Блики на волнах Стикс

Ладья, рассекая густые, крови подобные воды Стикс, причалила к берегу у излучины, где в великую подземную реку впадал Ахерон. Там, на скорбном берегу, коротали свой срок тени, близкие которых не позаботились должным образом о погребении — у них не было с собой обола, чтобы оплатить услуги Харона. И тем не менее они, неприкаянные, не отходили далеко от причала. Всё надеялись на чудо. Надежду, входя в царство Аида, стоило бы оставлять за порогом. Харон работает, а не занимается благотворительностью. Тени — даже те, что с полным правом могли взойти на борт — мялись в нерешительности. Харон, опершись на весло, устало вздохнул с протяжным «Грр-хааа…», от чего по призрачной толпе побежала волна трепета. Эта часть рутины тяготила его больше всего — он почти отвык загонять теней в ладью, грозно взмахивая сокрушительным веслом. К счастью, прибегать к крайним мерам вновь не понадобилось. — Заскучал, коллега? Золотистый росчерк в полутьме пещеры, рассыпавшиеся искры, подсветившие сам воздух — и вот уже Гермес очутился совсем рядом, встречая улыбкой стигийского лодочника. В ответ — ещё один вздох, с каплей укоризны. — Ворчишь? Только время теряешь, — усмехнулся посланник Олимпа и сам, не тратя ни одной секунды зря, повернулся к теням. — А вы что мешкаете? В доме Аида, слышал, можно несколько лет простоять в очереди за пактом — и это самое жуткое, что он может предложить вам, за исключением Тартара, может быть, но там хотя бы есть некоторая изобретательность и индивидуальность в карах, а главное — заслуженность. Никогда не понимал, откуда в нём столько жестокости — заставлять людей столько мучиться в ожидании только потому, что они умерли. Не прекращая болтать, Гермес ловко переправлял теней с берега в ладью: кому-то руку подаст, кого-то ободряюще хлопнет по спине или возьмёт под локоть, чтобы не оступились и не коснулись красных вод. Стикс был могилой в могиле, он поглощал теней без остатка, растворяя в себе, и Харону надлежало следить за тем, чтобы ни один из пассажиров случайно не плюхнулся в реку по пути. На берегу же он мог позволить себе ослабить бдительность — доверял сметливому и всюду успевающему напарнику. Тени расселись по скамьям, смирные и тихие в присутствии лодочника. Осталось несколько свободных мест, но на причале больше не было никого, кто мог бы заплатить за переправу. Гермес, оглядев обездоленных, которые всё не уходили прочь к Ахерону, вдруг заявил: — Нет смысла отправляться с неполной загрузкой. Взмахнул кадуцеем, как пастух — стимулом, и из «стада» робко отделилось пятеро теней. — Я покрою расходы за них, коллега, — Гермес пошарил в сумке и вытащил горсть оболов. Отсчитал и протянул Харону причитающееся. Тот вздохнул с сомнением — лиловое облачко задумчиво поплыло в застоявшемся воздухе пещеры. Качнул широкими полями шляпы. И взял деньги, позволив теням просочиться в ладью и занять пустые места. Всё же кому, как не богам, творить чудеса. Когда Харон, перехватив весло удобнее, оттолкнулся от берега, золотистый росчерк вновь мелькнул едва заметно, но не исчез под тёмными сводами. — Подбросишь и меня заодно? — невесомо приземляясь на борт ладьи рядом, спросил Гермес. — У меня есть послание с Олимпа для твоего босса. Ответом ему была требовательно протянутая рука. Закатив глаза и фыркнув, он отдал Харону ещё один обол — за себя. Даже для деловых партнёров стигийский лодочник не делал исключений. Судно скользило по алым волнам размеренно, плавно покачиваясь. Подземные реки влекли свои воды неспешно, и не было ветра, который мог бы надуть паруса и разогнать ладью. Харон ждал, что уже через пару минут Гермес начнёт сетовать на его нерасторопность, и ошибся лишь наполовину: тот и правда набрал в грудь побольше воздуха, но начал совершенно иную речь. Он говорил, что на Олимпе все буквально помешались, узнав, что все эти годы Аид прятал от них родного сына. Он говорил, что с Загреем приятно