***
Тень действительно проступила. Ты закричала, потому что она возникла, большая и грозная, прямо перед тобой, материализовалась сначала мужским силуэтом, а потом и обжигающе-горячим прикосновением грубой ладони ко рту. — Тихо. Сказал… мужчина и взглянул в твои глаза тяжелым, немигающим взглядом. Ты с шумом сглотнула вязкую слюну, но замолчала, не в силах оторваться от черт красивого лица и рваных нитей шрама на левой глазнице незнакомца. Сердце, ранее остановившее свой бег, застучало с новой силой, и тебе невольно показалось, что жар чужой кожи передался тебе, окрасив щёки и лоб лихорадочно-красным румянцем. Наконец, мужчина отпустил тебя. Поднялся на ноги, оказавшись высоким и широкоплечим и опустил голову, протянув большую — две твои — ладонь для помощи. — С-спасибо. Язык слабо слушался, горло саднило и хотелось пить. Раньше ты не часто чувствовала жажду, но сейчас, казалось, вода куда-то испарилась из твоего тела. Ты попробовала встать без помощи, потому что говорить с незнакомцем, устрашающим и грозным, сидя на полу, было некомфортно, но не вышло. Первая, вторая, обе попытки не увенчались успехом, и лишь третья принесла результат — ты встала, но только оперлась на больную ногу, как тут же пошатнулась и непременно бы упала, сильно ударившись, если бы сильные руки не подхватили тебя, заключив в обжигающие тиски. Кожа незнакомца была горячей, но он был человеком, был мужчиной, и ты позволила себе слабость. Слёз не было, но дрожь била тело основательно, а истерика не давала ей закончиться.***
— То есть, ты не знаешь, как оказалась здесь? Он привёл тебя в комнату с одним потрёпанным спальником, большой и тёплый, терпеливо выслушавший твою тихую, сбивчивую речь. Первые несколько метров ты шла более-менее самостоятельно, но потом импульсы боли вновь обвились вокруг лодыжки, и ты была вынуждена чуть ли не повиснуть на мужчине, взвалившим тебя в последствии на спину, как мешок. Было неудобно так напрягать незнакомца, но ты устала, ты не противилась, когда он сам предложил это. Ты даже слабо отреагировала на горячие ладони на внешней стороне своих бёдер, умиротворенная слабой качкой от уверенных шагов и близостью живого человека рядом с собой. Аккуратно положил на спальник, через который всё равно чувствовался холод каменного пола, и сел чуть поодаль, не отводя от тебя взгляда. Ты почувствовала себя неловко, тебе казалось, что ты висишь мёртвым грузом, занимая единственный спальник и явно нуждаясь в помощи или в лечении… Но мужчина ведь сам потянул тебя за собой? Не сказал остаться и, более того, предложил свою помощь, когда подвела нога? Значит ли это, что ты не должна была сжиматься от направленного на тебя внимания? — Да. Голос осип, и в нём появилась хрипотца, убрать которую кашлем — сухим и лающим — не получалось. Должно быть, сказалось напряжение, которые ты испытала во время крика. Ты опустила голову, отчего-то опасаясь встречаться глазами с мужчиной. Он был одет в несколько шкур животных, но ты бы не назвала это бронёй — меховая накидка на широкие плечи, кожаный пояс, пересекающий широкую грудь, и кожаная с мехом юбка могли, наверное, посчитаться бронёй в каких-нибудь рпг-играх, где зачастую внешний вид не имел никакой связи с защитными свойствами. Молния осознания зарядом тока прокатилась по твоим венам, и ты заморгала, приоткрыв рот. Действительно, как рыба. От пришедшей догадки захотелось истерически рассмеяться и спросить у мужчины, как скоро он собирался идти на дракона, но ты постаралась держать себя в руках. В конце концов, если ты спишь и во сне чувствуешь боль и голод, то почему бы в этом сне не быть человеку, считающему это полноценной бронёй? Твои мысли начали теряться. Ты подняла глаза на