Только попробуй

— Только попробуй сказать, что ты купила ту херню, — Саша с другого конца номера смотрит на то, как Аня пакеты ставит на кровать свою. Боже, её куда не запихнуть, она найдёт везде и деньги, и одежду. Ещё какую, ёмаё, одежду! Саша такие только на порнушных журналах видела. Ладно, не настолько, но блять. Саша именно с этим словом может сравнить их переписку. Нет. Это даже перепиской полноценной не назвать. Аня кинула такую фотку, что здесь хочешь, не хочешь, но снять эту вещь захочется. Желательно не руками, далеко не руками. И главное выглядит так, будто всё хорошо. И улыбается своими губами так, что Саша не чувствует ног. Боже, как её улыбка противоречит словам и мыслям. Кто узнает об этом — скажет пиздит. — Это не херня, а купальник! — Аня брови домиком делает. Какая невинность! Саша глаза округляет. Да, купальник. Да, он предназначен для моря (где они, собственно, и находятся). Но — Это тряпка, — произносит так, будто смирилась давно. Нихера не смирилась. И не смирится, кажется. Убьется, если Аня это наденет. — Сашка, ничего ты не понимаешь в моде, — в моде порнушества? Или в чём? Красиво выглядит, Саша не спорит с этим. Спорит с тем, чтобы она в этом шла вообще куда-то. Это не выглядит, как то, в чём можно ходить, где народу дофига. Аня из пакета вытаскивает. Блядство. Она все-таки взяла красное. — Зато поймут парни, — Саша к окну разворачивается, чтобы не видеть, как Аня усмехается и вещи эти на кровати раскладывает. Будто не нагляделась на них в магазине. Саша благодарна себе, что не пошла с ней. Очень-сильно-благодарна. Иначе она бы ещё там эти вещи у неё выхватила и там оставила. — Ревнуешь? — да. Точнее нет, а может да. Саша просто знает, что чувствовать это нельзя. Аня взрослая и молодая девушка. Она может ходить в чём угодно и когда угодно. Но Саша не отказывается от слов, что этот купальник выглядит по-блядски и носить его просто так нельзя. Если только под халатом. Если только перед кем-то специально. — Могу ревновать только своих собак, Щербакова. Если ты, конечно, не собака, — огрызается сама, как собака. В ответ нет ничего, кроме заразительного смеха. Боже. Этот ангел в красном купальнике её убьёт и всё сделает горячее внутри. И она это делает. Убивает всю холодность внутри и заставляет внутри всё гореть. Сейчас у Саши не только на голове все рыжее и яркое, но и внутри. Так горячо, что, дай Бог (не святым), она не станет представлять, как Аня руками смахивает единственную бретельку. Они идут спокойно, обходя всех и подходя к свободным шезлонгам. Саша видит, Саша чувствует, как на Аню смотрят. Аню будто это не колышет. Вообще. Идёт с уверенной походкой, с высоко поднятой головой и точно к цели. Цель — это Женя, который с Петей рядом стоит, пытаясь кого-то вдалеке высмотреть. Смотрит не в ту сторону, потому что если бы смотрел правильно, узнал за несколько сотен метров от сюда. Аню трудно не заметить в таком образе. — Только попробуй ещё хоть раз и я больше с тобою никуда не пойду, — Саша тихо себе под нос бормочет, но так, чтобы Аня слышала. Она слышит. Голову к ней поворачивает и глазами сверкает. Саша не удивиться, что она выбрала его для того, чтобы позлить её. Внимание блять. — Ебать, Анечка, — да, Жень, её ебать только. Аня улыбается ярко. Это можно считать за комплимент. Саша на них внимание не обращает, только Пете что-то мычит в ответ. Её сейчас волнует только то, что низ живота приятно ноет, а щёки краснеют не от жары. Саша держится, чтобы Ане лишнее ничего не сказать. Хотя. Вариант подойти и сказать «переспим» звучит не так уж и плохо. Поэтому она и посылает их всех и на шезлонге разваливается, глаза закрывая, чтобы на Аню лишний раз не взглянуть. Дышать легче. Недолго легче, но всё же. Потому что Аня на неё водой брызгает с рук и встаёт прямо над ней. И Саша уверена, что в календаре Flo у неё пиздецкий голубой кружок. Ведь так смотреть нельзя, наверное, как она сейчас смотрит. Она прожигает её взглядом. Ей не стыдно, честно. Хочет только дольше смотреть на то, как лиф чуть грудь закрывает и показывает очертания вздернутых сосков, ещё чуть-чуть ткань вверх или