Пешка

— Ваше высокопревосходительство, все готово, — Фернер неслышно проскользнул к столу своего патрона — бессменного шефа военного министерства Пауля фон Оберштайна. — Де Вилье проинструктирован должным образом. Изерлонская делегация прибыла и уже на месте. И если вы разрешите высказать свои соображения еще раз… — Нет нужды, вице-адмирал, — военный министр даже не повернул головы, внимательно изучая башнями встающие на горизонте грозовые тучи. — Я принял во внимание ваши соображения. Вряд ли лейтенант Минц будет в настроении слушать де Вилье вместо того, чтобы стрелять, — военный министр сделал холодную паузу, — для его же блага. Однако на такой маловероятный случай четверо наших лучших агентов позаботятся обо всем. Глядя на застывшую в проеме окна неподвижную фигуру военного министра, Фернер позволил себе кривую улыбку. Конечно же, шеф ничего не пустит на самотек. Лейтенант Минц получит свою месть и покончит с «убийцей» адмирала Яна. Вместе с ним будет похоронена и тайна гибели на «Леде» последнего лидера Альянса, и церковь Терры — последнее препятствие на пути обожествления Великого Кайзера. Воистину правы были древные, когда утверждали, что новое — это хорошо забытое старое. Де Вилье, надо признать, оказался отличным инструментом. Человек, помешанный на власти, двуличный, изворотливый, но при этом не блещущий особым умом. В терраистской верхушке при великом Архиепископе ему не светило продвинуться выше «полевого» иерарха, чей потолок — выполнять приказы вышестоящих с Терры. Его оказалось несложно завербовать и водить за нос, как осла на веревочке. Убийство великого Архиепископа его руками было венцом сложной растянутой операции, однако де Вилье сыграл важную роль и в устранении альянсовского премьер-министра Трюнихта. Разыграть церковь против демократов — план его высокопревосходительства был прост, как и все по-настоящему рабочее. Трюнихт, похоже и правда до последнего верил, что полевые агенты Терры на Хайнессене подчиняются ему. Что он всех купил. Как это похоже на демократических торгашей! Не верить, что есть вещи, которые ценятся намного больше денег. Просто предложи человеку именно то, что он хочет больше всего на свете — и он будет плясать под твою дудку на бис, снова и снова. Один хочет наркотиков и женщин, другой, вроде де Вилье и Рубинского, — абсолютной власти, третий ищет мести. И только цель его высокопревосходительства возвышается над прочими, как сверкающая снежная вершина — ледяная, труднодоступная. Великий Рейх будет возрожден. И ему не нужны конкуренты на фронте идеологии и веры. Церкви Терры пора окончательно исчезнуть с лица этой Галактики. — Его Величество покинет нас в течение нескольких дней. Врачи неумолимы в своих прогнозах. Величайший кайзер, собиратель земель Империи, уйдет во цвете лет. Его почитание объединит Галактику так же, как когда-то это произошло с фигурой Рудольфа Гольденбаума. Но в отличие от этого мясника, его Величество уйдет в полном блеска благородства и рыцарства. «Вы сделали все, шеф, чтобы на плаще Его Величества не проявилось ни одного кровавого пятнышка. Взяли все на себя. Даже смерть этого демократа», — стратегический гений шефа и его преданность делу всегда восхищали Фернера. И не давал забыть, почему 4 года назад он выбрал этого человека, был ему верен и ни разу об этом не пожалел. Фернер размышлял о том, какого рода фигурой на шахматной доске военного министра является он сам. Офицер или конь, возможно, точно не жалкая пешка. Хотя инстинкт самосохранения в самом конце все же что-то подсказывает этому лысому глупцу. Недавно он позволил себе устроить его высокопревосходительству настоящую истерику. Чует, что исчерпал свою полезность, и его время вышло. А постольку императрица почти наверняка почтит желание своего мужа и не свернет переговоры с Изерлоном, общий враг с их юным командующим окажется весьма кстати. Как и благодарность лейтенанта Минца.

