого делать. Просто хочет еще раз почувствовать своего хёна рядом. После сегодняшнего вечера он просто будет вести себя так, как будто ничего не произошло, и все вернется на круги своя. Он продолжает повторять одно и то же снова и снова, как мантру, кивая самому себе, прежде чем вернуться в гостиную, где его хён встречает его с широкой улыбкой на лице. - Спасибо, Минни, - говорит он, когда Чимин протягивает ему телефон. – Держи. - Он взял оба напитка в обе руки, протягивая один Чимину, который все еще слегка дрожал. - За тебя. - За меня? - Чимин заикается, сбитый с толку внезапным тостом. - Да. За тебя. - В глазах Юнги появляется особый блеск, когда он улыбается младшему, облизывая губы, прежде чем заговорить. - За то, что ты самый лучший брат, о котором только может мечтать любой хён. У Чимина внутри все переворачивается, и он с трудом сглатывает, прежде чем неловко улыбнуться. Он, безусловно, не самый лучший брат. На самом деле, далеко не самый лучший. Но Юнги никак не мог этого знать. Поэтому он просто коротко смеется, прежде чем поднести свой бокал к губам, сделать два больших глотка и выпить половину напитка залпом. Юнги делает лишь маленький глоток из своего, внимательно наблюдая за Чимином из-за края бокала. Чимин оставляет свой напиток на столе и подтягивает колени к груди, откидываясь на спинку дивана. У него странно пересыхает во рту. Конечно, напиток уже был горьким, но определенно не настолько. Возможно, в этот раз Юнги добавил гораздо больше алкоголя. У него странное ощущение на языке. Чимин определенно выпил достаточно для одного вечера. Он решает, что на данный момент это будет его последний бокал. Юнги держит в руках свой бокал, но больше не делает из него ни глотка. Просто прижимает его к груди, не сводя глаз с Чимина, и натянуто улыбается ему, когда младший поднимает взгляд. Внезапно он кажется таким напряженным. Чимин задается вопросом, не сделал ли он чего-нибудь такого, из-за чего ему стало неловко. Эта мысль печалит его, заставляя выпячивать нижнюю губу. - Почему такое выражение лица, Чимин-а? - спрашивает Юнги, постукивая указательным пальцем по краю своего бокала. Он склоняет голову набок, прислушиваясь к разговору собеседника. - Я просто, - он медленно моргает, внезапно ощущая тяжесть в глазах, - люблю хёна. Юнги усмехается. Он прикусывает нижнюю губу, по-видимому, глубоко задумавшись, пока его взгляд пробегает вверх и вниз по телу Чимина. Из-за этого младший чувствует себя незащищенным, забиваясь на свое место в углу дивана. - Да? - Юнги хмыкает, придвигаясь ближе. - Насколько? Чимин поджимает губы, хмурясь в ответ на вопрос старшего брата. - Сильно... Чимин качает головой, не понимая внезапной тяжести, которая начала просачиваться в его кости. Ему кажется, что они стали вдвое тяжелее внутри его тела. Ему это не нравится. Его голова тяжело опускается на плечи. Медленно моргая, он смотрит на стакан Юнги, который все еще крепко зажат в его руке. Глядя на свой наполовину выпитый бокал, стоящий на столе, он медленно, но верно начинает складывать все воедино, и внезапная мутность и небольшой белый осадок на дне стакана внезапно обретают смысл. О-о-ох… - Насколько это «сильно», а? - голос Юнги звучит для Чимина как-то отстраненно. Ему нужно прилечь. - Достаточно, чтобы ты смог накачать своего хёна наркотой? Чимину кажется, что он слышит собственный вздох. Он прикрывает рот рукой и качает головой с широко раскрытыми глазами. Каждое движение кажется замедленным. - Н-нет! Юнги смеется. - Нет? - Чимин хнычет, мотая головой из стороны в сторону и обхватив колени руками. - Тогда почему у тебя глаза косят, Чимин-а? Ты уверен, что в том напитке ничего не было? Чимин крепко зажмуривает глаза, отказываясь открывать их снова и смотреть на своего хёна. Так тяжело. Его голова кажется такой тяжелой. Почему?