вниз и откроется прекрасный вид. Саша чувствует, что ей пора отсюда сматываться. Желательно закрыться в номере, ноги раздвинуть и сразу двумя, а лучше тремя пальцами, войти. Блять. Она не могла даже предположить, что ей здесь понадобиться вибратор. Хотя, самый лучший выбор это Анин рот. Она себя проклинает. Они друг с другом знакомы, можно сказать, с пелёнок. Какой-блять-секс? Отрицать то, что Саша думала о поцелуе, смысла нет. Отрицать то, что ей нравятся и девушки, тоже смысла нет. С этим проблем нет. Хорошо помнит, как в первый раз пришла мысль поцеловать. Они тогда только начинали осознанности взрослой набираться и формы обретать. Боже, как эти слова звучат заковыряно. Начали чувствовать, как гормоны пляшут и грудь растёт. Всё плохое для спорта. Только Саша помнит, как Аня тогда в раздевалке, — блять, в раздевалке! — спросила чувствует ли она тоже самое. Нет, тогда от неё такое услышать было нельзя. — Трусова, блять, — проспала, засмотрелась, какие могут быть обвинения, когда подруга перед тобой в таком? Аня видимо что-то пытается до неё донести важное. Саша на её лицо глаза поднимает и вопросительно брови выгибает. — Пойдём с нами уже. Ехала сюда, чтобы посидеть? — Аня Сашу в бок толкает, чтобы рядом на пол задницы сесть. Воу, воу, воу. Саша от неожиданности щёку изнутри прикусывает. Кожа к сырой коже ощущается как какое-то чудо, которое по костям идёт. По-другому не назвать. Саша вздыхает прерывисто. Как можно так садится? — Именно, — и головой мотает в знак подтверждения. Она собиралась идти воду до того, как узнала, что будет на Ане. Стыдно. — Одной скучно, — как сладко тянет. Саша теперь в каждом слове слышит то, что не было раньше. — Их не берём в расчёт, — она взгляд мельком кидает на парней, которые бутылками стукаются, — Для чего я покупала купальник? Чтобы с тобой вместе, как раньше, — на Сашу смотрит, будто она виновата, что Аня купила его. Да и говорит так, что поверить хочется! Какой ужас, Трусова, сколько можно. Прекращай. Саша делает заметку, что нужно забыть образ, который перед собой видит. — Нет, Ань, это называется по-другому, — и глотает, как будто громко. Но его точно не слышно из-за шума вокруг. Аня заинтересованно глаза щурит. — Удиви, как же это называется, — она рукой опирается о ногу Сашину около колена. Вот тут конец. По спине мурашки идут, а взгляд уже не в глаза смотрит, а вниз спускается. Сейчас удивляется она, как красиво смотрится полоска от трусов. Она и не пыталась заметить что-то, когда Аня только в первый раз скинула фотку в этом купальнике. Ну нахер разглядывать её. — Чувства, Щербакова, чувства. Я вижу это, каждый видит, — Трусова, скажи, что твои чувства никто не видит. И никто не видит то, как между ног всё напрягается, когда Аня от удивления и неожиданности ногтями кожу царапает. У Саши сворачивается всё. Как она ненавидит все эти прикосновения, которые ничего из себя не представляют. А вызывают-то внутри то, что опасно. — Чувства к кому? — Аня сама голову вбок отводит. Саше это нравится, это хорошо, что взглядом не пилит. Не нравится только то, с какой силой рука на коленке сжимается. — К себе, Анечка, только к себе родной такая сильная любовь, — вот тут Саша поклянётся, что Аня губами произнесла «Боже». — Так что не сомневаюсь, что ты стоишь ночью перед зеркалом с рукой в трусах, — это будешь сегодня ты. — Как угадала? Подглядывала вчера? — у Ани настрой буйный возвращается, будто и выдоха у неё громкого не было. Она улыбается, встречаясь со взглядом Саши. У которой только от мысли, что она могла вчера делать, сводит, жарит и заставляет сдохнуть все внутри. Сейчас голову отворачивать будет она если они не перестанут. — Ань, иди чувствуй обратно в воду. Мешаешь загорать, — она и отворачивается полностью. К солнцу подставляется и все также чувствует бедром Анину ногу и руку её. Вот что ей не имётся. Что ей спокойно не живётся? Какого чёрта она до неё докапывается? — Какая прелесть, Трусова, — Аня ногтями что-то вырисовывает перед тем, как встать. Если бы у Саши был хуй, именно он бы и встал, вместо неё. Саша ноги сильнее сжимает вместе, когда видит, как