Ещё в нас вызывает дрожь

То что Эдмунд пишет новую песню Марат понял сразу. Начало волнующего процесса создания будущего шедевра всегда у Эдмунда выглядело одинаково: он резко начинал запираться везде где только мог, постоянно что-то бубнил себе под нос, не расставался с гитарой или не вставал от рояля и становился донельзя рассеянным. Например, мог вместо сахара насыпать себе в кружку соль или вместо шампуня помыть голову жидким мылом. А всё потому что мозг Маэстро был в этот момент занят важным делом – он связывал слова в смысловую нить, из которой он потом виртуозно сплетëт новый хит. Вот и сейчас он уже почти восемь минут сидит в туалете. Или это деликатная проблема или, как бы сказал Горбачёв: «Процесс пошёл». Подойдя к двери уборной Марат несмело постучал. - Аа? – прогудело изнутри. - Эдик, милый, у тебя всё хорошо? Это всё те пельмени? Говорил я тебе, чтоб не брал ты их, неизвестно из какой мяукающей говядины они слеплены. - Нет, нет, всё хорошо. Уже иду. Дверь клозета отворилась и возник сам Маэстро- всё тот же невозмутимый философ. Молча он прошествовал мимо Марата, но тот успел увидеть в руках возлюбленного красную тетрадь. Значит точно, процесс пошёл. Ночью Корчемный не мог уснуть из-за монотонного бубнежа над ухом. Эдмунд лëжа на спине и глазея в потолок повторял про себя одну и ту же фразу. Один раз Марат услышал чëтко слово «рыданья». Наконец, ему это надоело. - Эдик, хватит бубнить, ложись спать. - Всё, всё, ложусь. Отложив тетрадь, Маэстро погрузился по шею в одеяло и теснее прильнул к тëплому басисту. * В конце декабря Эдмунд отметил довольно печальную дату: ровно год как он официально числился свободным от уз Гименея мужчиной. Просто в один непрекрасный момент он.вдруг понял что не может больше врать ни Марату ни Елене и ему надо что-то делать. Он пришёл к супруге и попросил развода. Елена – женщина фантастического терпения и мудрости развод ему дала. К тому времени от их супружества осталось лишь слово. Эд почти открыто жил со своим басистом, Лена полностью погрузилась в радости жизни бабушки многочисленных внуков. И накануне католического Сочельника их тихо и мирно развели по обоюдному согласию обоих сторон. Эдмунд, из чувства благодарности за счастливые годы и двоих детей, оставил бывшей жене свою «трëшку» на Петроградке, а сам перебрался в более скромную «двушку» подальше от центра. Но чаще он всё же жил в ипотечной квартире Марата, расположенной…напротив его бывшей квартиры (Корчемный считал это романтичнымж естом, Шклярский же, наоборот, идиотичным). Но так или иначе окна их квартир смотрели друг на друга, и утром, делая кофе, Эд видел что Лена делает то же самое, они махали друг другу. Стас и Алина восприняли новость о разводе родителей ровно, без истерик. Конечно неприятно, когда семья распадается. Но ещё неприятнее, когда мама и папа лишь изображают семью, а актёры из их предков были, прямо скажем, никакие… В то утро бывшие супруги попивали кофе и обсуждали по телефону детали их совместного похода в детский сад к Яну на праздник бабушек и дедушек, Лена советовалась с бывшим какие ей серёжки надеть к брючному костюму. Марат вплыл в кухню в тот момент когда они почти сошлись на яхонтовых серьгах. - Доброе утро, - улыбнулось персональное Солнце Эдмунда. - Доброе. Чайник горячий. – кратко ответил Маэстро, не прерывая беседу с Еленой. Марат хмыкнул (ревновать своего мужчину к его бывшей он считал ниже своего достоинства, но иногда так и тянуло), сделал себе кофе и снова заострил взгляд на красной тетради. Взять так и прочитать было рискованно. В прошлый раз он осмелился глянуть в неё, когда Эд был в ванной, и только открыл, как Маэстро, словно из-под земли вырос возле него и огрел наглого любовника деревянной мочалкой по лбу: - Не трогай, а! Поэтому лучше не рисковать, Маратке ещё охота было пожить. Но когда Эд уехал на праздник, всё же не удержался. Открыл. Новое стихотворение. А название-то какое: «Гитары тихие рыданья». А текст то какой. Марат почесал под носом, погладил подбородок и потеребил прядь волос. В том то и проблема, что текст то был ну очень прямолинейным! … Не к счастью Опять к былому возвращаться Опять к былому возвращаться Оно не ценится ни в грош ... Прямой и ровный рассказ об утерянной любви с нотками ностальгии и сожаления. Что-то одновременно красивое и чересчур сопливое, сентиментальное сквозило в каждой строчке. Марат вновь почесал подбородок. - Прикольно. Эдмунд часто говорил ему (и только ему!), что если текст получается прямым, то это его личные рассуждения, размышления и переживания, а если текст соткан из метафорических образов, то это ни что иное, как «солянка» из