***
Город встретил охотников за нечистью радующей глаз свежей зеленью: пучками, словно бородавками, разрастающимися вдоль крутого склона холма, который в народе был удостоен чести называться холмом Клеопатры. С его верхушки, величаво возвышающейся среди окрестных холмов-отростков, на фоне синего неба открывался удивительно красивый вид на цветущую долину Верде, из которой бил ключ одноименной реки. Под ногами, вдалеке, зелень контрастировала, боролась за выживание с немногочисленными белыми постройками, которыми был полностью устлан пологий склон. Казалось, сама природа давала отпор проживающим на её территории людям, дом за домом отбирая у человека его жилье и пряча от посторонних глаз за зелёной оградой. Не все постройки были покинуты жильцами, но те, что уже долгое время пустовали, неминуемо ждала та же участь. Природа, будто сытый удав, торжествовала над человеком, приносила тишину и покой в эти земли — земли индейских народов, объятые могильным холодом. Въезд в Джером приветствовал туристов угольно-черной табличкой, приколотой ржавым гвоздём к стволу старого лысого дерева и на которой потускневшей белой краской было выведено название города. Ниже, строчка за строчкой, шли цифры, начинающие от пятнадцати тысяч и стремительно приближающиеся к трехзначному числу — устаревший подсчет населения Джерома. Устаревший потому, что плотность населения даже на глаз не превышала пятисот человек. На ближайшие тридцать метров — ни души. Дженна то и дело высовывала голову из машины, осматривая безжизненную местность вокруг себя. Спросить дороги было не у кого. В конечном итоге, общим решением было принято остановиться у поддерживающего презентабельный вид салуна, в котором, если повезёт, можно встретить кого-то из местных и опросить. В данном случае, сначала попросить стакан крепкого и сопровождения в отель, пускай даже захолустный. Дженна уже не могла терпеть изнывающую боль в спине и затёкших ногах. С громким щелчком захлопнув дверь импалы, Дженна обошла машину и достала из багажника ковбойскую шляпу с широкими полями. Лихим движением она надела её на голову одной рукой, поставила ногу в высоком сапоге с заострённым носом и звёздочкой на подошве на багажник, да так и застыла в этой позе, направив взгляд вдаль — в несуществующий багряный закат. — Долго ещё будешь выделываться? Перезарядив ствол, Исаак надёжно спрятал его в кобуре, прикрепленной к бедру ремнём, украшенным отполированной до блеска пряжкой — не одна Дженна готовилась ко встрече с местным индейским народом. Подняв бровь, он вопросительно обвёл взглядом сестру. Несмотря на напущенную суровость, на его губах играла еле заметная улыбка. — Надо же хоть кому-то из нас двоих производить эффект на этих стариков, — подняв ворот кожаной куртки, Дженна второй раз обошла импалу и ласково похлопала её по капоту, будто оставляя на парковке не машину, а своего ребёнка. — Дождись меня, детка. Исаак скривился и высунул язык, как при рвотных спазмах. — Пошли давай, братишка. Пялится он стоит. Дженна приобняла брата за плечи, прижимая к себе и душа, легонько сжимая его шею сгибом локтя. Тот оттолкнул её обеими руками, по обыкновению закатывая глаза. Одна из дверок в форме крыла летучей мыши, ведущая внутрь салуна, слегка отпадала, и Дженна решила не усугублять ситуацию, отворив лишь вторую из них. Зайдя, она никак не ожидала, что столкнется с десятком пар глаз, смотрящих на неё из-за барной стойки и нескольких круглых столов, расставленных по углам в шахматном порядке. Из дальнего угла присвистнули, кто-то тихо засмеялся, насмехаясь. Затем тишина улеглась, сменившись на пьяный гогот. Больше никто не обращал на них с братом внимания. Подойдя к барной стойке, Дженна, опершись об неё локтями, вежливо обратилась к дородной женщине с пышными формами, которые были явственно видны через глубокое декольте. Она натирала влажной тряпкой пивные стаканы, не поднимая глаз на новоприбывших посетителей. — Прошу прощения, а где мы можем найти местных из народа навахо? Видите ли, нас интересует история Койота и... Женщина, на минуту оторвавшись от своего занятия, смерила Дженну равнодушным взглядом, в котором застыло топкое болото. Затем указала ей пальцем на сидящего вдалеке от всех пожилого мужчину с длинными чёрными, не переставшими с возрастом лосниться волосами, ниспадающими на плечи. Такой шевелюре позавидовала бы любая женщина. Можно было сказать, что он молод, если бы не сплошь усеянное старческими морщинами лицо. Не успела Дженна спросить что-то ещё, как женщина вновь занялась натиранием гранёных стаканов. Разговор был закончен. — Вот оно что, спасибо, — коротко поблагодарила её Дженна, неловко улыбнувшись и поспешно ретировавшись. Как оказалось, мужчина за дальним столиком уже ждал их и, когда Дженна подсела к нему с другого края стола, вынул из-под него револьвер и направил ей прямо в лоб. Никто из остальных посетителей никак не отреагировал на случившееся, продолжая смеяться и выпивать, как будто такое поведение окружающих было частью их повседневной жизни, обыденностью. Кто знает, сколько бандитских разборок они повидали на своём веку? Исаак медленно потянулся к бедру за пистолетом, но Дженна перехватила его за запястье, заставляя отступить на шаг. Она умела держать ситуацию под контролем. — Воу-воу, какие мы горячие! Давайте все немного успокоимся и поговорим. Я — внештатный сотрудник следственного органа по криминальным делам Явапаи. А это, — не отводя взгляд от дула револьвера, Дженна кивнула головой на брата, — младший сотрудник, совсем ещё юнец, который помогает мне с расследованием. Мы пришли по делу и хотим узнать истинную причину гибели людей в Джероме. Получится это сделать только в том случае, если вы дадите нам парочку ценных показаний и, чего бы мне особенно хотелось, опустите пушку. Выставив ладонь назад, Дженна требовательного поманила брата пальцем. Исаак, хотя и помялся, переминаясь с ноги на ногу, но всё-таки вложил ствол ей в руку. Понимали они друг друга без слов. Та положила его в центр стола, следующим своим шагом подняв руки над головой. — Мы безоружны, сэр. Мужчина, презрительно усмехнувшись странному виду “полицейской”, откинулся назад на спинку шатающегося стула. Револьвер опустил на стол, но из рук так и не выпустил, крепко сжав пальцами. Говорить он начал на ломаном английском. — Полицейские приезжали сюда неоднократно, бесчинствовали, угрожали, насильно заставляли говорить. Эти уроды даже до Мэг домогались, — судя по вскинутой голове стоящей за барной стойкой женщины, речь шла о ней.