Поймай меня, ты сможешь

— Сём… — пытаюсь сказать твердо, в интонацию одним махом упаковать предупреждение «Я в пиздатых, но крайне узких джинсах, ситуация хэлп, ситуация сос», но звучит мой голос почему-то блядушно и томно-томно, будто напрашиваюсь я совсем на другое, учитывая, что не могу выпустить из хватки Сёмины волосы. И вишенка на торте — почувствовав, как его горячие пальцы под футболкой нагло тискают, сжимая между большим и указательным, мой сосок, я вдруг… громко всхлипываю Сёме в рот. Ебать, это че сейчас было? Я ни сном ни духом, что звуки такие откровенные издавать умею. Сёма замирает на любопытное мгновение. Его хриплый смешок жалит горячими искорками мой язык. Футболка рывком оказывается у меня под подбородком. Жадные Сёмины губы не отпускают мои ни на мгновение, отвлекая от намерения прервать сладкую пытку. Пальцы с нажимом проходятся по бокам и груди, дразня, задевают соски, и я опять… опять издаю этот звук, еще громче и призывнее. Аж слезы на глаза накатывают. Меня подергивает от возбуждения, стремительно прокатывающегося по телу. Сейчас задохнусь нахрен. Что это за реакция вообще такая? Кто знал, что меня достаточно за вставшие соски пощипать, и я уже все — за секунду разгоняюсь от «Эй, полегче» до «Сейчас кончу»? — Сём, харэ… — еле-еле выдавливая сквозь нехватку воздуха, отпихиваю его от себя и раскатываю футболку до ремня. Башка гудит, члену тесновато в джинсах. Я бы сейчас присел кое-кому на руку и потребовал оценить масштабы бедствия. — Прости, — в голосе Сёмы — ни капли раскаяния. По губам проскальзывает мимолетная довольная улыбка, когда он откидывается на спинку водительского и лениво убирает упавшие на лоб пряди. Вот это его прет. Он… он же просто бешеный. Почему я раньше не знал, что в нем кипит, как в жерле проснувшегося вулкана? Как про квиз-то думать? — Все норм? — спрашивает Сёма невинно, заводя мотор. Мастер заводить. И разводить — вот куда, блин, скажите на милость, мне теперь девать накопившееся напряжение? Награждая Сёму убийственным взглядом, пристегиваюсь и стекаю по спинке кресла, упираясь коленями в бардачок. — Ж-жмет, — цежу сквозь зубы нехотя, когда он смотрит на меня пристальнее, явно не догоняя, на что конкретно я злюсь. Тупо не могу его бросить со смутной тревогой неизвестности в глубине синих глаз, которая подсказывает, что Сёма… как будто не верит до конца, что мне произошедшее нравится. Слишком нравится. Впрочем, после пояснения проблемы Сёму попускает. Его взгляд бесстыже опускается на мою ширинку, пока я ерзаю, подыскивая удобное положение и в уме настойчиво перебирая крайние точки материков. Он улыбается еще шире, наконец выводя тачку из укромной тени под деревом и сворачивая на дорогу. Ах ты… — Есть хочешь? — спрашивает Сёма. — По бургеру, может? …лучший, тупо лучший. — Да! — Кое-как заставляю себя заползти обратно в ровное положение. — Помнишь, тут за углом?.. Они для тачек быстрое обслуживание сделали. Прокатившись от окна заказа к окну выдачи, мы берем по картошке фри, бургеру и газировке и паркуемся в соседнем дворе. — Блин, мне все-таки положили помидор, — жалуюсь, откусив от своего бургера. — Давай сюда, — предлагает Сёма, наклоняясь ближе. Я прикладываю бургер к его приоткрытым губам, и Сёма ловко вытаскивает помидор за край зубами, целиком втягивая в рот. Нет, ну клиника. Он даже это умудряется сделать эротично, хотя я ненавижу сырые помидоры! Сёма улыбается, и небольшой шрам на подбородке становится светлее и четче на фоне слегка загорелой кожи. — Что? — спрашивает он, продолжая в глаза мне смотреть, когда я, не удержавшись, провожу по тонкой полоске пальцем. — Ниче. Соус остался, — говорю, крепче хватая Сёму за подбородок, тянусь к нему и быстро клюю в соленые губы. Тут же, не позволив углубить поцелуй, откидываюсь на спинку сиденья и прячу усмешку, откусывая от бургера. Ха. Взгляд у него в пришибленном расфокусе. «И все, что ли?» Один-один, Рогов. Необычные ощущения. Сидеть в его тачке, есть горячий фастфуд, запивая холодной газировкой. Слушать плейлист из динамиков брошенного на приборной панели раздолбанного телефона, ловить на себе долгие взгляды, ощущая их кожей. Мурашками покрываться при мысли, что мне это все не снится. Я еще толком не понимаю, что значит с ним встречаться. В смысле, у нас нет обширного опыта общения без споров и ругани на пустом месте. Но сейчас, да и вчера… мне настолько комфортно еще никогда не было. Словно я с Сёмой все на свете