прочитанного, услышанного, увиденного и приснившегося. Здесь же текст был прямым. Прям конкретно прямым. Как угол в девяносто градусов. Корчемный включил своего внутреннего Шерлока Холмса. Текст о былой любви, это не видно только слепому, о сожалении о том что эта любовь закончилась. Явно тут Эдмунд пишет о себе и о…Лене? Но почему тогда прошлое «не ценится ни в грош»? Сорок лет совместной жизни и двое детей не ценится в грош? Сомнительно, что Эд бы посвятил бывшей супруге такую песню с таким посылом. Просто надо знать Елену, она сама бы послала Эда куда подальше. Но если не Лене, то кому? У Эдмунда же не было больше никого кроме бывшей жены и, соответственно, Марата. Или..? И не стало отныне Марату покоя. Тайна нового стихотворения заняла его мысли полностью. Эдмунд заметил что его Солнце стал каким-то задумчивым и очень рассеянным. Утром Марат бухнул себе в кофе полную ложку соли, а, выходя из квартиры не разминулся со входной дверью и влетел в неё лбом. Вечером, ложась спать, Эд объявил партнёру что после московских концертов у них в планах студия и записи новой песни, которую он хочет выпустить в качестве сингла, а потом «впиндюрить её в альбом». - Что пишем? – поинтересовался Марат, копчиком чуя что это будет именно этот таинственно-прямой текст. - А вот. Перед глазами Корчемного вновь оказался «Гитары тихие рыданья» - стих, который он уже почти выучил. Пришлось включать всё своё природное актёрское мастерство (которого у Марата и не было) и изображать что он видит этот текст впервые. - Ну как? – спросил Эд, выждав театральную паузу, пока Марат ознакомится с новым будущим хитом. - Очень красиво. - ответил Марат и, тоже выдержав паузу, спросил: - Кому посвящена? - Никому, - небрежно бросил Эд. - Эдик! - Что? - Ты сам говорил что твои прямые тексты это автобиография. - Я не так, это самое, говорил, Солнце. - Меня до сих пор дрочат вопросами, посвящены ли мне «Разноцветные ленты», а ведь не скажешь что это про Алину, потерявшую резинку для волос. Так про кого песня то? Эдмунд промолчал и завернулся в одеяло, показывая что разговор окончен. * Московские концерты отгремели с оглушительным успехом – два концерта в Крокусе при полном зале, но ведь у Пикника по-другому никак! Со всеми хлопотами касательно концерта Марат забыл про терзающие его размышления о смысле новой песни. Но почивать на лаврах было ещё рано, для этого у них есть лето. Теперь в планах студия, затем питерские концерты, затем тур, затем дозаписывание и сведение альбома и только потом можно будет отдохнуть. Поклонники у них часто спрашивают: Откуда они берут силы столько лет, не сбавляя темпа, гастролировать, записываться и быть на плаву музыкального Олимпа, которого постоянно штормит? Ответ был прост: во всём виновата любовь. Эдмунд любит то что он делает, Марат любит Эдмунда и знает что это взаимно. И именно от большой любви Эдмунд потащил, ещё не просохший после Москвы, Пикник на студию. Маэстро ненавидел работу в студии, сравнивая её с нудной и скучной работой в офисе, поэтому на запись трека у Пикника уходило рекордные два дня: в первый день писали инструменты, во второй день – вокал. Марат на время забыл свои терзания касательно смысла песни и переключил своё внимание на Ильгиза. Парень, мало того что пришёл на первую свою запись в качестве ударника группы в состоянии лëгкого мандража, так ещё и Эдмунд его буквально пришиб одной фразой. Подошёл к нему и прям на голубом глазу выдал: - Ты вот тут сыграй вот так как-нибудь. Парень просто обмер, пытаясь понять как именно «вот так как-нибудь» он должен сыграть. Марат снисходительно смотрел на парня и усмехался. Да, это прям совсем не Лëня! Мотив Марату понравился с первых нот. Такие прекрасные испанские мотивы фламенко. От песни веяло улочками Барселоны, танцовщицами в платьях с воланами, крепким вином, солнцем и сиестой. Но вот текст… … Так где же Огонь, что так сжигал нас прежде Огонь, что так сжигал нас прежде Как будто не было и нет А вспомни Как ночью безнадёжно тёмной Как ночью безнадёжно тёмной Мы дождались с тобой рассвет … Ну что это за голая пошлость? По меркам поэтического таланта Эдмунда это почти что порнография. Но о ком?  