Рин из дома Абэ

I --Неужели вы нервничайте, Сэймэй*-сама?- в голосе своего самого дерзкого шикигами- духа западного феникса по имени Мамору, я уловил неприкрытую насмешку- «птичка» на правах старейшего домашнего слуги иногда позволяла себе вольности. Обычно, я с удовольствием подхватывал его «огненное» остроумие, но не сегодня. Ровным голосом велев насмешнику скрыться с глаз, я был вынужден на мгновение остановиться и выровнять дыхание, (проницательный Мамору угодил словами точно в цель -я действительно немного нервничал), перед тем, как решительно распахнуть расписные фусума* с изображением почтенной Фудзи* в самые просторные и теплые восточные покои дома- туда, где ждала меня сейчас со смесью нетерпения, робости, страха и нежности моя супруга- Рин*, еще месяц назад носившая имя Кимико* и почетный титул нефритовой четвертой принцессы, племянницы микадо*, которой еще до появления на свет было предначертано на долгие годы стать жрицей сиятельной Аматэрасу*, а позже- годам к двадцати - почтенной спутницей чиновника высокого ранга, и жить в довольстве без особенных проблем и забот до глубокой старости. Я лично составлял гороскоп Кимико, как только придворным оммёдзи официально сообщили о беременности госпожи Эмон (матери принцессы), я обнадежил императора- с его любимой младшей сестрой все будет в порядке. И- пожалуй, впервые за все время своей практики ошибся, не разглядев на гадательной доске в танце бесстрастных звезд напоминание: благосклонность жителей Такамагахары* мимолётна и обманчива! Дама Эмон благополучно перенесла роды, но через семь лет после рождения дочери, трагически погибла под обвалом в горной местности неподалёку от святилища Оокунинуши*-сама, куда отправилась в сопровождении многочисленных слуг- поблагодарить бога за то, что дитя благополучно пережило опасный период раннего детства. А я ведь предупреждал этого идиота- главу ведомства Тайноскэ- северо- восточное направление в тот день сулило беды каждому члену сиятельной семьи. Надутый осёл проигнорировал мои слова, о внезапно изменившемся положении светил, видите ли паника- излишня, видите ли, его новомодный амулет, привезенный из путешествия в Китай- надёжный щит от всяких невзгод! Я, как положено верноподданному, дважды пытался официально попасть на аудиенцию к правителю и еще дважды через расторопных слуг-духов посылал венценосному глупцу записки, пытаясь предотвратить неизбежное. Все оказалось напрасно- меня горделиво проигнорировали. Принцесса Кимико лишилась материнской опеки, и, вероятно, от горя, сильно захворала, едва не отправившись следом за госпожой Эмон в загробный мир. Микадо рвал и метал, весь двор, вторя властителю гудел, как потревоженный улей; в те дни двое лекарей из главного дворца были лишены званий и сосланы в провинцию, в наказанье за то, что не смогли, несмотря на все свое искусство, отогнать от ложа ее высочества духов болезни. В конце концов, в отчаянье, кормилица принцессы тайком, воспользовавшись правом родства (пусть и дальнего),пригласила в столицу одного моего коллегу, весьма сведущего в подобного рода делах, но обладавшего существенным недостатком для придворного оммедзи- крайней вспыльчивостью характера, и потому под благовидным предлогом отправленного «развивать и постигать великое ученье» к себе на родину-в провинцию Хида*. Вскоре, благодаря его уменьям, Кимико пошла на поправку, и вечно угрюмый Джиро, получив прощенье, вновь прочно обосновался в Хэйан-кё*. Через пару недель физическое здоровье принцессы почти полностью восстановилось, но душа ее, как говорят в народе «утратила корни»- у нее начались странные припадки, случавшиеся исключительно по ночам. Именно тогда, придя по приказу микадо во дворец, чтобы осмотреть принцессу, я и увидел девочку впервые и подивился ее необычным для барышни талантам и странностям о проявлении которых, когда-то умолчали небеса: Кимико недолюбливала бесконечные сплетни, словно паутиной оплетавшие замкнутый мирок внутренних покоев, терпеть не могла рукоделье, предпочитала свободный как можно менее многослойный (насколько позволяли приличия) крой одежд и просто ненавидела сложные высокие прически и острые шпильки, предпочитая обходиться обычными шелковыми лентами с цветочным узором. Однажды Кимико довела свою ближнюю служанку до слёз, выдернув шпильку из причёски вместе с « солидной» частью волос и на все причитанья наперсницы беззаботно ответив: «Право же, не стоит огорчаться, дама Сайгон- они быстро отрастут». Единственным занятием, способным удержать принцессу хоть на какое-то время на месте, а ее дам- не сбиваться с ног в бесконечных поисках воспитанницы было чтение: Кими живо интересовалась всем- от старинных преданий и легенд из «Кодзики*» до довольно сложных китайских медицинских и философских трактатов. Итогом такой похвальной любознательности стала просьба к «дорогому дядюшке», высказанная, разумеется, наедине, подарить ей на одиннадцатый день рождения трактат Лао-цзы*. ---- Что ты говоришь, Кимико, дитя?– воскликнул ошарашенный император. Прежде я сквозь пальцы смотрел на твое неподобающее сану поведение: ты болтаешь со служанками на кухне, пристаешь к садовникам с расспросами о том, как ухаживать за растениями, и даже собственноручно копаешься в земле, постоянно сбегаешь из дворца в лес или какой-нибудь храм в горах! Забыла, как погибла твоя матушка? Горные духи жестоки, не забывай! Научись, наконец, сдержанности, будь благоразумна! Ты ведь, отнюдь не глупа, я знаю: твоей начитанности, без сомнения могли бы позавидовать некоторые придворные, твоя каллиграфия великолепна, но не только начитанность и острый ум красят женщину- не нужно забывать и о манерах, достоинстве и умении порой тактично промолчать, особенно в разговоре с мужчинами, не вступая в напрасные споры… Трактаты Лао-цзы- это уже слишком! Ты что же, Кимико, хочешь сделаться посмешищем и опозорить заодно и меня? Мир еще никогда не знал женщины- оммёдзи, и , надеюсь, никогда не узнает! Слава богам- болезнь не оставила на тебе следов скверны, уже через несколько недель ты войдешь в храм солнцеликой Аматерасу в качестве ее главной жрицы, мы и так слишком задержали проведение обряда посвящения. Это великая честь! Будь довольна своим и без того высоким жребием и не требуй от меня невозможного! Вскоре после этого разговора с микадо Кимико вновь сбежала, дождавшись, пока стража у дверей ее покоев начнёт клевать носом, угостившись «особыми» моти* на маковом отваре, приготовленными нефритовой госпожой лично. Я никак не ожидал увидеть принцессу у ворот собственного дома: уставшую, измотанную, нервную, в залепленных грязью, разорванных одеждах. -Сэймэй- доно*! Прошу, спрячьте меня, позвольте у вас остаться, хотя бы на время! Я не хочу становиться жрицей, потому что ничего хорошего в под «опекой» пресветлой меня не ждет-только бесконечные ритуалы и новые глупые правила! Они, как веревки, с младенчества сковывают каждого, кому не посчастливилось принадлежать к императорской семье и высшей знати: туда не ходи, этому не улыбайся, то не делай, сами знаете… Это невыносимо! Стоит только надеть кимоно не по сезону или сказать лишнее на поэтическом состязании- всеобщее «праведное» негодованье и шепотки за спиной грозят превратиться в тайфун сметающий все на своем пути…. Я хочу учиться, познавать этот прекрасный мир и помогать людям по мере сил, подобно вам, но от меня требуется лишь беспорочная репутация, красивое личико и смиренность. Мне нужна передышка, Сэймэй- доно, не прогоняете меня, умоляю! Ситуация складывалась непростая: за свою репутацию я не беспокоился, слухи и сплетни, как точно отметила принцесса, сопровождали каждого мало-мальски заметного жителя столицы от рождения до могилы; однако благодаря закрепившемуся при дворе за моей персоной образу чудака с неясными корнями и невероятной силой давала определенную свободу действий. Другое дело-сама Кимико. Ее ночной побег мог иметь весьма неприятные последствия, вплоть до отречения семьи и вечного заточения в какой-нибудь отдаленной буддийской обители. Я искренне с момента знакомства желал девочке-добросердечной, веселой, свободолюбивой и правдивой- идти лишь по