иметь дело, и что никто из родни Гермеса ещё не догадался, что стремительный посланник выкраивает порой свободную минутку, чтобы оставить кузену дар где-нибудь на просторах Асфоделя — а то невыносимо ждать, когда же принц пробьётся на поверхность сквозь все преграды, чинимые отцом. Он говорил, что уже давно должна была наступить весна — уже лет двадцать как — но Деметра всё не снимает морозного траура, а потому остальным богам приходится выкручиваться: Афина оберегает свой город от холодов, Арес взял под покровительство воинственную Спарту, а Аполлон не слезает с Парнаса, даря хотя бы крупицу лета Дельфам и их окрестностям. Харону оставалось лишь коротко вздыхать в открывающиеся паузы. После очередного такого вздоха Гермес вдруг замолк и осторожно осведомился, задирая голову и глядя прямо в иссохшее лицо лодочника: — Не утомил, коллега? Только знак подай — и я заткнусь до конца поездки. Харон качнул головой. — Нгахххх… «Всё в порядке. Можешь продолжать». Гермес задавал ему этот вопрос каждый раз, как они оказывались бок о бок на корме ладьи — и каждый раз получал один и тот же ответ. «Деловой этикет», — так добавлял он иногда, оправдываясь. Сам лодочник никогда не делал ничего из вежливости. Даже для деловых партнёров. Болтовня Гермеса оборвалась ровно в тот момент, когда показались массивные колонны дома Аида. Стоило Харону подвести ладью к причалу, как золотистый росчерк вновь рассёк полумрак — и гонец скрылся из виду, спеша доставить послание с Олимпа. Обратно он вернулся, когда последние тени покидали судно. — Хррраааххх… — Быстро? — Гермес фыркнул. — Он три раза перечитал папашино письмо, прежде чем взяться за перо. И знаешь, что он удосужился черкнуть в ответ? — он подождал, пока Харон не вскинет голову в жесте лёгкой заинтересованности, прежде чем коварно протянуть: — Конфиденциальная информация, — и тут же, рассмеявшись, увернулся от ленивого замаха весла, подлетев к лодочнику с другого бока. — Нгххх-хррррааа… — предупредил Харон, отчаливая. «Обратный путь будет ещё дольше». — Собираешься отклониться от курса? — Гермес бросил взгляд на сумку, полную писем и мелких посылок, а затем пожал плечами: — Как знаешь, коллега, на этой лодке ты босс. Беседа — где большая часть реплик всё ещё была отведена неугомонному посланнику — текла под плеск волн Стикс, лижущих борта ладьи. Харон не стал отплывать далеко: он видел, что Загрей вновь вышел из кровавой купели и скрылся в своих покоях — значит, наверняка скоро будет где-то поблизости. Увидев, что лодочник, сойдя на берег, принялся раскладывать товар, Гермес подлетел к нему поближе и заговорщически прошептал на ухо — пришлось оторваться от земли на добрых полметра: — Помимо послания для Аида, у меня есть кое-что и для его сына. Из бездонной сумки он извлёк несколько даров. Харон, осмотрев их, пробурчал неразборчиво — не любил он принимать контрабанду — и спрятал сферы в плотные мешки, чтобы даже отблески их мягкого сияния не пробивались наружу. Продаст подешевле, чтобы сбыть быстрее. Гермес, поняв, что ладья встала здесь надолго, вздохнул. — Ладно. Обратную-то дорогу я и сам найду… Харон успел обернуться прежде, чем золотистый росчерк растворился в воздухе. Он знал, что бесполезно пытаться поймать солнечный зайчик, но всё же протянул руку… Прохладные пальцы коснулись маленьких крылышек, которые венчали голову Гермеса. Тот удивлённо — не веря — поднял на лодочника взгляд. Блестящие перья затрепетали под костяными фалангами, которые сомкнулись на них так осторожно, словно и правда сотканы были они не из плоти, а из чистого света — и от контакта с чем-то древним, мрачным и мертвенным могли погаснуть, как последний закатный луч. Они не погасли. Они вспыхнули ярче. Гермес прикрыл глаза. И ничего не сказал — кажется, впервые за всё время. Харон и без слов понял: он был согласен ещё немного подождать делового партнёра. В конце концов, у них ещё остались кое-какие дела.