слабость

Птица на ветке цветущей вишни сладко заливается, ее трель отражается эхом по комнате в неожиданно повисшей тишине. Иори сглатывает слюну и мнет в пальцах земляничную кама, будто это спасет или успокоит. — Мне страшно, — она впервые произносит это вслух, поднимая взгляд на Сугуру. Она помнит чужие пальцы, что задрали подол алой юбки, помнит горячую насмешку и наигранную жалость в тоне. «Кто тебе поверит, Принцесса?» — безнаказанность, власть, сила. Она даже вырваться не могла, придавленная, таким количеством проклятой энергии к стенке, будто бабочка иглой, пока Сатору хаотично облапывал её тело во тьме. — Мы по быстрому, верно? — насмешка, синева космоса обжигает. Он тискал грудь и лез руками под белье, комментируя, что ему нравится, что она такая гладкая. Ком встаёт в горле. Слабая. Она отвратительно слабая. Гето осторожно гладит её по плечу. Они сидят в его комнате и даже сейчас Иори не уверена, что она в безопасности. Она не уверена не постучит ли Сатору в дверь, не явится ли ангелом смерти сюда, днём. Должен же быть у него хоть какой-то стоп фактор? Постесняется ли он Гето, боясь разрушить их дружбу и… Глаза начинает неприятно щипать. Утахиме шумно сглатывает. — Химе? — длинные пальцы бережно убирают выбившуюся прядь ей за ухо. Он смотрит с сочувствием, пониманием, он первый кто… Верит ей. Кто не ослеплён божественным сиянием Годжо и подозревает, какие демоны живут за красивой оболочкой. — Иди сюда, Боже, я не дам тебя в обиду, — Сугуру бережно притягивает её к себе, обнимает и качает на руках, будто испуганного ребёнка. — Сатору не тронет тебя, обещаю. Если что-то случится. Днём или ночью, ты всегда можешь прийти ко мне, ладно? Иори кивает, сжимаясь в комок в этих надёжных объятиях. Кажется, она нашла выход из своего бесконечного кошмара. Сугуру перебирает ее пряди и не отпускает, пока Утахиме полностью не успокаивается. /// — Принцесса, — на распев, тяжелые шаги хищника за спиной. — Ну куда ты так несешься? Она убегает по коридору от Сатору в надежде спрятаться у его друга, ведь Гето обещал. Сугуру поможет, он другой. Ей хочется вновь очутиться в его комнате. Вновь почувствовать его одеколон, как он обнимает, держит и баюкает, говоря, что они справятся с этим кошмаром. Дверь распахивается даже до того, как она успевает постучать в неё. Сугуру — заспанный и тёплый, со следом от подушки на щеке, такой знакомый и родной… обнимает её, шепча какие-то успокаивающие глупости, как и днём. Химе утыкается носом в грудь парня, пока тот ласково перебирает ее косы. Как за день до этого. В ночи звонко надрывается какая-то птица, звонко чирикая свою ночную песнь. — Не правильно это, Сатору, пугать юных леди, — его голос игра и ласка, в нём нет злобы, только искры веселья. — У Химе, сейчас сердце выскочит из-за твоих фокусов. Он спокоен, не зол, он не пропускает её глубже в спальню, лишь гладит по голове, спине и вырисовывает узоры в районе крестца. Иори тревожно распахивает глаза. Годжо коротко хохочет и осторожно постукивает пальцем ее по плечу… Всё так же безбожно игриво. Довольный собой… Гето делает ровным счётом нихрена. — Ну же, Иори. Не вежливо так сразу убегать, — ладони мужчины обхватывают её бёдра и медленно задирают полы юбки. Как было в ночи до этого. Утахиме — бабочка, что трепыхает крыльями, пока булавка прокалывает слабое тело. Нет. Нет. Нет. Нет… — Ну что же ты плачешь, Химе? — Сугуру ловит её лицо в ладони, вытирая потеки влаги со щёк. — Я же сказал, что помогу. Обещаю быть нежным. Он наклоняется опаляя ушко тёплым дыханием: — Даже смазку прикупил для такого случая, — его улыбка — обман, самый страшный и самый отвратительный, от которого кровь стынет в жилах. Утахиме замирает. Но лучше бы хоть постаралась сбежать… — Если будешь вести себя хорошо, обещаю не использовать проклятья в качестве удерживающей силы, — неспешно тянет он. — Она будет, — Годжо улыбается, потирается головкой члена о тонкую ткань белых трусиков. — Принцесса просто не умеет быть тихой, верно? Иори плачет закрывая лицо ладонями. — Пожалуйста, не надо. Ад только начинается… /// Кровать прогибается и жалобно скрипит под весом их троих. Попытка вырваться обрывается очередной бетонной плитой, давлением силы, будто она и не человек, будто можно сковать ее