— Думаете, раз вы, проклятые янки, земли колонизировали, значит, всё вам дозволено?! Кто вам теперь поверит, что вы приехали сюда дела расследовать, а не обокрасть нас всех? Собаки вшивые, — на этих словах мужчина сплюнул на пол. — Дверцу на входе в прошлый раз сломали и не удосужились поставить обратно, уехали, так и след их простыл. Пришлось самим за вами прибирать. Оплатите, может, починку, а? — Мы единственные, сэр, кто вам хотя бы поверит, — несмотря на то, что Дженна старалась говорить как можно мягче, в её голове сквозила угроза. — Ведь это не вы гоните горожан и туристов отсюда, я знаю. Они — единственные, благодаря кому этот город ещё не стёрт с карты Аризоны, не забыт людьми. Скажите, чьих рук это дело. Замешаны не люди, а сами боги? Например, Койот... Револьвер мужчины с громким стуком ударился об стол, резко отпущенный им из рук. Исаак, наблюдавший за происходящим из-за спины сестры, вздрогнул и вытянулся по струнке. Дженна, казалось, оставалась непоколебимой. Мужчина тяжело вздохнул, прикрыл глаза и сложил мускулистые жилистые руки на груди. Он укоризненно покачал головой, будто отчитывая ребенка за неправильно решённый пример по арифметике. — Любите же вы, американцы, во всех своих бедах винить богов. Они здесь не причем. Дженна, смутившись, уже хотела было открыть рот, чтобы возразить. Однако индеец продолжил говорить, смакуя каждое слово и с головой погружаясь в историю, рассказываемую им, как могло показаться, не впервые. — В те незапамятные времена, когда корабли колонизаторов ещё не прибились к нашим полноводным берегам, индейские народы жили в гармонии с матерью Природой. Владыки озёр и рек поили нас чистыми водами, лесные духи стояли на защите наших богатств, маленький горный народец охотно желал быть нашими врачевателями, а животные сами скакали под град стрел и копий. Мы были удостоены высочайшей награды — покровительства великого духа Койота... — индеец замолчал, собираясь с мыслями. Несмотря на то, что Новый Свет был открыт более пятисот лет назад, предания старины оставались живы в недрах памяти последних из навахо, передаваясь из поколения в поколение. Исаак так и не смог определиться, вызывает это трепетное восхищение в его сердце или пробирающий до мурашек ужас. Тут индеец продолжил. — Всему пришёл конец, когда на наши земли вступила нога первого переселенца. Чужие боги заполонили наши небеса. Вера в духов ещё никогда не была так слаба, как в те ужасающие времена. Тогда впервые появились они — Йии Наалдлушии, индейские дети, которые перегрызают человеческую плоть, разменивая её на звериные шкуры. Вот, чьё плутовство и кровожадность сотрясают нашу землю! Чтобы заполучить прежнюю силу духов, индейцы отвернулись от своего же рода. Осквернили его, принося в жертву братьев, матерей и жён, вбирая в себя последнее, что осталось от былой мощи земных детей Койота. В каждом из индейцев таится по крупице от силы духов, поэтому именно их кровь так важна. Первые пару лет дело Наалдлушии несло для рода только благо, европейцы в страхе бежали из наших хоганов и уплывали на лодках прочь, уповая на милость Христа. Страх их был настолько велик, что своих белых детей они оставляли на нашей земле как дань для разгневанных духов. Появилась надежда, что юноши, вобравшие в себя силу Койота, спасут индейский народ. Длилось это до тех пор, пока они не начали бесчинствовать, убивать понапрасну, решая этим межсемейные распри. Невинных жертв среди индейцев с каждым разом становилось всё больше, пока вся нынешняя Аризона не была устлана родовой кровью. Собравшись воедино, индейский народ дал отпор нелюдям, но лишь сильнее обратил их злобу против себя. Они начали принимать форму лесных животных, чтобы убивать неугодных им индейцев, калечить их, обкрадывать и разрушать хоганы. Безнаказанность затуманила разум наших детей и братьев окончательно. Так больше не могло продолжаться. Индейцы были вынуждены обратиться за помощью к колонизаторам. Стояли перед ними на коленях с рассвета до заката, вымаливая огнестрельное оружие, которого у них самих ещё не было. В один день они всё же согласились, но с условием, что мы обеспечим им свободный проход к медным рудникам в месте, в котором мы сейчас и находимся. Вооруженный до зубов отряд европейцев вошёл в поселение и истребил Наалдлушии, прозванных ими на американский манер — Скинуокерами. Всех, кто прятался по лесам и холмам Аризоны, нашли позже и также бесчеловечно уничтожили. Город Джером был возведён на костях индейцев, потерявших человеческий облик. — Тогда кто, по-вашему, может скрываться под личиной Скинуокера на сей раз? И в чем провинились обычные туристы? — Дженна, сцепив руки в замок, испытывающе вглядывалась в глаза индейца, закончившего свой рассказ. Хотя вопрос был обращен к нему, Дженна искала ответ в своей собственной голове. Пытливый ум нуждался в разгадке тайны этого города. — Почём знать. Я всего лишь непричастный рассказчик, мэм, — индеец, выдержав долгий взгляд Дженны, повернулся торсом к Мэг и приподнял пустую кружку из-под пива над головой. Та, облокотившись о барную стойку, поманила его к себе пухлым указательным пальчиком. Исаак, завидев, что индеец собирается отойти, подошёл к нему ближе, задав вопрос прямо в лоб. — А убийств среди местных индейцев навахо в последние пару лет не случалось? Мужчина индеец помедлил, призадумался, будто прикидывая у себя что-то в голове. — А ты смышлёный мальчик, слушал меня внимательно. Смерть преследует нас повсюду. Никогда не знаешь, кого она возьмёт следующей. Суть не в том, были ли смерти, а в том, жертвоприношение это или нет, — индеец положил ладонь на плечо Исаака и крепко сжал его. — Всех тонкостей шаманизма своих предков я не знаю, но их наверняка можно вычитать в старых писаниях о быте навахо или в вашем этом... Интернете. Удачи вам, юнцы, помогите нашему городу избавиться от скверны! Не успел мужчина проститься с ним, как Исаак неожиданно ойкнул, снова остановив его и спросив, краснея, где им с "напарницей" можно остаться переночевать. Затем индеец что-то долго объяснял, сетуя на сервис в отеле под названием "Коннор"... Когда же индеец окончательно покинул их, Дженна, встав из-за стола, протянула брату пистолет и поспешила выйти из салуна. У неё явно что-то да было на уме. Исаак поплёлся за ней следом.***