светлым тропинкам судьбы, у потому собирался отказать, вежливо вразумив ночную гостью и проводив ее до ворот Судзаку*, но внезапно принцесса покачнулась и начала оседать на землю-силы окончательно ее оставили. Я тотчас позвал Годзимару, велев слуге поскорее перенести Кимико в гостевые покои. В серебристо- желтых глазах духа –тигра явственно светилось изумление, но, он промолчал, опасаясь вызвать мой гнев. Войдя в дом, я поспешил к принцессе, опасаясь, что у нее снова могла начаться лихорадка. К счастью, Кимико лишь переутомилась. Я осторожно сжал запястье барышни: пульс был в норме, температура тела тоже, баланс энергий слегка сместился, но не критично- для восстановления понадобится пара дней и, пожалуй… ---Заварить ли вашей гостье укрепляющее снадобье, господин? Вечно юная Тэнмико – дух чая, кажется, по обыкновению, подслушивала мысли(из лучших побуждений, конечно же)! ----Отличная идея, Тэн, кивнул я в ответ. Позаботься обо всем необходимом и напои принцессу лекарством. А мне нужно еще кое-что сделать. Поклонившись, зеленоглазая шикигами* удалилась, шелестя шелками, а я, подумав, что не мешало бы хорошенько запутать возможных преследователей и укрепить защиту на воротах , вынул из рукава несколько заранее заготовленных, но не заполненных офуда*(профессиональная привычка) , тщательно начертав заклинания, подбросил их в воздух и, сплетя пальцы, зашептал: «О, мудрые духи дорог и тумана! Защитите это место и невинную душу, в нем находящуюся от чужого недоброго глаза, запутайте преследователей на время, пока солнцеликая дважды не откроет очи! Летите быстро, во исполнение закона! Приказываю!» Талисманы взмыли вверх, засветившись золотым, и накрыли дом вторым (помимо основного, обычного), искрящимся барьером. Теперь и случайный прохожий, и нежеланный пришелец два дня кружили бы по городу в бесполезных попытках отыскать вход, отмеченный моей личной печатью- алой пятиконечной звездой, заключенной в круг. От созерцания идеально выполненных, красивых чар меня отвлёк взволнованный зов Тэнмико: -----Сэймэй- доно! Кими- сама плачет и выплевывает лекарство, я не могу ее успокоить! Ощущая странную горечь где-то в области сердца, я опрометью бросился внутрь. Кимико не просто плакала- она билась в заботливых руках Тэнмико, стонала, скрежетала зубами и еле слышно звала матушку. Подобные приступы кошмаров я видел уже не единожды, и, к счастью, как удалось выяснить, не являлись следствием проклятья и дурного воздействия, например, призрака(слава богам!) Просто принцесса, вынужденная запереть свое горе на тысячу замков и бесконечно «держать лицо», как положено высокородной даме, неосознанно заблудилась в лабиринте собственного горя и страхов. Безусловно, постоянное напряжение отрицательно сказывалось на здоровье Кимико, хоть внешне, по сравнению с очевидными симптомами простуды, симптомы духовного истощения были незаметны неспециалисту, не обладающему «тонким зрением». Да и мне потребовалось некоторое время, чтобы понять, что именно происходит. Во дворце мне не удавалось как должно осмотреть Кимико- под ногами постоянно мешались суетливые, возбужденные слуги, требовавшие неукоснительного соблюдения этикета в присутствии ее высочества. Это безмерно раздражало и я был невнимателен, но теперь- в спокойной обстановке я точно знал, что необходимо сделать. ----Успокойся, Тэн. Приподними голову Кими, пожалуйста-нужно чтобы она полностью допила отвар. ---Но, как же, господин… Она бьется словно в судорогах. Вдруг, сжав посильнее, я ей что-нибудь случайно сломаю? -----Не беспокойся. Это поправимо. Будь внимательна. Когда принцесса перестанет плакать- разожми ей рот. Скинув с себя верхнее, мешающее белоснежное каригину* (постирать если что- пара пустяков, но пятна порой принимают такие уродливые формы!) я коснулся пальцами лба несчастной: -------Кимико, услышь меня, пожалуйста. Я знаю: ты заблудилась и не можешь найти выход. Поверь, ты в безопасности, здесь никто тебе не навредит, клянусь своим даром! Твоя матушка уже давно достигшая пределов Чистой Земли* как истинная праведница всегда рядом, в твоём сердце. Ты сильная и непременно сможешь разрушить морок ночи, а я помогу. Мысленно представь себе большую, яркую звезду и лучи света, исходящие от нее. Иди на свет, ориентируясь на мой голос, как только страх отступит, морские волны подарят покой, и больше ничто не вторгнется в безмятежные сновидения. Получилось! Кими задышала спокойнее и чуть- чуть приоткрыла маленький изящный рот, обнажив ряд зубов –жемчужин. Тэнмико тут же, наклонившись, влила последние несколько капель лекарства внутрь. Через минуту принцесса уже спала, растянувшись на татами*, словно морская звезда. Испытывая невероятное облегчение, я махнул рукой, призывая в комнату кувшинчик саке: привычное самообладание никак не желало приходить на выручку, внутри все подрагивало от пережитого напряжения. Никогда я еще так не реагировал, не волновался за кого бы то ни было из живущих под солнцем, за исключением мастера Тадаюки- первого наставника моей бурной юности. Отчужденный от всех и вся после его кончины, погрустив, спустя время, я привык к одиночеству, и даже в какой-то мере наслаждался им. Кажется, свободолюбивая Кими станет вторым исключением из правила, заставляющего меня держаться на почтительном расстоянии от любых отношений способных в теории стать обоюдоострым кинжалом и причинить невыносимую боль… ------Господин, я прежде никогда не слышала этого заклинания. Вы сами его составили?- восхищенный голос духа чая вывел меня из задумчивости. -----Нет, Тэн, это не заклятье. Я просто проник в сны Кимико и помог ей найти путь. Слова –нить и полная импровизация. Согласен, рискованно, но риск оказался оправданным, ведь принцесса избавилась от кошмаров. ------Ну, что вы, Сэймэй- сама! Какой риск! Вы как всегда нашли мудрое и простое решение! Лесть Тэнмико рассмешила меня, но, не желая потакать ее привычке осыпать хозяина чрезмерными похвалами, просто поблагодарил ее за помощь, притворившись, будто не слышал последних слов говорливой шикигами. Примечания: Абэ-но-Сэймэй-полулегендарный японский мистик, практиковавший оммёдо — традиционное японское оккультное учение — в середине периода Хэйан (794-1185гг) японской истории; Шикигами-духи-хранители, защитники и покровители, которыми традиционно пользовались оммедзи: маги-астрологи, практикующие учение. По легендам у Сэймэя таких слуг было аж двенадцать. Фусума— скользящая дверь в виде обклеенной с двух сторон непрозрачной бумагой деревянной рамы. Фудзи-гора, самый высокий действующий вулкан в Японии, высшая точка-3.776 Рин- в переводе с яп. «холодная», «чистая»(как горный ручей или лотос), а также «достойная»; Кимико-«царственное дитя» Аматэрасу-богиня-солнце, главное божество японского синтоистского пантеона; Такамагахара-букв. «равнина высокого неба»-местожительства высших, небесных японских божеств. Оокунинуши-божество медицины, ткачества и сельского хозяйства в Японии. Микадо- император; Хида- одна из древних японских провинций; Кодзики- древнейший памятник японской литературы, сборник легенд и мифов, о сотворении мира, божествах и героях; Хэйан-кё- «столица мира и покоя»- нынешний Киото «доно»- почтительный суффикс, употребляемый при обращении к мужчинам уважаемых профессий(не такой пафосный как «сама», употребляемый при обращении к правителю, членам его семьи и божествам). Лао-цзы-древнекитайский философ VI-V веков до н. э., которому приписывается авторство классического даосского философского трактата «Дао Дэ Цзин». Ворота Судзаку- ныне не существующие центральные ворота в Хэйан-кё Моти-рисовые лепешки Офуда-разновидность синтоистского талисмана или амулета Чистая земля-центральное понятие в одной из буддийских школ, своего рода рай Каригину- верхняя одежда священников и оммедзи в эпоху Хэйан с надрезанными рукавами, вероятно для большей амплитуды движений, поскольку в основном использовалась как повседневная. Татами-маты, которыми в Японии застилают полы домов (традиционного типа). Плетутся из тростника игуса и набиваются рисовой соломой. II Остаток ночи, несмотря на выпитое саке мне не спалось, проворочавшись до часа