***

— Ты уверен, что здесь нет прослушки? Поплан легкомысленно передернул плечами, но его вечно смеющиеся зеленые глаза были серьезны. — Вы можете говорить смело, вице-адмирал. — Хватить насмешничать! — тут же взъярился Дасти Аттенборо. — Он что, подставил нам этого епископа как козла отпущения? Юлиан вздохнул, аккуратно снял с головы берет и принялся его машинально разглаживать. — Многие тоталитарные режимы не терпели идеологических конкурентов и стремились побороть или подчинить себе церкви или религиозные организации, — сказал он устало. — Церковь Терры полузакрыта, а некоторые ее практики сомнительны. Значит, из нее легко слепить пугало. Например, выставить наркоманами и террористами. И параллельно развалить изнутри. Для нас это очень плохие новости. — Тебе пришлось убить де Вилье, — буркнул Дасти. Он искренне надеялся, что Юлиан не заметит, как его передернуло. Вот так, хладнокровно играя в чужом спектакле, выстрелить в безоружного человека… Не в бою, не в яростной абордажной схватке. Просто в глупую пешку в чужой игре. Бррр. «Вэньли никогда не простит нам. Что парню пришлось проходить через все это», — с внезапной тоской подумал вице-адмирал. На несколько секунд Юлиан застыл, глядя в одну точку и механическими движениями продолжая разглаживать берет. Едва ли он понимал, что делает. Голос его звучал глухо и очень ровно. — Дело не в том, что мне пришлось убить его. Там были два снайпера на крышах, вы не заметили. Молния сверкнула. Он был живой труп, когда я спустил курок. Если бы я дал ему договорить, никто из нас не вышел бы из этого дворика. — Делегация Изерлонской республики трагически погибла при нападении терраистов! — протянул Поплан. — Как тогда, с адмиралом… Надо же, я думал, эта серая крыса не любит повторяться. — Дело не в том. — повысив голос, повторил Юлиан, и Поплан немедленно замолк на полуслове. — Вспомните тот диск и что мы узнали о структуре Церкви Терры. Де Вилье был последний из их посвященных высших иерархов. То, что Оберштайн ликвидировал его нашими руками, вместо того, чтобы использовать, говорит о том, что Церковь Терры не устраивает его ни в каком виде. Ей конец. Курс Империи, как его видит военный министр, вполне ясен. — Закручивание гаек на полную, — тихонько присвистнул майор. — Плохи наши дела. Но ведь Лоэнграмм не возражает против автономии и наших свобод и даже… — Кайзер не жилец, — грубо оборвал его Аттенборо. — Он умрет, имперцы в помпой захоронят его, сделают на могиле золотого болвана, приравняют оскорбление покойного величества к государственной измене, и это будет только начало. До нас очередь дойдет, не беспокойся. В свой черед. — Адмирал предвидел это, — Юлиан закрыл глаза и внезапно запрокинул к голову к потолку. Тяжело выдохнул. — Но Оберштайн — всего лишь один из центров сил у престола будущей императрицы-регента. Поплан тихо выругался. — Ты поэтому инкогнито встречался с адмиралом Кесслером? — медленно произнес Дасти. — Да. И у него есть компромат на некоторые крупные фигуры из будущего гражданского руководства. Те, что из аристократических партий. Еще со времен последнего из Гольденбаумов. И не только. Предлагал мне кое-что, в преддверии будущих выборов в Балаатской автономии. Я ответил, что не заинтересован. — Вежливо послал второго спецслужбиста Империи, короче. А что он? — Сказал, что кое в чем мы с кайзером Райнхардом очень похожи. Не понимаю, что он имел в виду. В комнате воцарилось молчание. — Так наш план… — многозначительно подтолкнул Поплан. — Пока молчать и улыбаться. Изображать полную лояльность. И неосведомленность. Военный министр не устраивает многих. Я выиграл нам немного времени. Здесь на Феззане любят говорить, что оно меряется в деньгах. Нам необходимо будет встретиться кое с кем прежде, чем по всей планете разойдется, что я отомстил убийце адмирала Яна. Юлиан судорожно смял в руках разглаженный берет. — Недолго осталось. Мы почти дошли до конца. Наливая себе и майору у низкого барного столика, Дасти Аттенборо подумал про себя, что дойдя до конца шахматной доски, пешка превращается в ферзя.