— Итак, что мы имеем в итоге: трикстер, под названием Скинуокер, приносит в жертву выходцев навахо, питается силами местных духов и убивает, либо распугивает не коренных жителей Джерома, — подытожил Исаак, становясь перед заведённой импалой. — Разгневанный приходом колонизаторов индейский народ начал распугивать белых переселенцев, надевая поверх кожи шкуры лесных животных, а затем вышел из-под контроля, уже не отличая своих от чужих. Сейчас же, когда туристы из всех штатов хлынули в Аризону, какой-то местный чудик возомнил себя героем и решил повторить подвиг сумасшедших индейцев. Как тебе такая версия событий? — отозвалась Дженна, присаживаясь на капот машины и смотря себе под ноги. Ковбойскую шляпу она сняла и нервно теребила широкополые краешки пальцами. Исаак скептически выгнул бровь. — Узнаю свою старшую сестру. Иногда мне кажется, что всё то сверхъестественное, через что мы прошли, ты оправдываешь своим недосыпом, — усмехнулся Исаак, присаживаясь поближе к сестре. — Почему ты решила продолжить дело отца, стать охотником? Дженна даже не взглянула на него, лишь нахлобучила шляпу обратно себе на голову. — Отец вырастил солдата, а не тряпку, и я обязана найти его во что бы то ни стало. Исаак ничего не ответил. Только проводил тревожным взглядом сестру, медленно сползающую вниз по капоту и уже через мгновение открывающую дверь импалы. В его глазах плескалось сочувствие. — Ну, садиться будешь? Или со стариком индейцем ночевать останешься? Уж он тебя сказками накормит. Исаак фыркнул, залезая на соседнее водительскому сиденье. — Ты знаешь, что я намерен сказать. — Заткнулась и рулю.***
Дженна, относившая себя к хронотипу сов, проснулась по обыкновению поздно, в полпервого пополудни, блаженно потягиваясь в постели. Постельное белье пахло стиральным порошком, возвращая в беззаботное детство — первые пять лет, когда она и не догадалась о существовании нечисти. Ещё никогда её биоритмы не работали так хорошо. Зря только тот индеец жаловался на сервис. Однако уже в следующую минуту она, недовольно хныча, закрывала уши двумя декоративными подушками, чтобы не слышать громкое клацанье пальцев по клавиатуре. Брат сидел на краешке кровати и почти завороженно смотрел в монитор ноутбука, листая новостные сводки Аризоны. На раздельные комнаты денег всегда не хватало, поэтому брат с сестрой уже и не задумывались, всегда занимая за собой одноместный номер с единственной кроватью. Стесняться им было нечего: они спали и ели вместе, голыми видели друг друга не раз, жаловались на раскиданные грязные носки и заношенные лифчики. Бывает, Исаак что-то увлеченно рассказывал сестре, пока она справляла нужду в санузле, и наоборот. Только в душ вместе не ходили, это уже даже для них было слишком. Не выдержав, Дженна кинула одну из подушек в брата. Подушка ударилась о широкую мускулистую спину, но тот даже не шелохнулся. Дженна недовольно застонала и слезла вниз по кровати, заспанными глазами глядя в монитор и касаясь плечом плеча Исаака. — Нарыл что-нибудь? Всё утро сидишь за ним, не отрываясь. Ты хоть спал? Исаак вместо ответа повернул монитор в сторону сестры. На экране отобразилось дело некой Элис Джонсон, пострадавшей при нападении, как выразились в репортаже местные полицейские, неуловимого оборотня Джерома. Дженна бегло пробежала глазами по рассекреченным материалам дела, обнаружив студенческую фотографию Элис. На ней была униформа синего цвета, носившая красивое лаконичное название — cap and gown. Симпатичная, на лицо — ровесница Исаака, с копной блондинистых волос до ключиц и редкой чёлкой, из-под которой сияли широко посаженные голубые глаза. Она улыбалась, держа под мышкой пышный букет хризантем, и фотография, казалось, не передавала и половины её счастья. Дженна на миг представила, что эта самая фотография могла бы сейчас украшать надгробие Элис, и ей внезапно захотелось принять горячий душ. — После случившегося Элис уехала обратно к своим родителям в Нью-Мексико, в город Рио-Ранчо округа Сандовал, — подал голос Исаак, возвращая себе ноутбук. — И, в общем, у меня получилось связаться с ней и договориться о личной встрече. Пропустив мимо ушей улюлюканье сестры, Исаак закрыл ноутбук, доставая из кармана складной телефон и утыкаясь уже в него. Скорее для вида, чем по делу. — Ты симпатичный парень, чего стесняться? Я красивее буду, не обижайся, — Дженна увернулась от толчка под рёбра, улыбаясь уголком губ. — Против природы не попрёшь, братик... да не толкайся ты! Тебе людей расположить к себе проще, чем мне. Стоит только улыбнуться — они уже плачутся тебе в жилетку. Исаак пролистал список контактов и открыл номер телефона с пометкой "недавно", принадлежащий Элис. Подумав, он набрал ей сообщение. Из сохранённых номеров, помимо Элис, у него было ещё три — отца, сестры и погибшей девушки. Исаак сглотнул и мотнул головой в сторону, отгоняя неприятные воспоминания. Он и сам не до конца понимал, почему всё ещё не стёр его из контактов. Иногда, если выдавалась свободная минута на подумать, Исаак настойчиво отрицал окружающую его действительность. Ему хотелось верить, что его девушка жива и невредима, ждёт его где-то в Канзасе. Может, в общежитии колледжа, развалившись на их общей кровати и смеясь с его сообщений. Может, на диване в гостиной родительского дома, свесив ноги. Предки были суровыми, но порядочными людьми, принявшими его в свою семью, как родного сына. Они одобряли выбор дочери и с нетерпением ждали её помолвки с Исааком по окончании ими обоими колледжа, который он так и не успел окончить. Дженна, вернувшись невесть откуда, вновь втянула его в охоту, не дав времени на подумать. Она не могла искать отца в одиночку. Затем у Исаака не осталось выбора — его жизнь полыхнула адским пламенем вместе с извивающимся от боли телом Дженнифер на потолке. Её родители, выплакав все слёзы на могиле дочери, больше не пускали его на свой порог, по какой-то причине виня во всём именно него. Вскоре Исаак и сам начал терзаться чувством вины. Не только за смерть любимой девушки, но и