мужчину, чтобы привести мысли в порядок, встретилась с пристальным взглядом и набрала в грудь побольше воздуха. — Я так и не узнала, как тебя зовут. — Рагнвальдр. — Очень приятно. Спасибо, что спас меня. Ты улыбнулась, шепнув своё имя в ответ и скривилась, схватившись за живот. Желудок вновь заурчал, его свело судорогой. В голову пришла безумная мысль о том, что он вот-вот начнёт пожирать сам себя, хотя ты прекрасно знала из курса биологии, что сначала на обеспечение энергией шли отложенные в теле запасы. — Ты голодна. Констатировал Рагнвальдр. Потянулся к поясной сумке и извлёк оттуда вяленое мясо. Твой рот наполнился слюной, ты сглотнула её, вязкую, едва не застрявшую комом в горле. Взглянула на мужчину украдкой, исподлобья, и тот поймал твой взгляд своим, немигающим и внимательным. Ты старалась есть медленно, не показывая себя в дурном свете, хотя хотелось впиться в жесткую плоть и остервенело рвать её зубами, проталкивая по пищеводу желанную пищу. Держала мясо обеими руками, загруженная ощущениями и солоноватым вкусом. Заметила краем глаза, как Рагнвальдр подошёл к тебе, но не отреагировала, не дёрнулась. Он не делал тебе ничего плохого, он не обещал сделать это с тобой. Ты ему доверяла также сильно, как доверяет спасшему его отчаявшийся. Мужчина встал перед тобой на одно колено, осторожно обхватил пострадавшую ногу под коленом и легко потянул, чтобы выпрямила. Ты послушалась. Лодыжка пульсировала. Рагнвальдр осматривал её внимательно, едва ощутимо касался и наконец замер, прикладывая руку к подбородку. — Я… сломала её? Спросила ты, отрываясь от последнего кусочка. Аппетит значительно уменьшился, и теперь в мозгу отчетливо пульсировало только обезвоживание. — Нет. Это растяжение. Я наложу повязку, она поможет. Могу я?.. — Да. Ты перебила, понимая, что он хотел спросить. Стала наблюдать, как большие руки аккуратно задирают штанину выше, почти до середины голени, как снимают обувь и тонкий носок. Отчего замерла, чувствуя, как из всего организма двигается только сердце где-то в грудной клетке. Прикосновение ткани и мази на ней к повреждённой лодыжке было приятным. Но куда приятнее, призналась ты сама себе, был контраст твоей холодной кожи и его — обжигающе-горячей, согревающей. Только сейчас ты поняла, насколько сильно замёрзла в этих подземельях, насколько сильно была испугана, и как расслабилась здесь, в этой маленькой комнатке с одним спальником и горящей настенной лампой. — Ты можешь помочь мне выйти отсюда? Рагнвальдр не ответил, ты не стала повторять вопрос — мужчина сосредоточено затягивал узел на щиколотке. Но отчего-то ты поняла, что обязательно вытащит.***
— Ты слишком часто сглатываешь. Держи. Солонина вызывает жажду. Сказал Рагнвальдр после и протянул фляжку. Ты посмотрела на него с благодарностью, облизнула сухие губы и — кажется — слишком быстро выхватила фляжку у него из рук. Спешно приложилась к горлышку и стала пить, пить, пить, чувствуя, как постепенно унималась жажда и холодные капли воды сначала на нижней губе, потом на подбородке, скользнувшие ледяной дорожкой по шее к груди. Тебя обуял стыд. Так жадно пить, что пролить часть наверняка драгоценной в этом месте воды на себя! Ты спешно отняла фляжку от лица, закрутила крышку, но замерла с протянутой рукой, распахнутыми глазами глядя на Рагнвальдра. Его жадный взгляд и напряженную позу, выдававшую готовность к стремительному рывку. Он наверняка зол из-за тебя! Из-за твоей жадности и манер настоящего животного! — Прости, Рагнвальдр, я… Ты взглянула на него исподлобья, как можно более жалостливо, но успела только вскрикнуть. Мужчина подлетел к тебе стремительно, сжал в своих больших ладонях твои запястья, в сравнении кажущиеся детскими, прижался