Марат в конце второго дня записи попытался опять спросить у любовника о человеке, которому обращены такие откровенные слова, но получил в ответ лишь многозначительное «хм», что на эдмундо-шклярском языке означало «не сейчас». Результатом записи Эд остался доволен, он на уровне чуйки ощущал что это будет хит. Теперь пора заняться подготовкой к концертам в родном городе. И Эдмунд потащил ещё не просохший после записи Пикник на репетиции. Концерт в Питере – это ответственность втройне, поэтому всё и все должны работать как часы. Концертные хлопоты закрутили всю группу в водовороте приятной, пусть и энергозатратной работы. Марат и думать забыл о песне, тут бы не забыть как самого себя зовут. Видя как упахивается на репетициях его Солнце, Эд решил порадовать его и в один вечер после репетиций и прогонов захотел сделать ему приятно. Ковëр тёплых поцелуев Эдмунда покрывал всё тело Марата, его губы, кажется, были везде. Блондин лежал на кровати в позе морской звезды и кайфовал, предвкушая горячую ночку. Но только поцелуи коснулись самого сокровенного места, как из коридора ворвалось в их прелюдию мерзкое «дзиииииинк», это звонил стационарный телефон Эдмунда. Маэстро тут же прервал поцелуи, поднял голову в сторону коридора и приготовился к прыжку с кровати. Марат почуял что перспектива ночных телесных развлечений тает и попытался любимого удержать: - Нет, Эд, не обращай внимания, продолжай, продолжай. Но Маэстро юрко по-молодецки вывернулся из его рук. - Погоди, вдруг с оркестра звонят. Маратке лишь осталось с печалью посмотреть ему вслед. Ну что за обломы в жизни! Только захочешь заняться чем-то очень важным, как тут обязательно случится какой-нибудь дзыньк. Да чтоб у того кто позвонил им в такой неподходящий момент были хорошие интимные отношения до скончания веков! Эдмунд вернулся через пару минут, но настрой у Марата уже был сбит и он сразу увидел как Маэстро потускнел. Обычный человек бы не увидел эти изменения, но блондин уже умел расшифровывать малейшие перемены на лице любимого, он сразу заметил как заострились его скулы, как посерели изумрудные с переливом глаза, как губы стянулись в тонкую ниточку. Шклярский тяжело бухнулся на край кровати. Марат обеспокоено опустил ладони на его плечи: - Эдик, что с тобой? Солист коснулся ладонью левой части груди: - Что-то сердце кольнуло. Дай чего-нибудь. Марат тут же спрыгнул с постели и голяком заметался по квартире в поисках лекарств. Каждая болячка Эдмунда это один седой волос на голове Марата. Чëртов возраст! Маэстро лëг на нагретую басистом подушку и свернулся калачиком, а его Солнце уже спешил к нему с тонометром и аптечкой… Напоенный сердечными каплями Эд уснул быстро, обнимаемый своим белокурым хранителем. Марат держал свою ладонь под рубашкой любимого на его груди, отдавал ему свою энергию, запрещая его моторчику сбоить. Ну и пусть что сегодня страстной ночи не получилось, но им и без секса хорошо вдвоём… * - Ну кто там, блять, опять тебя хочет? Эд тут же оторвал от уха и бухнул трубку телефона обратно на аппарат, как раз в ту секунду когда в коридор вошёл Марат. - Да так. Лена. – быстро проговорил он. – Ладно, пошли. Марат сокрушённо качнул головой, тряхнув только что расчëсанными патлами. Что-то это уже пахнет чем-то нехорошим. Звонки Эдмунду на домашний телефон продолжаются уже третий день подряд. Как бы Марат не относился уважительно к Елене, но это уже прям перебор. Мало того что она ходит через день да каждый день к ним в гости, выпросила у Эдмунда контр-марку на их завтрашний концерт, так ещё и названивает ему каждый день. Корчемный решил что обязательно поговорит с ней, но после концерта. Сейчас его мысли должны быть повëрнуты в нужном направлении – в сторону генеральной репетиции и завтрашнего дня… Фраза «репетиция для дураков, грим для уродов» считалась оскорблением для Пикника, ибо без генерального прогона не обходится ни один их высокотехнологичный и высокомагичный концерт, нужно удостовериться что все инструменты настроены, декорации прикручены, аппараты подключены и волшебные концертные существа приручены. Но эта репетиция для Марата не задалась сразу – он издалека сразу увидел силуэт «соперницы». Она ещё и саундчек решила прийти! Конечно Марат был наслышан о женской хитрости и коварстве, но чтобы настолько… Как всякая любящая мама, Елена сначала сфотографировала своё дитя на рабочем месте: за клавишными, возле клавишных и вместо клавишных, затем подошла к бывшему мужу. Вдвоём они прошлись от большой сцены к малой. Эд, жестикулируя, что-то с жаром рассказывал бывшей супруге, затем он что-то ей шепнул и они оба громко засмеялись. Марат сычом глазел на них, сдавливая гриф басухи, словно сжимая кому-то горло. Он, конечно, не Отелло, но глядя на эту идиллию, руки зачешутся у любого… …Он нагнал уходящую Лену у чёрного входа. - Стой. Надо поговорить. Женщина сняла очки и Корчемного прожгли два карих глаза-омута (вот что-что, а взгляд у Стаса от матери). - Я слушаю. - Слушай, Ленок, я всё понимаю, в жизни всякое бывает. Все мы люди, у всех бывает такое: сошлись - не сошлись, поженились – развелись,  но надо же отпускать