Поглощенная своим Фатальным Недостатком / Consumed by her Fatal Flaw

Аннабет потягивает шампанское с нектаром, стоя на балконе и любуясь Олимпом, своими проектами и различными богами, бессмертными, нимфами, сатирами, фавнами и полубогами, что слоняются вокруг, восхищаясь ее работами. Последние десять месяцев она заканчивала работу над проектом города Олимп. Ее мать — или, может быть, этот ублюдок Гермес — вернула ей ноутбук, и она не теряла ни минуты. Вид богов, живущих в городе, который она спроектировала, доставляет ей чувство удовлетворения, как ничто другое. Ей хочется взобраться на перила и похвастаться тем, как они нуждаются в ней: чтобы вести войны, защищать свой город, восстанавливать его. Без нее боги не пережили бы последние несколько лет. Она это знает, и они все это знают. Она один из лучших героев, когда-либо живших на свете, а может быть, даже величайший. Хотя сегодня официальное открытие Олимпа и празднование первой годовщины Второй Войны Гигантов и второй годовщины Второй Войны Титанов, Олимп был открыт для нее как архитектора Олимпа и для других избранных людей в течение нескольких месяцев. Прошел год с тех пор, как закончилась Вторая Война Гигантов. Мирный договор между Лагерем Юпитера и Лагерем Полукровок не только оказался успешным, но и дал свои плоды: началась программа обмена для обучения молодых членов легиона в Лагере Полукровок и приют для усталых взрослых полубогов в Новом Риме. — Я вижу, ты проигнорировала мою мудрость и не разорвала свои отношения с Персеем Джексоном, — говорит Афина, пугая ее. Ее мать присоединяется к ней на балконе и смотрит вниз, кивая на Перси, который болтает с Посейдоном, Гермесом и двумя зеленокожими богами. Вероятно, это второстепенные морские боги. Одна из них женщина, и она стоит слишком близко к Перси, на ее взгляд. Аннабет нахмурилась. Он знает, что она не одобряет его дружбу с Гермесом. Он знает, что ей не нравится, когда он разговаривает с другими женщинами в ее отсутствие, потому что они всегда с ним флиртуют. Он знает, и все же ему всегда удается ошибиться. Ей придется допросить его об этом позже. Он извинится, как побитый щенок, и спросит ее, что он может сделать, чтобы загладить свою вину. Возможно, она согласится на еще одно красивое жемчужное ожерелье из Атлантиды или на ужин в пятизвездочном ресторане. Именно это он обычно предлагает, когда оплошал. Или, может быть, ей следует просто вникнуть в суть проблемы и заставить его поклясться на реке Стикс, что он больше не будет делать этого. Аннабет осушает бокал с шампанским и ставит его на перила. Перси сморщит нос от запаха алкоголя в ее дыхании и пробормочет что-то о своем первом отчиме Гейбе Ульяно, но ей все равно. Шампанское приятное на вкус, и Перси не имеет права подвергать сомнению или контролировать ее напитки и еду. — Мои отношения с Перси тебя не касаются, мама. — отвечает Аннабет, не оборачиваясь и не глядя на Афину. — Я бы подумала, что у тебя больше здравого смысла, чтобы прислушаться к мудрости, а не поддаваться своему фатальному недостатку, — замечает Афина своим мягким, приводящим в ярость голосом. Аннабет скрипит зубами и поворачивается, чтобы посмотреть на Афину. — Нет. Афина недоверчиво поднимает бровь, поворачивается обратно ко двору внизу и продолжает потягивать нектара из своего стакана. Нрав Аннабет разгорается, как тлеющий огонь. Отказ вступить в бой беспокоит ее больше, чем все, что могла бы сделать Афина. — Я имею право гордиться своей работой, — Аннабет сердито огрызается. — Я участвовала в двух войнах и восстановила ваш город. — Ты сделала это, — мать пассивно соглашается, не глядя на нее. Огонь внутри нее продолжает расти. Как смеет Афина игнорировать ее достижения? После всего, что Аннабет для сделала нее? Для Олимпа? — Перестань отмахиваться от меня, как от назойливой мухи, и посмотри на меня, — рычит Аннабет. — Говори, что думаешь, мама. Разве я не заставила