матери, которой он лишился в свои полгода при тех же странных обстоятельствах. Ещё и эти странные сны… Он действительно проклят? Пожалуй, только охота за нечистью вместе с Дженной отвлекала его от этих мыслей, вместо них пробуждая глухую ярость ко всему сверхъестественному в этом мире. — Я отписался Элис, что мы будем у неё через пару часов. Дженна, вскочив с кровати, как кипятком ошпаренная, накинула на плечо любезно предоставленное отелем махровое полотенце и почти скрылась за дверью ванной комнаты, застыв на пороге в нерешительности. — Насчёт каких-то там шаманских обрядов, о которых тебе вещал старик индеец... ты нашёл что-нибудь интересное? Исаак покачал головой. — В открытом доступе на эту тему несколько десятков статей, но в них нет ничего связующего со смертями навахо в Джероме. Все они совершены либо в ходе пьяных разборок в барах, — Исаак про себя хмыкнул, вспоминая вчерашнее происшествие в салуне, — либо по естественным причинам. В таком маленьком городе каждая смерть на виду, поэтому о чем-то экстраординарном знали бы уже все. Исаак пристально уставился на выглядывающую из-за двери голову Дженны. — Я поднял архивы и нашёл одно дело, которое меня заинтересовало. Оно никак не связано с убийствами, но может иметь к ним косвенное отношение. Возьму на время импалу и съезжу к шерифу округа, он должен знать детали. До отсутствия удостоверения в этом захолустье никто не докопается. Ещё кое-что, я разберусь с ним сам, — Исаак выждал паузу, обдумывая следующие слова. — Мне не потребуется твоя помощь. Дженна оторопела и прикусила нижнюю губу, медля с ответом, но в конечном итоге просто кивнула и скрылась в дверном проёме. Исаак, победно улыбнувшись, почувствовал, как градус его настроения заметно повышается. Но улыбка с его лица сразу исчезла, когда он вспомнил, что температура в душе гораздо ниже, чем бы его теплолюбивой сестре хотелось. Он проверил это на себе ещё утром, когда Дженна мирно посапывала в кровати. Не успел он предупредить её об этом, как уже услышал громкие визги сестры из ванной комнаты. — Это издевательство, в душе нет горячей воды!!! Всё-таки старик был прав насчёт дряного сервиса. Ублюдки! Следующая за этим нецензурная крикливая брань Дженны скрылась за шумным потоком воды из душевого шланга.***
Элис отворила дверь и, почему-то сильно торопясь, пустила их вовнутрь. Частный дом, находящийся на окраине Рио-Ранчо в лоне природы, был богато обставлен своими хозяевами. Витиеватая позолоченная лестница вела на второй этаж и чердак, на первом располагалась столовая с серебряными приборами и остальной посудой. В стеклянном шкафу стояли бокалы — чистейший хрусталь. Элис присела на край дивана в просторной гостиной, сложив ладони на оголённых под платьем коленях. Перед ней стоял плазменный телевизор, на котором беззвучно воспроизводился телеканал, похожий на "Animal Planet". Мерцающее изображение показывало голодного льва, терзающего бок зебры. Да, семья явно не бедствовала. — Оригиналы? — Дженна присвистнула и кивнула на картины в огромных рамках. Особенно много их было на стене вдоль лестницы. Элис смутилась, сжавшись ещё сильнее. — Не интересовалась. Наверное. Исаак, заметив, как подавлена девушка, смерил сестру недовольным взглядом и сел перед Элис на корточки. — Послушай, мы тебе не враги. Всего лишь хотим узнать, кто напал на тебя в тот день. Возможно, ты запомнила какие-то особые приметы. Может, черты лица или... Не успел Исаак закончить мысль, как Элис активно закивала, поджав губы. Дженна тут же встрепенулась. В последний раз окинув презрительным взглядом помещение, она встала рядом с девушкой и сложила руки на груди. — Пообещайте, что не расскажете ему, — пролепетала Элис одними губами. Исаак, боясь спугнуть и так сильно напуганную девушку, не стал подходить к ней ближе, лишь взял в свои тёплые руки её заледеневшие ладони и мягко улыбнулся. — Ему это кому? Тебе кто-то угрожал, Элис? Элис тихо всхлипнула, высвободила руки и закрыла ими лицо, скорчившись в рыданиях. Охотники выждали, пока минутная истерика закончится. — Индеец, старый такой, морщинистый, — Исаак напрягся, стрельнув глазами в сестру и заметив, что она с сознанием дела смотрит на него в ответ. Элис же заправила выбившиеся пряди за аккуратные маленькие уши и показала пальцами себе на плечи. — Волосы чёрные, вот досюда. На английском говорит плохо. — Это он пытался напасть на тебя? Элис отрицательно покачала головой. — Он пригрозил мне, что если я хоть кому-то расскажу, что видела лицо оборотня, то лесные духи найдут меня и у-убьют, — Элис снова всхлипнула и сжала в ладони крестик, висящий на груди на тонкой цепочке. Исаак вновь посмотрел на сестру. Та подсела на диван к Элис и приобняла её за плечи, второй рукой проведя большим пальцев себе поперек горла. В её глазах кипела злоба. Подумать только, они разговаривали с тем, кто покрывает убийцу. Он ещё и советы им раздавал! Исаак обратился к девушке. — Элис, не бойся. Они не навредят тебе. Он тоже не посмеет, не из тюремной камеры. Я тебе обещаю. Расскажи, что с тобой произошло и как выглядел этот оборотень. Элис протерла глаза от слёз и оперлась локтями о колени, оставляя на них розовые вмятины. Охотники навострили уши, когда она начала свой рассказ. — Я приехала в Джером вместе со своей подругой Самантой. Родители отпустили нас на несколько дней в другой город, чтобы мы отдохнули от учебы и развеялись. Впрочем, их дозволения можно было и не спрашивать, потому что им никогда не было дела до того, где мы и с кем. Это порой расстраивало, но и распускало руки, — неожиданно Элис густо покраснела. — Саманта всю дорогу рассказывала мне о том, какие ковбои горячие и умелые в сексе. Сама не знаю, откуда у неё такие знания... Возможно, даже был опыт. Она немного распутная, в отличие от меня. По приезде в город мы решили зайти в первый попавшийся салун, где я увидела этого старого индейца. Он сидел за центральным столом и разговаривал с парнем, немногим старше меня. Парень был плечист, коренаст, чем-то даже походил на латиноса. Что-то индейское в нём тоже было. В общем, достаточно красивый. Когда мы подошли к барной стойке, Саманта то и делала, что виляла перед ним бёдрами, но ему, кажется, приглянулась именно я. Смотрел на меня, не отрываясь. Тогда я ещё не успела разглядеть в