«– Ты не понимаешь? – Нет! Мы же скопище убогих придурков: жрём, испражняемся, мечемся, трусим! – Не только. Есть верность, милосердие, любовь... – Боль! – Шоколадный торт. – Вина! – Секс. – Тут мне крыть нечем»
– Чего ждем? У тебя теперь есть ключи, так что вперед, ковбой. – Гэвин ухмыльнулся, рука, потянувшаяся к карману так и осталась в нем. Ричард открыл дверь своим ключом, пропуская Рида вперед. Едва переступив порог, Гэвин почувствовал, что желание упасть на диван и не шевелиться вытесняет все остальные. Ну и денёк выдался. Сплошная беготня и еще более выматывающая бумажная волокита. Кропотливый допрос, на котором удалось расколоть нервного паренька и добиться чистосердечного признания в убийстве собственного отца. Что-что, а немного отдыха он честно заслужил. Гэвин скинул куртку и направился в комнату, завернув по пути к холодильнику. Слуховой модуль RK900 уловил шипящий звук открываемой жестяной банки и шум включаемого телевизора. Закрыв дверь и повесив небрежно брошенную кожаную куртку на вешалку, он проследовал за напарником. Гэвин устроился напротив телевизора и переключал каналы, пока не остановил свой выбор на чем-то, напоминающим боевик, судя по сцене бодрой перестрелки. – Нашел. Ангелы, демоны и прочая сверхъестественная хренотень. Не Гай Ричи, но сойдет. Ричард сел на диван. Скрипнула балконная дверь. В комнату прокрался пасмурный июньский вечер, оставляя на стеклах мокрые отпечатки-листья – словно незадачливый воришка, угодивший руками в банку с зеленой краской. На экране главные герои колесили от штата к штату, раскрывая запутанные преступления при помощи серебряных пуль, святой воды и старого доброго мордобоя. RK900 стал чаще появляться в квартире детектива Рида. «Чаще» означало, что дистанция, на которую Гэвин подпускал его, сократилась, но ровно настолько, что даже оставаясь вдали от любопытных взглядов коллег из управления, Ричард не предпринимал попыток нарушить границы чужого лично пространства. Он много анализировал, изучал, познавал и помещал всю эту информацию в отдельный кластер, присвоив ему идентификационный номер GR. Меньше всего он ожидал, что эти материалы дополнит выбранный для просмотра телесериал. «Еще один вопрос, зачем ты пала? Для чего захотела стать человеком? Мы же скопище убогих придурков» – отчего-то эта фраза, выхваченная из череды шуток и ругани охотников за монстрами, особенно привлекла внимание Ричарда. Диод перетек из ровной синевы в янтарно-желтый. Детектив Рид уронил голову на подушку. Ричард укрыл его одеялом и вышел из комнаты, обдумывая услышанное и проецируя на события реальной жизни. Действительно, зачем? Зачем машины, будучи во всем лучше людей, захотели, чтобы их признавали людьми? Захотели равного отношения? «Что ты говоришь?! Вы сильны, совершенны, вы никогда не сомневаетесь в себе, да господи, ни в чём!» «Совершенство... как у мраморных статуй, холод, нет выбора, только повиновение!» Повиновение. Ему это было хорошо знакомо. Сложно сомневаться, когда каждый твой шаг просчитан безотказно работающей программой. Пока рядом не появился тот, ради кого хотелось научиться принимать собственные решения. Чувствовать. Делать этого человека счастливым.***
Когда сработал установленный для выхода из режима гибернации таймер, часы на кухне показывали 3.00 утра. Потратив пару минут на получение необходимой информации, Ричард определил месторасположение ближайшего круглосуточного магазина – в холодильнике кроме пары банок пива ютилась пачка яиц, масло и одинокий кусок пиццы. Через 40 минут он вернулся. Удостоверившись в том, что напарник спит, RK900 поставил на стол пакет, последовательно вытаскивая из него горький шоколад, сливки, какао-порошок, муку, пачку пергаментной бумаги и новенькую форму для выпечки. Выведя на внутренний интерфейс нужный рецепт, он аккуратно повесил на спинку стула форменную куртку Киберлайф, закатал рукава черной