делать могу. Абсолютно. Вести себя, как веду — и откуда-то черпать уверенность, что мне не надо… выпендриваться? Что я именно таким ему нравлюсь. — Погнали? — спрашивает Сёма, когда мы заканчиваем есть, я комкаю и утрамбовываю весь мусор в бумажный пакет и возвращаюсь, сбегав до мусорки. — Ага. — Время близится к семи. Как бы ни хотелось потянуть с ним наедине, нам еще добираться. Так что Сёма выезжает из двора — и больше по пути остановок мы не делаем. — Высади меня вот тут, — прошу метров за пятьдесят до поворота в знакомый внутренний двор. Нервничать начинаю и активнее ерзать. Потому что там, в курилке, сто пудов Диляр, не изменяя традиции, болтает со знакомыми из других команд. Меня разговор ждет, я ему сейчас, наверное, капитально подгажу настроение перед игрой. Но если мы еще и перед этим с Сёмой из одной тачки вылезем… — Мне… внутрь идти? — Сёма понимает без лишних объяснений и тормозит у обочины, включив аварийку. Лицо у него не шибко довольное, но я и сам не в восторге от того, как получилось с Диляром. Что вообще нужна эта конспирация кустарная. — Да. Давай там уже встретимся, — отзываюсь с благодарностью. — Сём… Я кладу руку на его голое колено в дырке джинсов и поглаживаю пальцем вверх-вниз. Он вздрагивает и издает смешной фыркающий звук. Щекотки боится, что ли? Под мышками точно нет. Проверял как-то. Но за коленки я его, конечно, раньше не лапал. — Чего? — спрашивает наконец с тяжелым вздохом, пока я мысли формулирую. Почему-то кажется, что ему гордость поджимает этот вопрос задать. И он одновременно… разбитым, что ли, себя чувствует, блуждая взглядом по надписям на указателях и витринам ближайших магазинов, и бесится из-за неуверенности, и не хочет мне сцен каких-то устраивать и выяснений. И все сразу в нем смешалось в оглушительном коктейле. Тянет ли его вопрос задать? Даже если неправильные выводы делаю, я все же говорю, воздуха в легкие набрав: — Мне не ты больше него нравишься. Мне просто… только ты нравишься. И все. Сёма сглатывает и кивает с заметным облегчением. Морщинка между его светлых бровей разглаживается. Нифига ты себя жрешь. Да я… я же реально тебя просто контролируемо избегал в фантазиях все это время. Потому что шансов было один на миллион примерно, что ты ко мне неровно однажды задышишь. А с тобой объебаться было бы нихуя не так легко и непринужденно. Я просто всегда это понимал где-то в далеком-далеком уголке сознания, чуял нутром — и не пытался даже представлять последствия возможной боли. Искал безопасности, стремался глубины. Как ни стыдно, а с Федей Симоновым история забылась чуть ли не вместе с синяками через неделю, а то и меньше. Морде досталось, сердцу — будто пофиг. С чуваком из приложения вообще чувств не было, о чем мы и договорились на берегу. С Диляром… Нет, он отличный парень, я не сомневаюсь, но мне скорее совестно, что я его подвожу тем, что несерьезно отнесся к его вниманию. Но я забуду эту вселенскую неловкость. И надеюсь, забудет и простит он. А тебя я никогда не забывал. Никогда. — Я пошел, — говорю тихо. — Иди. — Сёма сжимает напоследок мою ладонь на своей коленке и мимолетно проводит подушечками пальцев по костяшкам. Я выбираюсь на тротуар и жду, торча у продуктового, когда Сёма там припаркуется где-нибудь во дворе и спустится в бар. Две минуты, три. Дальше ждать уже бессмысленно, учитывая, что скоро квиз начнется. Собравшись с духом, шагаю к воротам. Поворачиваю, подхожу вразвалку к курилке… и пиздец. Диляр, в шелковой рубашке навыпуск, с тонкой маленькой серьгой в ухе, которую я раньше не замечал, один тут стоит, безучастно листая фотки в телефоне и смакуя вишневую сигарету. То ли никто больше курить не стал перед началом, включая капитана «Красоток» Егора, который пыхтит без остановки все перерывы напролет обычно, то ли ушли уже, а Диляр слился из общей компании и остался. Чтобы перекинуться со мной парой слов перед квизом. Господи. Ублюдком себя чувствую. И еще хуже — когда Диляр поднимает взгляд от телефона при моем приближении. Не тяжелый и не раздраженный, а прохладный, как на незнакомца почти. На контрасте с тем, как он смотрел на меня раньше, я особенно остро чувствую разницу между «Ты Диляру симпатичен» и «С тобой замять хочется как можно скорее». — Привет, — произношу глухо, места себе не находя рядом с ним. Виноват? Полностью. Даже… не случись со мной Сёмы Рогова, вот не стоило с Диляром ничего начинать без серьезных мыслей в голове. Очевидно, он совсем