Got sick but not by you

В состоянии полной темноты, где не проникает ни один луч света, где не слышно ни звука, кроме тишины, находиться в полном одиночестве, без присутствия других людей. Стремление наблюдать за окном, где нет ничего определенного, чтобы ожидать чего-то нового и неожиданного, – это как бы игра со временем. Без каких-либо размышлений или задумчивости, просто наблюдать за происходящим, глядеть, как каждый следующий момент дождь усиливается в своих энергических порывах, как шум его становится все громче и громче, словно символ неудержимого приближения чего-то важного. Дженни, молодая девушка с мечтами и надеждами, предпочитала проводить свои ночи именно таким образом. Она устраивала себе уютный угол на подоконнике, прислоняясь к прохладной стене, и таким образом она была одна, но в то же время не одна. Возможно, если она подумала бы о себе как о человеке, который просто влюблен и поэтому чувствует себя не в своей тарелке, то это могло бы стать ключом к пониманию ее поступков. Если бы она взвесила вес тех бабочек в желудке, которые с каждым разом становились все ярче и более интенсивно, неважно, живые они были или уже умерли, это могло бы помочь ей понять, что она не одинока, что она жива и способна чувствовать. Дженни, словно очарованная, не могла отвести взгляд от темноты неба, за окном которого раздавались громкие всплески молний, искрящихся с неожиданной яркостью. Она ощущала, как ее сердце начинает биться с удвоенной силой под воздействием нарастающего нервного напряжения. Все ее мысли были полностью поглощены этим загадочным, непостижимым, что могло произойти в этот момент, и какова будет его судьба. Грохот дождя, становясь всё громче, стучал по стеклу, и его тревожные звуки напоминали о себе, словно медленные удары барабанов, проникая в ее сознание и заставляя забыть обо всем, кроме этого напряженного момента. Подоконник был прохладным и влажным под ее телом, однако это не могло повлиять на ее решимость остаться в этом месте, где она чувствовала себя как дома. Как-то таинственным образом, она ощущала связь с этой ночью, с этим дождем, который лишился всех границ, и с этим ожиданием, которое казалось бесконечным. В ее животе всё чаще и чаще появлялись неугомонные бабочки, а ее дыхание становилось всё более нерегулярным и ускоренным. В тот момент, когда её мысли были полны раздумий и размышлений, неожиданно, с такой же неотразимостью, как и искусственный свет ночного города, из глубины одеяла, спрятанной у её колен, раздался резкий и пронзительный звук мобильного телефона. Этот звук был настолько удивительным и непредсказуемым, что она немедленно отвлеклась от своих мыслей и, с пристальным и удивленным взглядом, обратилась к экрану своего смартфона. Её руки, словно под влиянием внезапного порыва ветра, начали дрожать, а в душе охватило её чувство беспокойства, которое казалось наполнить весь её внутренний мир. На часах уже пробило полночь, и она, продлевая этот момент, не могла решиться на какое-то действие. Она продолжала молча стоять, не в силах отвести взгляд от светящегося экрана её телефона. В конце концов, она набрала достаточно мужества, чтобы ответить на звонок, который вызывал у нее такое ощущение напряженности и невыносимой ожидания. – Да? – Её голос был полон волнения, а пальцы, которыми она держала телефон, еще немного дрожали от нервного напряжения. Слова её голоса звучали нерешительно, как эхо в пустой комнате. Внезапно в воздухе повисла напряженная тишина, словно все вокруг затаили дыхание, ожидая ответа на другом конце провода. – Дженни? – Пьяный голос раздался в телефонной трубке. Руби мгновенно поняла, что снова начался этот вечер. – Дженни, милая, не могла бы ты приехать ко мне? Я скажу тебе адрес, – слова были нечеткими, еле различимыми. Молча, она ждала, когда она закончит свои просьбы. Её сердце бешено колотилось, наполняя её гневом и отчаянием