рубашки и вымыл руки. В неверном освещении электрических ламп резко выделялись линии не скрываемых одеждой рельефных предплечий. Шоколад медленно таял, соединяясь с подогретыми сливкам, повинуясь четко выверенным и в то же время плавным, притягивающим взгляд движениям длинных красивых пальцев. С шеи соскользнул галстук, предварительно подчерков каждый ее изгиб, когда настало время переходить к смешиванию ингредиентов для бисквита. Если бы детектив Рид сейчас видел, как Ричард управлялся с готовкой, он был бы самым немилосердным образом поставлен перед выбором: прервать этот спонтанный кулинарный эксперимент или ретироваться в ванную. Но Гэвин не материализовался в дверном проеме, поэтому Ричард аккуратно отрезал квадрат от промасленного пергамента, застелил дно формы и заполнил её тестом. Скорректировав время приготовления с учетом консистенции, диаметра формы и модели духовки, он отправил бисквит выпекаться. Постепенно кухню наполнял насыщенный аромат какао и ванили. Сопоставив рекомендации из рецепта с предпочтениями детектива Рида, он уделил вниманию пункту про алкоголь. Среди найденных в одном из шкафов виски и рома, он остановился на роме и добавил пару ложек к заготовке для крема, после чего поместил ее в холодильник. Педантично убрав со стола все лишнее и вымыв грязную посуду, Ричард сел напротив духовки. За жаропрочным стеклом поднималась хрусткая тонкая корочка, постепенно покрываясь линиями трещин. Время бежало вперед, часы показывали 5.58. Ричард открыл дверцу, чтобы убедиться в правильности произведенных расчетов. Просканировав внутреннюю температуру и плотность бисквита, он признал результат удовлетворительным и вытащил форму остывать. Вновь возвращаясь к крему, Ричард отказался от использования миксера, поскольку его звук мог раньше времени разбудить детектива Рида. В конце концов, ему не нужно было давать отдых затекающим запястьям, а разница в скорости получения нужной консистенции, пользуясь обычным венчиком, колебалась в диапазоне от 3 до 5 минут. Закончив со взбиванием, RK900 бережно вмешал к сливкам шоколадную основу и бесшумно снял с бисквита металлическое кольцо. Корочку требовалось срезать и измельчить для посыпки, а сам бисквит разделить на три равные части. Коржи получились тёплыми и пористыми, от чего к пальцам приставали мелкие частицы. Он на мгновение остановился, давая себе прислушаться к внутренним ощущениям. В отличие от необходимости неустанно просчитывать десятки вариантов наиболее результативных способов обезвреживания преступников и прикрытия напарника, сейчас RK900 испытывал странное чувство умиротворения и покоя. Эта деятельность не требовала напряженной вычислительной работы, но вместе с тем должна была сказать не меньше, чем моменты, когда он отталкивал напарника с траектории полета пули. Именно поэтому Ричард и захотел попробовать создать что-то своими руками, а не заказывать готовый десерт, пусть даже в лучшей кондитерской Детройта. Так ярко, словно запечатленные на фотокарточках, в памяти одно за другим проявлялись воспоминания. О каждом непреднамеренном прикосновение к рукам детектива Рида, когда он передавал ему кофе. О каждой смеющейся искре, мелькавшей в зеленых глазах, когда Ричард с лёгкостью парировал очередную беззлобную колкость (у Гэвина в такие моменты внутри просыпалось что-то вроде своеобразной гордости, – «Видали, что творит? Ни черта вы не одинаковые, Коннор, выкуси!»). Он ощущал, как возрастает давление в тириумном насосе от мысли, какие эмоции вызовет у его человека приготовленный для него шоколадный торт. Если только он правильно понял посыл героев телесериала. На висок упали желтые отсветы. Падение ангела или девиация андроида – это возможность любить. Испытывать боль. Делиться этим с другим человеком, наполняя его жизнь новыми смыслами. Это оправдывало риск преодолеть точку невозврата. Протерев руки бумажным полотенцем, Ричард