Тигра*, и осознав, что сон сбежал окончательно, я вышел на энгаву*- встречать рассвет. В его лучах сад казался объятым пламенем пожара-завораживающее зрелище. ---- Мир, существующий благодаря Аматэрасу, прекрасен. Богиня согревает лучами вселенную, заботится о каждом живом существе- от букашки до Левого министра. Перед ее могуществом в почтении склоняются все другие божества, Разве я могу песнопениями и молитвами идущими не от сердца преумножить славу госпожи, усладить ее взыскательный слух? Неужели судьбу не изменить, Сэймэй-сама? -----Я полагал, что вы еще отдыхаете, принцесса. Вернитесь, пожалуйста в комнату, прилягте- избыток Инь еще не уравновесился до конца действием лекарства. (Я проницательно взглянул на Кимико, присевшую рядом,- ваши пальцы холодны как лёд) -попросить Тэнмико принести горячей воды? ------Тэнмико? Это та похожая на небесную фею девушка с длинными светлыми волосами? Она- ваша шикигами? -----А вы проницательны, ваше высочество. Как же вы догадались? ---Слишком необычная внешность, слишком неслышная поступь, слишком… неземная. ---- Принцесса, при других обстоятельствах из вас бы получился прекрасный ученый, мастер оммёдо… В глазах Кимико зажегся огонёк благодарности и негодования одновременно: ----Если это не шутка, Сэймэй- доно, то благодарю. Какой самовлюбленный павлин принял этот несправедливый закон, гласящий, что женщинам запрещено постигать тайны мирозданья? Я мягко усмехнулся, представляя себе выражения лиц придворных, если бы случайно они услышали из уст императорской любимицы подобное выражение. -- К сожалению, предъявить претензии Конфуцию и монаху Кукаю, ты, Кимико, сможешь лишь отправившись в последнее путешествие много позже, и то- не факт. Мне же можно, на правах спасителя наедине называть тебя на «ты»?- поинтересовался я улыбаясь. (Пышность фраз мешала задушевной беседе, «замораживая» ее). ---Конечно, Сэймэй. Позволишь и мне обойтись без формальностей? Пусть и только сегодня. Я кивнул, укутав Кимико в верхнюю накидку- оранжевые солнечные лучи пока еще не согрели утренний воздух, было довольно прохладно. ----Я и сам порой думаю, что ограничивая женщин в познании, мужчины обкрадывают сами себя, лишая государство свежих идей. И великий мудрец -не исключение. Но с другой стороны: многие ли женщины готовы к столь глубокому постижению основ сущего, сумеют ли они даже имея необходимые теоретические знания, обуздывать излишнюю эмоциональность, прислушиваясь к голосу разума и не теряя концентрации? Ведь оммёдо- не поэзия, не музыка, не танцы и не каллиграфия-занятия требующие таланта и определенного склада характера, но не грозящие в случае грубой ошибки поэту или музыканту трагедией (особенно при отсутствии опытного наставника). ---Согласна Сэймэй. Все зависит от человека. Но отсутствие права выбора удручает. ----Что ж, Кимико-мы живем, в неидеальном мире. Возможно, когда-нибудь все изменится. Во всяком случае, ты всегда при необходимости можешь спросить у меня совета. Раскрывать тебе тайны учения сейчас я бы не стал (не хмурься- твое тело может не выдержать тренировок, для этого ты все еще слаба, и потом- я не знаю, есть ли у тебя и в самом деле подобная склонность.) Я рад, что тебе значительно лучше, почти уверен- кошмары больше не вернуться, если не будешь, как раньше излишне сдерживать негатив. Что же касается предназначения.. Шепот звезд- не надпись, высеченная на камне. Завтра тебе придется уйти. Я позабочусь о том, чтобы не возникло переполоха- дам тебе с собой офуда, искажающее восприятие времени. Всем будет казаться, что ты отсутствовала несколько часов, а не полтора дня. Поворчат, конечно, но тебе, знаю, не привыкать. Становится жарко. Согласишься разделить со мной скромную утреннюю трапезу? -----С удовольствием! Признаться, я проголодалась как… как тигр! Услышав последние слова принцессы, я громко расхохотался, забыв даже прикрыться рукавом: хорошо, что Годзимару ее не слышал! Во время завтрака, состоящего из отборного белого риса, свежей форели и чая для «умников» -гёкуро (Тэнмико расстаралась, гости для нее редкость, и она явно радовалась присутствию принцессы), я заметил, что Кимико то и дело бросает полные любопытства взгляды из-под ресниц на висящий на стена танто* в расписных посеребренных ножнах в форме головы дракона- отцовское наследие. Мне кинжалы и прочее оружие без надобности, но память есть память, так что я тщательно чистил кинжал по большим праздникам, терпеливо выслушивая его старческое брюзжание. (Вечно мне попадаются цукумогами с дурным характером)! -----Никогда не видела настолько красивого кинжала,- восхищенно выдохнула Кимико. По сравнению с ним, оружие большинства вельмож, которым они нелепо щеголяют во дворце, как еще одним атрибутом роскоши-просто блестящий мусор. Жаль, я не умею как следует управляться со своим кайкэном*- дядюшка всегда отшучивался, мол, он мне не пригодится, ведь я –«драгоценный нефрит» и никто, пока он жив, не посмеет причинить мне вреда. ----Да, довольно беспечная позиция, учитывая, как часто прежде в стране происходили волнения, разрастающиеся подобно цунами… Хочешь я научу тебя его особым образом метать? Кимико, изумленно подняла брови, вероятно, стараясь скрыть охватившее все ее существо нетерпение: ---- А это возможно, Сэймэй? Не слишком ли он короток для броска? ----Легко. Зачарую его, чтобы не противился ветру, и покажу несколько основных движений, если желаешь. ----Это было бы замечательно! Как мне следует его держать? Следующие несколько часов Кимико внимательно слушала мои подробнейшие объяснения, запоминая, где находятся наиболее уязвимые места человеческого организма. Потом- практиковалась собственно метать предварительно заговоренный кэйкан в мишень, с некоторым трудом извлеченную насупленным Мамору из глубин книжных завалов в моих покоях. Принцесса схватывала новые знания очень быстро, хотя, конечно, до совершенства ей было далеко. Меня не покидало гнетущее ощущение, что уже скоро эти навыки ей пригодятся, хотя небеса не сулили Ямато в ближайшие несколько лет ни войн, ни бунтов…. Когда Кими попала в цель двенадцатый раз подряд, я прервал занятие- перетруждаться только недавно оправившейся Кими было никак нельзя. Приближался час Козы*, и я собирался вернуться к составлению гороскопа, работу над которым прервал вчера, оставив Кимико в обществе Тэнко, когда принцесса вдруг попросила: ----Сэймэй, пожалуйста, сними один из барьеров. Я вернусь во дворец- благодаря твоей заботе страх и недуг отступили, я чувствую себя гораздо увереннее, чем прежде. Не следует больше прятаться. Да и у тебя могут быть неприятности. Прошу, не возражай: все к лучшему. Если предсказание великого онмёдзи сбудется- мы еще обязательно увидимся вне сумрачной атмосферы императорской резиденции и вновь сможем отбросить условности. Благодарю за уроки. Передай мой поклон уважаемой Тэнко. Скажи, как развеешь заклятье. Кимико говорила со спокойной уверенностью зрелого человека, пыталась шутить, чтобы смягчить обстановку. Я чувствовал: ее намеренья принять судьбу серьезны как никогда, но светло- зеленое счастливое свечение ее ауры поблекло, и это меня встревожило(глупое сердце снова преподнесло сюрприз, словно мятежный воин, восставший против приказа генерала, внезапно замедлив ритм ударов). Прикрыв глаза и невероятным усилием воли подчинив рвущийся наружу лисий огонь, окрасивший, (такое порой происходило в моменты сильного волнения), их радужку в неестественно- синий магический оттенок-особенность, передавшаяся от матушки, я тихо ответил, снова возвращаясь к официальному стилю общения: ------Вы- всегда желанный гость в моем доме, принцесса. Да будет светлым ваш путь! Не забывайте тренироваться. Ели понадобиться помощь- пишите. Ваша будущая наставница- жрица Хана-сама- моя давняя приятельница и непременно пойдет на встречу, если скажете, что я был вашим наставником. Аматэрасу будет довольна и не лишит страну благосклонности благодаря стараниям милой служанки, я уверен! Один из моих шикигами проводит вас. Прошептав единственное слово, я снял барьер, позвал Тэнмико и низко поклонился принцессе- скорее в попытке вернуть душевный покой, чем, отдавая