одновременно. Обещав скоро приехать, Дженни медленно опустила телефон на колени и закрыла глаза, стараясь утихомирить свой бурлящий разум. Дыхание стало тяжелым, но она знала, что сейчас важно просто выдохнуть и дать себе время осознать происходящее. В конце концов, она осознавала, что принятое ею решение было правильным, несмотря на все возможные последствия, которые могли возникнуть. Спустившись с подоконника, она решила, что пора бы переодеться. На себя она надела свой любимый вязаный свитер, штаны и пальто, затем тщательно закрыла за собой дверь, выходя из дома. Это было ей уже как рутина – Лиса несколько раз в неделю посещала различные бары, где иногда перебирала с алкоголем до потери памяти, не вспомнив даже свой домашний адрес. В таком состоянии водить самой было бы опасно. Подойдя к своей машине, стоявшей как всегда напротив дома, она задумалась, что, быть может, следующий раз стоит припарковаться поближе. Машина была не идеальной, но самое важное, что она всегда была готова отвезти ее куда угодно, куда бы она ни захотела. Дженни завела двигатель, вбив на карте адрес улицы и название бара. Вокруг были незнакомые улицы, местности, и Дженни молилась, чтобы не заблудиться. Карта показывала, что она движется в правильном направлении, это давало ей немного уверенности. Припарковавшись, она уставилась на старое здание с яркой вывеской "Julep Square" – видимо, здесь находился бар. Погасив двигатель, она вышла из машины, радуясь тому, что дождь немного утих. При входе в помещение Дженни почувствовала, как по её спине пробежали мурашки, и она начала внимательно осматривать все уголки, ища знакомое лицо среди посетителей. Внезапно она почувствовала на себе похотливые и пьяные взгляды, что заставило её задуматься о том, чтобы немедленно покинуть это место ужасов. Помещение было довольно тесным, скромное заведение с деревянными столами и высокими стульями, а пол устилался безвкусным ковром с зелеными узорами, испачканным следами чужой обуви. Дженни уже собиралась уйти, но тут её взгляд упал на одну девушку с черными волосами, безжизненно опирающуюся на стол. Сдерживая гнев, она решительно направилась к ней, намереваясь увести из этого места и высказать всё, что думает. Почему она вообще пришла сюда, да еще и в одиночестве? В воздухе витал запах алкоголя, который чуть не заставил Дженни покачнуться. За что ей приходится переносить всё это? Лиса лежала неподвижно на стуле, словно в сонной коме. Бармен, механически протирая бокалы от капель воды, наблюдал за происходящим. Девушка пыталась разбудить ее, но Лиса не реагировала ни на какие призывы. – Простите, мисс. – Бармен улыбнулся, обратившись к ней. Она встретила его взгляд строго. – Вы знакомы с этой дамой? – спросил он. Девушка кивнула молча. – Она не расплатилась за напитки, утверждая, что ее подруга оплатит всё. Предполагаю, что это она имела в виду, говоря о вас. Дженни смотрела на бармена, чувствуя, как гнев захлестнул ее. Она старалась сохранить самообладание. – Сколько она должна? – спросила она, пытаясь подавить в себе всплеск эмоций. Парень глубоко задумался, стараясь вспомнить все заказы, которые делала девушка. Он вспомнил: – Шот водки, виски и небольшая порция коньяка. – Итак, – пробормотала Дженни, – сколько же это обошлось? – Минимальная цена за шот водки – 2,59 долларов, за виски – 3,55 долларов, а за коньяк – 4,88 долларов, – быстро подсчитал. – Итого 11,02 долларов. Но она ведь не одна это пила... С какой-то блондинкой. Дженни внезапно оцепенела. Она задумалась, сколько же выпили они вдвоем. С ужасом она сжала губы, надеясь, что девушка проснется и сама оплатит свою часть счета. Но Лиса все так же спокойно спала, издавая равномерное храпение. Дженни понимала, что другого выхода просто нет. С отвращением к этой ситуации, она бурно ругала в уме и парня, и эту девушку. Наконец, с тяжелым сердцем, она бросила деньги на стол. – Лиса, пора тебе