тебя гордиться мной? Я участвовала во всех важных квестах с 2005 года, и все они были успешными. Тебе этого недостаточно? Я один из величайших героев, когда-либо живших на свете. — Не делай этого сейчас, Аннабет. Ты заслуживаешь праздновать свои победы, наслаждаться миром после долгих лет сражений, — предупреждает Афина. Ее голова повернута в сторону Аннабет, но этот проклятый стакан все еще находится в ее руке, а тело обращено во двор. — Не успокаивай меня, Афина. — Аннабет снова огрызается. На мгновение она испытывает искушение выбить стакан из рук Афины. В гневе она теряла контроль над собой и несколько раз проделывала это с Перси. Он вздрагивал, и она потом извинилась, но это чудесно утихомиривало его непрекращающиеся жалобы. Она не пытается сделать это с Афиной. Почему-то ей кажется, что это не принесет столь же успешных результат. — Какому твоему невозможному стандарту я не соответствовала? Ее мать наконец ставит напиток и полностью поворачивается, чтобы посмотреть на нее. — Мои стандарты достаточно высоки, а не невозможны. Первый из которых ты с треском провалила. Я слишком беспокоилась о Персее Джексоне, погрязшем в своем фатальном недостатке, и не заметила, что ты уже позволила своему поглотить себя. Это ошибка с моей стороны; не осознать раньше, что Персей контролирует свой недостаток, а твой контролирует тебя. Ты не величайший герой, который когда-либо жил, — продолжает Афина, каждое слово словно кол, вбитый в тело Аннабет. — Есть три существа, которые могли бы заявить об этом, и двое из них боги. Третий в конечном итоге станет им. Ты не один из величайших героев. Ты хороший герой, может быть, даже великий. Утверждая обратное, ты лишь показываешь свои гордыню и высокомерие. Внутри нее разгорается костер гнева. После всех поисков, сражений, пота, крови и слез, которые она пролила. Ради Афины. Ради богов. Ради Олимпа. Как смеет Афина стоять в своей идеальной белой тоге в идеальном городе, который создала Аннабет, который продолжает существовать только потому, что Аннабет боролась за него. Как она смеет. Аннабет кипит, почти с пеной у рта. Ее ярость — живое существо; дракон, желающий крови и мести. — Как ты смеешь… — Давай, защищайся. Заставь меня изменить свое мнение, — перебивает ее Афина. — Не ругайся на меня в гневе, используй свои знания, свою мудрость. Какой из твоих квестов, какая из твоих битв доказывают, что я ошибаюсь? Какой из них доказывает, что вы один из величайших героев? — Все, — рычит Аннабет, а затем переводит дыхание. Знания и мудрость. Их у нее в избытке. Она может показать Афине правду, а затем получить похвалу за свои достижения. — Вторая война гигантов. Я привела семерых к победе над гигантами и Геей. — Если верить всем сведениям, которые мы получили в ходе этого квеста, то Перси и Джейсон проявили наибольшее количество лидерских качеств, — отвечает Афина. — В любом случае, это спорный вопрос. Быть лидером шести других полубогов — не такое уж большое достижение; каждую вторую неделю полубоги возглавляют гораздо большее число полубогов в Лагере Полукровок в игре по захвату флага. Мы вместе победили Энцелада, а Джейсон, Лео и Пайпер взяли вверх над Геей. На самом деле, насколько я помню, именно твоя кровь и кровь Персея пробудили Гею. Аннабет скрипит зубами и отводит взгляд. Как бы она не хотела этого признавать, но это была ее кровь. Она все еще была слаба после путешествия по Тартару. — Я разрубила цепи, удерживающие Двери Смерти в Тартаре, — возражает Аннабет. — Я убедила Дамасена и Боба сражаться за нас. Я исполнила пророчество, согласно которому враги несут оружие к Дверям Смерти. Перси был без сознания и был проклят за это — без меня он бы не выжил. — Это правда, ты выжила в глубинах Тартара и вышла оттуда живой и успешной, — признает Афина. — Но этот успех вряд ли зависит только от тебя. Именно Нико ди Анджело убедил Боба сражаться за Персея, а Боб привел тебя