мускулистым, горячим телом. — Ч-что ты?.. Он не дал тебе задать вопрос, с чудовищным напором впившись в губы своими тонкими и сухими. Стал целовать жадно, заставил поднять руки и перехватил оба запястья одной своей. Твои попытки вырваться, очевидно, были слишком жалкими, раз Рагнвальдр игнорировал их, спускаясь пальцами к воротнику футболки, безжалостно расстягивая его и стягивая с плеч. Холод тут же кусал за обнаженную кожу и подстёгивал панику быстрее захлёстывать сознание. Ты не думала, что Рагнвальдр может сделать это! Не думала, потому что он выглядел суровым воином, которые обычно не церемонятся, разыгрывая обман и получая удовольствие от неоправданных ожиданий. Да, когда он схватил тебя тогда, в коридоре, ты испугалась его взгляда, его грозной внешности и невольно представила то, как он насилует тебя, но расслабилась, поняв, что он не сделает этого. Расслабилась, увидев живого человека среди тёмных, затхлых коридоров! Взрослого мужчину, который позаботился о тебе. Ты была готова разрыдаться от жалости к себе, от одолевающей беспомощности, поскольку чужие руки фиксировали тебя на месте, а от ударов, нанесённых одной ногой, толку, казалось, не было никакого. Как и от укусов, последствия от которых были хуже: Рагнвальдр кусал в ответ и всё активнее исследовал пальцами твоё тело, стаскивая тряпку, некогда бывшую футболкой, к пояснице и проходясь по бледной, покрывающейся стайками мурашек, коже. — Рагнвальдр, прошу, пожалуйста. Шептала ты, когда нехватка воздуха давала о себе знать. На языке было горько от слёз, что ты непроизвольно слизывала с собственных губ, смотря на варвара, смотря на берсерка и нити его страшных шрамов. Он не отвечал тебе. Продолжал терзать губы, спешно возился с ремнём на твоих штанах, тяжелый, навалившийся всем телом, прижавшийся пахом к твоей промежности. Но ты молила. Ты продолжала молить, блеянием, мычанием, хрипло и жалостливо в тонкие губы. Но всё было тщетно и не могло быть иначе, поняла ты. Не в этом тёмном страшном месте, где Тьма захватывала рассудок и после безжалостно сжирала сошедшего с ума. Не с этим человеком, нашедшим тебя, обессиленную, отчаявшуюся и просящую о помощи, сексуально привлекательной. Не с тобой, наверняка обязанной благодарить кого бы то ни было за то, что сейчас с тобой Рагнвальдр, человек, мужчина, воин и варвар, чьи красивые черты лица кажутся чертами самого настоящего монстра. Не существо, чьи шаги ты слышала вдали, чья тень пару раз мелькала на полотне освещенных факелом стен. Ты отвернулась, крепко зажмурившись. Кроме боли и мушек перед глазами это не принесло ничего, и ты в очередной раз всхлипнула, жалобно и тонко, как беззащитный ягнёнок. Волк, напавший на которого перешёл от губ на шею, обжигая сухими поцелуями, помечая болезненными укусами и зализывая раны влажным языком. Руки Рагнвальдра расстегнули ремень и ширинку, аккуратно потянули вниз джинсы, и ты не сдержала горького смешка, понимая, что он заботился о твоей ноге. Как благородно это было с его стороны! Мурашки поползли по обнажившейся коже. Ты вздрогнула, открытая, практически обнаженная под ним, попыталась пошевелить руками и попросила тихо, сипло: — Пожалуйста. Рагнвальдр посмотрел на тебя. Высокий, широкоплечий, в одежде из шкур животных, он виделся тебе медведем, от которого — ты точно знала — сейчас тебе не убежать. Ты взглянула в ответ, вновь дёрнулась. Произнести нужное не могла, но могла показать. И сделала это, разведя ноги шире. Внутреннюю сторону бёдер тут же лизнул холод, и ты поёжилась, не мигая смотря в глаза мужчины. Он отпустил тебя. В голове возникла мысль об ударе, о побеге, о сопротивлении, но ты тут же заткнула её: в твоём ли положении? Вместо всего этого ты сама потянулась