очнуться, – тихо произнесла Джен, аккуратно шелохнув её плечами, чтобы она могла пробудиться от глубокого и продолжительного сна. Она медленно открыла глаза, и в первые же мгновения она уловила на лице своей собеседницы, шатенки, выражение серьёзности и озабоченности, которое было на редкость необычно для обычных ситуаций. Голова Лисы мучила невыносимая боль, а в желудке судорожно возникало тошное ощущение. Она испытывала невероятную жажду, и её горло было сухой, словно она не пила воды уже несколько дней. – Вода, – едва слышно прошептала она, закрыв глаза от слишком яркого света, и едва она произнесла это слово, Дженни кивнула, как будто она поняла её без слов, и, взяв стакан с водой, осторожно села на стул, чтобы быть ближе. – Как ты себя чувствуешь? – спросила Дженни тихо, но с ощутимой заботой в голосе, ожидая ответа, в то время как Лиса ещё пыталась оправиться от последствий отключки. Она сжала голову в руках, стараясь утихомирить волнение и унять волнующую её боль. Когда Дженни поставила стакан с водой перед ней, Лиса, словно ожидав этого момента, схватила его и, не отрываясь, выпила воду за один присест, словно её жажда была бесконечной. Ким, пристально наблюдая за Лисой, как будто пыталась проникнуть в её внутренний мир, сжала руки в замок. После того как Лиса допила стакан, наконец, встретилась взглядом с Дженни. В её глазах просматривалось что-то умоляющее и одновременно отчаянное. Она словно искала поддержки и понимания, вцепившись в руку старшей своими холодными пальцами, пытаясь передать ей всю тяжесть своих чувств и переживаний. – Пожалуйста, отвези меня домой... – медленно обратилась Лиса к Дженни, её взгляд отражал внутреннее противоречие. Молча отстранившись от сильного сжатия руки, она покачала головой, на мгновение закрыв глаза. В её душе бушевали разные чувства, и она пыталась собраться с мыслями, прежде чем принять какое-либо решение. – Мы не торопимся, – прозвучало ее решительное заявление. – Прежде чем мы покинем это место, я бы хотела услышать ответы на свои вопросы. Манобан вздохнула глубоко, ее глаза сверкали напряжением. Она медленно опустилась на стул, закрыв на мгновение усталые веки. – О боже, – прошептала она. – Это все можно отложить, просто отвези меня домой. Я не могу здесь больше находиться. Внутри помещения царила та атмосфера, которая словно раскалялась от напряжения, в то время как мелодия музыки, едва лишь уловимая, проникала в уши, словно спокойный прилив, который медленно и ненавязчиво пополнял пространство. В воздухе витала напряженность, ощутимая настолько, что казалось, будто она материализовалась в виде невидимого, но ощутимого пульсирующего потока важности, который наполнял каждый кусочек пространства, заставляя сердца учащихся биться, и каждый взгляд, который встречался, словно вступал в тихий, но напряженный диалог. Такая обстановка напоминала о том, что в воздухе витают вопросы, которые кажутся важными и насущными, словно наркотик, который заставляет людей неотрывно смотреть друг на друга, ищущие ответа на свои вопросы. Лиса, которая казалось, уже не могла больше сдерживать свою ярость и напряжение, решила воплотить свои чувства в действии, и резко ударила кулаком по столу, словно пытаясь таким образом выразить свою бешенство и недовольство. Она осознавала, что если не найдет силы ответить на эти бессмысленные и надоедливые вопросы, то ей никогда не удастся вернуться домой, чтобы наконец-то расслабиться и набраться сил после всего этого напряжения. – Спрашивай, не затягивай, – произнесла Лиса, пытаясь сохранить хоть какую-то видимость спокойствия и самообладания, хотя внутри она уже была на грани отчаяния от вопросов и желания скорее закончить этот разговор, чтобы уйти отсюда и наконец-то расслабиться. Дженни сдерживала дыхание, стискивая губы и медленно перебирая пальцами, стараясь скрыть свою внутреннюю тревогу. Её сердце билось так быстро, что