должное этикету. На щеках Кимико алел румянец, когда она, подойдя на расстояние вытянутой руки протянула мне маленький свиток корейской бумаги. (Очевидно, нашла несколько нетронутых стопок в покоях, где ночевала.) «Стихотворение написала на память»- подумал я. ----Если не хотите, ответ можете не писать,- с запинкой сказала принцесса. Я знаю, вы не слишком жалуете поэзию, но все же, прочтите, когда я уйду. До встречи, Сэймэй-доно. Вечером того же дня , закончив составлять отчет о подозрительной потусторонней активности для Правого министра, я развернул свиток. Плавные линии иероглифов, подобные каплям росы на лепестке глицинии соединялись в слова: Блик божественной улыбки Алым окрасил Вершину Фудзи. Развеяв как дым Звездные мечтания. Примечания: Час тигра- с 3:00 до 5:00 утра; Час Козы- с 13:00 до 15:00(по китайскому астрологическому календарю) Танто-короткий самурайский кинжал, в описываемую эпоху как раз входил в употребление среди знати. Кайкэн- преимущественно «женский» короткий самурайский кинжал, применяемый для самообороны. В настоящее время является одним из аксессуаров традиционной японской брачной церемонии. Энгава-это окантовочная полоса напольного покрытия без татами в японской архитектуре, обычно из дерева или бамбука. Энгава может проходить по комнатам снаружи здания, в этом случае она напоминает веранду. Цукумогами-разновидность японского духа: вещь, приобретшая душу и индивидуальность. III С тех пор, как Кимико покинула мой дом и приступила к своим обязанностям в святилище Исэ*, несколько раз сменились сезоны. При дворе по-прежнему властвовала семья Фудзивара; охоты сменялись пирами, пиры-поэтическими состязаниями и утомительно-длинными храмовыми церемониями в честь того или иного божества. И- интриги, бесконечные, выматывающие, напитанные ядом сплетен и слухов, порой стоящих талантливым и умным отпрыскам не слишком знатных фамилий, не только карьеры, но и жизни. У микадо родился четвертый сын. Поскольку его матерью была императрица, розовощекого младенца объявили наследником еще в колыбели. На празднование первого дня рождения принца меня настойчиво приглашал сам Левый министр, придумать достойную отговорку не удалось, поэтому пришлось, скрипя сердце, присоединиться к оживленно гомонящей толпе придворных, некоторые из которых не преминули отпустить несколько весьма нелепых колкостей, относительно моего неподобающего внешнего вида,(правда, за глаза, шепотом, прикрываясь рукавами, под видом непринужденной приятельской беседы). Старательно сдерживая тоскливые вздохи, я мысленно прикидывал, как побыстрее исхитриться подойти к Ее Величеству и, обменявшись положенными любезностями, покинуть внутренний двор. Шепотки за спиной ускользали в нигде, не задевая сознания, как вдруг… -------А вы слышали, Акифуса-доно? Говорят, четвертая нефритовая госпожа- принцесса Кимико осквернила священные чертоги богини… Наверняка спуталась с каким-нибудь крестьянином…. Она всегда была странная… Удивляюсь, что император все еще не издал указ о лишении непокорной титула и права появляться во дворце- наш господин порой слишком уж мягкосердечен… ------Ваша правда, Еримаса –доно. Государыня наверняка еще направит мысли супруга в правильное русло-негоже избранной богами мико из высочайшего рода вести себя как уличная девка… Но тише! Микадо смотрит на нас! Конечно, я сначала не поверил ни одному слову досужих болтунов: Кимико более-менее регулярно писала мне подробные послания о том, как проходит ее непростое служение, и у меня не было причин сомневаться в ее искренности. За последние три месяца от принцессы, правда, не было вестей, однако, я подумал, что она просто очень занята-близилось празднование Цукими*, и все жрицы Аматерасу, помимо прочих приготовлений, должны были в течение трёх дней читать умиротворяющие молитвы, чтобы бог луны, спускающийся в это время на землю, встретившись с сестрой снова с ней не поссорился. Я планировал сам написать Кими, как только при дворе закончится семидневное традиционное любование Луной, и напыщенные вельможи перестанут лезть с просьбами «зачаровать лодку так, чтобы она выглядела краше остальных». Не то, чтобы я так уж сильно волновался за Кими- в конце концов она находилась ни где-нибудь а «под крылышком» великой Аматерасу, но подумал, что всмотреться в положение звезд сегодня вечером не помешает… О, если бы я сделал это немного раньше! Моя верная сикибан, стоило задать вопрос: -Где сейчас дама Кимико, рожденная под покровительством дракона и дерева? Дала неутешительный, пугающий и несколько туманный ответ: ---На краю пропасти, сжигаемая гневом зари. В груди зашевелился червь сомнения- неужели Кимико, при всей своей любознательности очень рассудительная и скромная(кто бы что не говорил прежде) действительно поддалась страсти? Верить в это не хотелось: и разум и сердце(прежде будто застывшее, а теперь- трепещущее от одной мысли о том, что с принцессой могло случиться непоправимое) в один голос твердили: «не слушай на сей раз звезды- навести девушку и узнай все сам». «Но кто я ей, разве имею право вмешиваться подобным образом?- пусть микадо выручает племянницу, если пожелает. У меня и других забот предостаточно». «Четыре года назад, оказавшись на распутье, Кимико пришла именно к тебе, пришла, надеясь на поддержку, и обрела ее. Разве не называла она тебя в письмах наставником и учителем? Разве не оставила на прощанье частичку своей энергии в стихотворении, когда уходила? Твои речи, твоя забота вдохнули в нее храбрость, а теперь ты трусишь помочь той, ради которой раньше не задумываясь нарушал запреты и правила?» Последний аргумент внутреннего диалога оказался решающим: общественное порицание как и раньше ничуть меня не тревожило и трусом я себя никогда не считал, разве что немного ленивым, когда дело касалось нависающих над головой проблем, которых теоретически можно было избежать невмешательством-по лисьей привычке экономил духовные(и физические) силы. Но беспокойство за царственное дитя перевешивало все мои опасения. Медлить было нельзя: сикибан буквально кричала-время принцессы в подлунном мире на исходе (вероятно, из-за гнева принципиальной Аматерасу). Торопливо приведя в порядок талисманы, тщательно наложив на себя заклятье невидимости(иначе, разумеется, во внутреннее святилище было не попасть- никто кроме членов императорской семьи не может безнаказанно нарушать покой богини), я призвал Годзимару и уже к часу Быка* вступил на священную землю. Примечания: сикибан- гадательная доска, один из главных «рабочих инструментов» оммёдзи; святилище Исэ Дзингу- главное святилище, посвященное Аматерасу, находится в префектуре Миэ. Цукими-японский праздник чествования осенней Луны. час Быка-с 1:00 до 3:00 IV Найти Кимико мне помогли не заклятья(не хотелось привлекать внимание других мико), а только лишь интуиция. Идя вслед за едва уловимыми всполохами ауры принцессы, я вскоре нашел её- без сознания, распластанную на татами в главном зале внутреннего святилища перед алтарём солнцеликой. Рукава белоснежного кимоно Кими были неряшливо смяты, а штаны хакама непристойно задрались почти до колена-ноги и руки девушки сплошь покрылись сетью мелких кровоточащих царапин, некоторые из которых, судя по всему, были совсем свежими. Приподняв принцессе голову, я медленно провёл рукой над странными ранками, пытаясь определить их происхождение. От царапин исходил жар, создавалось ощущение, что кожа Кими вот- вот «расплавится». Такие следы чаще всего оставляло после себя очень сильное проклятье, «замешанное» на страстном неудовлетворенном желании. Сила отравленных жаждой обладания сю заставила предположить- глаз на принцессу положил вовсе не человек, а какой-то слишком несдержанный и злобный ками, способный из-за своей ненависти и неудовлетворенных мечтаний,(юная принцесса осталась так же чиста как и четыре года назад), перевоплотиться в демона. Итак, источник тьмы определен, но я по- прежнему не представлял, к какому способу следует прибегнуть, чтобы остановить невидимое глазу «горение» двух великих потоков* в теле принцессы- проклятье мучило несчастную уже несколько недель, и она и вправду находилась на