прошлое. Зачем держаться за то чего уже нет? Ну ты же взрослая женщина, умная, но зачем ты мучаешь себя и его, а? Елена чуть прикусила душку очков. - Я тебя не понимаю. - Да, Господи, - всплеснул руками Марат, - ладно, я спрошу кратко, зачем ты звонишь Эдику каждый день? Что ты от него хочешь? Ладно уж, ходишь к нам – ходи. Но звонить зачем? Он мой, понимаешь, МОЙ! И я его никому не отдам, даже тебе. На лице женщины вспыхнуло понимание что светловолосый нынешний её бывшего пытается ей сбивчиво донести. - А! Поняла. Он сказал тебе что это я ему названиваю на домашний номер? - А разве не ты? – у Марата пронёсся холодок по спине. - Нет, конечно. Зачем мне вам звонить, если вы живёте напротив меня, да ещё и на домашний телефон? - А кто тогда? – блондин понял что он нихрена ничего не понял. Елена улыбнулась, глядя на Марата как на своего нашкодившего сына, которого надо бы поругать, но хочется простить, потому что балбес. - Борис, конечно же. - Какой Борис?..  – и добавил ошеломлëнно: – Эдик наврал мне? Лена ласково коснулась плеча Корчемного, снова демонстрируя  свою мудрость и терпение. - Кажется, у тебя проблемы с Эдиком, а не со мной. У вас явные проблемы с доверием. Поговори с ним. Не человек, а фурия из ада ворвалась обратно в зал. Эд спокойно беседовал с техниками, когда Марат подлетел к нему и схватив за локоть, оттащил его в сторону. - Иди сюда, поговорить надо. Эдмунд и сам бы желал поговорить со своим криворуким партнёром. Первый наезд был с его стороны: - Вот да, давай поговорим. Костя мне сказал что ты сбил, эти самые, настройки у экрана. Марат виновато скосил глаза в сторону, но тут же его взгляд стал каменным, пристальным. - Ну…А Лена мне рассказала про тебя и БГ. Давай-ка об этом поговорим. Эд опустил глаза. Вот уж не ожидал он что саундчек превратится в вечер неприятных сюрпризов и неожиданных откровений. - Хуже быть не может… - Почему ты мне солгал, а? Эдмунд с трудом подбирая слова, заикаясь, начал говорить. - Просто я…я не знаю… Я не солгал...Всего лишь не рассказал тебе… Это всё так давно было… В последний раз мы с ним переспали больше сорока лет назад… - ЧЕГО-О-О? Крик разлетелся по залу, но работа по настройке аппаратуры не остановилась. Несколько мужских голов повернулись на звук, но остальные остались невозмутимы, но при этом звукооператор Максим вынул из ушей наушники. - ТЫ С НИМ СПАЛ?? Я говорил про звонки на телефон, а ты, оказывается трахался с этим хуйлом!? Эдмунд понял что сболтнул явно лишнее, и никогда он ещё не был так близок к провалу. Или к мучительной смерти от рук любимого человека. - Давай уж теперь поговорим об этом! – вопил Марат во всю силу своих связок. - Марат… - Нет, нет, никаких «Марат» мне тут. Есть кто-нибудь о ком я ещё не знаю? Какими неожиданными сексуальными фактами ты меня удивишь? А? Давай уж, говори! Кто ещё тебя трахал, а? Кто? Вот с ним ты спал? Марат ткнул пальцем в человека, которому не посчастливилось оказаться рядом с ними. Это был Ильгиз. Он спокойно шёл мимо с телефоном в одной руке и стаканчиком с кофе в другой и совсем не ожидал оказаться в эпицентре семейной драмы. Он так и замер с пончиком в зубах, что и заметил разбушевавшийся Марат. - Так, русалка херова, - заорал он уже на парня, - быстро положи пончик на место, они для всех! И опять вернулся к пропесочиванию Эдмунда. Получивший ни за что нагоняй Юнусов не понял две вещи: почему он русалка, да ещё и херова и почему если пончики для всех, то ему нельзя их брать. Но на всякий случай отнёс надкусанный пончик обратно на тарелку (с детства учили слушаться старших). Поток дикого ора и далёких от цензуры слов лился на голову Маэстро, а он лишь молчал и сильнее сутулился. - Эдик, я тебе поражаюсь, ты вообще себя не уважаешь что ли? Как можно лечь под этого урода, он же просто конченый хуесос!!! Эд чуть качнул головой, что-то в словах любовника правдивое присутствовало. Когда Корчемный замолк, чтобы набрать в грудь побольше воздуха, Эд решил заговорить. - Послушай, Солнце, это было давно. Мы с ним… - Ты говорил что ты с ним только репетировал, а сам… - Но это уже совсем не важно, Марат. - Если неважно, зачем тогда скрывал от меня? - Наверное, потому что знал что твоя реакция будет вот такая. Марат отшатнулся, словно оглушëнный. В нём всегда присутствовала эта наивная девичья уверенность что если ты в отношениях с человеком, то между вами не должно быть вообще никаких секретов, за это он и расплачивался разбитым сердцем. Здесь обидно было втройне, за то что Эдмунд скрыл от него что у него была не только Лена, за то что Марат узнал об интрижках молодости возлюбленного от его бывшей жены и за то что в сокрытии