казалось, оно выскочит из груди наружу. Взгляд её скользил по комнате, словно ища опору, но вместо этого находил лишь пустоту и одиночество. – С кем ты проводила время? – спросила она, борясь за контроль над собой, но слова уже стремились вырваться наружу, практически не поддаваясь управлению. Её голос дрожал, словно нить, которая готова оборваться в любой момент, но она продолжала идти вперёд, несмотря на все препятствия, которые возникали на её пути. Её руки дрожали, словно отражая внутреннюю бурю, которая бушевала в её душе. Лиса, с унынием взглянув на бармена, попросила дополнительный бокал воды. – А что? Не твоего ума дело же, м? – Голос звучал строго и настойчиво, как решительный удар молота, который пробивает все преграды на своем пути. Слезы наворачивались на глаза, но Дженни сдерживала их, стараясь не проявить свою уязвимость. Она осознавала, что необходимо сохранять контроль над собой, в противном случае она рисковала быть поглощённой этой безжалостной реальностью, в которой оказалась запертой. – Пожалуйста, дай мне ответ. – Её голос звучал несвойственно ей, и она чувствовала себя в невыгодной ситуации, когда произнесла эти слова. Однако, как только они были сказаны, она осознала, что уже невозможно было их отменить. Её размышления были полны смятения, словно в бурной воде, где каждый мысленный вихрь тянул её глубже в песок собственных беспокойств и сомнений. Она ощущала, что этот ответ, который она услышит, станет переломной точкой, которая неизбежно изменит её жизнь, перевернет все её представления о мире и приведёт к тому, чтобы её мир, как если бы подвергся катаклизму, повернулся на 180 градусов. Манобан с яростью и одновременно с некоторой долей тревоги осматривала её. Она не унималась, вызывая раздражение. Её взгляд был наполнен непониманием, почему все эти вопросы касаются Дженни, почему ей стоит заботиться о том, с кем и куда она собирается отправиться. – С очередной девицей, удовлетворилась? – Манобан продолжала настаивать на ответе, её голос звучал настойчиво и требовательно. Дженни, в свою очередь, молчала, словно каждая её мысль была настолько обременительна, что на грани вырвалась в виде слёз. Она едва заметно кивнула головой, не в силах поднять взгляд, чтобы встретиться с девушкой, будто каждый её взгляд был наполнен неподдельной болью и смятением. Оба молчали, словно взаимодействуя с невидимой силой, которая заставляла их сдерживаться. Дженни старалась сохранить безмолвие, не выпуская из уст ни единого звука. В ее горле бушевали эмоции, заставляя сердце сжиматься от невыносимой боли, но она настойчиво сдерживала себя, стараясь не дать слезам вырваться наружу. Лиса сидела, скрючившись, опустив голову в ладони, в одной руке держа стакан с прохладной водой. Парень за барной стойкой ощущал, как напряжение в комнате нарастало с каждой секундой, и поэтому изо всех сил старался не привлекать к себе внимание. Лиса механически поднесла стакан к губам и выпила воды одним долгим глотком, но гнев в ее душе не утихал, а нарастал, словно волнами бушующего моря. Внутри нее кипела ярость, желание вырваться наружу и разрушить все вокруг, но она сдержала себя, сжимая кулаки с такой силой, что ногти впивались в ладони. – Отвези меня обратно, – прозвучал резкий голос, обращенный к Дженни. Она испуганно дернулась, но осталась неподвижной, будто окаменела под давлением невыносимой обстановки. Дженни подняла свой взгляд и уставила его на Лалису с невыразимым выражением лица. Ее глаза проступили слезы, однако в них еще проскальзывала искра теплоты и нежности. – Почему же ты поступаешь так? – спросила она тихо, шепотом. Лиса недоуменно посмотрела на нее, ее брови слегка поднялись в знак недоумения. – Что ты имеешь в виду? – переспросила она, не вполне улавливая суть вопроса. Дженни вздохнула глубоко, пытаясь сдержать натиск слез, стремящихся вырваться на свободу. – Тебе же известно... Я испытываю