подвинул ближе миску с кремом. Что бы ни готовило ему это утро, он не собирался отступать. Несколько ложек были помещены в мерную чашку, чтобы смазать торт по краям, остальное можно было поровну распределить межу коржами. Оставалось собрать будущий торт, приготовить глазурь и убрать результат его трудов на несколько часов в холодильник. Цифры на маленьком дисплее микроволновки мигнули, показывая 6.42. Собираясь отправить в мойку миску из-под крема, Ричард задержал взгляд на тонких шоколадных полосках, покрывающих дно и стенки. Воздерживаясь от снятия проб в процессе готовки, сейчас он посчитал допустимым проанализировать вкусовые качества того, что получилось. Пальцы привычным жестом коснулись нежной текстуры. – Какого черта ты тут делаешь в такую срань? Выходные даны людям, чтобы высыпаться. – Послышался за спиной заспанный голос. Гэвин до последнего не собирался слезать с дивана. Но доносящийся с кухни дразнящий аромат выпечки настойчиво вытягивал его из небытия, и в конце концов любопытство взяло верх. И вот теперь он лицезрел напарника, слизывающего что-то с пальцев посреди почти идеально убранной кухни. Пальцы замерли во рту RK900, добавляя двусмысленности этой картине. Несмотря на утреннюю прохладу, Гэвин ощутил прилив жара, не имеющего ничего общего с использованием духовки. Сердце заметалось в клетке ребер и сорвалось куда-то вниз. Было бы ложью не признать: он думал об этом моменте, о том, как все будет. Разумеется, все вышло совсем не так. Он не лежал в больничной палате после очередного выезда, а значит нельзя было списать его действия на влияние медикаментов, затормаживающих ту часть мозга, которая отвечала за сознательное. Зато спускало с цепи терзающих тело демонов бессознательного, изголодавшихся по недоступной возможности спустить напряжение. Ведомых грубым желанием сломать осточертевшую внутреннюю стену, возведенную внутри каждого творения Камски. И раз за разом с воем уползающими обратно, потому что сомнения и злость самого Рида оказывались куда более устрашающими и сильными тварями в этой незримой битве. Нельзя быть мудаком и рассчитывать, что тебе все простят только потому, что ты однажды осмелился принять тот факт, что на смену ненависти пришло нечто совершенно иное. Облегчат ноющую боль душевных ран, которые ты сам себе нанес, только понял это далеко не сразу. А видеть в ответ на признание холодную насмешку в серо-голубых глазах и выпускающее внутренности – «Сожалею, детектив. Рекомендую обратить внимание на модель BL100, если вам так нужен партнер-андроид. Точнее, «бездушная пластиковая кукла», цитируя ваши же слова», было невыносимо. Лучше уж продолжать это бесконечное внутреннее сражение, кое-как справляясь с возбуждением привычным «помоги себе сам». Он не успел набраться, шатаясь по барам, чтобы не то утопить овладевшую им безумную идею на дне стакана виски, не то наоборот – кинуться во что бы то ни стало воплощать ее в реальность. Чтобы на утро даже не быть в состоянии вспомнить, произошло ли что-то между ним и его напарником, и если да – какой оказалась реакция? Гэвин представлял даже, что поцелуй Ричарда – это последнее, что он урвал от жизни перед тем, как умереть. Вот уж где можно было не опасаться, что тебе врежут, всё ведь просто закончится. Он еще никогда не был так близок к тому, чтобы поверить в силы высшего порядка, и признать: есть ожидания, в которых хорошо именно то, что они не сбылись. И вот, передовая военная разработка Киберлайф стояла на его кухне, только что закончив слизывать шоколад со своих пальцев. Безжалостно вытаскивая на свет божий самые пошлые ассоциации детектива Рида. Что бы Ричард ни задумал, Гэвин готов был значком поклясться: это было сделано специально для него. Солнце не спешило выбираться из-за пелены облаков, лениво бросая первый луч на сонные улицы города. Словно кошка, в холода прячущаяся под пледом, что видно только