краю гибели; ни одно из известных мне сокровенных слов не способно было унять этот пожар, не навредив непоправимо не только телу, но и душе Кимико. Неожиданно из горла принцессы вырвался хриплый вскрик: -----Воды! Пожалуйста, воды! Ириноскэ-сама, отпустите меня- ваши руки обжигают… Я никак не оскорбляла вас- почему вы позволяете себе говорить подобные непристойности? У меня.. уже есть любимый… Его глаза- словно синие звезды… Я вздрогнул. Синие звезды! Неужели простодушное дитя и в самом деле испытывает ко мне глубокое чувство, лелея его все эти годы, без надежды на взаимность и счастливый исход, не взирая на туманность моего происхождения, эксцентричный характер и низкий ранг? Когда на подобной не благодатной почве успел зацвести, и самое главное- не увянуть в разлуке- нежный цветок любви? Потрясенный, я опрометью кинулся к маленькому храмовому роднику и выдернул из-за пояса фляжку, надеясь, что священная вода сможет хотя бы временно ослабить силу божественного гнева, чистыми струями смоет наслоившуюся грязь и скверну, вернув Кимико здоровье и душевный покой… -----Я уж думала, ты разучился размышлять, позабыв уроки мастера Тадаюки, - раздался где-то слева до боли знакомый лающий смех,- давненько мы не виделись, сынок,- последнее слово вихрем ворвалось в душу, мгновенно пробудив череду неприятных воспоминаний из детства. Резко развернувшись и ожидаемо встретившись с лукавыми желтыми глазами матушки (находившейся сейчас в своем истинном лисьем облике) я соединил руки и, как положено почтительному сыну низко поклонился с трудом сдерживая нахлынувшее раздражение: в течение пятнадцати человеческих лет она игнорировала любые родственные просьбы, мольбы и просто приглашения- отужинать, побеседовать, очевидно, считая, что находясь на попечении мастера Тадаюки, ее непутевый сын уже не нуждается в материнской заботе! Да, моё детское неуёмное любопытство и дар подмечать истинную природу вещей вынудили ее уйти, покинуть семейное гнездышко, но она могла хотя бы навещать нас с отцом время от времени, давая знать о себе-это не запрещено правилами и традициями, которым издавна следуют все представители лисьего племени. Но мать, очевидно, не захотела больше обременять себя, проигнорировав любовные стенания покинутого батюшки и мои страдания-страданья несмышленого ханъё, чье чувство вины, переросшее во всепоглощающую ярость едва не выпустили наружу сдерживаемую человеческой кровью звериную сущность… Что же ей понадобилось теперь, в столь критический момент? В голосе поневоле звенел лёд , когда я церемонно поинтересовался: ---- Что угодно госпоже Кудзунохе? Матушка фыркнула, обнажив клыки в пугающем подобии улыбки: ---- Не хорохорься, щеночек. Хочешь спасти свою возлюбленную? Да, не опускай ресницы как подросток! Девчонка столько бумаги извела, пытаясь достучаться до моей повелительницы- Инари- сама- упрашивала её связать ваши с ней судьбы вопреки всем препятствиям. Я пришла понаблюдать за Кимико, и ведать не ведая, что юная мико прогневила похвальной верностью какого-то мелкого божка- духа ирисов, которого неосторожно приютила в своем саду (руками Ханны-сама, конечно) сострадательная сияющая. Точнее я слышала обрывки сплетен о его проделках в Такамагахаре, но не придала им значения, решив, что они безосновательны в своей незатейливости. Я здесь по земным меркам всего час, и( клянусь собственными хвостами!) хотела помочь Кимико- она хорошая девушка и тебе по судьбе, но в одиночку все равно не смогла бы провести ритуал. Чтобы она очистилась и восстановила силы, избавившись от проклятья, достаточно погрузив ее в воды источника Юнояма, сотворить нужное сю(непременно от всего сердца и в изящной форме-тамошняя покровительница – Мицуха- сама, обожает поэзию). Пораженный материнским участием, я воскликнул совсем другим, чем прежде, тоном, ощущая, как чуть ли не впервые с момента рождения, сердце овеял теплый ветерок благодарности к хитрой родственнице: ----Так чего же мы ждем, матушка? Юнояма отсюда в двух шагах! Поспешим! Я смазано погладил лису за ухом. Благодарю тебя! Крепко сжимая бредившую Кимико в объятиях, чутко прислушиваясь к ее рваному дыханию, я донес принцессу до источника, мысленно прося великую богиню Бегущих Вод сохранит жизнь той, что с каждой секундой становилась мне все дороже…. -------Я призвала к святилищу непроницаемый туман, нас никто не найдет…Хотя ты мог бы и сам… Стара я уже для подобных фокусов- плести чары в доме самой Аматерасу!- вполголоса ворчала матушка, помахивая всеми девятью хвостами. Ну что, приступай, сын. Покажи мне, чему ты выучился за эти годы- позови богиню, поведав о своих чувствах. Я терпеть не мог сам сочинять эти кажущиеся простыми строки с мириадами скрытых смыслов и подтекстов и почти всегда проигрывал на литературных состязаниях при дворе. Бесспорно- любое словно может стать заклятьем, если вложить в него волю и силу, но никогда прежде не доводилось мне творить облекать вечное искусство оммёдо в стихи. Кто для меня –Кимико? Ученица? Подопечная? Дочь моего господина, скрасившая непроглядное одиночество или все же любимая, чье постоянство достойно уважения? Я должен был быть откровенным с самим собой и с богиней-ложь могла уничтожить нас обоих. Кимико шевельнулась и застонала: раны теперь кровью заалели и у нее на шее. Ради любви ко мне она приняла на себя ярость обезумевшего божества: я не мог позволить ей уйти в царство Идзанами из-за внезапно проснувшихся сомнений в собственных способностях. Белое полотно иллюзорного тумана окутывало все вокруг, но острое зренье ханъё позволяло мне разглядеть за его плотной завесой и стебли камыша, качающиеся в такт порывам ветра в бухте Аго, и величавую гряду далеких гор, принарядившихся в багряную кленовую парчу. Где-то в вышине раздавалась заунывные песни куликов. Сердце, полное тоской и смятением, беспокойством и робким, неуверенным чувством, казалось, вот- вот разорвется, и лишь крохотный росток веры в грядущие благие перемены не давал слезам пролиться. Сама собой вдруг обрела словесные очертания светлая мольба- дар деве быстрых вод. Песнь водного потока Дарит надежду-весна впереди. Укройте тенью своей Хрупкую росинку- Сиреневые горы! Примечания: великие потоки- движение Инь и Ян в человеческом теле; ханъё-букв. «наполовину человек. Т. Е. -полукровка, рожденный от союза ёкая и человека; Инари- синтоистское божество изобилия, риса (и злаковых культур вообще), лис, промышленности, житейского успеха. Мико- жрица в синтоизме, исконной религии японцев Идзанами- богиня- прародительница, бывшая некогда супругой Идзанаги, повелительница царства мёртвых. Кудзуноха- по легендам мать Сэймэя, кицунэ(лисица-оборотень). V ---Не врёт молва – Абэ-но- Сэймэй и в самом деле не слишком искусен стихосложении. Но сердечный порыв более ценен, чем сухая теория. Ты позвал меня, кудесник. Я пришла. Чего желаешь? А, впрочем, всё и так понятно. Исцелить благородную госпожу будет непросто. Дав отпор божеству, она действительно рискнула всем. Теперь только не совсем человек, разделивший с Кимико супружеское ложе по взаимности, отдавший к тому же часть своей крови как свидетельство клятвы, навек изгонит прочь дуновенье жестоких слов. Ты готов к этому, лисёнок? Поторопись с ответом! Мицуха-сама отозвалась на мой неуклюжий зов молниеносно (вода, принимая решения, обычно не склонна к раздумьям). Я тряхнул головой, прогоняя видение: сквозь облик синеволосой, голубоглазой, гибкой кокетливо улыбающейся девушки, неопределенного возраста, питающей, судя по всему, слабость не только к поэзии, но и к ювелирным украшениям- на ее запястьях и тонких пальчиках поблескивали, звеня при каждом движении, бесчисленные браслеты и кольца, явственно, как при взгляде в увеличительное стекло (стоило только слегка прищуриться), проглядывал иной -грозного водопада, способного по мимолетной прихоти разбивать рыбачьи лодки. Водные божества вообще славились своей изменчивостью и непостоянностью, однако вода обладает практически неисчерпаемым запасом мощи и силы, способной напитать увядающую жизнь. Обратиться за помощью к Мицухе-сама было лучшим выходом из ситуации. ------Что звенящая желает обрести в замен?