эти тряпочки на Ане красиво смотрятся, когда чувствует жжения на ноге. Она ещё и волосы заделывает так, что всю спину видно. Улыбается Саше, когда в воду заходит и пальцем манит к себе. Саша уже не против окунуться в воду, потому что слишком жарко, потому что слишком большой процент, что на трусах мокрое пятно есть. Большой процент и того, что Аня прижмёт к себе, как обычно делает, и Саша или затупит, или решит под той тонкой полоской от трусов пальцем провести. По-дружески. — Блять, — шепчет под нос, шляпу с себя снимает и с шезлонга встаёт. Ноги ватные, будто оргазм получила, честное слово. Идёт то-ли на смертную казнь, то-ли на награждение — не понимает. Видит только то, как Аня улыбается и на груди руки складывает. У Саше одно громкое блять внутри. В воду заходит быстро. Но сразу понимает, что ничерта ничего не охладит, ведь вода тёплая. Дальше до Ани доходит, которая всё назад отходит до того, чтобы уровень воды был по грудь. Саша к ней просто идёт по дну. А потом рукой неожиданно воды набирает и в Аню брызгает. На волосы и лицо. Единственное, что у неё было сухое. — Саша, блин, — она смеяться начинает, это Саша подхватывает. Тоже воду в Сашу направляет, тоже слышит ругань, тоже получает в ответ. Только когда брызги летят в разных стороны от них, становится все равно на всех, кто рядом и не рядом. Саша резко останавливается, чтобы воздух в лёгкие набрать и под воду. Аня её останавливает, хочется верить, что не специально. Девушка в Сашу опирается и руками талию обхватывает, крепко прижимаясь. Если бы Саша не помнила в чём она, она вспомнила. Это ощущается прекрасно. Как и то, что Аня в плечо её опирается и из-за сырости нельзя точно сказать, но, блять, она чувствует, как Аня губами к ней прикасается. Саша не вывозит, Саша сейчас Аню убьёт и побьёт за то, что творит. — Ты лучшая, — Аня всё также на плече головой лежит и дышит тяжело. Сашу сейчас тоже проберёт от её слов. Поэтому в ответ руки на талию кладёт и, — она позже себя за это точно убьёт, — пока за спину ведёт мизинцем под полоской трусов проводит. Нет. Ей не кажется. Боже, ей не кажется, как Аня внимание на это движение обращает, как в руках вздрагивает и ещё раз губами прикасается. У Саши по телу мурашки, внутри тоже. По каждому органу, по каждой мысли бегут, что пытают всё. Путают так, что рука специально по спине вверх поднимается. — Саш, — начинает, когда она большим пальцам на спине под лифом проводит и к груди ведёт под ним. — Саш, мы… мы не там, где надо, — вздрагивает, когда до Саши слова доходят (а палец до груди так и не добирается) и назад отплывает, под воду погружаясь. Она только что прикасалась, кажется, к своей самой влажной мечте. Блять. И Аня была пиздецки не против, кроме места. Она из воды голову поднимает, не замечая рядом Ани. Конечно, Трусова, сделала дел. Правда, когда взгляд до берега добирается, видит, как Аня полотенцем обматывается, — боже, — и на Сашу смотрит. Головой на здание высокое показывает. На отель. И сразу же туда направляется. Саша не может думать. Нет, она думает, правда, только так, что Аня её пригласила. А не что сказала, что идёт в номер отдыхать. Её взгляд и слова под ухом о таком не говорили. Сердце не стучит, оно ебашит, как и пульсация по всему телу. Она из воды выходит быстрее, чем хочет. Она не бежит специально, у неё просто так получается. Саша быстро полотенце вокруг себя обматывает и шляпу надевает. Отлично. Только медленный шаг снова в быстрый меняется, и она не замечает, как на кнопку лифта жмёт несколько раз. Будто из-за этого он придёт быстрее. У неё внутри мандраж. У неё внутри разбивается что-то, что-то склеивается, а потом образ Анин в этом купальнике появляется. Боже. Она будет сейчас последней тварью, если окажется, что Аня позвала, чтобы сказать, это было лишним. Она не чувствует себя тварью, потому что успевает только дверь закрыть, как из комнаты Аня в одном купальнике выходит с тяжёлым дыханием. Саша всё. У Саши перед глазами ещё и все моменты с ней появляются. Саша ближе подходит, Аня стоит и ждёт. Ладно, она ещё и улыбается, как чёрт, который ждёт желаемое. Приятно