к Дамасену и убедил его исцелить тебя и выслушать. Ты хорошо справилась, но ты бы выжила, если бы они не выполнили свою роль, или если бы Персей не решил отправиться за тобой, защитить тебя от демонов Араи или отбиться от Ахлис. При упоминании Ахлис Аннабет вздрогнула. Ей все еще снятся кошмары о том, как мощно и бесчеловечно выглядел Перси, душивший первозданную богиню. Она рассказала об этом Пайпер, которая согласилась с Аннабет: он был слишком опасен, и его нужно было контролировать. Но когда она обратилась со своими опасениями к Афине, Дионису и Хирону, они ничего не предприняли. Дионис вел себя так, будто ему все равно, и Афина отпустила ее, сказав, что он делал то, что нужно было сделать, а Хирон, что она должна была быть благодарна Персею за то, что он смог спасти их жизни и закрыть Двери Смерти. Благодарна. Что за чертова шутка. — Я прошу прощения, — говорит Афина, изучая ее. — Я не осознавала, что битва с Ахлис все еще беспокоит тебя. Я предполагала, что это не так, учитывая, что ты продолжаешь встречаться с Персеем. И снова сомнение в ее решении встречаться с Перси. Ее мать была неумолима. Аннабет вздохнула. Все было хорошо. Она была в порядке. — Квест по возвращению твоей статуи, — отвечает Аннабет. — Афина Парфенос. Я нашла ее. Я сражалась с Арахной. В одиночку. Эта победа была моей. Ты не можешь… Афина зарычала, внезапно придя в ярость. — Не говори со мной об этом квесте, девочка. Ты была позором. Я послала тебя забрать ее, убить Арахну и вернуть в Лагерь Полукровок. Вместо этого Нико ди Анжело, претор Рейна и сатир Хейдж принесли ее в лагерь, и Персей Джексон убил Арахну. Я веками ждала, чтобы один из моих детей принес мне честь, а вместо этого ты переложила ответственность на других. Что за шутка. Хватит говорить об этом квесте. Дальше. Шок. Аннабет считает — считала — квест по во возвращении Афины Парфенос своим величайшим достижением. То, что не удалось сотням детей Афины до нее, она выполнила. Она преодолела свой страх перед пауками и сумела заманить Арахну в ловушку собственного изготовления. Это был ее звездный час. Итог многолетних тренировок. Но, как говорит Афина, в конце концов за нее всю работу сделали другие. Корабль Лео взорвал крышу пещеры и схватил статую. Нико принес ее в Лагерь Полукровок. Арахна утащила ее в Тартар, а Перси последовал за ней и убил Арахну. Ее мать излагает это так просто, используя холодные и неопровержимые факты, что она не может это оспорить. Ее костер, этот самодовольный гнев внутри нее внезапно угасает, заставляя ее пошатываться. — Первое великое пророчество, — Аннабет пытается выкарабкаться из отчаяния. Ее руки дрожат. Она прячет их в карманы, скрывая от глаз. — Битва за Манхэттен. Я… — Все полубоги старше 12 лет сражались в той битве, — отвечает Афина. — Ты хорошо справился с активацией защитных статуй Дедала. Но тебе не хватило боевых навыков и рассудительности. — Что значит, «не хватало»? — огрызается Аннабет, ее голос дрожит. — Ты пыталась угнаться за сыном Посейдона, на котором было проклятие Ахилла. Нелогично. Он сражался с силой богов и титанов. Все было бы иначе, если бы ты тоже получила проклятие. В итоге эта ошибка в рассуждениях привела к травме, из-за которой ты была прикована к постели более половины осады. — Я спасла ему жизнь, — снова огрызается Аннабет. — Он бы умер без меня. — Было бы, мог бы, давайте не будем обсуждать гипотезы, — говорит Афина, пренебрежительно махнув рукой. — Я видела запись. Если мы пойдем по этому пути, то он гипотетически мог надеть свои доспехи и вообще не нуждаться в твоем спасении. Возможности безграничны. — Я убедил Люка сдаться. В последний момент, прежде чем Кронос принял свою истинную форму, — произносит Аннабет, хватаясь за последнее свое достижение, как за соломинку. Это должно что-то значить. — Да, ты сделала это, — признает Афина. — Но это было бы невозможно, если бы римляне не свергли его трон на