этой правды виноват вдруг оказался сам Марат. Эдмунд со страхом наблюдал какой будет дальнейшая реакция любимого. Злость в душе Корчемного угасла, зато зажглась огромная обида. - Вот как…- прошептал он, быстро моргая чтоб глаза не смели намокать, - вот как… И, надев свои тёмные очки, почти убежал в сторону сцены, оставив Эдмунда наедине с его откровением и прегадким чувством вины. Весь саундчек Марат печально терзал струны баса и молчал. Стас один раз попытался с ним заговорить, но блондин спрятал глаза за свисающие с плеч патлы и показал что на разговор он не настроен и Станислав отстал от него. Шклярский-сын знал что у его отца водился в молодости такой грешок отношений с лидером «Аквариума», отец сам ему об этом рассказал, но Стас не ожидал что правда об этой связи вскроется так сразу и вызовет такую реакцию у Марата, что от него теперь в страхе шарахаются все, а Ильгиз вообще старается к нему не подходить. Все видели как Солнце обернулось грозовой тучкой и был таким весь саундчек и продолжал таким быть и перед концертом. За пять минут до выхода на сцену Марат всё же соизволил перекинуться парой слов с звуковиком, Эдмунда же он упорно игнорировал. Концерт для Марата прошёл одной огромной вспышкой. Он вёл себя абсолютно по-маратовски, заводил зал, басил в микрофон и теребил струны своего инструмента. На поклоне молодая девушка с крашеными серо-розовыми волосами и восторгом на лице вручила ему пышный букет, и Корчемный выдавил из себя солнечную фирменную улыбку. За кулисами он столкнулся с Эдмундом. Солист был, словно памятник Ленину, весь усыпан букетами. Они на секунду зыркнули друг на друга и разошлись в разные стороны. Полное игнорирование действовало и на афтер-пати от организаторов и на фотосессии после концерта и во время обратного пути домой. Эдмунд после концерта искал любую возможность остаться со своим Солнцем наедине, поговорить с ним, объясниться и, в конце концов, извиниться, но им всё время кто-то мешал. Дома игнор продолжился. Марат сначала ушёл в душ, громко хлобыстнув дверью, оттуда долго доносилось журчание воды, затем выйдя с душа он прочапал до кухни, достал с холодильника сырой огурец и злобно хрустя им удалился в гостиную. Эдмунд той ночью так и не дождался его в постели. Следуя принципу «назло бабушке отморожу уши»,  Марат ночь провёл на тесном для себя и жëстком для его бедной спины диване. Саундчек второго дня имел унылые оттенки, в основном, из-за светловолосой грозовой тучи. Эдмунд крутился вокруг него, пряча за темными очками следы недосыпа, и не знал как к нему подступиться. Он уже тысячу раз пожалел что признался в связи с Борисом, Лена уже десять тысяч раз пожалела что вот тактнепроизвольно «сдала» бывшего мужа и настоятельно просила помириться с чересчур вспыльчивым басистом. Эд очень хотел помириться, но не знал как. Весь дружный коллектив Пикника уже почти в один голос умолял Маэстро что-нибудь сделать. Марату всё вдруг стало понятно. Когда он всю ночь гнулся на неудобном диване и из-за этого не спал, ему всё стало понятно. Он понял кому посвящена новая песня. Паззл сложился словно по волшебству в горестную картину. Отношения были, отношения прошли, но ностальгия осталась и напишу-ка я об этом песню, о том как мы бессонной ночью дождались рассвет (жаркая ночка, видимо, выдалась), о том что прошлое не ценится ни в грош, но воспоминания…ох уж эти воспоминания… Вот и родился хит, над которым будут ломать головы фанаты. Какая ирония! Марата всё сильнее засасывала эта боль, он почти уже тонул в ней. Даже стали возникать мысли о разрыве. Какое тут может быть теперь доверие? Соврал один раз, соврëт ещё… - Чувак! – сильная рука чуть тронула плечо. Марат поднял спрятанную в ладони голову – перед ним стоял саксофонист Пикника Володя Кумарин со своим инструментом. Пора. Второй концерт тоже пролетел незаметно и Марат даже расстроился что теперь на сцену они выйдут только через две недели. С тремя букетами и басухой он демонстративно продефилировал мимо Эдмунда. За кулисами он припал корпусом к стене в уголочке и затих. На это уже невозможно было смотреть, но все сочувствовали и переживали молча, ибо у Корчемного очень хорошо поставлен удар с левой, а зубы сейчас дорого стоят. На банкете Эдмунд сразу заметил отсутствие страдающего партнёра. Он тихо попросил Ильгиза найти Марата, ударник не сразу, но согласился. Он нашёл Марата почти сразу, в гримерке девочек-танцовщиц. Картина Репина: сидит на подоконнике перед открытым настежь окном. Пьёт пиво. Курит. Плачет. Ильгиз глубоко вдохнул и громко провозгласил: - О, вот ты где! Я тебя везде ищу. Чё делаешь? - Страдаю, - протянул страдалец пьяным