- никакая цена не страшила, я был готов услышать от богини что угодно. Но она проявила милосердие: ----Попроси императора восстановить мой храм в одной из отдаленных провинций- пожар уничтожил его два сезона назад, и я не могу навестить жителей деревни, вот уже три сотни лет из поколения в поколение почитающих меня как покровительницу. Этого будет достаточно. Согласен? ---- Да. Признателен вам, госпожа. Приступим? Что я должен делать? -----Погоди немного. Я скажу, когда твоя сила понадобится. Сначала нужно извлечь разрушительное. Богиня, плавным движением скользнув к источнику, опустила в него краешек одеянья и тихо-тихо что-то зашептала, что именно, я не разобрал. От ее прикосновенья поток покрылся корочкой льда, постепенно распространяющегося всё дальше. Вот он коснулся живота Кими, тотчас пропитавшись сероватой слизью, очевидно обладавшей зачатками интеллекта- непонятное нечто, заверещав, «перетекло» чуть выше- в попытке избежать столкновения со льдом. ---- Сэймэй! Скорее! Растопи мой лёд! Напои Кимико лисьей кровью, что горячее и чище любого заклятья, но не переусердствуй- достаточно нескольких капель. Это- твоё обещание, помни!-прохрипела богиня. Казалось, она из последних сил сдерживает неосязаемого противника- рукава ее кимоно накалились, лицо почернело. Я больше не в силах был оставаться сторонним наблюдателем борьбы: невзирая на нарушение приличий* призвал на подмогу ветер, разметавший растерявшуюся нечисть в клочки, а затем- резким движением проведя ладонью по камню и располосовав ладонь, прикоснулся смоченным в крови пальцем по побледневшим губам принцессы. ------Отныне Кимико больше не существует!- торжественно проговорила Мицуха- сама. Абэ- но- Сэймэй! Ты только что положил начало энергетическому обмену между твоей душой и душой госпожи Рин. Такого отныне ее имя, ибо она, клянусь священными вратами Исэ, достойна пойти за тобой вслед как никто иной! Я- свидетель и участник древнего обряда свидетельствую- условия для снятия проклятья почти выполнены, вам осталось должным образом завершить его перед людьми, как только Рин поправится. Берегите друг друга, и да будут ваши дни долгими и светлыми, как вода в ручье. Смотри Сэймэй, твоя возлюбленная приходит в себя! И в самом деле: ресницы Рин (теперь я буду называть ее только так), дрогнули, глаза медленно приоткрылись. ----Где я? Что вы делаете в запретном святилище, Сэймэй-доно? Я хотел было ответить, хотел вытащить любимую из воды(не хватало ей еще простудиться как в детстве, сидя осенней порой в довольно холодной воде), но- не успел. Головокружение и слабость одолели меня- дух ветра требовал плату за свою помощь. Ноги стали ватными, не в силах сдвинуться с места, я краем глаза увидел бегущую на помощь матушку, неуверенно лепетавшую что-то о горячем бульоне, услышал тихий всхлип Рин, заметившей кровоточащую рану на моей руке, но не сумел сказать- печалиться не о чем, подобные царапины ничего не значат для лисьего отпрыска-болезненная истома окончательно помутила сознанье, временно взяв верх над силой воли. Примечания: Призвать одного ками в присутствии другого, если только они не шикигами- довольно грубое нарушение своеобразного магического этикета для оммедзи. Сю- слово, сосредоточившее в себе то или иное желание, стремление, мысль, способное стать заклятьем VI Первое, что я услышал, вернувшись из небытия в реальность- знакомый, дрожащий от напряжения и сдерживаемого беспокойства девичий голос: ---- Матушка Кудзуноха, он уже шестые сутки блуждает между мирами! Лечение, рекомендованное господином Кэйноскэ, не помогает! Неужели проклятье все еще действует? А всё из-за меня! Судя по звукам, доносившимся с энгавы, Рин громко всхлипывала, шмыгая носом. -----Даже думать о таком не смей, дурёха! Нет на тебе больше и следа чужих желаний - лисья кровь, сосредоточившая в себе светлые помышления безотказно справляется с подобными отвратительными сю. Поверь, девочка моему жизненному опыту. Сэймэй скоро вернется на ближний берег, не сомневайся. Ему просто нужно чуть больше времени, чтобы отыскать путеводный свет… Лучше скажи: как тебя угораздило невольно очаровать ирисового ками? ----Матушка! Не смотрите на меня так, пожалуйста! Я смущаюсь. Ирисы с детства были моими любимыми цветами, напоминали прекрасных и доблестных воинов… Я обратила внимание на ухоженный, большой сад при храме в самый первый день в Исэ и пообещала себе мысленно, что постараюсь в свободное время туда наведываться и присматривать за его жителями-пожилая опытная садовница Кагомэ –сама, к сожалению, не всегда могла по утрам их поливать-давали знать о себе больные суставы. Она с радостью приняла моё предложение о помощи, удивившись, что «благородную барышню привлекает подобное занятие». С течением времени, убедившись-мой интерес- не блажь не мимолетный каприз, она передала мне большую часть садовых обязанностей, порой излишне восхваляя «наблюдательность и аккуратность юной сестры» перед другими жрицами. Меня и так не особенно жаловали в Исэ (даже наиболее близкие родственницы периодически «втыкали шпильки в затылок»-сплетничали и смеялись, наивно думая- я ни о чем не догадываюсь, «день и ночь витая в облаках и милуясь со своими цветочками»). Отчасти они были правы-я частенько сбегала в сад сразу после вечерей трапезы: шепотом читала цветам и звёздам стихи, делилась с ними событиями прошедшего дня… Наверно, Ириноскэ понравились мои вечерние разговоры. Когда он появился передо мной впервые, я признаться, испугалась, приняв его за непонятно каким образом исхитрившегося проникнуть во владения Аматерасу вора, из числа столичных полубезумных авантюристов, стремящихся любой ценой завладеть духовными сокровищами императорского рода. Порываясь закричать, я схватилась за кинжал, но он, перехватив запястье, заговорил со мной тихим, умоляющим голосом, почти сразу признавшись в своём происхождении, уверяя, что решился принять человеческий облик только для того, чтобы « после трёх сезонов, омытых дождём одиночества, побеседовать с прекрасной мико, разбирающейся в поэтическом искусстве ,восхитительно музицирующей на кото- мне приходилось несколько раз слышать ваше исполнение- добросердечной и отзывчивой». Его пылкие слова тронули моё сердце- сердце девчонки, с рождения запертой в золотой клетке, мне к несчастью, польстило подобное внимание божества к моим весьма скромным способностям- в том, что Ириноскэ-сама божество сомнений не возникало; там, где он ступал мгновенно вырастали десятки ирисов всевозможных цветов. Бесконечной вереницей летели дни. Постепенно во время наших вечерних бесед Ириноскэ стал все чаще неожиданно замолкать, теряя нить даже самого увлекательного разговора, и кивая в такт собственным не озвученным мыслям, складывал и вновь расправлял свой черно- красный веер. Забеспокоившись, я напрямую спросила, захворал ли он. (Хотя ирисы, да и другие цветы и деревья в саду, совсем не выглядели пораженными какой бы то и было болезнью). Коротко усмехнувшись, ками ответил: «Прошу простить, Кимико. Я задумал написать стихотворение в вашу честь, но никак не могу подобрать нужных слов. Простите. Пожалуй, я оставлю вас. Надеюсь, ваши сны этой ночью будут как всегда спокойны». При этих словах его глаза лихорадочно сверкнули, но я легкомысленно приняла отблеск телесной страсти за предвестие волны вдохновения, и пожелав Ириноскэ удачи спокойно пошла в общую келью и легла спать. Не знаю, сколько прошло времени- должно быть, не больше четверти часа, как дрёму мою прервал пламенный, как лава, вытекающая из жерла вулкана, поцелуй! Почувствовав чужие губы на своей шее, я в ту же секунду вскочила и интуитивно в полной темноте замахнувшись, метнула кинжал, как меня когда-то научил Сэймэй. Раздался сдавленный вскрик и до ужаса пугающий голос, посеребривший прежде времени прядь волос(вот здесь, видите, за ухом), произнёс: -----Отвергнувшая чувства божества! Подобно мне, истекающему сейчас кровью, ты тоже будешь страдать и отправишься к Идзанами через девять лун, ибо по слову моему, пересохнут потоки Инь и Ян, если только до этого времени тебя не возьмет в жены кто-нибудь в ком течет лишь часть человеческой