осознавать, что это желаемое и есть ты. Хочется обнять снова, близко прижать, почувствовать как кожа без воды ощущается. Хочется губы поцеловать, которые думать заставляют о Анином ожидание, потому что они заманчиво открыты. Девушка мимо Ани быстро проходит, чтобы в комнату зайти и полотенце кинуть. Не только. Аню хочется целовать не в коридоре. Аню хочется ласкать не там. — Только попробуй сказать, что случайно получилось, — Аня за Сашей медленно заходит и смотрит с ожиданием. Время действует так, что у обеих руки трясутся. Саша улыбается и к Ане подходит. Боже. Время будто не идёт, будто и не прошло пяти минут с момента в воде. Саша по волосам проводит, заправляя за ухо, с лица убирает, чтобы не мешались. Аня млеет от таких действий. — То, что ты купила свои тряпки это самослучайность, — шепчет, блять. И к лицу тянется, чтобы губы дыханием опылить, но пока не прикоснуться. Смотреть, как у Ани глаза начинают гореть из-за того, что она сказала,— прекрасно. Это выглядит на высшем. И перед тем, как она ответить хочет, Трусова к губами прикасается. Быстро руки на талию кладёт, вызывая у обеих громкий вздох. Губы сминают тихо, нежно, в первый раз. Саша назад их тянет, чтобы самой сесть и на коленки Аню посадить. Получается не так легко, но сквозь поцелуй просачивается смех. А он разрывает всё и везде. Саша руки с талии на бёдра спускает, сжимая. Аня ёрзает, отрывается от губ. — Ты мне нравишься, — и в глаза смотрит быстро. Сашу пробивает в который раз, Саша не думала, что сможет услышать такое. Поэтому когда Аня тянется за поцелуем, Саша назад чуть откланяется, разрывая поцелуй, не начавши. — А ты мне нет. — Брось, ты бы не ревновала, — Аня руками лицо Сашино обхватывает и шепчет это так уверенно, будто знает всё, что в голове у девушке. Саша сейчас не будет это отрицать. Только улыбается. Ногтями Анину кожу царапает на внутренней стороне бедра, так как и она делала, только в месте другом. Царапает не больно, только пальцем всё выше ведёт и на бока поднимается. Аня вспыхивает, как спичка, потому что Саша движения эти все делает так, что хочется вспыхнуть. Хочется просто растворится, смотря на Аню и чувствуя, как доводит. — Потому что твой купальник выглядит, как мечта каждого парня в пятнадцать, — Саша на ухо дышит, языком обводит его и за мочку кусает. Аня голову назад откидывает, как и Сашины чувства, доступ предоставляя. — И твоя, — слова летят мимо, это больше похоже на стон, когда Саша шею целует и прикусывает. Смотрит на то, что получается. Выглядит красиво, выглядит так, на что можно смотреть вечно. На Аню просто можно смотреть вечно. Саша руки по талии поднимает, поднимаясь к лифу, который ещё чуть-чуть и сам спадёт. Саша улыбается, Саша усмехается, когда в ответ получает Анин вздох громкий, похожий на стон, как потом выгибается, когда пальцы сквозь ткань соски сжимают. Радуется, что Аня так откликается, так чувствительно и нежно. На коленях она двигается совсем не стеснительно, хоть и лицо горит. Хоть и дыхание сбитое и в глаза не всегда смотреть может и мурашками покрывается, когда лиф красный (будь он проклят) на пол летит. Боже, Саша сделает это ещё раз, Саша могла и не снимать его. С ним или без него на грудь Анину вид открывается прекрасный, что хочется целовать, что она и делает. Под Сашины касания Аня прогибается, под Сашины слова Аня вздрагивает, получая поцелуи и касания. — Так и будешь смотреть и гладить? — она не выдерживает, когда Саша в который раз пальцем ткань трусов обходит и бедра хватает так, чтобы двигаться перестала, создавая трение. Которое видимо не очень помогает. Саша не отвечает. Она волосы накручивает на руку и назад тянет (которые уже растрепанные были), чтобы к подбородку зубами прикоснуться, чтобы на шее поцелуи оставить, чтобы на ключицах языком капельку пота слизнуть и другой рукой на низ живота надавить, чтобы соски в рот погрузить поочерёдно и заставить дрожать. — Я сама тебя сейчас трахну, — Аня пальцами по шее проводит, царапая. Трахнет. Саше нравится, как сладко и громко звучат эти слова у неё из уст. Блять. Аня на это и надеялась с самого начала, покупая ту тряпку