к нему, сама обвила шею и притянула к себе, разведя ноги так широко, чтобы Рагнвальдр поместился между ними. Мужское тело было большим и горячим, оно с легкостью закрыло тебя от холода, пусть и столь близкий контакт с ним грозил головной болью и высокой температурой от того, что твоя спина лежала на жестком и практически ледяном спальнике. Ты обняла Рагнвальдра за шею, неловко клюнула пониже яремной вены, с жадностью вдыхая запах — пот, кровь и железо — его плоти, чтобы сконцентрироваться хоть на чём-нибудь. Мужчина что-то неразборчиво говорил тебе на ухо, полурыком, полушепотом, но ты не пыталась вникнуть в его речь, тебе было не нужно ещё больше погружаться в осознание собственной никчёмности. Потому что грубая ладонь, скользящая по бедру, сжимающая его, вызывала мурашки. Потому что еле уловимые движения тазом навстречу откликались в низу живота глухими вспышками возбуждения, и твоё частое дыхание было таковым уже не только из-за холода и жалостливых рыданий. Рагнвальдр не церемонился, когда грубо подхватил тебя под ягодицы и притянул ближе к собственному телу, не церемонился, с резким треском разрывая бельё и входя сразу на всю длину. Но он всё-таки позволил тебе привыкнуть к его размеру и ощущению инородности внутри. Тяжело дыша тебе в губы, мужчина будто бы ждал приказа, бросая на тебя взгляд с ненормально большими зрачками, затмевающими радужку. И ты едва ощутимо двинула бёдрами ему навстречу.***
Рагнвальдр брал тебя жадно и резко, вгоняя член на всю длину и задевая матку почти при каждом толчке. Это возбуждало тебя, но не настолько сильно, как хотелось, и ты была вынуждена терпеть странную смесь боли и удовольствия, пронизывающую твоё тело во время фрикций. Ты смотрела на мужчину, замечая взмокший лоб, едва заметный румянец на щеках и прилипшие к лицу пряди каштановых волос. Ловила ответный взгляд и пыталась различить то, что Рагнвальдр шептал одними губами, но не хватало концентрации. Несмотря на слабую возбужденность, ты всё-таки откликалась на его темп и на его ритм, чувствуя приближение кульминации. Особенно ясно это выражалось в тонких стонах, начавших срываться с языка, когда мужчина ускорился и обнажил твою грудь, до боли сжав одну из них в руке. Боль, смешанная с удовольствием, была так сильна, что ты думала, что вот-вот потеряешь сознание, но каждый раз Рагнвальдр замечал это в твоих глазах и выражении лица, каждый раз касался горячей кожи твоих щек и шептал, чётче всего остального: — Я не позволю тебе уйти. Не позволю оставить меня одного. Ты не понимала. Уйти? Оставить одного? Ты ведь не порывалась уйти физически. Так почему?.. Рагнвальдр навалился сверху. Коснулся щеки губами и ускорился, буквально вбиваясь в тебя. Ты обхватила его за широкую спину, несколько раз оцарапала её ногтями. Пронзившая тело волна глухого удовольствия принесла и невыносимую усталость, и сонливость. Ты прикрыла глаза, расслабившись, ощущая, как мужчина исторгается в тебя. Ощущая его поцелуи от скул до висков и подбородка, сухие и по-своему нежные.***
Рагнвальдр подхватил тебя на руки и медленно пошёл прочь из комнаты, вдоль тёмных коридоров, которые уже не казались тебе, обессиленной и сонной, такими страшными и пугающими. Он всё ещё был в тебе, и ощущать обмякшую плоть было странно, но не противно, так что ты быстро перестала предавать этому значение и расслабилась, положив голову на широкое плечо и полностью доверившись мужчине. Он нёс тебя достаточно долго, что-то шептал на ухо, но ты не находила сил ни рассматривать окружение, ни прислушиваться к сбивчивому шепоту. Лишь зажмурилась, когда он привёл тебя в комнату, с расставленными по всем четырём углам подсвечниками. моя. отныне и навеки. хильде, моя дорогая хильде