голосом. Юнусов аккуратно, выверяя каждый шаг, приблизился к нему и потянулся к оконной раме. - Так, давай это закроем, а то чебурахнешься нафиг. Понимая что сейчас басиста в таком состоянии оставлять одного опасно, парень ловко приземлился на подоконник напротив блондина. Марат протянул ударнику почти пустую бутыль с пивом. - Я ему не верю, он мне соврал, - выпалил Марат с такой злобой, что Ильгиз чуть не выронил пойло из рук. - Я тебя понимаю, мне тоже часто врали. Она мне клялась что я у неё второй, а сама до меня прыгала по хуям как птица по веткам. - Пошли все нахуй, - выдал гениальную мысль пьяный басист. - Согласен, - кивнул Ильгиз, отпивая из бутылки. Он такое дерьмо не пьëт, но раз уж у них тут страдашки, под страдашки любая дрянь пойдёт. Допив пиво Ильгиз откинул пустую бутылку в сторону и вдруг заметил на себе пристальный змеиный взгляд глаз цвета синевы, в которой переливалась «синька». - Ты чё? – удивился парень. - Красивый ты, - хищно сверкнули пьяные сапфиры его глаз. Ильгиз испугался, быстро промямлил что ему пора и, спрыгнув с подоконника, покинул гримëрку. Марат остался один. Совсем один. Пиво выпито, сигарета выкурена, собеседник сбежал. Страдать красиво, как в женских мелодрамах, не получается, значит надо идти обратно к коллективу, туда где Эдмунд. Снова открылась дверь , но это был уже не Ильгиз. В гримëрную вошёл сам Маэстро. Марат собирался было спуститься на пол, но как только узрел пьяным взором причину его страданий, снова взобрался на многострадальный подоконник с ногами. - Марат, - долетел до него тихий шелест, - давай поговорим. - Эдик, уйди, - ответил блондин. На разговор он сейчас настроен меньше всего. Эдмунд не ушёл, а наоборот, сделал шаг к нему, затем ещё один шаг, затем подошёл почти вплотную. Марат не смотрел на него, отвёл взгляд, уставив его в окно на ночной город. - Марат, прости меня, мне очень жаль, - руку пронзил электрический ток от прохладной ладони Эдмунда, басист тут же скинул её. И Шклярский пошёл ва-банк. Он присел на край подоконника и снова опустил свою руку на его. - Послушай, когда мы с Борисом переспали в первый раз, я был так счастлив что стал ждать чего-то бóльшего. Юный был, наивный. – Эд горестно усмехнулся. - Я ждал и ждал и пока я ждал он просто кинул меня. Попользовался и выкинул, обманул меня подло. Ему, по большому счëту не был нужен ни я, ни мои мечтания. И я когда понял это, мне стало так стыдно, что, это самое, я понял что надо это забыть поскорее. И когда ты мне вдруг назвал это имя, я вспомнил всë это и начал защищаться от этих воспоминаний и ляпнул лишнее. Я совсем не хотел чтобы ты взбесился, пойми… Марат, да это и отношениями не назовёшь, просто юношеская ошибка. Я понял это когда сошëлся с тобой. – Ладонь с запястья переместилась на щеку пьяного басиста. – Ведь только рядом с тобой я понял что нашёл то что искал всю жизнь. Борис ничего для меня не значит, но ты, ты значишь для меня всё. Вся та отстранённость и холодность, за которую Эдмунда любят фанаты, была брошена к ногам Марата и перед ним был Эдмунд настоящий, тот которого он и полюбил и любит до сих пор. Расставание? Да как он посмел думать о таком? Эдмунд успел только выдохнуть после своего эмоционального монолога и сделать вдох, как в следующую секунду ощутил спиной холодную стену гримëрной. На лицо и шею посыпался град жарких поцелуев. - Прости…прости…не могу…не могу без тебя…без тебя…- повторял Марат между поцелуями. Эд жмурился от табачно-перегарного дыхания Марата и, воспользовавшись секундной передышкой партнёра, перехватил инициативу и к стене оказался прижат уже сам блондин. - Я виноват, я хочу извиниться, - объявил Эдмунд и на глазах уже полностью трезвого басиста медленно опустился на колени. - О, Боже, - прошептал Корчемный, чувствуя как тонкие пальцы расстегивают его ремень. – О,  Бо-о-оже-е, - повторил он, растягивая гласные, и испуганно посмотрел в сторону двери, моля чтобы никто не вошёл... * Полусидя, касаясь затылком стены, Марат застëгивал штаны и пытался вспомнить как дышать. Эдмунд сидел рядом с ним, обняв колени руками, снова весь такой отстранённый и невозмутимый. Пропустив пункт «разговор по душам» они сразу перешли к пункту «примирительный секс», чтобы сидя на полу в темноте молчать, не зная что друг другу сказать. Эдмунд часто говорил в интервью что с Маратом удобно молчать, но не тогда когда у вас произошла бурная ссора, а затем – бурный секс. - Ты как? – прервал неудобное молчание Эдмунд. Марат не ответил, а просто взял его руку в свою и принялся обцеловывать каждый палец. - Какой я мудак… мудак… просто сраный мудак… - повторял он, лобызая изящную руку. – Я