его взгляде что-то звериное. Мы с Самантой переночевали в отеле, а на следующий день отправились по барам. В одном из них было целых два этажа: на первом — пивная, а на втором комната для... утех. Саманта напилась чего-то местного и сказала, что пойдет наверх, потому что уже подцепила какого-то ковбоя. Но она хотела, чтобы я пошла вместе с ней и посторожила на входе, чтобы, если что, к ней в комнату вместо того парня не зашёл какой-нибудь старикашка. Я поднялась в комнату вместе с Самантой, собиралась уже выйти, но отвлеклась на что-то, а она к тому времени выскочила из комнаты и закрыла за собой дверь на щеколду. Я сразу подбежала к двери, начала колотить по ней руками и ногами, а Саманта в ответ прокричала, чтобы я расслабилась и получала удовольствие, когда он придет ко мне. Я перепугалась, села на грязную кровать и заплакала. Вдруг скрипнула задвижка и дверь открылась. Там стоял оборотень, — на этом слове Элис бросило в дрожь. — На него была накинута шкура волка, потрёпанная, с запёкшейся кровью на морде, через которую смотрели человеческие глаза. Оборотень осклабился, подойдя ко мне, но, увидев моё лицо, почему-то отступил на шаг. В тот короткий миг он поднял голову. Наверное, случайно. И я увидела лицо, отдаленно похожее на лицо парня из салуна, только перепачканное то ли грязью, то ли краской. Он тоже напомнил мне латиноса. Как только я попыталась встать с кровати, оборотень сбежал, а перепуганная Саманта ворвалась ко мне в комнату и начала обнимать, лихорадочно извиняясь и говоря, что видела чудовище на лестнице. Когда Элис закончила рассказ, её грудь ходила ходуном. Она перенервничала. — Пойду принесу воды, — тихо сказала Дженна, кивнула брату и в следующую минуту скрылась в столовой. Исаак сел на место Дженны и, сгорбившись, уставился в пол. Он ненадолго замолчал, давая Элис передохнуть. — Ты сказала, что оборотень показался на лестнице, ведущей на второй этаж. Неужели никто, кроме Саманты, не забил тревогу? Элис отозвалась не сразу же. — Когда я спустилась вниз, никто из посетителей бара даже не обратил на меня внимания. Им было всё равно. Кроме, пожалуй, двух белых мужчин, не похожих на индейцев. Они посмотрели на меня с сочувствием и опустили головы. Исаак кивнул, больше от бедной девушки ничего не требовалось. — Спасибо, ты нам очень помогла, — искренне ответил ей Исаак, улыбнувшись. Элис, перестав смотреть себе под ноги, окинула взглядом силуэт Исаака. Она ничего не сказала, но её ответная измождённая улыбка говорила о многом. Элис была рада выговориться хоть кому-то. Прежде чем Исаак заметил проскользнувший в её глазах интерес к своей персоне, пришла Дженна. — Кхм, извините, если помешала, — она протянула стакан вновь покрасневшей девушке. — Пожалуй, нам пора. Охотники ещё раз поблагодарили Элис и вышли за порог дома. Сев в импалу, они переглянулись. Мыслей было много, но сказать нечего, как будто их надурили, а затем вылили на голову ушат правды. Впрочем, так и было. — Расскажешь теперь, что это за дельце такое, которое тебя заинтересовало? Исаак, ухмыльнувшись, посмотрел в сторону дома Элис из открытого окна машины. — Не дождешься. Раз уж на то пошло дело, я заодно попробую узнать у шерифа, что это за латинос такой. Жаль, что мы так и не узнали у индейца, как его зовут. Найти его в базе данных стало бы намного проще. Сдаётся мне, они могли бы быть родственниками. — Весомо. Тогда эта часть дела на тебе. Приедем в Джером, а там и разойдемся. Ты к шерифу, а я к нашему старику Соколиному Лгуну отправлюсь. Как там они ещё друг друга называют... Завравшийся Камень? Перо Обмана? Исаак тихо рассмеялся, не отрывая взгляда от окна. — Понравилась она тебе? Исаак аж подскочил на месте и ошарашенно уставился на сестру. В её лице не было и намёка на насмешку. — Вижу ведь, как смотришь. Предложила бы остаться до вечера, но дело не терпит отлагательств. — Дело не в этом. Она, как же объяснить, будто бы полная противоположность меня. Если я ищу свободы и самостоятельности, она уже ей насытилась. Родители дали ей всё, а самого главного — любви — лишили. Даже близкая подруга чуть на смерть не обрекла. Мне показалось, что она очень одинока. Дженна понимающе кивнула, в её глазах сквозило сочувствие. — Мы всегда можем вернуться, когда покончим со всем этим. Исаак, ни минуты не думая, отказался. — Это будет лишним.***
Дженна с ноги открыла дверь в салун и ворвалась внутрь, словно ураган, сметающий всё на своём пути. Ствол она держала наперевес, по очереди направляя его дуло на каждого, кто пытался сдвинуться с места. В душном, пропахшем ржаным пивом помещении воцарилась напряжённая атмосфера, из которой она собиралась уйти или с кушем, или не уйти вовсе. — Дженна, немедля опусти пистолет. Здесь же люди. Дженна, рывком повернувшись на знакомый женский голос, не поверила своим глазам. За тем же столом, за которым она день назад сидела с длинноволосым индейцем, вместе с ним на том же месте восседал Эммануил. Точнее сказать, Эмма. Ангелы, изначально бесполые существа, на Земле могли принимать абсолютно любой облик и причислять себя к любому полу. Эммануил, чьи пути, как и Господние, неисповедимы, воплотился в теле девушки. На вид — ровесница Дженны, но глаза, глубокие и ясные, будучи зеркалом души, не давали соврать — Эмма живёт дольше любого земного существа. Дженна нехотя опустила ствол и медленно, настороженно подошла к Эмме, не сводя глаз с индейца, сохраняющего ледяное спокойствие. — Объяснишь, какого чёрта ты тут забыла? Пропуск в небесную канцелярию у местных духов оставила? — тихо прорычала Дженна, наклоняясь к уху Эммы и с силой сжимая её плечи ногтями. Любопытно, ангелы чувствуют боль? Эмма не шелохнулась, только положила миниатюрную ладонь на руку Дженны, сжимающую её плечо. Затем она мягко перехватила запястье девушки и поднялась, усадив её на стул, на котором сама секунду назад сидела. Эмма обошла круглый стол по часовой стрелке и встала между враждующими сторонами, словно арбитр, заведя руки за спину. Короткие, еле доходящие до плеч каштановые волосы окаймляли худое лицо с милыми щёчками. Бежевый тренч с рисунком полевых цветов сидел на ней так, будто она в нём родилась. Под ним — платье цвета корицы с бежевыми вкраплениями, похожими на кофейные зёрна. Выдающуюся талию оформлял белый кожаный