горе Там и не дали Люку Кастеллану шанс вернуть контроль над своим телом. Не заблуждайся, ты была хорошим другом и хорошим героем. Но твои достижения в этой битве меркнут по сравнению с другими: Джейсон Грейс, который сразил титана Криоса и разрушил трон Кроноса, Кларисса ЛаРю и Талия Грейс, что взяли на себя около десяти процентов армии Кроноса каждая, и Персей Джексон, который взял на себя столько же, объединил Аида, Деметру, Персефону и Посейдона с нами в последние часы и разработали стратегию победы над Тифоном, нашим самым главным врагом. Афина качает головой. — Это я должна была придумывать стратегию, а не полубог, независимо от того, владеет ли его отец областью стратегии, как и я. Меня отвлекали мысли о том, что это ловушка. Посейдон лоббировал предоставление Перси домена боевой стратегии, и никто не выступил против него. Весь мир Аннабет рухнул. Перси не был умным. С самого первого дня он был невежественным и глупым, нуждаясь в том, чтобы она все ему рассказывала и придумывала планы. Конечно, у него есть способности к бою на мечах (и как это несправедливо: Аннабет усердно работает над своими навыками обращения с кинжалом в течение пяти лет только для того, а потом приходит сын Посейдона, который пользуется своим новым волшебным мечом так, будто он с ним родился). Это их фишка. Перси — мускулистый, но не умный, а у нее достаточно сил для себя и мозгов для них обоих. Конечно, иногда ему везет, как с Анетом и Аресом, но это была просто удача… не так ли? — Что ты имеешь в виду, говоря, что его отец также обладает стратегией? — спрашивает Аннабет, не в силах скрыть в голосе неуверенность и страх. Этого не может быть. Перси не может быть успешным в стратегии. Ведь он уже обладает лучшими за 300 лет навыками фехтования, властью над водой, штормами, ядом, лодками и миллионом других вещей. Если у него тоже есть стратегия… это будет означать, что она ему не нужна. Что она ему никогда не была нужна. Афина смотрит на нее, словно она глупа. — Да, дитя. Посейдон и я оба боги стратегии. Посейдон не так часто демонстрирует это, потому что он предпочитает свои моря, землетрясения и штормы, но у него все еще есть стратегия. Вот почему мы соперничаем. Ты изучаешь наши мифы с тех пор, как тебе исполнилось семь лет, как ты можешь этого не знать? Аннабет не отвечает. Ее мир уходит из-под ног. Она переосмысливает каждый момент, когда считала, что Перси глуп — сколько раз он был невежественен из-за недостатка информации? Сколько раз он выигрывал бой благодаря стратегии, а не глупому везению, как она думала. Знает ли он, что она не знала, что у него тоже есть стратегия? Скрывал ли он от нее эту часть себя? Намеренно выставлял себя слабее и прикидывался дураком, чтобы у нее был шанс блеснуть? Должно быть, так и было. Она купилась на это, а Афина — нет. Должно быть, он смеялся у нее за спиной, думая, что она тупая и глупая. Как будто она Рыбьи Мозги. Ее гнев растет. Как он посмел так унизить ее. Афина продолжает. — Поскольку ты перечисляешь все квесты в обратном хронологическом порядке, далее мы рассмотрим квест «Лабиринт». Как только ты его получила, ты сразу же положилась на таланты Персея, попросив его о помощи. Вы добились успеха и работали с Нико ди Анжело, Паном, сатиром Гровером и детьми Посейдона спасти лагерь, но, если верить Дионису и Хирону, квест зависел от связи Персея со смертной девушкой, обладающей виденьем, чтобы пройти Лабиринт. Рэйчел, мать ее, Элизабет Дэйр. Аннабет возненавидела девушку с того момента, как увидела. Выкрашенная в золотой цвет и притворяющаяся статуей — как будто она хотела быть богом, как будто она была кем угодно, только не смертной. Вот только это уже было неправдой, не так ли? Она привлекла внимание Перси так, как Аннабет не смогла. Аннабет заполучила Перси только потому, что Рейчел отошла в сторону. И что еще хуже, она оказалась Оракулом, получила престижную резиденцию в лагере