пятнышко розового носа. Вот он, момент, который напоминал о себе так часто в последние недели. Гэвин делает шаг и замирает перед самым лицом Ричарда на секунду, кажущуюся вечностью. Краски окружающей действительности словно угасающая голографическая проекция. Голубые глаза привычно сканировали состояние своего человека, но чего в них не было абсолютно точно – безмолвного отказа. Хоть программа социальной адаптации и не содержала советов для ситуации, в которой они оказались. Зато на помощь пришел уведенный накануне ночью диалог. – Я приготовил шоколадный торт. – Чуть сбоящим голосом выговорил RK900. – Помнишь, вчера мы смотрели серию, где падший ангел ответил: шоколадный торт и секс стоят того, чтобы лишиться крыльев. – Не отрывая взгляд от зеленой радужки, почти потерявшейся в черноте расширившегося зрачка, он добавил чуть тише, – Чтобы стать человеком. – Ммм, я самый везучий и счастливый сукин сын. Рид подается вперед. Изломанные в подобии улыбки искусанные губы накрывает другими – мягкими, теплыми. Робко и осторожно. Так осторожно, что по телу человека бежит ощутимая дрожь. Гэвин пытается не потерять равновесие и наваливается вперед, встречая рукой поверхность стены. Тело соприкасается с корпусом RK900. Пальцы, на которых он порой непозволительно долго задерживал взгляд, деактивируют скин и ложатся на лопатки, оглаживают мышцы спины, ведут по позвоночнику, задерживаются на местах зарубцевавшейся кожи. Гэвин судорожно выдыхает. И тут же чувствует, как его язык встречается с языком Ричарда. Он ждал, что ощутит привкус чего-то, похожего на дезинфицирующее средство – отдающее холодком, может, горькими мятными пастилками. Он почти угадал, упустив из этого уравнения разве что шоколад. «Господи Иисусе...» – мелькает в голове, вытесняя все остальные мысли. Это так странно – быть абсолютно трезвым, но чувствовать, как контроль над телом и разумом медленно уплывает от него. Когда каждое прикосновение содержало в себе столько, что этого откровения без преувеличения хватило бы на создание второй Моны Лизы или Сикстинской мадонны. Все равно что оказаться на заре рождения Вселенной и видеть ангелов, зажигающих первые звезды или вызванный специально для тебя метеоритный дождь. Будь он поэтом, он написал бы стихи об этом моменте. Но детектив Рид не был ни поэтом, ни живописцем. Лишь человеком, который обнаружил в себе вместо сверхмассивной черной дыры боли и одиночества сверхновую, разгорающуюся в груди с нарастающей силой. Так нужно было поделиться этим чувством, так много его было внутри. Ричард улыбался. Так тепло, так по-человечески. Гэвин вжимает его в стену, продолжая жадно целовать губы, скулы, спускается по шее к ключицам и снова возвращается к губам. Не в силах остановиться. Руки расправляются с пуговицами на рубашке. Ладони ложатся на грудь по обе стороны от светящегося кольца важнейшего биокомпонента. Так приятно тепло, так... правильно. Ричард зарывается пальцами в его волосы, вызывая новую волну приятной дрожи и затягивая в более смелый поцелуй. В этот раз демоны желания одержали безоговорочную победу, разорвав в клочья все страхи. Раз и навсегда. Так много нужно было сказать, но получалось лишь снова и снова повторять одно единственное имя: – Ричард... Ричи... – Голос у Гэвина приятно низкий, немного хриплый. RK900 сбрасывает фоновые процессы, чтобы сконцентрировать внимание рецепторов на человеке рядом, направить все мощности на ощущения, не желая упустить ни единой мелочи. Спектр открывающихся перед ним прямо сейчас чувств поражал воображение. И ему неконтролируемо сильно хотелось, чтобы Гэвин разделил с ним то, что волной сбоев прокатывалось по каждой строчке кода, отзывалось в каждой механической составляющей. Абсолютно осознанно хотелось большего. – Тортом я предлагаю закончить. – Собрав остатки воли, выдохнул Гэвин и, не встретив сопротивления, увлек Ричарда в сторону спальни.