техникой, будто… — Тише, — Гето ласково гладит её лицо, целует в кончик носа, пока Утахиме буквально задыхается в истерике. Этого просто не может быть. Затянувшийся кошмар без тормозов, вот-вот зазвонит будильник и все закончится. Она проснется в собственной постели и все будет, как раньше. Никаких домогательств, никакого Годжо Сатору, что нагло заявляет, что она принадлежит ему. Никакого Сугуру Гето с его лисьими глазами и обманчивым шепотом. Щелкает крышечка продолговатой бутылочки. Не надо быть гением, чтобы понять, что в чужих руках. Пальцы Сатору массируют клитор, размазывают лубрикант по половым губам и проталкивают его в тесное лоно. Она чувствует, как подушечки упираются в девственную плеву и инстинктивно пытается свести ноги, кусая губы до крови. — Принцесса, — воркует Сатору. — Такая маленькая, хрупкая. Иори смаргивает звезды и цветные круги перед глазами, лишь бы не видеть никого из них. Ей больно, страшно. Годжо не растягивает её, только смазывает изнутри, будто игрушку какую-то. Мастурбатор из секс-шопа. Алый разливается гневом и стыдом по щекам. Матушка… консервативная семья, если они узнают… если они узнают… Черт. Иори закусывает щеку до металлического привкуса во рту. Она сглатывает собственную кровь, боль отрезвляет и… Сугуру тискает маленькую упругую грудь, играется с тёмными сосочками, целует, оставляя звёздную россыпь засосов. — Может стоит смазать тебя и ещё с одной стороны? — смеется голос Сатору из другой вселенной. — Эй, Иори? Такая тугая, вот тут. Указательный палец кружит вокруг колечка мышц ануса, чуть надавливает на него, погружаясь во внутрь на несчастную костяшку. Утахиме громко вскрикивает, вырываясь ругается, бессвязно и неразборчиво, страх пробирает липким ужасом до костей. Она наконец пытаясь сбежать и вырваться из хватки двух мужчин. Будто может позволить себе тягаться с сильнейшими. Плита ослабевает и, вот он, такой необходимый глоток свежего воздуха. Будто второе дыхание открылось, Утахиме пытается. Правда. Она барахтается в остатках собственной одежды. Когда отчетливо понимает, что бежать поздно. — Ого, — что-то склизкое и упругое обвивает лодыжки, запястье и туловище. Скользкие жгуты, нет, щупальца переворачивают шаманку на живот, устраивая её в коленно-локтевой, фиксируя руки почти у изголовья кровати. Нечто наглое, грязное, пульсирующее, оно тянет белье вниз и задирает алую-кама юбки. — Химе, — мурлычет Гето сжимая в ладони толстые косами. — Мы же правда хотели по-хорошему. — Может, принцесса, просто любит пожестче? — Годжо раздвигает пальцами половые губы. И этот взгляд колет, неприятно скребет, буквально зудит на коже. Хочется прикрыться, чтобы не выглядеть такой доступной. — Или когда растягивают не пальцы, а что-то другое? Может стоит начать не с рук, языка и членов, а щупалец? Что скажешь, Сугуру? Тот продолжает задумчиво и ласково играться с волосами девушки. Будто серьезно обдумывает этот вопрос. Он тянет резинки на себя и расплетает из без того растрепанную прическу. Темный водопад густых прядей, липнет к склизким следам щупалец на голых лопатках. — Почему нет, верно, Химе? Упругий щуп тычется в судорожно сжимающуюся щелочку влагалища. Визг вырывается изо рта. Пожалуйста! Да хоть кто-то же должен услышать… правда… — Вы… Господи, пожалуйста, не надо. Я отсосу, — шепчут губы. — Всё что угодно, я буду послушной. Только не… — Чщщщщ, принцесса, — поцелуй в поясницу. Годжо потирается щекой о ее бёдра. — Обещаем, тебе понравится. И отсосать ты еще успеешь. /// Между этими двумя… Годжо, который сладко отлизывает Иори, а потом тянется к Гето за поцелуем весь перепачканный в женских соках. Она слышит этот влажный мокрый звук между ними, пока смаргивает слезы с густых ресниц; как губы скользят по губами. Извращенная нежность и тепло между этими двумя. В груди горько сжимается скребущее осознание, злой кошкой шипящие: игрушка. Всего лишь развлечение для сильнейших. Сугуру, который растягивает пальцами, лениво и игриво, массирует стеночки кишки, как будто невзначай спрашивая: — Хочешь чтобы кто-то из нас был сзади? Или спереди? Руки Утахиме высоко у нее над головой, тентакли, склизкие, прижимаются присосками к соскам и пару раз к клитору, имитируя функции вакуумника. — Химе? Хочешь, чтобы Сатору был твоим первым? Растянул