и находилась под защитой Аполлона и Зевса, так что Аннабет ничего не могла сделать — даже относительно безобидный удар в руку или живот. В конце концов тело Рейчел было смертным, а Аннабет — наполовину богом. Рейчел могла и не пережить ни одного удара Аннабет. — Ты хорошо справилась. Ты была великим героем. Возможно, это была твоя лучшая работа, — говорит Афина, ей очевидна ненависть Аннабет. — Думаю, на этом можно остановиться. Я достаточно хорошо доказала свою точку зрения. Аннабет в замешательстве моргает. — Но ведь было еще три квеста? Я помогла. Я… Губы Афины скривились. — Я думала, что перечисления всех остальных квестов будет достаточно, чтобы сбить твою гордыню настолько, чтобы она перестала быть фатальной, но, видимо, я ошиблась. Хочешь проанализировать свой вклад в выполнения этих квестов — хорошо. Давай сделаем это. Ты не внесла никакого вклада в квест по спасению Артемиды. Хуже того, ты даже не участвовала в нем. Ты был девицей в беде. Ты была позором. Тебе нужны были охотники, Гроувер и Персей, чтобы спасти себя. Аннабет качает головой. — Нет, нет, я сражалась в конце. Я… — Твой отец сражался в конце. — поправляет Афина. -Артемида рассказала мне, как он расплавил все оружие, которое ты оставила перед тем, как сбежать, и зарядил его в пулемет. Она была впечатлена, и это просто показывает, насколько он замечателен для смертного. Она не часто одобряет мужчин. При упоминании Фредерика Чейза Аннабет с рычанием отворачивается, эмоции негодования и гнева бурлят в ее груди. — Что сейчас, дитя? — спрашивает Афина. — Фредерик Чейз был для тебя хорошим отцом, не так ли? — Он меня ненавидит! — Аннабет сплевывает, на глазах у нее стоят непролитые слезы. — Он никогда не хотел меня, никогда не верил мне насчет монстров. Он женился на этой стерве. Я ненавижу его. — Он не ненавидит тебя, — поправляет Афина. — Это правда, что поначалу он не хотел тебя, но, учитывая, как зачаты мои дети — ты — вполне понятно, что ему нужно было некоторое время, чтобы свыкнуться с мыслью о том, что у него есть ребенок. И он верил тебе насчет монстров: он просто не сказал жене, и, не зная твоего истинного происхождения, она, понятное дело, тебе не поверила. Кроме того, это были обычные пауки. Пары распылений аэрозолем от пауков было бы достаточно, чтобы их отпугнуть. Разве он не искупил свою вину, когда ты написала ему пять лет спустя? Он ответил мгновенно, не так ли? Или, может быть, когда он пришел тебе на помощь со своим пулеметом из небесной бронзы? Аннабет напрягается и не отвечает. — Я что-то упускаю, — говорит Афина. — Он ударил тебя? Ругал тебя, доходя до оскорблений? — Нет, выдавила Аннабет. — Лишал тебя еды? Я оставила золотую колыбельку, чтобы оплатить все твои расходы и даже больше. Ему должно было хватить. — Нет. Он женился на этой-этой стерве! Она ненавидела меня, вечно лезла не в свое дело и мешала мне! — Понятно. Ты ревновала, — Афина вздыхает. — Появление мачехи — это серьезное изменение, и я полагаю, тот факт, что он держал меня в секрете, не помог. В любом случае, ты теперь взрослая девушка с другим местом жительства. Ты должна быть достаточно зрелой, чтобы подойти к ситуации рационально. Аннабет сильно закусывает губу до крови. Она не будет плакать. Не сейчас, не здесь. Не заплачет, независимо от того, насколько Афина выберет свои слабые места и выставит их ей в лицо, где она не сможет их игнорировать. — Думаю, я уже достаточно сказала об этой катастрофическом квесте. Хотя и следующий был не намного лучше. Морская шпионская сеть Посейдона дала нам довольно подробный отчет обо всем, что произошло во время поисков золотого руна. Кларисса и Перси обеспечили транспорт. Тебя же нужно было еще раз спасать от сирен, когда Полифем ударил тебя, оставив Персея, ​​Тайсона, Гровера и Клариссу победить циклопа и вернуть руно. Ты даже не был тем, кто очистил имя Хирона, это сделал Персей. По щеке Аннабет скатилась