Turning page

      Джисон не уверен, когда влюбился в Минхо, он просто это сделал и обратного пути уже не было. Он часто думал о том заслуживал ли Минхо такого человека рядом, как он, и ответ всегда был отрицательным. Но Минхо никуда не уходил: он звал его в кино на новые фильмы, водил в кафешки, оплачивая чеки сам, потому что знал, что Джисон не мог, он выслушивал, когда Хану это нужно было, он оставался тут, даже когда тот, казалось бы, раскрывал свои худшие стороны.       Хана никогда не любили. Его упрекали в чрезмерной эмоциональности в дни, когда тому было очень радостно жить эту жизнь и нужно было с кем-то этим делиться. Его упрекали в чрезмерной безэмоциональности, когда он уставал.       Джисон уже и не помнил, когда на его день рождение происходило то, чего он хотел. Джисон в принципе не помнил, когда в его жизни происходило что-то по его желанию. Пока не появился Минхо. Он всегда спрашивал чего хочет парень, обращаясь к нему самым милой формой «Хани». Джисон не помнил, чтобы тот давил хоть раз. Но Джисон всё равно боится. Боится, что разочаруется. Боится, что разочарует. Боится, что он слишком проблемен, чтобы пытаться построить что-то с Минхо.       И даже если Минхо чувствует все эти переживания, он продолжает ждать, не давить и предлагать совестное время препровождение, когда есть возможность.       Их очередная встреча происходит у Минхо дома за просмотром «Стажей галактики». Джисон вроде сам согласился, вроде сам выбрал фильм, вроде бы сам пришёл, но всё время чувствует то неприятное напряжение, будто может произойти что-то плохое. Джисон уже и не помнит, когда чувствовал приятное напряжение между ним и другими людьми. Ему бы хотелось снова ощущать трепет, когда люди слегка касаются его коленки или другого участка тела, но у Джисона на автомате врубается страх и желание закрыться от всего мира.       — Хани, ты точно смотришь? — вдруг подал голос Минхо, вырывая парня из размышлений.       — Да, а что? — Джисон был удивлён вопросом.       — Просто ты уже минут 15 таращишься мимо ноутбука и, кажется, думаешь о чём-то своём, — совершенно спокойно говорит парень, без упрёков, скорее даже с беспокойством в голосе.       — Всё хорошо, — Джисон натянуло улыбнулся, стараясь сделать вид, что всё хорошо.       Не сейчас же. Не когда по ноутбуку идёт фильм. Не когда Минхо выглядит таким спокойным.       Джисони посильнее сжал плед, который обнимал всё это время, и перевёл взгляд обратно на фильм, стараясь снова влиться в просмотр.       Оказалось, что это был уже почти конец и через минут 15 пошли титры.       — Будем смотреть сцену после титров? — спросил Джисон.       — Да к чёрту, — резко произнёс Минхо, а потом спохватился: — Я имел в виду, ты как-то отстранённо выглядишь, нет смысла продолжал делать вид, что тебе интересно.       — Но разве тебе не интересно было смотреть? — немного смутил Джисон от чрезмерно внимания к нему.       — Интересно, — Минхо повернулся лицом к парню, — Но больше меня заботит твоё состояние.       Джисон ведать не сможет уже сделать вид «Всё правда хорошо», поэтому он громко выдыхает.       — Я просто устал.       Заменять одно плохое состояние на другое менее серьёзное — это уже привычка Джисона. Ведь, по правде, кто вынесет всю черноту его плохо состояния? Даже Джисон не выносит, он просто забывает временами, но близкие контакты с людьми напоминают ему всё.       — Тогда можешь остаться у меня, — максимально уютно предлагает Минхо и придвигается в плотную к пледу, что обнимает Джисон.       Одна рука Минхо ложиться на талию Джисона, вторая на его щеку. В комнате Минхо гирлянда тёпло-белого цвета и постельное коричневого цвета. В комнате Минхо уютом пахнет каждый сантиметр. В комнате Минхо на его постели лежит уютный Хани.       Но Джисон уже чувствует тревогу, но сдерживается. А потом Минхо вдруг придвигается своим лицом ещё ближе и полушёпотом спрашивает:       — Можно?       И у Джисона прорывает. Он понимает, что молчать уже не получится. Если Минхо сейчас клонит всё ближе и ближе к сексу, пора с ним поговорить. Это разочарует Минхо или разочарует Хана. Но границы выставить надо, границы — это всё, что Джисон может себе позволить, чтобы не бояться людей.       — Я могу сделать что-то для тебя, но… — он переворачивается на спину, чтобы не видеть лица Минхо, — Но я не могу… Я не могу раздеться или позволить тебе прикасаться ко мне в определённых местах.       Слова Джисону даются с другом, он еле выдавливает их из себя, но чувствует, что Минхо всё же заслуживает знать.       — Я знаю, ты заслуживаешь чтобы тебе отдались всецело, — на этих словах Джисон начинает говорить увереннее и громче, но продолжает теребить плед, как и до этого, — Но моё тело сломано, а в душе такая пропасть, что если я кому-то отдам это всецело, то человек не выдержит.       Повисает тишина. Джисону кажется, что она длиться вечно. Джисон хотел бы отдать Минхо всё, но, к сожалению, у него нет ничего. Джисон в общем представляет собой полную пустоту, которую прикрывает пару хобби и надеваемая им маска. Это не отдать. Это не имеет веса.       — Мне не нужна твоя душа, — мягко произносит Минхо, — Я могу помочь подержать её, когда ты не сможешь этого делать. Но она твоя и я не хочу, чтобы ты её пытался отдать мне. Как и твоё тело, твоё сознание, твою жизнь. Подари мне своё присутствие рядом со мной, но оставь себя при себе, чтобы ты жил, а не зависел.       Джисон поворачивает голову на Минхо, переставая теребить плед. Лицо Минхо слегка различимо в свечении гирлянды, но Хан видит теплоту в его глазах и лёгкую улыбку. Джисон видит, как Минхо переживает за него, но не ломается под весом грусти, а наоборот находит в себе смелость посветить фонариком, чтобы выбраться из темноты было легче.       У Джисона глаза намокают и нос начинает пощипывать. Он закусывает губу и не знает, что отвечать. Он даже не особо понимает он плачет, потому что грустно или потому что тепло на душе.       — Мне тяжело что-то ответить.       — Ничего и не надо. — отрезает Минхо.       Он вытирает рукой слёзы с его щёк и улыбается так, будто весь комфорт этого мира уместился в одной его улыбке.       — Ты можешь ничего не говорить. Но если хочешь, я готов выслушать о том, что так сильно ранило тебя, — добавил Минхо, пытаясь поддержать парня.       Джисона ранили люди. Джисона уничтожили, если говорить, по правде. И он не знает как об этом рассказать.       — Или расскажи, где мне лучше тебя не трогать, — мягко произносит Минхо, убирая чёлку с лица Джисона, — А то я теперь переживаю, что делаю что-то не то.       — Я не могу чётко объяснить, где не трогать, — замялся Джисон, пытаясь выстроить какую-то карту в своей голове.       — Тогда говори, когда мне стоит убрать свои руки, хорошо?       Джисону кажется, что это сон. Сейчас его позовут и он проснётся, потому что в жизни так не бывает. Люди не пытаются быть комфортными для тебя, люди не пытаются не причинить тебе боль, люди не останавливаются, если не хотят этого сами.       — Хани, хорошо? — переспрашивает Минхо.       — Хорошо, — еле выдавливает Джисон и плачет, потому что Минхо реален и он делает всё слишком правильно.       Джисону правда кажется, что он выдумал Минхо. Он слишком комфортный, он слишком отдающийся в отношения, он слишком милосердный, а главное он слишком идеальный для реального человека. Таких людей обычно называют голден ретриверами и Джисон был на все сто процентов уверен, что в жизни таких не бывает, пока не встретил Ли Минхо. Джисону всё ещё кажется, что он не отдаёт столько же, сколько он получает от Минхо. Но если уж Минхо так всецело готов принимать его скелетов в свой чистый шкаф, Джисон готов работать над собой ради этих отношений.       Джисон так ничего и не объяснил, но Минхо и не требует. Он мягко поглаживает щёку Хана и смотрит тёплым взглядом, изучая каждую эмоцию на лице Джисона.       — Это было домогательство, не так ли? — осторожно спрашивает Минхо, — Ты можешь не отвечать, если не хочешь.       И Джисон мог бы не отвечать. Но Минхо заслуживал узнать об этом хотя бы как-то, поэтому Джисони положительно кивает.       — И изнасилование? — также осторожно произносит Минхо, снова получая положительный кивок.       И на удивление Джисона, парень не пугается, не отстраняется. Его взгляд приобретает ещё большую теплоту, от которой на душе щемит и плакать хочется того сильнее.       — Когда ты будешь готов, я буду рад разделить с тобой твою боль, — произносит аккуратно Минхо, не подозревая, что душа Хана от этого разрывается на миллионы кусочков, потому что таких, как Минхо, не существует, таких, как Минхо, не бывало в его жизни никогда.       И Джисон ему расскажет. Расскажет тогда, когда найдёт на это силы. Потому что сейчас каждое слово режет его горло сильнее ножа, а тело отказывается переставать трястись от переживаний.       Джисон уверен, что выдумал Минхо. Но Минхо реален и он остался с ним.       Джисону никогда не нужен был спасательный круг, поэтому он и не считал себя достаточным для Минхо. Он знал, что не хотел тянуть кого-то на дно, он знал, что хотел давать своему партнёру всё, чего тот заслуживал. Но сейчас Джисону начало казаться, что с опорой рядом, ему будет куда легче продолжать бороться со своим страхами.       И его лёд треснул. Он почувствовал теплоту от прикосновений Минхо, он почувствовал лёгкий трепет, ему захотелось, чтобы его обняли покрепче и не выпускали из объятий. Он откинул плед и прильнул к Минхо ближе, обнимая того так, как никогда не обнимал. Минхо приятно удивился. Он обнял парня в ответ, но решил всё же не позволять себе слишком много, поэтому обнял того крепко-крепко, но почти не касаясь ладонями чужой спины. Джисон хотел было сказать, что всё хорошо, но спугнуть эту идиллию было страшно, поэтому он промолчал.       Джисон сделал вывод: хорошие люди существуют и Ли Минхо тому подтверждение. Если люди правда тебя любят, они примут тебя, они захотят узнать тебя настоящего, они захотят тебе помочь.       Джисон сделала вывод: если это Ли Минхо — он готов сам себя вытащить из темноты, лишь бы отплатить ему тем же. И Джисон может не совсем знал, что такое любовь, но был уверен, что между ними именно она и была.