… - Устал... - шепчет он, облизывая внезапно пересохшие губы. - О? - Звонкий звук, с которым Юнги ставит свой стакан на кофейный столик, громким эхом отдается в ушах Чимина. - Тогда хён должен отвести тебя в постель, не так ли? Чимин пытается покачать головой. Нет, все в порядке, я могу пойти сам. Но слова не слетают с его губ. Язык Чимина отяжелел, и он не может сформулировать ни одного связного предложения. Он просто медленно моргает и тихо выдыхает, когда сильные руки поднимают его и несут в спальню, ощущая мягкость подушки под ним, когда он касается ее головой. Спать. Чимину нужно поспать. - Ты тоже так поступил, Минни? - голос Юнги звучит для него как будто издалека. Чимин стонет, бормоча что-то вполне внятное, когда замечает, что с него медленно снимают одежду, отчего ему внезапно становится холодно. - Вот так просто раздел своего хёна? – он скулит, откидывая голову на подушку, вдыхая запах детской присыпки. - Трогал там, где не следовало, надеясь, что тебя не поймают? У Чимина пересыхает во рту, когда он причмокивает губами. Он просто хочет лечь в постель. Внезапное прикосновение к одному из сосков заставляет его задохнуться. Протяжный стон срывается с его приоткрытых губ, когда он чувствует, как кто-то ласкает его грудь. Нет, это не может быть его хён. Конечно, он бы не стал… - Глупый Чиминни. Ты правда думал, что твой хён не узнает? - Чимин, должно быть, спит. Он издает пронзительный горловой стон, когда его тело ворочают, пока штаны и нижнее белье не соскальзывают с него, а ноги не падают обратно на кровать мертвым грузом. Кончики пальцев Чимина покалывает, когда он слабо тянется к своему хёну. Ему кажется, что он успевает ухватить его за рукав, прежде чем его руку отстраняют. - Я знал это с самого начала, когда ты позволил своему хёну проснуться и обнаружить, что у него в штанах засохла сперма со вчерашнего вечера. - Чимин чувствует, как слюна медленно стекает из уголка его рта, он бормочет какую-то чушь, когда сильные руки раздвигают его ноги, обнажая киску, подставляя ее холодному воздуху комнаты. - Очень мило с твоей стороны, что ты позволил мне кончить тебе в глотку во второй раз. Чимин чувствует, как его глаза закатываются, когда пальцы раздвигают его складки, надавливая прямо на клитор, заставляя его мгновенно потечь. - Такой отзывчивый... - Странный гул. Чимин хнычет. Крик вырывается из его груди, когда язык влажно пробегает по его киске, губы жестко присасываются к клитору, отчего на глаза наворачиваются слезы. Это так много... слишком много всего сразу. Чимин оказывается совершенно беспомощным перед наслаждением, которое невольно выдавливается из него. Он чувствует, что в его легких не хватает воздуха, когда два пальца без предупреждения проникают в его киску. - Когда ты накачал мой напиток наркотой в тот первый раз, - говорит Юнги, стоя между его ног, шлепая Чимина по внутренней стороне бедра, когда тот слабо пытается сжать их вместе, - должен сказать, что я этого не ожидал. Чимин обнаруживает, что начинает всхлипывать, когда пальцы Юнги проникают в него, влага стекает по запястью, когда Чимин неожиданно кончает вокруг его пальцев. Его грудь быстро поднимается и опускается, лицо липкое от собственных слез и слюны. Его глаза едва успевают открыться наполовину, когда Юнги нависает над ним, с силой обхватывая его лицо одной рукой и сжимая щеки, пока его губы не вытягиваются в маленький клювик. - Так отчаянно хочешь, чтобы член оказался внутри этой грязной пизды, что готов накачать наркотиками собственного хена? - Чимин задыхается, когда его губы разжимаются, и ранее сухой язык внезапно становится