к тебе определенные чувства. Почему же ты причиняешь мне так много страданий? – ее голос дрожал от накативших эмоций. Лалиса, словно застывшая во времени, с удивительной концентрацией и внимательностью наблюдала за Дженни. Ее взгляд был полным нерешенных вопросов и внутренних колебаний, словно она пыталась вытянуть из глубин своего сознания те самые слова, которые смогут точно передать то, что она чувствует. В ее глазах, полная неопределенности и даже отчужденности, не было ни малейшего оттенка тепла и искренности, которые обычно придают простоту и непосредственность общения. В помещении царила атмосфера ожидания, наполненная напряжением и предвкушением, пока Лалиса, словно осознав важность момента, наконец решилась на движение. Она медленно, но уверенно поднялась со стула, и каждое ее движение казалось продуманным и взвешенным, словно каждый жест имеет свою логику и цель. Ее голос, едва слышный шепот, пронзил тишину: – Мне непросто быть с тобой, ибо я не ощущаю к тебе особой привязанности. Эти слова, прозвучавшие в помещении, словно удар по сердцу, вызвали острую боль и разочарование. Они были полноценным выражением внутреннего конфликта и невысказанных чувств, которые Лалиса, казалось, не могла вынести за рамки собственного сознания. Лиса, с изумительной тщательностью и осторожностью, снова обратила внимание на Дженни, стремясь уловить какой-то невидимый свет в ее глазах. Ее взгляд был настолько пристальным, будто она пыталась проникнуть сквозь каждую клеточку ее существа. Потом, медленно и продуманно, она начала приближаться к двери, словно каждый шаг был тщательно спланирован заранее. В это же время Дженни, будто внезапно пришедшая в себя от долгого сна, взорвалась энергией и с необыкновенной быстротой вскочила с места, где она находилась, и, не теряя ни секунды, схватила Лисе запястье, словно в этом жесте было что-то большее, чем простое желание поговорить или остановить ее. В глазах Дженни мелькнул испуганный блеск, она пыталась вымолвить что-то, но слова застряли в горле. Напряжение в воздухе стало ощутимым, словно тяжелый плащ, опустившийся над ними. Лиса медленно повернула голову, взгляд скользнул по комнате, будто она искала выход из сложившейся ситуации. Дженни сжала запястье Лисы сильнее, ее пальцы утонули в мягкой коже, будто пытались удержать ее здесь и сейчас. Но Лиса была настойчива — она знала, что должна уйти. Ее взгляд стал еще более настойчивым, будто она хотела передать Дженни свою решимость, свою уверенность в правильности своего решения. В комнате стало тише, время словно замедлило свой ход, остановившись на мгновение, чтобы дать им возможность прояснить свои чувства, разобраться в своих мыслях. В этом моменте каждый вздох, каждое мгновение было наполнено значением, будто они стояли на пороге важного решения, которое изменит все. Джейн стояла перед ней, словно застывшая во времени, и в ее глазах отражалась невероятная смесь эмоций: удивление, боль, обида и даже слезы, которые едва не выскользнули из-под ее веками. Она просто не могла примириться с тем, что слова брюнетки, звучащие так серьезно и решительно, могли быть искренними. Все те годы, все те моменты, когда они разделяли радость и счастье, казались Джейн настолько ценными, что она не могла поверить, что для Лалисы они не имеют никакой ценности. Это было непостижимо, и ее сердце сжималось от неожиданной боли и обиды. Джейн крепко сжала руку Лисы, не давая ей уйти, пытаясь удержать их связь, которая казалась на грани разрушения. В ее глазах, полных сомнений и недоумения, скользнула слеза, но она не позволила ей слизнуться, и вместо этого молча смотрела на свою подругу, пытаясь прочитать в ее взгляде какую-то надежду или признание. Лалиса, в свою очередь, вздохнула тяжело, словно переживая внутренний конфликт, и слегка отстранилась от Дженни, пытаясь найти пространство для размышлений и понимания того, что именно