ремень. Поверх платья — серая жилетка с черными ромбами посередине и четырьмя смежными квадратами вокруг, голубого и зелёного цветов. Застёгнута жилетка была на одну пуговицу. На шее бантиком завязан аналогичный платью платок. Под ним красовалось ожерелье из белых бусин и кулон непонятной формы, похожей на сердце. — Похоже, вам есть, что сказать друг другу. Эмма произнесла это с улыбкой на устах, но доброжелательности от неё исходило не больше, чем от костра холода. Дженна обвела взглядом других людей, прикованных к стульям. Они выглядели и вели разговор, как обычно, только намного тише. Что-то странное было в их благоговейных взглядах, изредка бросаемых на ангела. Не дождавшись от оппонентов ни слова, Эмма удручённо вздохнула. — Авраам, начнёшь? Дженна подметила под себя, что наконец узнала имя индейца. Как бы теперь незаметно сообщить его Исааку, чтобы не вызвать подозрений? Тяжело вздохнув, Авраам послушался. — Никакого Скинуокера среди нас нет и не было. Оборотнем, как я сам недавно узнал, называют моего сына, Эндрю. Но не спешите винить его во всём! Вина лежит полностью на моих плечах. Это я рассказал ему о лесных духах и колонистах, жаловался на беспредел, который учиняют в городе приезжие. Он мальчик мнительный, доверчивый, всё запоминал и слушал. Однажды он и сам стал свидетелем инцидента, произошедшего со мной и его матерью — Мэг. Один из туристов напился и начал нести околесицу, мол, истребить нас всех надо, иродов и язычников. У меня нравы свои, я таких беспорядков в своем заведении не терплю. Попросил его покинуть салун, сначала вежливо, потом настойчиво. Затем и вовсе подрались. Он как ударит меня бутылкой по голове! Разбил висок, я и повалился на пол. Он же, проклятый янки, залез на барную стойку и начал Мэг под юбки лезть, пока его под руки не вывели, не усадили в машину и не отправили прочь из города. Эндрю тогда с нами был, лично помогал американца из салуна выгнать, даже предложил отвезти его в полицейский участок в округе. Тогда и произошло его первое убийство, как он сам мне потом признался, — Авраам усмехнулся, во всех его телодвижениях и подвижной мимике читалась гордость за сына. — Потом я узнал, что Эндрю работу нашёл в баре, где наших индейских девок нещадно эксплуатируют. Всех под нож пустили, кто к этому причастен был! Эндрю и об этом позаботился. Туристки тоже хороши, ха! Какой там слабый пол! Молодых зовут себе в постель, а потом возвращаются в Джером с дитятей в руках и обязывают с ними уехать. А куда индейцу от семьи, от рода? Из-за белой американки! Загнётся он в большом городе. Они и закатывают истерики. Страшная вещь, эти бабы! Я и говорю Эндрю — а ты и их не щади. Только не убивай, запугай, чтобы больше к нам не совались. Вот так и пошел слух среди приезжих об оборотне. Чтобы ему не попасться, я наказал Эндрю шкуры зверей периодически менять, будто все лесные духи наших краёв защищают индейский народ. Самолично животинок для него ловил и кожу сдирал! Увы, мой сын ловкостью не в меня пошел, а в мать. Начали его узнавать. Один раз поймали его и приволокли к моим ногам, поставив на колени. Тогда я собрал весь наш немногочисленный индейский народ и рассказал о благах, приносимых моим сыном в их жизнь. Наказал им молчать! Большинство меня поддержало, а кто противился — к тому приходил лично, угрожал расправой. Все, кто со мной знаком, не понаслышке знают, что со мной разговор короткий. До тех пор молчали все. Затем, милостивый Койот, любовь пришла в отчий дом! Эндрю нечаянно открыл лицо перед белой девчонкой. Оправдывался передо мной тем, что хотел припугнуть совсем другую. Эта просто попалась ему под руку, полюбилась... Тогда я так сильно разозлился, что избил его до полусмерти и заставил сидеть в своей комнате. Сам пошел к ней. Кажется, её звали Элин или Элис... Я уже видел её раньше в моем салуне. Белобрысая, голубоглазая, совсем не наших кровей. Чего не отнять, красивая, тогда я и сына своего малость понял. Только уже поздно было романы с ней крутить, да и я бы не позволил. В общем, узнал, что ночевать она осталась в "Конноре". На утро я выждал, пока её подруга не отлучится, и скрутил ей руки у общественного туалета рядом с парковкой на выезде из Джерома. Под угрозой неминуемой расправы заставил молчать. Знал, что не расскажет, потому что крестик на груди висел. Если кары Христа боится, то и духов начнет опасаться. Авраам поднял на Дженну глаза, одновременно праведные и жестокие. — Всё-таки рассказала, лжехристианка. Бабье отребье! Тут уже не выдержала Дженна, вспыхнула, накинувшись на Авраама с кулаками. — Ещё одно слово в её сторону, и я тебе пасть порву, ты меня услышал?! — закричала Дженна, чье лицо исказилось гримасой злости, став похожим на морду оскалившегося оцелота. Эмма, легко, словно ей это ничего не стоило, отразила очередной удар кулаком Дженны, встав между разозленными и запыхавшимися скандалистами. — Успокойся, Дженна. Всего лишь два слова — даже не волшебных — привели её в чувства. На неё сверху вниз смотрели безмятежные голубые глаза с зелёным отливом. В груди полыхал необузданный гнев, но мягкая рука ангела, не касаясь, смогла разом остудить его. Дженна скользнула взглядом по лицу Эммы, от губ цвета пыльной розы до распахнутых глаз и ещё раз, по новой. Она не знала, какое понятие должно быть настолько ёмким, чтобы описать сразу два ощущения: замирание дыхания при виде Эммы, стоящей перед ней на расстоянии вытянутой руки, и едкое, почти гнусное желание плюнуть в это милое и до крайности смазливое личико. В голове созрела мольба, которую она и под дулом пистолета индейца не произнесла бы вслух: "Прекрати так смотреть на меня!". Ведь за этим сразу бы следовал наводящий вопрос ангела: "Так — это как?". Снова её глаза, снова нескончаемый поток мыслей… Избавьте Дженну от этого. Они простояли в полной тишине какое-то время. Затем Дженна толкнула Эмму плечом и оставила стоять позади себя, закрывая рукой, если вдруг Аврааму приспичит напасть на уязвимого. Другой вопрос, считает ли себя таковой Эмма. — Теперь говори, где твой сын, — выплюнула Дженна, с презрением уставившись на вальяжно развалившегося на стуле, как в допросной, Авраама и всем сердцем надеясь, что её взгляд сейчас прожигает ему внутренности вместе с гнилью внутри них. Индеец слабо усмехнулся, показав