слеза. Она сгорбилась и отвернулась от Афины, чтобы скрыть это. — Твой первый квест был немного лучше, только в том смысле, что ты не получилиа смертельного ранения или не попала в плен. Твое первое появление на Олимпе с телевизионными купидонами Гефеста было катастрофой. Ты закричала при виде пауков Гефеста. Они даже не были настоящими и не такими уж большими. А потом ты просчиталась со своим планом спасения: если бы Гроувер не вмешался, вы бы разбились о бетон. Кроме того, именно Перси сражался с Аресом и вернул молнию и шлем. Именно Перси догадался, что за вором стоял Кронос. — Я сделала его, —говорит Аннабет. Это ее последняя карта. Ее последняя защита. — Я создала Перси Джексона. Я нашла его невежественным в двенадцать лет и превратила его в героя. Афина смотрит на нее с жалостью в глазах, и Аннабет это ненавидит. — Аннабет, ты не превратила Персея в героя. Он провел всего несколько недель в Лагере Полукровок, большую часть из которых провел под опекой Люка Кастеллана. Наоборот: он взял тебя с собой в свои поиски и дал тебе возможность стать героем. Мать видит, как слезы текут по ее щекам, и вздыхает. — Я просила тебе оставить этот вопрос в покое, но ты бросила мне вызов. Твой фатальный недостаток позволил тебе думать, что ты сможешь перехитрить меня, богиню знаний и мудрости. Многие пытались, и столько же многие пострадали. Афина смотрит через перила на двор внизу. Сквозь слезы Аннабет видит, как Посейдон целует Перси в лоб, гордо улыбается и ерошит ему волосы. Это нечестно. У него есть все: сила, ум, любящие родители и приемные родители, которые не пренебрегают им, не оскорбляют его и не умаляют его достижений. В этот момент она ревнует. Она ненавидит, что он так легко получает все, чего она когда-либо хотела. Она ненавидит его. — Может быть, теперь ты меня послушаешь, — Афина продолжает, ее голос становится немного тише. — Расстанься с Персеем Джексоном. Ты слишком удобно устроилась на конце его побед. У тебя еще есть время прославиться отдельно от него. Стать архитектором Олимпа — хороший шаг в этом направлении. Афина не останавливается на достигнутом. — Посмотри на него. Он ходит по нашим коридорам и общается с нами как равный. Он не кланяется никому, кроме своего отца и лорда Зевса. Он один из трех величайших героев, когда-либо живших на свете, и рано или поздно он займет место среди нас: либо на Олимпе, либо при дворе своего отца. Этот мальчик был рожден, чтобы стать богом: так распорядились судьбы, и никто: ни я, ни ты, ни он, ни какой-либо другой бог не может бросить вызов воле судеб. Он оставит тебя в пыли, и о твоем величайшем достижении будут вспоминать как о девушки детства, попавшей в беду, подруга второго бога, который вознесся собственными силами. Аннабет уносится прочь, злобно вытирая слезы с лица. Афина отпускает ее. Она бежит вниз по лестнице, проносясь мимо всех во дворе. Когда она опускает голову, никто не смотрит на нее дважды. Обычно это проклятие, но сейчас это благословение. — Аннабет! Она хмурится. Никто не взглянул на нее дважды, кроме Перси. Он последний человек, которого она хочет видеть сейчас. Она направляется к лифту и ускоряется. — Аннабет, подожди! Он догоняет ее после того, как она доходит до лифта. — Аннабет… — Он тянется, чтобы коснуться ее плеча, и внезапно она не выдерживает. Идеальный Перси, которым все восхищаются: смертные, мифологические существа и боги. Идеальный Перси, который сам по себе является армией и одерживает окончательные победы во всех своих квестах. Идеальный Перси, которому суждено не просто бессмертие, но и божественность. Идеальный чертов Персей Джексон. Аннабет разворачивается и бьет его кулаком по щеке. Он в шоке отшатывается назад, держась за лицо. Лифт звенит, и двери открываются. Она входит и лифт закрывается. Перси не следует за ней, решив остаться на Олимпе со своим отцом, Гермесом и другими богами, пока она спускается в мир смертных.