обидел тебя, наорал на тебя. Я виноват. - Я тоже виноват. Надо было сразу всё тебе рассказать. - Знаешь, когда ты сказал что шпилился с этим гондоном, я подумал сразу что ты подонок-многостаночник и шваль подзаборная. Эдмунд качнул головой, вот за это он и любит своё Солнце – он обладает способностью давать любому человеку краткую характеристику, используя пышные эпитеты. - Но когда ты всё мне рассказал, я понял какой я был мудак и как я ошибался, считая тебя подонком. Прости меня, Эд, я люблю тебя. - И ты меня прости. Я тоже тебя люблю. - Мир? – блондин притянул возлюбленного к себе, обернул своими мощными руками. - Мир, - кивнул Эд, окунаясь в объятия, которые ему так не хватало. - Только я хочу спросить одну вещь, - сказал Марат, касаясь губами виска партнёра. - Какую? Марат не успел озвучить свой вопрос. Дверь открылась резко, грохнула об стену, на пороге стоял Станислав, уже собранный, с сумкой через плечо. - А вы чего тут? А! Ну понятно. – хмыкнул он, осмотрев обжимающуюся парочку. – Мы уже собираемся, если что. Хотите тут оставаться - оставайтесь, а мы поехали. Дверь закрылась, снова погрузив мужчин в темноту. И в тишине раздался недовольный голос Марата: - Нет, Эд, всё таки зря ты его в детстве не сëк. Надо было лупцевать как сидорову козу, может и не вырос бы такой циничный бобик. В лоб блондина прилетел сильный щелчок – болезненный! - Ай! - Не смей называть так моего сына,  ясно? - Ясно, ясно, - ответил басист, потирая лоб. Эдмунд поднялся на ноги, отряхнулся и подал руку Марату, помогая ему встать… * - Так о чём ты меня спросить хотел там в гримëрке? – Эд перевернулся на живот и тонкая простынка, прикрывающая его наготу сползла с тела, открывая Маэстро во всей красе. Марат включил один бра над кроватью, тёплый свет озарил обнажëнное, блестящее от пота тело любимого. Марат вздрогнул, борясь с вновь подступившим возбуждением. Он уже в том возрасте, когда вертикальное положение члена пугает сильнее чем горизонтальное, три раза за один день уже будет лишним. С видом беспокоящегося отца он накрыл Эдмунда пледом. - Не замëрзни, - сказал он заботливо. - Ты на вопрос мой ответь. - Ах да, у меня к тебе два вопроса касательно тебя…и его. - У нас было всего два раза и это было сорок лет назад. Марат застыл, снова поражëнный проницательностью любовника. Иногда ему становилось даже страшно от такой его способности. Просто воскресший Вольф Мессинг! - Окей, тогда у меня один вопрос. Какого хера он тебе названивает? Чего хочет? - Это уже два вопроса, - хихикнул Эд. - Эдик, я серьёзно. - Я не знаю чего он хочет. Звонит, спрашивает как у меня дела, как семья, затем молчит пять минут и кладёт трубку. - А как он твой домашний номер узнал? Эд поднялся и сел, стыдливо опустил глаза. - Ты только, это самое, не ори, но я сам ему дал номер. - Чë-о-о? – у Марата снова начало срывать планку, Эд, чтобы не допустить новой ссоры после такого жаркого примирения быстро пояснил: - Помнишь на юбилее Ленинградского рок-клуба он пришёл к нам в гримëрку? - Помню, - процедил Марат. - Потом вы все вышли и мы остались наедине. - И чем это вы занимались? – с ехидцей спросил Корчемный. - Он просто попросил мой номер телефона и я ему дал свой домашний. Дурак! – Маэстро стукнул кулаком по своему лбу. – Старый дурак! Марат копчиком почувствовал что Эдмунд не врёт. Скрестив руки он, словно строгий учитель перед накосячившим учеником, высокопарно спросил: - А ты не можешь просто не отвечать на его звонки? - Могу, но…не знаю почему отвечаю. Марат вложил его ладони в свои и круговыми движениями пальцев начал поглаживать. В окно уже стучался рассвет. - Эд, ты легенда рок-музыки, мультиинструменталист, ты прекрасный человек, ты превращаешь в инструмент всё что попадет тебе в руку, ты создаешь песни, которые переживут конец света, ты прекрасный муж, отец и дед и ты, к тому же, просто огонь в постели. Вот это всё важно. Вот этим надо жить, а прошлое надо отринуть, тем более если оно такое хуëвое. Есть только ты, твоя жизнь, твоё творчество и твоё настоящее. А для всего остального есть отдельное место. Оно вон там, в туалете, в пластиковом ведре с  туалеткой и моими использованными презиками. - Да, ты прав. Я не могу отрезать от себя прошлое, но его надо отрезать. - Не всё. Только плохие моменты, а хорошие можно и оставить, чтобы мозги наполняли приятным серотонином и мыслями о том что раньше было лучше. - Верно. А всё плохое пусть чешет в ведро в туалете. - Умница, - по губам Маэстро скользнул одобряющий поцелуй, - теперь давай спать, а как проснëмся будем прорабатывать мою импульсивность и твоё зацикливание на прошлых недоотношениях с одним