влажным, когда Юнги сплевывает ему в рот, прижимая к нему два пальца, чтобы убедиться, что Чимин все проглотил. - Не знал, что у меня брат настолько шлюшка. Его губы расслабленно обхватывают пальцы, торчащие изо рта, кривой передний зуб слабо впивается в костяшки пальцев Юнги. Он так устал, почему они просто не могут уснуть? Чимин давится вокруг пальцев хёна, когда его ноги подтягивают вверх, чтобы обхватить ими талию брата, и что-то широкое прижимается прямо к его дырочке. - И подумать только, все, что тебе нужно было сделать, это вежливо попросить. - Юнги неодобрительно хмыкает, направляя головку своего члена в хлюпающую от слюны и смазки киску Чимина. - Но нет, тебе просто нужно было сделать это таким уродливым способом, не так ли? Когда Юнги входит в Чимина на всю длину одним толчком, младшему хочется закричать и расплакаться. Но вместо этого он издает лишь хрип. Его голосовые связки отказываются повиноваться ему, они слишком устали, чтобы издавать какие-либо звуки, кроме случайного хныканья. Он такой мокрый. Движения кажутся такими скользкими, что он сползает на кровать и пропитывает простыни. Чимин наслаждался бы этим ощущением, если бы его голова не раскалывалась так сильно. Все происходит быстро с самого начала. Кажется, у Юнги совсем не осталось терпения. Он вбивается бедрами в бедра младшего, на которых наверняка останутся синяки, время от времени дыша ему в ухо, произнося слова, которые заставляют Чимина сильнее обхватывать изнутри член, который в данный момент терзает его дырочку. - Маленькая тугая киска, так хорошо сжимающая своего хёна, - Чимин скулит и склоняет голову набок, когда Юнги проводит носом по его шее, прикусывая ключицу, отчего кожа краснеет и остаются следы, которые, несомненно, останутся надолго. - Ты мог бы заполучить любой член, но все равно выбрал член своего брата. Абсолютно бесстыдный. Чимин смутился бы от этих слов, если бы мог. Вместо этого он может сосредоточиться только на огромном члене внутри себя, который проникает во все нужные места, заставляя его пальцы на ногах поджиматься. Он даже не подозревает, что кончает, пока не осознает, что не видит ничего, кроме белизны перед глазами, язык полностью вывалился изо рта, стеночки туго сжимаются вокруг члена Юнги. Старший бормочет ему на ухо несколько ругательств. - Собираюсь, - он резко выдыхает, - кончить. Только не внутрь, только не внутрь, не кончай внутрь! Чимин слабо всхлипывает, когда его хён кончает глубоко в его киску, горячий поток спермы омывает его изнутри. Ему хочется плакать, но его веки слишком тяжелы, чтобы прямо сейчас даже держать веки открытыми, не говоря уже о том, чтобы вызвать слезы. Ему так тепло и мягко. Уже пора спать? - Никогда больше так не испытывай своего хёна, Минни, - Юнги берет его за подбородок и нежно целует в нос. - Может, ты и хорошо разыгрываешь партию, но я всегда на шаг впереди тебя. - Губы Юнги мягко соприкасаются с его собственными. Чимин жалеет, что не может поцеловать его в ответ. Он слабо всхлипывает. - Помни об этом. Чимин чувствует, как его переворачивают, пока он не оказывается лежащим на боку, а руки брата крепко обхватывают его тело, когда он прижимается к нему сзади. Чимин чувствует, что вот-вот заснет. Он глубоко вдыхает, и слабый запах сигаретного дыма щекочет ему нос. Его губы приоткрываются, пытаясь выговорить хоть слово. - Сильно... - он пытается заговорить, но это так трудно. Судя по тому, как Юнги прижимает его к груди, он должен знать. Чимин удовлетворенно мычит, причмокивая губами, прежде чем позволить себе погрузиться в сон, и страстный поцелуй, прижатый к его лбу, - это последнее, что он чувствует. - Да, - выдыхает Юнги, касаясь его кожи. - Хён тоже очень сильно тебя любит.