другого ждет от отношений. — Есть… разговор. — Да я понял, — в голосе Диляра проскальзывает разочарование, но не во мне, как будто… а во всем сразу? В ситуации. В пятнице и нашей попытке друг на друга посмотреть вне уютного пузыря «Лисичек». В том, что сунул мне визитку. Диляр бычкует сигарету о край урны и спрашивает в лоб: — Ты же с ним приехал? Он кивает на дверь бара, и глупо уточнять будет, о ком он говорит. — Да, — ну не врать же теперь. Говорить надо как есть и рвать этот пластырь до конца. Не втирать ему хрени в духе «Проблема не в тебе, проблема во мне». Унизительнее для Диляра в триста раз, чем правда. Он… твою мать, ну он же старше. Я себя таким вдруг идиотом, не доросшим до его уровня, ощущаю. — С ним. Я… слушай, прости. — Я прикладываю ладонь к гудящему затылку и сильно сжимаю волосы. — Я не хотел тебя обидеть. Очень тупо себя повел… Не надо было так делать. Прости? — Да за что, Паш? — Диляр едва заметно улыбается. Его карие глаза теплеют, будто его и забавляют, и смягчают мои слова и жалкие оправдания. Он сует руки в карманы брюк и пожимает плечами. Щурится от лучей вечернего теплого солнца, коснувшихся лица. — Я сам как-то… в рамках эксперимента. С визиткой. Я сейчас на себя конкретно злюсь, что все так неловко вышло, и нам неудобно будет какое-то время… — Он качает головой. — Это ты прости. — Диляр смотрит на меня исподлобья с робкой улыбкой. — Убедился только, что мой вариант… явно постарше. Не в обиду! — Ох, боже… — не знаю, что сказать. Улыбаюсь вслед за ним, хотя это… жесть как смущает. Меня только что малолеткой назвали, но такой камень с души упал, как будто осыпали комплиментами о моих умственных способностях. Диляр прав. Нам будет неудобно. Мне уже, как бы. Но я действительно верю тому, что его финт с «Высади меня пораньше» обидел больше, чем сама неудачная попытка попробовать со мной. — Прости вот за это, я имею в виду… — объясняю, чувствуя, что такое извинение ему важнее. Чисто по-человечески. Делаю неопределенный жест рукой, указывая на Сёмину тачку, которую вижу здесь же, рядом с авто сокомандника Диляра из «Квиз пистолс». — Смущать не хотел… только поговорить наедине. Наверное, глупо вышло? — Глупо, — соглашается Диляр спокойно и беззлобно. Вздыхает и смотрит на часы, отдернув рукав рубашки. — Нам пора… — Диляр вдруг кидает на меня озорной взгляд. — Мы с парнями весь список отсмотрели. Порвем вас сегодня. — Не говори гоп, пока не перепрыгнешь! — советую, с удовольствием подхватывая его предложение хотя бы сегодня замять и нормально настроиться на игру. «Спасибо, — думаю про себя, вслед за ним заходя в бар и спускаясь по лестнице, но вслух не произношу, чтобы не похерить шаткое перемирие с намеком на то, что мы сможем вернуться к прежним подколкам. Если продолжим в том же духе. — Пусть тебе попадется охуительный взрослый мужик, а? Чтобы сто и одна роза, а не одна в целлофановой обертке, вино в рестике, а не пиво на лавке… По красоте тебе, короче, чтобы свезло, Диляр». — Паша-а-а! — слышу внизу зов Назара, привычно перебивающий нехилый гам в баре, и вижу, как он машет мне руками, будто бешеная ветряная мельница. Нас посадили на то же место, что и в среду. Я трусцой пробегаюсь между столиков, еле избегаю лобового столкновения с Кузей, который на мандраже, видимо, оттого, что играем его авторский квиз, рассеянно жмет мне руку. — Всем привет! — Здорово! — Ну чуть не опоздал, Паш! Плюхаюсь на стул рядом с Сёмой. — Порядок? — спрашивает он шепотом, наклонившись к моему уху под видом того, что хочет салфетку для жвачки взять. Его дыхание касается шеи. И снова мурашки. Блин, Сём… — Более чем, — шепчу, улыбаясь краем губ. Больше сказать не могу при свидетелях, особенно учитывая бубнеж Назара, повторяющего имена всех супергероев «Марвел», и навострившую ушки Тори, которая смотрит на нас с Сёмой с непередаваемым ехидством, подперев щеку кулаком. Но, судя по кивку Сёмы, радостному «Фу-у-х» и тому, что его рука опускается под стол и так круто, что у меня глоток воздуха поперек глотки застревает, сжимает мой зад, пока я, ерзая, левую булку не успеваю на стул опустить… он верно расценивает мое «Более чем». Сём, ты сдурел?! А если кто-то увидит? Нас с тобой сзади стойка прикрывает, конечно, но… И ведь ручки вот они, уже обе на столе. Ловкость и никакого мошенничества, бля. — Только попробуй, — тяну, прищурившись, — мои вопросы спиздить. — Мы, — говорит Сёма, весело сверкая глазами, — так-то, вместе смотрели.