sorry for waking you, baby

      матрас прогибается под весом еще одного тела, простыни трещат под тонкими пальцами, и сунен ругается себе под нос, когда спросонья его рука не держит тела, грозясь повалить квона на мирно спящего под ним парня.       он издает излишнее количество шума, хотя будить сокмина он уж точно не планировал (разве что только сладко поцеловать его, пока тот не менее сладко спит), но все же находит нужный угол спустя пару мгновений, осторожно укладывая осветленную голову на чужую вздымающуюся грудь.       пристраиваясь, сунен чувствует все: биение чужого сердца и артерий, чуть сбитое дыхание, оседающее в его собственных волосах, и тихое сопение вперемешку с едва уловимым мычанием.       наверное, сокмин вчера вновь допоздна находился в студии и разучивал новые песни. сунену жаль, что он не смог встретить его вчера вечером и крепко обнять, ведь сам он приехал в общежитие еще в обед, когда почувствовал себя плохо.       и сейчас, совсем аккуратно, с трепетом обнимая сокмина, сунен понимает, что это именно то, что требовалось ему для лечения.       он решает восполнить отсутствие таких нужных ему объятий за вчера и обнимает ли, кажется, на целый год вперед.       а потом ловит себя на мысли о том, что обнимать сокмина, на самом деле, и правда приятно.       он до безумия мягкий и какой-то совсем солнечный — у сунена руки тянутся машинально, когда видят ли поблизости.       губы — тоже.       квон обвивает руками талию, прижимается к чужой груди, словно в последний раз, сладко причмокивает губами и очень много думает.       о том что, сокмина и правда очень хочется целовать.       — эй? сунен, это ты? — сокмин путается в одеялах и чужих объятиях, в полусне пытаясь нащупать квона, а сунен, хихикая, подставляется под чужую ладонь ласковым котом, ластясь ближе к горячему телу.       голос сокмина низкий и хриплый после вечерних изнурительных репетиций, и сунену правда жаль, что он не смог забрать его вчера, заставив работать на износ.       он собирается загладить свою вину любыми способами.       — это я, сокмин-а, это я, — воркует сунен, накрывая беспокойно ищущие его ладони своими. — засыпай, слышишь?       квон мягко гладит нежную кожу, шутливо напевая единственную знакомую ему колыбельную, на что сверху раздается тихое фырканье.       — ты поешь не в той тональности, а еще ужасно фальшивишь. перестань, — сонно бурчит ли и наугад мягко толкает сунена в плечо, а тот возмущенно стонет. он собирается продолжать свое несуразное пение своему тонсэну назло, как вдруг сокмин плотно прижимается ближе к нему, обвивая всеми конечностями и крепко обнимая. — ладно, я.. мне не хватало тебя вчера. и твоих объятий тоже. так что замолчи и дай мне спокойно тебя обнять.       сунен удивленно раскрывает губы в немой «о» и действительно замолкает, помогая сокмину устроиться чуть удобнее. он спускается чуть ниже, и сунен запускает пальцы в его шелковистые волосы, мягко массируя кожу головы и улыбаясь чужому редкому гудению.       — прости, что разбудил тебя, детка, — сунен звучит до ужаса виноватым, а сокмин такое не любит и поэтому тычется в его ладонь, как бы отговаривая. сунен это успешно игнорирует, продолжая распаляться в извинениях. — и за то, что оставил тебя вчера. я честно хотел приехать за тобой, но менеджер-ним не разрешил мне. прости, сокмин-а.       ли, тяжело вздыхая, приподнимается и залезает на сунена, распластавшись по нему, словно сом на песке. он крепко обнимает старшего, утыкаясь носом в изгибы его крепкой шеи, и умиротворенно вдыхает излюбленный аромат его молочной кожи.       — не извиняйся, хен. сначала джун передал мне, что ты все-таки заедешь за мной, но спустя час чоль написал, что ты не сможешь меня забрать, — голос сокмина глубокий и низкий, и это заставляет сунена съежиться от чувства вины и восхищения одновременно. восхищения, потому что такой сокмин звучит.. слишком. просто — слишком. — я занимался в студии, ожидая тебя. но по собственной глупости не проверил уведомления, так что.. хм, немного засиделся. я совсем потерял счет времени, так что это моя вина тоже.       квон облегченно вздыхает, крепче прижимая к себе младшего, и оставляет на его лбу невесомый поцелуй.       — и все же, я должен извиниться. хотя бы за то, что разбудил тебя, — гудит сунен, и если бы сокмин не был слишком сонным и нуждающимся, он бы точно уловил в тоне сунена игривые нотки.       — просто обними меня, хен. мне будет достаточно и этого, — ли слабо шлепает сунена по бедру, наваливаясь на него всем телом, но даже так он кажется квону невесомым и до жути пушистым.       комочек, думает сунен, глупо улыбнувшись, и зарывается носом в чужие волосы.       — эй, сокмин-а.       ли лениво поднимает голову вверх, встречаясь взглядом с квоном. у того на лице расцветает слишком радостная улыбка, и сокмин вопросительно мычит, вскидывая бровь.       — что насчет поцелуев в качестве извинений?       младший закашливается, потому что сунен пусть и дурачится часто, но явно не с таким решительным выражением лица, а потому лишь в растерянности раздраженно фыркает в ответ, скатываясь обратно на постель во внезапном смущении.       сунен улавливает чужое смятение, а потому прижимается со спины, осторожно касаясь губами затылка.       ощущение чужого разгоряченного тела сзади заставляет сокмина покраснеть. по его груди, спине и шее расплываются яркие алые пятна, и сунен находит это милым.       поэтому целует еще раз, но уже в шею.       сунен блаженно выдыхает, когда сокмин заходится в протяжном низком полустоне, пропевая тихое и хриплое «хен». квон притягивает своего тонсэна ближе, принимаясь с упоением выцеловывать каждый миллиметр его кожи на чувствительной шее и оставляя заманчиво поблескивающие следы от собственных губ.       — сунен-а! — сокмин вторит чужое имя словно мантру, ерзая и сминая под собой шелковистые простыни. — хен, черт..       сунен одним движением переворачивает младшего на спину и забирается сверху, упираясь коленом меж его чуть согнутых и широко разведенных ног.       их лица находятся в нескольких миллиметрах, и если сокмин чуть поднимет голову вверх, их губы соприкоснутся.       — ты такой невозможный, хен.       сокмин закрывает глаза, но даже так его ресницы трепещут в взволнованном ожидании, а четко очерченные губы едва заметно дрожат.       — я знаю, детка, — сунен хихикает, оставляя липкий поцелуй на носу. — я знаю.       сокмин подается вперед самостоятельно, потому что ожидание изводит его, заставляет бешено бьющееся сердце сделать не один кульбит, а органы внутри скрутиться в морской узел.       но теперь, когда их губы соприкасаются, по телу словно разливается томная нега, а адреналин бушует в венах, разгоняя кровь.       губы сунена мягкие, пухлые и ровные, без единого изъяна. на них чувствуется привкус его приятной травяной пасты, которой он пользуется последние несколько месяцев, и сокмин находит в этом умиротворение.       его же собственные губы вечно искусанные — и все из-за привычки, которую он выработал еще давно: кусать губы в кровь, когда с них слетали не те ноты. но сейчас сунен все эти ранки с упоением зализывает, сладко причмокивая, потому что сокмин весь словно сахарный.       а сунен сладкое очень любит.       он продолжает чередовать короткие, звонкие поцелуи с глубокими, чувственными. сунен укладывает руки на худые бедра, чуть сжимая их, а ли рефлекторно вскидывает их вверх, мыча старшему в губы.       сладко, думает сунен, пока со всей присущей ему нежностью целует чужие распухшие губы. очень сладко.       сокмин лишь лениво сминает губы сунена своими, млея под его прикосновениями и вновь становясь сонным и развязным. его конечности немеют, а скулы сводит от сладости поцелуев, и квон замечает это спустя пару минут, когда сокмин закрывает глаза явно не от интимности момента.       он слезает с него, даря ему короткий, почти невесомый поцелуй в лоб, и ложится рядом, плотно прижимаясь к размякшему телу. сунен накрывает их одеялом, притягивая младшего к себе и крепко обнимая, и напоследок шепчет:       — а теперь, засыпай.

***

      сокмин и правда засыпает. засыпает под прикосновениями чужих губ и просыпается под ними же, думая, что сунен очень хорошо извиняется. особенно, когда его губы спускаются гораздо ниже сокминовых, заставляя его напрягать и без того больное горло.       сокмин, смущенно улыбаясь, думает, что вскоре сунен извинится и за это тоже.