девственную плеву? Она мотает головой, а Годжо откровенно смеется, очерчивая пальцем контур ее губ. Хорошо, что ее перевернули на спину. Хуже, что она видит слишком многое. Начиная от насмешек, заканчивая извращенной любовью. — Я поимею тебя со всех сторон принцесса, порядок не то, чтобы принципиален, но… быть первым в этом сладком местечке, — он хихикает, глупо и по-мальчишески. Искренне. Будто за дверями спальни Гето не творится натуральное изнасилование. Химе, ты не жертва. Принцесса, девочки так обильно не текут, когда им страшно. А под тобой просто потоп… Она мотает головой и послушно приоткрывает губы, давая пальцу Годжо проскользнуть глубже. Щупальце ввинчивается между ее ног, слишком неожиданно, она была потеряна, она не заметила… она… Крик тонет в мягком тягучем поцелуе. Ощущение разорвавшегося на «до» и «после» мира, убивает больше боли, что растекается внизу. /// — Оближешь? — тихо и ласково спрашивает Сугуру. Щупальце, все перепачканное ее смазкой и кровью замирает в миллиметре от губ Годжо и тот выглядит так будто ему дали лучший подарок в его жизни. Сияет будто ребенок. Он послушно открывает рот, облизывая щуп, аж посасывая его, вычищая от малейшего намека на кровь. — Принцесса, ты такая вкусная, — он довольно урчит, подхватывая Иори под колени. — К черту тентакли, хочу что бы ты оставила кровь и на мне. Он большой… даже слишком. Утахиме закусывает губу до боли и шмыгает носом, когда ствол, что, кажется, не иронично может достать ей до пупка пристраивается к болезненно сжимающемуся лону. — Обещаю, — воркует Сатору и его взгляд пылает неоном ада в темноте. — Будет больно. - Вы два... ебанных урода, - булькает звук собственного голоса. Пощечина обжигает кожу новым приливом боли и унижения. Гето на фоне цокает языком. /// Ей больно, совсем иногда хорошо, но страшно, потому что ее телом буквально манипулируют и перебрасывают, как шарнирную куклу из положения в положения. Отсоси, встань на колени, раздвинь руками задницу. Принцесса, ты течешь. Тебе же только в радость! Постарайся и… сожмись еще раз, малышка.Годжо изводит её… Часами. Шлепки по половым губам, отдающиеся звоном в ушах чавкающие звуки. Фрикции, бедра к бедрам, и незатейливая ласка. Самое отвратительное, самое ужасное, самое мерзкое. От стимуляции клитора хорошо, от того, как Сатору движется и задевает что-то внутри — хорошо. Больно, но… (Она плавает на грани.) Иори приходит в себя, когда видит, что Сатору отстраняется, уступая место Сугуру и тот смотрит на нее с той же щемящей лаской, что обычно. Убирает волосы с лица, стирает потеки слез, слизи тентаклей и спермы. Это буквально первый раз за ночь, когда он реально собирается с ней что-то сделать. Головка члена погружается в пульсирующее болезненно лоно. — Я только кончу во внутрь, — его большой палец давит на клитор из-за чего Химе стонет, и сжимается на его члене, пока Гето неспешно ласкает себя. Годжо с сытой ленной ухмылкой наблюдает за ними, устроив подбородок на плече друга. — Так красиво смотритесь, — его тон — ласка, обманчивый шелк. — Принцесса, твои губы такие покрасневшие и припухшие. Будто кто-то выпорол такую порочную красотку по ним и не один раз. Сугуру глотает смешок и запрокидывает голову назад, изливаясь горячим потоком семени во внутрь, смешивая свою сперму семенем Сатору. — Секунду, — урчание сытого кота, пальцы заталкивает во внутрь вытекающий беспорядок и давят-давят-давят на чувствительную точку где-то там глубоко. Массирует, массирует, масс… Иори вспыхивает неловко сжимая между трепещущих бедер крупную ладонь, пока жаркая волна, слизывает остатки ее здравомыслия, пока стыд затапливает, пока мысли о никчемности не успели съесть ее с потрохами. Гето со смешком отстраняется небрежно вытирая перепачканную руку об остатки одежды на теле Иори. Его темный голодный взгляд пугает, но еще больше Утахиме страшит странное приспособление, которое подкидывает в чужие руки щупальце. — Не бойся, — он привычно спокоен, приставляя конструкцию из ремней и силиконовой пробки ко входу. — Это просто затычка. Вытащишь утром и промоешь себя. Иори думает, что у нее просто нет сил больше сопротивляться. Сатору щелкает длинными пальцами по силиконовому стопору, пока Гето обвязывает ремни игрушки вокруг мягких бедер девушки.