крови! Дальше, матушка, вы знаете- я слабела день ото дня, монахини решили, что осквернила обитель позорной связью с мужчиной и заперли меня в зале великих молений, раз в день принося сухой рис и немного зеленого чая, и велев до седьмого пота просить солнцеликую о снисхождении к жалкой участи «падшей сладострастницы». Мои возражения никто не слушал, говоря, что одно дело- предаваться непотребным увеселениям в собственном доме, и совсем иное- в храме хранительницы Ямато, все служанки которой, согласно древней традиции должны определенный срок сохранять ритуальную чистоту до тех пор, пока не заболеют какой-нибудь болезнью заразнее простуды или пока в столице не умрет их близкий родственник. На третий день заключения меня, почти потерявшую рассудок от непрекращающихся видений,(сотни и тысячи ирисов повсюду , покрытых кровавой росой), и отыскал ваш сын. Его белоснежное киригину- последнее, что я смогла смутно разглядеть перед тем, как снова утонуть в иллюзиях подсознания… Теперь от меня прежней осталась только неясная, расплывчатая тень: для всего мира принцесса Кимико умерла от болезни в великом Исэ еще луну назад. Да, да, я случайно увидела, как вы отправили письмо от имени Сэймэя ко двору- сообщить императору печальную новость, и не сомневаюсь, во всех смыслах были очень убедительны. Я благодарю вас, матушка- так вы раскрыли нам обоим дверь в будущее, не омраченное тяжким бременем чувств, обреченных на медленное увядание под гнётом ранговых различий, но пожелает ли мой драгоценный возлюбленный и в самом деле разделить на двоих тропинку судьбы, невзирая на недостатки тщеславной избранницы, невольно обрекшей его на муки? К тому же, я никудышная хранительница домашнего уюта, в чем вы уже могли не единожды убедиться- без почтенной Тэнмико я как без рук… Неужели вам по душе такая невестка? Матушкино хихиканье, переходящее в подвыванье, заставило меня невольно нахмурится- неужто драгоценная родительница с возрастом вовсе перестала сдерживать в присутствии людей лисьи повадки? Ужасно! Отсмеявшись, Кудзуноха наконец ответила, решительно возразив: ----Дитя, у моего щеночка, полный дом слуг, готовых исполнить любое его повеление- тебе не придется мозолить свою атласную кожу. Разве что, изредка… Ничего, всему научишься, если захочешь… И вновь повторю: не смей винить себя! Ваши чувства ведь взаимны и глубоки? Так в чем же дело? Все так удачно складывается: искать тебя никто не станет, ни во дворце, ни за его пределами- ты права, я об этом позаботилась. Венценосный паренёк, к моему удивлению даже рад был, когда его славный слуга предложил «взять на себя похоронные хлопоты». Я всегда говорила- старший Фудзивара- бесчувственный чурбан. Так, о чем это я… Ах, да. Со временем сможешь даже по необходимости появляться при дворе-магическая маскировка к твоим услугам, щеночек мастер подобных фокусов. С детства подобным образом развлекался… Через недельку- другую после свадьбы, когда прольётся дождь из облаков* и ты попривыкнешь, могу рассказать несколько секретов… Сиротам надо помогать… Сэймэй очень… кхм.. темпераментный… Надеюсь, долго внуков ждать не придется. Рассчитываю на тебя! Представив, что еще мгновение, и Кудзуноха, как настоящая лиса презирающая людские обычаи играючи перескажет Рин, к примеру, камасутру, я как ошпаренный вскочил на ноги, и ощущая неожиданный прилив сил, одним прыжком очутившись на энгаве, неуловимым движением запечатал матушкину речь,(ненадолго, конечно, но главное-призвать ее к благоразумию пока длится тишина) Но она не продлилась даже и минуты: -----Сэймэй! Ты очнулся!-улыбка облегчения осветила лицо Рин, кажется, до конца не верящей в происходящее. Я так долго тебя ждала! Слава богам, с тобой все в порядке(раз позволяешь себе так невежливо обходиться с матерью!-в озорном взгляде моей невесты заплясали веселые искорки). Я невесомо коснулся поседевшей пряди волос любимой: ----Ожидание закончилось, луна моя! Давай поженимся завтра на закате? Не буду обещать пышную церемонию, но скучать нам не придется! Ты согласна? Тихий ответ раскрасневшейся Рин я прочел в ее сияющих глазах- расслышать слова помешало матушкино громкое: ------Ну, каков стервец! Заткнул рот старой матери! Безнадежен в своей одаренности! А кого благодарить следует, а? Учтите, голубки: если на свадебке не будет пары куриц и танцев-меня не ждите! До завтра, щеночек- вернусь в нору , поищу вам подарочек, как порядочная, чтоб потом местные тануки не болтали, будто Кудзуноха скупа как Правый министр. Примечание: Прольется дождь из облаков- т.е. супруги вступят в отношения и на физическом уровне. VII Вопреки обыкновению, родительница сдержала слово- ее подарок для Рин- неописуемо роскошное шелковое изумрудно- зеленое свадебное иро-утикакэ*, на котором красовались два танцующих серых журавля, было настоящим произведением искусства, достойным самой императрицы. Увидев свой яркий свадебный наряд, Рин пришла в восторг. Низко поклонившись Кудзунохе, она вдруг совершенно неожиданно кинулась ей в объятия и расплакалась радостными, счастливыми слезами, чем невероятно смутила мою, довольно сдержанную мать, предпочитавшую после смерти своего супруга- моего батюшки-постоянно скрывать истинные чувства за маской язвительного недоверия. Церемония, к счастью, прошла как полагается: для заключения брака я выбрал, как и планировал, следующий, счастливый, третий день девятого лунного месяца и самое красивое и романтичное место, какое смог отыскать- храм Оокунинуси на берегу царственного озера Бива. Со всем почтением преподнеся божествам положенные подношения: рис, чай, фрукты, а также- каллиграфически начертанное молитвословие от Рин, подаренное на случай, если справедливая все же разгневалась на ее самовольный уход из храма, мы в присутствии каннуси*, мико и Кудзунохи(как свидетельницы) принесли клятву верности друг другу, выпив из трех чаш трижды по три глотка освященного сакэ. Конечно, не обошлось без неожиданностей. Изначально, так как свадьба планировалась тихая и достаточно скромная, чтобы не привлекать излишнего внимания людей и ёкаев, я полагал, что гости в такой ситуации, особенно с учетом того, что мы с Рин все еще чувствовали себя несколько изнуренными, только добавят хлопот. Но я совсем забыл, что Кудзуноха абсолютно не умеет хранить секреты- вместо неспешных семейных посиделок с парочкой незамысловатых блюд и ароматным вином, вернувшись в дом, мы оказались захвачены вихрем залихватских и временами пошловатых песен тануки, пришедших «по приглашению госпожи лисицы пожелать процветания и довольства молодой ветви семейства Абэ». Чтобы ненароком не оскорбить в сущности безобидных, компанейских оборотней*, пришлось изобразить радость, станцевать нелепый танец счастья (общеклановая традиция для всех тануки) и несколько раз ударить в барабаны, отпугивая злых духов(какие, спрашивается, злые духи могут обитать в доме оммёдзи, охраняемом сразу двенадцатью шикигами, двое из которых и вовсе-низшие божества, покровители?) В самый разгар очередного громкого благопожелания(я мысленно хвалил себя, что заранее, как чувствуя, укрепил истончившуюся часть домашнего барьера, не позволяющему в том числе звукам изнутри проникать сквозь него), Рин робко потянула меня за рукав: ----Сэймэй, у меня голова кружится. Давай оставим гостей и твою матушку развлекаться(только посмотри, с каким аппетитом она поглощает уже третью запеченную курицу!), а сами- пойдем в внутренние покои? Судя по цвету твоего лица, милый, тебе тоже необходимо прилечь. Делая вид, что крайне огорчен, я поморщился: ---- Не обманывают ли меня мои уши? Разлюбезная женушка отказывается в первую брачную ночь разделить со мной ложе? Ради нее я не единожды вверг себя в скверну, касаясь ее крови и нанося себе повреждения-все для того, чтобы совершить еще более древний обряд, за нее я молил богов и даже сочинял стихотворение, вопреки собственным склонностям, а супруга не желает сделать меня счастливым? Драгоценная позабыла, что только надлежащим образом завершенный ритуал,(пусть и лишенный некоторых, чисто внешних элементов-выкупа, красного паланкина и подноса со множеством даров,) способен навек прогнать несчастье и сберечь ее здоровье? Очень жаль, что у возлюбленной столь короткая память… Я намерен сейчас же исцелить ее забывчивость! Подмигнув догадливой матушке, тут же на спор вызвавшей одного особо шумного и все еще достаточно трезвого старейшину на дружеский поединок превращений, и, таким образом, временно переключившей внимание гостей на собственную персону, я схватил Рин в охапку, и с трудом выпутавшись из длинного шлейфа иро-утикакэ, на который случайно наступил, взмахнув рукой перенес нас обоих в одну из дальних комнат, и аккуратно уложил супругу на циновку, на всякий случай, прикрыв ее озябшие ноги одеялом. -------Постой, Сэймэй, не уходи!