пальцем куда-то наверх. Наставив на Авраама пистолет, Дженна обернулась, не теряя бдительности. Действительно, как и сказала Элис, в таких заведениях есть второй этаж. Как она не заметила его раньше? А если бы и заметила, обратила бы на это должное внимание? Встретившись глазами с ангелом, Дженна повела подбородком в сторону Авраама, как бы говоря, что ей стоит остаться вместе с ним и прикрывать ей тыл. Эмма воспротивилась, разведя руки в стороны и покачав головой. Она не видела в нём и в других посетителях сомнительного заведения явной угрозы. Что ж, кто Дженна такая, чтобы спорить с дочерью небес? Пожав плечами, она двинулась в сторону лестницы. Путь ей перегородила дородная Мэг. Выставив пухлые руки в стороны, она закрыла собой лестницу и уродливо разрыдалась, глотая крупные слёзы и умоляя не убивать её единственного сына. Эмма оглядела женщину с сочувствием, накрыла её ладонь своими двумя и отвела в сторону. Ангел разуверила Мэг в том, что они собираются причинять Эндрю боль. Дженна, с отвращением глядя на эту сцену, про себя подумала, сколько же лицемерия в её компаньонке. Поднявшись по лестнице наверх, Дженна не без удивления отметила, что дверь, ведущая в комнату Эндрю, не закрыта на наружную щеколду. Мысленно собравшись, она сосчитала до трёх и с удара ноги вынесла дверь, забежав в помещение и выставив перед собой пистолет. Комната напоминала старое общежитие, такой же неопрятной и зловонной она была. Запах гнили источали звериные шкуры, сваленные в кучу в углу комнаты. Незаправленная кровать была перепачкана засохшими сгустками крови, на подушке оставались ещё мокрые пятна от слёз. После избиения родным отцом у него текло из всех мест, из которых только могло что-то да течь. Кровь, моча и — какая гадость! — сперма смешались воедино. Дженна прикрыла нос и рот ладонью, согнувшись в рвотных судорогах. Сколько же времени его не выпускали отсюда? В этой комнате было всё, даже огромный платяной шкаф, но не было самого Эндрю. — Сука, Авраам наврал! Эндрю здесь... Дженна не успела договорить, как вдруг нечто звероподобное набросилось на неё прямо с потолка и вцепилось зубами в шейные позвонки. Из его рта невыносимо воняло гнилью. — Дженна! Реальность перед глазами Дженны подёрнулась тёмной вуалью, она выронила пистолет. Далее всё происходило, как в замедленной съемке. Эмма, застыв на пороге комнаты, сконцентрировала все свои силы в руках и воздействовала ими на Эндрю на расстоянии. Тот, почуяв что-то неладное, оттолкнул руками Дженну и покатился кубарем в другой конец комнаты, достав из-за спины револьвер. Авраам продумал всё заранее. Вручил Эндрю револьвер и отрезал ему этим пути отступления. Русская рулетка, исход которой решает банальное везение. Дженне на секунду подумалось, что отец Эндрю отдаленно похож на её собственного. Дети для них обоих — лишь инструмент для достижения цели. Кормят с руки объедками и дрессируют, лишая детства, пока щенок не повзрослеет и не станет их личной гончей — безвольной машиной для убийств. Прогремел выстрел в потолок. Дженна, не чувствуя опоры под ватными от страха ногами, не смогла придумать ничего лучше, кроме как отползти в угол и спрятаться за грудой вонючих шкур. Если бы она этого не сделала, следующую пулю уже бы всадили ей в грудь. Тело нещадно ныло, отзываясь тупой болью в разодранной шее, отчего Дженна не могла сконцентрироваться на происходящем вокруг. Мимо неё опрометью пронеслась Эмма, её зрачки расширились, а в них полыхали белые язычки пламени. Она прижала Эндрю к полу обеими руками, лишая возможности двигаться. Его револьвер ангел отпихнула ногой в сторону — к сожалению, противоположную от Дженны. Возникла необходимость что-то предпринять, ей нельзя было просто сидеть и трястись. Однако ползти за стволом тоже чревато. Дженна, превозмогая боль, перевернулась на бок и нащупала в кармане смартфон. Не с первого раза разблокировав экран, поняла, что печатать не сможет. Пришлось идти на риск. — Наряд полиции... Ис, скорее, — пролепетала Дженна в трубку, стараясь говорить как можно тише, чтобы не спугнуть Эндрю. К счастью, брат оказался на шаг впереди неё. — Оцепляют здание. Держись, — моментально ответил Исаак. Сейчас голосом Исаака говорил не её непослушный младший братишка, а восемнадцатилетний, уже взрослый Исаак Винчестер. Дженна криво улыбнулась. Ей стоило наконец принять тот факт, что её брат повзрослел и отдалился от семьи, зажив своей собственной жизнью. Давно пора. Оставив лирику на будущее, Дженна устало оперлась ободранной ногтями спиной об стену, выпустила смартфон из рук и отдышалась. Надо было помочь Эмме, пока к ним не подоспели полицейские. Выглянув из импровизированного укрытия, она кое-как встала на трясущиеся ноги. Эндрю, заметив движение спереди, резко оживился и нечеловечески зарычал. Эмма крепче пригвоздила его ладонями к полу, шепнув на ухо что-то нечленораздельное. После этого Эндрю покорно застыл, не оказывая сопротивления, а уже через мгновение рывком вырвался из ангельской хватки и схватился за оброненный пистолет Дженны, который валялся у него в ногах. — Эмма, берегись! — воскликнула Дженна, бросаясь наперерез Эндрю и обессиленно падая на колени за спиной ангела. Было уже поздно. Эндрю, зажмурившись, выстрелил себе в висок. В этот самый момент в комнату вбежал наряд полицейских, во главе которого был Исаак. Завидев Дженну, сидящую на коленях и отходящую от шока и звона в ушах, он опрометью кинулся к ней. Присев рядом, Исаак заключил сестру в объятия, прижимая к груди и поглаживая по голове. — Всё хорошо, я рядом. Ты слышишь? Всё закончилось, — Исаак успокаивал её, покачивая на руках, как ребёнка, который только что пробудился от кошмара. Эмма, не обращая внимая на полицейских, которые испуганно таращились на её одежду в ошмётках чужой плоти и окровавленное лицо, подошла к Дженне с другой от Исаака стороны. Сев на колени, она обняла девушку, положив свою голову ей на плечо. От её каштановых волос пахло ванилью и корицей. Этим запахом хотелось пропитаться до костей, вдохнуть его и задохнуться в сладкой неге. Дженне почти это удалось, и она окончательно окунулась в небытие.***
