Пойманная акула

Бывают дни, когда выбился из сил и не знаешь в каком направлении двигаться. Ощущаешь себя огрызком свечи, воск которой всё еще плавится, а пламя смиренно светит, отдавая тепло владельцу. Вспомнит ли он об этой свече? Глупости, просто заменит на новую, когда от первой останется лишь налет воска на подставке. Есть ли смысл полыхать от людей, из-за которых точно знаешь, что перегоришь, и от тебя останется лишь пустота? Хмурые мысли похожи на перемену в погоде, они подобно серым облакам затягивают небесную голубизну и рыдают навзрыд, отдавая себя без остатка еще живым растениям. Будь от хандры польза, было бы славно, однако польза от мрака есть лишь у дождя, холодящей землю для спасения ночи и драматических произведений, разбавляющих палитру восприятия новыми чувствами. В повседневности же депрессия бесполезна. Она ставит палки в колеса работы, притаптывает всякие травинки стремлений, глушит яркие впечатления и делает тебя похожим на непрошибаемую с виду гору, и только ты знаешь, как свирепо бурлит внутри вулкан, готовый вот-вот вырваться наружу. Лишь кем-то посаженное чувство справедливости не дает тебе срываться каждый раз с крючка выдержки и не начинать трепыхаться, подобно пойманной акуле, которая из-за природной силы может уложить даже хвостом. Бутхилл любил дуэли и относился к ним с азартом, похожим на тот, что пропускает через себя Авантюрин во время игр, но, как и он, последователь пути охоты понимал, что жажда красочных эмоций, - искусственная наполненность жизни. Это самообман. Бои и дуэли никогда не смогут заполнить бокал его потребностей, а вся ошибочно влитая в него жижа не более чем мишура: подуть на нее легонечко, - разлетится, как зонтики одуванчиков из плодородных планет. Ему было паршиво, хотя, казалось бы, роботизированный человек должен быть откинутым от костра подобных низменных глупостей. Верно, самокопание вряд ли способно оказать на него физическую пагубность, но что делать с психикой? Как успокоить натянутые струны, когда пальцы не слушаются, вцепившись в собственное же прошлое? Надо же, у него тоже есть темное, полное болезненных моментов, прошлое, которое, увидев в кошмаре, пошлешь тремилой дорогой к кавайному чувачку с рожками, чтоб тот насадил цветочков в новые сны от испуга, но… Всё же, в Бутхилле есть что-то человеческое, и именно по этой причине он не может просто так взять и отпустить собственное прошлое до тех пор, пока виновники его потерь не заплатят за содеянное, и бремя мести давит, душит, выбивает почву из-под ног… Но что дальше? Что за представленным горизонтом мести и череды отчаянья, чем он заполнит смысл своего существования дальше? Продолжит выполнять сомнительные заказы с кем-то составленной доски, будет устраивать переполох на радостях завершенной до конца цели, играть в плохого, но, при этом, всё же, совершающего вполне героические поступки юношу с самой чудаковатой улыбочкой во вселенной? Он не знает… И это расплывчатое незримое будущее еще сильнее вгоняет в пещеру уныния. Настроение плавное скатывается в шкалу: «Ниже плинтуса под плинтусом» ровно до тех пор, пока в помещении театрального зала не начинает звучать нежный, проникновенный и приятный, как морской ветерок, голос Зарянки. Когда певица, заметив на себе пристальных взгляд необычных глаз, смотрит на него без осуждения, но с глубокой проницательностью, и улыбается, что-то в Бутхилле щелкает. Пленка будущего плавно едет вперед, рисуя далеко не самые плохие пейзажи их возможного с этим неземным ангелом будущего, но рвется с треском, ведь… Как Бутхилл признается девушке в чувствах, если люди уже знают, что все милашества из его уст, - нецензурная брань?