- расстроено выдохнула Рин, заметив, что я поднялся с колен. Прости. Я не забыла и никогда не позабуду твоей доброты и отваги. Я мечтаю жить и умереть в твоих объятиях, сплетя воедино стук сердец…Мне уже лучше, честное слово! Скорее, исполни свою клятву до конца! --- Тш, луна моя, тише. Я ласково сжал ее руку. Это ты меня прости. Я не должен был говорить подобное, ведь твоё сердце – океан искренности и нежности, ведь ты первая познала муки любви, проведя меня по проторённой дорожке. Если ты и в самом деле хочешь совершить всё сегодня, я дам тебе выпить особый отвар как раз подходящий для подобных случаев и сам его тоже выпью. Не против, Рин? Я все еще ощущал неловкость за резкости, высказанные ранее, и потому мой голос прозвучал несколько хрипло. Рин мягко кивнула. Чтобы найти отвар в покоях мне потребовалось минут десять и помощь Мамору, весьма изумленного тем, что я призвал его в такой поздний час. -----Неужели вы нервничайте, Сэймэй- сама? Неприкрытая насмешка в голосе духа- феникса нисколько не волновала, однако, я велел ему искать необходимое в молчании, а затем отпустил «колючую» на язык «пташку». Переодевшись ( и так за эти годы пренебрег многими обычаями) я решительно распахнул расписные фусума, с изображением почтенной Фудзи и шагнул в восточные покои-навстречу новому виражу жизни, навстречу судьбе, дарованной звездами… Отвар подействовал быстро- через полчаса мы с Рин почувствовали себя полными сил и с наслаждением предались любви… О, как трепетала под моими нетерпеливыми касаниями ее изящная маленькая грудь, какими сладкими и свежими на вкус были ее сперва осторожно- стыдливые, а потом все более и более глубокие поцелуи! Плывя в полном согласии на волнах восторга, упоенные мелодией счастья ,в единодушном порыве мы сотворили каждый свою часть благодатного дождя: с благодарным восхищением нежное облако, впитало в себя наполненные силой частицы мужского естества, мое драгоценное Ян дабы в ответ восполнить Инь и, если будет угодно богам, выпестовать живую душу… ----Ты прекрасна, луна моя!- промурлыкал я на ушко Рин, когда сила живительного потока схлынула. Отныне ни один падший ками не посмеет навредить тебе, ведь теперь мы соединены в трех измерениях и тот кто задумает злое тут же обратиться в пыль, уничтоженный моей энергией… Надеюсь, внутренний свет озарил и твое сердце, женушка? Не услышав ответа, я настороженно потянулся вперед, но через мгновение замер, стараясь не потревожить супругу, прикорнувшую на моем плече. Ее распущенные, черные как смоль волосы, в игривом беспорядке разметались туда-сюда, припухшие губы еще хранили в себе печать впервые испытанной страсти, а маленькие пальчики даже во сне не желали разжимать мою широкую ладонь… Примечания: Каннуси-синтоистский священник Иро-утикакэ- вид женского свадебного кимоно с длинным подолом Тануки-енотовидные собаки- оборотни Согласно оммёдо- нанести себе повреждения или испачкаться в крови другого человека- значит осквернится, после подобного «духовного загрязнения» человеку необходимо было очиститься с помощью специального обряда или священной воды из того или иного храмового источника; Эпилог Семь месяцев спустя… ------Уф, ну и духота! Не хочешь чаю, милый? Я сама заваривала! По всем правилам! Тэнмико-сан только наблюдала со стороны, честное слово! Не правда ли его цветочный аромат действует успокаивающе? Передай, пожалуйста, при случае мою благодарность благородному Ясунори- сама. Кстати, позволь спросить, почему ты все еще не ответил на его письмо? Как его заместителю тебе не следует пренебрегать своими обязанностями в ведомстве Темного и Светлого начал! Вдруг император примет твое промедление за равнодушие к судьбе страны? В столице и окрестностях вот уже месяц не было дождя! -----Не волнуйся, моя дорогая, торопливая женушка! Тебе в твоем положении вредно. Для паники ни у столичных вельмож и прочих жителей, ни у тебя лично нет никаких причин. Бог дождя как раз в это время обыкновенно выбирает себе невесту, советуясь с великим западным драконом, а они спешить не любят. Дождь пойдет уже через несколько часов, воскрешая все живое на рисовых полях. В великом моленье не было необходимости, это могло только вызвать у божественных собеседников ненужное раздражение. Поэтому я и не ответил братцу* Ясунори- в отличие от многих моих коллег он действительно профессионал и не в пример мне прекрасно держится на аудиенциях у прыщавого паренька… --- Сэймэй! Как ты можешь говорить в подобном тоне о микадо, о нашем великом господине? Какой же он «паренек»? Ему уже двадцать пять лет! ----Вот я и говорю: молодо, зелено…. Чай и правда- великолепен! Но, умоляю тебя, звездочка ясная-не заваривай его в другой раз так густо, и побереги, будь добра семейную, доставшуюся мне от деда, чайную композицию- не хотелось бы потом изгонять очередного взбесившегося цукумогами…Не прячь глаза- как нашкодивший котёнок, право! Все в порядке. Самое главное- твое здоровье, на таком сроке столичные кумушки обычно уже палец о палец не ударят- берегут будущих детей, а ты все, словно неутомимыми муравей хлопочешь, не присядешь толком… ----Сэймэй, любимый! Я беременна, а не больна, и чувствую себя хорошо. Ты и так весь дом обвешал священными сутрами и надарил мне кучу амулетов- шагу ступить невозможно, чтоб случайно не зазвенеть.. Я стала похожа на мула с колокольчиком на шее…Похоже, ты нервничаешь больше меня- все всматриваешься по ночам в причудливые линии сикибан, шепчешься с шикигами…. Можешь рассказать, что отвечают светила? Мне очень любопытно! ----Я и не сомневался, Рин. Что ж, думаю сейчас уже можно… Гаданье говорит, что ты носишь под сердцем сразу три души- двух мальчиков и девочку. Большая редкость. И риск. Вот почему предосторожности не помешают. Также звезды сулят нашим детям удачу во всех делах, если только они преодолеют свое первое семилетие…. В одном из мальчиков и девочке я еще два месяца назад почувствовал невиданную силу- вероятно, они унаследуют мои способности и со временем совершат великие дела… Вот будет для Ясунори сюрприз лет через пятнадцать- в оммерё появится первая девушка- оммёдзи… Все сделаю для того, чтобы дар не отравил изнутри наших детей, любимая… ----Великие боги! Звучит как грандиозный план! Хотела бы и я увидеть, как они станут взрослыми… -----Увидишь, клянусь, Рин! Я всегда буду рядом… Что случилось, луна моя? Больно? -----Толкаются! Они толкаются, Сэймэй! Потрогай! Я осторожно положил руку на огромный живот супруги, которую материнство очень красило-на прежде бледноватых щеках появились ямочки, а в глазах звенела неутихающая мелодия всеобъемлющего счастья. Уверенные толчки нетерпеливых наследников, недвусмысленно давали понять- им не терпится проявить себя на сцене жизни, под строгим взором богов… «О ясноглазая Инари- мысленно прошептал я- умоляю: сохрани моих близких- не позволь им сверх меры познать холод людского сердца, губительность интриг и горечь потерь! И поторопи, пожалуйста, родственника, окажи милость- зной так утомителен и тревожен». Где-то вдалеке, словно отвечая молитве, глухо заворчал гром- дух дождя спешил домой, радуясь переливчатому смеху жены-богини…. Священные потоки обещали миру обновление и покой… Примечание: Братец Ясунори* -Камо-но –Ясунори согласно преданиям происходил из очень знаменитой семьи оммедзи, его отец, Камо-но-Тадаюки- обучал Сэймэя вместе с сыном, поэтому Сэймэй вполне мог в неофициальной беседе с женой и при личных неформальных встречах называть Ясунори братцем. Конец