хуеплëтом. - Нет, сегодня не могу. Мы сегодня с Иоанном идём на выставку динозавров, я обещал. - О, Эдик, - томно протянул блондин, - ты максимально секси когда делаешь две вещи: тянешь «р» в «Палаче» и исполняешь свои прямые дедовские обязанности... На часах было уже пять утра, когда они наконец отправились в царство Морфея со спокойной душой, разгладив все (или почти все) неровности их ровных отношений. После ночи в одиночестве снова окунуться в сильные руки, прижаться к тëплому телу для Эдмунда было сродни ещё одному оргазму, которых за этот день было предостаточно... …Ещё раз зевнув Эд посмотрел на себя в зеркало, оценивая свой внешний вид. Абсолютно невыспавшийся, но всё ещё свежий и подтянутый. Марат тихо подошёл сзади и нежно обнял его за талию, что вызвало в районе живота сладкую волну, прокатившуюся по всему телу. - Ты красивый, - обожгло ушную раковину, - я прям понимаю Бориса. - Не называй больше мне это имя. – Эдмунд дëрнулся, словно в судороге, на лице выступило раздражение. - Его нет, он вон там – в мусорном ведре. - Ладно, извини. «Дзиииинк» заорал проклятущий домашний телефон. Эд трепыхнулся в его сторону, но опомнился и вопросительного глянул на партнёра. Марат, не дрогнув ни одним мускулом, ушёл на кухню, вернулся с большим ножом (у Эдмунда ëкнуло сердце). Пошарив руками по стене, Корчемный нашёл телефонный кабель и одним резким движением самурая, отрубающего голову врагу, перерезал кабель, взял телефон с тумбочки и, открыв дверь туалета, отправил гаджет из Союза на долгожданный покой в пластиковое мусорное ведро. Эдмунд держал выжидающую паузу и наблюдал за каждым движением своего Солнца. Марат повернулся к солисту и чеканя слова по слогам провозгласил: - Про-сто в пиз-ду е-го. Эдмунд почувствовал в эту секунду как его отпускают все прочие негативные воспоминания из прошлого. Отпускают и дружной колонной отправляются туда же куда отправился телефон. * Съемки клипа на новую песню. Эти слова для участников группы одновременно звучат как музыка и как плаха. Актёры они никакие, играть не могут, «Оскар» им явно не видать, но клипы это часть жизни группы, огромная её часть. С самолёта, прилетевшего из Архангельска они успели приехать домой, принять ванну (вдвоём!) и поесть. Вечером у них съëмка клипа. Собираясь на съëмку Марат как-бы между прочим снова спросил о смысловой нагрузке песни. И Маэстро не выдержал: - Да о тебе она! О тебе и о твоей первой жене. Марат так и остолбенел. - П-про меня и...Лëлю? - Угу, про тебя и про Лëлю. Ты рассказывал как вы вместе встречали рассвет в Мадриде, как вы танцевали на закате, как ты ей на гитаре играл. Я всё это вспомнил и вот, это самое, получилась песня. Солнце? Эй? – Маэстро пощëлкал пальцами у глаз застывшего блондина. – Ты чего застыл? - Эдик, но…но…- Марат от шока начал заикаться. – Мы с Лëлей не вместе уже лет двадцать. - Вот и я об этом говорю. - Да и не было у нас ничего такого…чего хотелось бы. Да и давно это было, это всё в прошлом. Эдмунд снял очки, смерил победоносным взглядом возлюбленного. - В прошлом значит? - Д-да. - То самое негативное прошлое, чьё место в мусорном ведре? Марат почесал затылок и погладил шею, будто она затекла. - Да уж, интересно девки пляшут, если снизу посмотреть. - Вот. Ты просил ответ на твой вопрос, ты его получил. Всё? Отстанешь теперь от меня? - Д-д-а-а. - Спасибо. Наградой за полученный довольно неожиданный ответ на свой вопрос был тëплый поцелуй. * Эдмунд стоял у зеркала и осматривал свой костюм, в котором он предстанет перед режиссëрскрй камерой. Тая, девушка которая будет партнëршей Эдмунда в этом клипе, крутилась возле другого зеркала рядом с ним и такая же сосредоточенная как он. Марат вышагивал взад-вперëд с басом в руках и бросал через плечо хищные взгляды на Эдмунда. Убедившись что к съемке она готова, девушка мило улыбнулась Эдмунду и упорхнула в дверь, а Марату только это и надо было. Он в тот же миг очутился возле Эдмунда и сгрëб его в нежные обнимашки. Вкрадчиво прошептал ему на ухо: - Я не могу оторвать глаз от тебя, не могу оторвать глаз от тебя… - Зашибу, - сквозь зубы процедил Эдмунд. - Хорошо, но не сейчас, давай ночью, - расплылся в улыбке блондин. Из-за двери послышался визгливый окрик помощницы режиссёра, приглашающий всех музыкантов в кадр. Разорвав объятия они улыбнулись друг другу и отправились в кадр. «Так где же, те дни что дали нам надежду» играло в голове Марата, когда он сел на стул, взял покрепче бас и мельком глянул на Эдмунда, который величественно встал к микрофону. «Нет, не заслужили мы с моей бывшей овцой эту песню, лучше бы она посвящалась Лене» успел подумать басист за секунду до команды «мотор».