Дженна очнулась уже на задних сиденьях импалы. Неизвестно, сколько минут или часов она пробыла в кромешной темноте, но боль почти улеглась, уступив место жжению. Приподнявшись, она ощупала обмотанную бинтами шею и пластыри на спине. Дженна почти не могла поворачивать голову, не испытывая при этом болезненных ощущений, да ей и не пришлось. — Тебе вкололи анестетик — лидокаин. Он снимет боль на время, так что можешь спокойно спать. Дженна узнала голос Исаака, от которого её отделяла спинка водительского кресла. На фоне тихо играла непринуждённая мелодия из радио. — Сильно меня потрепали? Я мало что помню с того момента, как зашла в комнату Эндрю. Кажется, он прыгнул на меня откуда-то сверху. Наверное, со шкафа. И как он только туда забрался... — Не хило так. Он буквально оторвал кусок от твоей шеи. Зашивали прямо на месте, — Исаак зашелестел кипой бумаг. — На кой чёрт оформление медицинской страховки, если всё равно приходится подписывать кучу доверенностей? Дженна слабо усмехнулась и прислонилась головой к стеклу, устраиваясь поудобнее. — Чтобы ты не оплачивал выездную операцию из своего кармана, а я не сдохла под ножом хирурга, который — о, боги! — первый день в должности. Исаак тяжело вздохнул, не став спорить. — Насчёт Эндрю. Шериф округа оказался добрым малым. Сразу выложил мне всю информацию, стоило упомянуть уже знакомого нам парня с латиноамериканской внешностью. Как оказалось, Эндрю начали искать ещё год назад. Поначалу подозревали только в убийстве техасца, которого нашли мертвым в его же машине на окраине округа. Зарезали прямо внутри. Этот идиот, Эндрю, умом не отличался, поймал тачку на трассе, чтобы его подкинули обратно в Джером. Как завели дело, водитель откликнулся. Помог следствию, чем смог, но точный фоторобот так и не составили. Водитель сказал, что сам был под дозой, а парень сидел на задних сиденьях тише воды, ниже травы, поэтому запомнился ему плохо. Удивительно, как он в таком состоянии вообще смог вести машину. В общем, вспомнил только, что парень тот был совсем ещё юнцом — черноглазый и черноволосый. Чем не латинос? Поджарый, сухощавый, отдаленно напоминающий ещё и индейца. Я намекнул шерифу, что в Джероме такой тип имеется. А ты сейчас с его отцом наверняка переговоры ведёшь. Сопоставили факты. Он, оказывается, самолично в Джером приезжал и с этим, как его, Авраамом разговоры вёл за выпивкой. Так вот, после нашего с ним разговора шериф завёлся весь, загорелся, предложил выезжать немедля. Потом и ты позвонила. — Шерифу дали наводку, но дело так и не раскрутили. Почему же? Эндрю могли бы найти уже давно. Дженна почувствовала на себе испытывающий взгляд Исаака. Он смотрел на неё в зеркало заднего вида. Вот тогда её мгновенно осенило. — Халатность. О чём Авраам точно не соврал, так это о том, что полицейские на своей работе вовсе не делом занимаются. Исаак довольно хмыкнул. — С ним, кстати, как поступили? Сынуля понятно, убийца, а отец ведь покрывал. — Скрутили, конечно, как пособника. Передали полиции штата. Будет в Финиксе свой срок мотать. Глядишь, выйдет через пару лет и станет республиканцем, как Авраам Линкольн, который... — Давай без исторических справок. Борцов за свободу нам и так позарез хватает. Толку от них? Через некоторое время Дженна вновь заговорила. — Слушай, ты ведь не только за этим к шерифу ездил. Не требую отчитываться передо мной, но позволишь хотя бы спросить, как всё прошло? Напряжение тяжёлым облаком повисло в воздухе. Дженна уже отчаялась услышать ответ и мысленно наплевала на все тёрки с братом, упрекнув саму себя за длинный язык. — Отец уже был в Явапаи раньше. Исследовал под надзором шерифа исчезновение человека, случившееся при очень странных обстоятельствах. Шериф хорошо запомнил фамилию отца, поэтому и со мной у него проблем не возникло. Сразу догадался, чей я сын. Загвоздка в том, что отец приехал сюда снова, уже непосредственно в Джером. И, как мне удалось узнать, в то же время, что и мы. Дженна резко встала с сиденья и тут же пожалела об этом, шипя от боли. Анестетик переставал действовать. — Как это может быть?! Джером — маленький город, мы не могли ни разу не встретить его! Даже если представить, что он специально избегал салун Авраама и "Коннор", мы бы встретили его, не знаю, на парковке. Я ведь помню, как выглядит его машина. Её невозможно не узнать! — Рискну предположить, что тогда мы были у Элис. Дженна ударила кулаком кожаную обивку салона, еле сдерживая накопившиеся слёзы. — Отец не стал бы приезжать туда просто так. Значит, мы не до конца раскрыли тайну Джерома. Мы облажались. Исаак помолчал. — Может, он хотел увидеть нас в деле? Такой вариант тоже нельзя исключать. Свою задачу мы выполнили, Дженна. Раскрыли дело Скинуокера Джерома. Ты сама чуть не погибла, пока задерживала Эндрю! Он.. он бы гордился тобой. Дженна легла головой на сиденье и сложила ладони лодочкой, подперев ими щёку. Больше всего ей сейчас хотелось ничего не слышать, но и сон никак не шёл. — А Эмма? Куда она делась? — Мне ли знать? Проследила за тем, как тебя оперировали, а потом, когда я уложил тебя в машину, пропала. Она делает так всякий раз — уходит, не попрощавшись. Что она вообще там делала? — Мне ли знать? — передразнила его Дженна. — И вообще, раз уж ты такой самостоятельный, получи уже наконец права! — Ты сама прекрасно знаешь, что для этого требуется время. Пока на курсы похожу, пока теорию сдам. Потом уже только практику. И то не факт, что с первого раза. А мы в Канзасе никогда надолго не задерживаемся. — Значит, задержимся. Осяду там, свыкнусь. Познакомишь меня, может, со своими друзьями... Исаак фыркнул. — С друзьями, которых нет? — подтрунил над сестрой Исаак, но тут же пожалел об этом, поняв, на что она только что пошла ради него. Сама Дженна Винчестер готова остаться в родном штате на несколько недель или даже месяцев, чтобы он занялся своей жизнью! Не факт, конечно, что ей вскоре не сорвёт крышу и она не уедет по координатам отца вновь, вернувшись через месяц или даже год подстреленной и еле держащейся на своих двоих, чтобы зализывать раны. Зато довольная и счастливая, что избавила штаты от нечисти и продвинулась в поиске отца ещё на жалкий метр. — Спасибо, сестричка. Дженна к тому времени уже была в отключке, пуская слюни на сиденье. Исаак закатил глаза, на его губах расцвела улыбка. И так происходит всегда — снизойдешь на благодарности, а она проигнорирует или просто не услышит. — Заткнулся и рулю.