она хотела сказать и что она действительно чувствовала в глубине души. И тут Дженни поняла, что это было не только простое признание отчужденности, это было прощание. Лалиса уже приняла свое решение, и ей будет нелегко пережить это. Она понимала, что им нельзя было оставаться в таком состоянии, но все равно ей было трудно осознать, что все их совместные годы оказались напрасными. – Позволь мне получить ответ на свой вопрос, пожалуйста… – умоляюще просила Дженни, и в ее голосе прозвучали призывные нотки, такие знакомые Лисе. Воздух наполнялся жужжанием бесед и звуками музыки, которые доносились из-под стола. Лалиса медленно подняла взгляд к окну, за которым сверкали огни ночного города. Лиса, кивнула, показывая свою готовность выслушать, Дженни сжимала ее рукав сильнее, опасаясь, что она может уйти в любой момент. – Ты задумывалась о том, веришь ли ты в чувства? Или, быть может, в Любовь? – Эти слова прозвучали в воздухе, будто легкий шепот, наполняющий пространство вокруг. Услышав вопрос, Лиса оглянулась через плечо на парня-бармена, словно ища поддержки или подтверждения в его взгляде. Но парень лишь пожал плечами и отвернулся, поглощенный своими обязанностями за барной стойкой. Манобан почувствовала дуновение грусти внутри себя, но всё же снова обратила взгляд на Дженни, готовая продолжить разговор. Взгляды лиц пересеклись, словно два луча света, стремящиеся проникнуть в самые глубины души собеседника. Дженни ощутила внутреннее напряжение, ее сердце забилось еще быстрее, предвкушая ответ, который мог оказаться совсем не таким, каким она хотела бы его услышать. Лиса медленно освободила хватку на запястье Дженни и взглянула ей в глаза с участием и пониманием. В ее взгляде на секунду пронеслась теплота и нежность. – Её не существует, – тихо прошептала Манобан, смотря вдаль через окно, словно пытаясь разгадать тайны ночного неба. – Существует лишь привыкание к человеку, которое постепенно формирует невидимую нить, соединяющую вас. – Нельзя отрицать существование любви, – настаивала Дженни, вглядываясь в глаза Манобан, пытаясь увидеть в них хоть капли любви, которая согреет её. Её щеки были покрыты слезами, но она старалась держаться сдержанно. Она сжимала ткань рубашки Манобан, словно это было единственное, что держит её на этом свете. – К сожалению, нам не суждено быть вместе, – произнесла Манобан, ослабляя хватку на руке Дженни. Словно раскрывая крылья, она покинула бар, оставив Дженни одиноко стоять там, обняв себя руками. Она плакала, глядя в дверь, за которым исчезала её любовь, словно звезда угасала в ночном небе. Дженни ощущала, как ошеломляющее чувство боли, словно огненное кольцо, охватывает ее сердце, заставляя его ускоряться от неожиданного удара. Ее глаза, как две свечи, утопающие в слезах, не могли больше сдерживать волнующиеся эмоции, и слезы, как непрерывная река, текли по ее бледным щекам, оставляя за собой следовые следы печали. Несмотря на все усилия, она пыталась сохранить хоть какой-то вид силы и спокойствия, но внутри ее было видно, что она как ветвяшка, поднявшаяся на волну глубоких чувств. Перед ее внутренним взором стояла горькая истина, которая казалась абсолютно непреодолимой, словно горная вершина, которую невозможно покорить. Их отношения, которые казались такими крепкими и прочными, словно бесконечный мост, ведущий к совершенству, неожиданно прекратились, оставив за собой пустоту и ощущение потери. Дженни не могла примириться с мыслью, что все те моменты счастья и любви, которые они разделяли, оказались лишь иллюзорными, как отражение в воде, которое рассеивается при малейшем вмешательстве. В этот момент она осознала, что ее жизнь никогда не вернется к тому, что было раньше, никогда не станет такой же, как была до этого момента. Манобан была для нее не просто любовью, она была ее воздухом, ее светом, ее жизнью, тем, кто придавал смысл каждому ее дню. И теперь, когда девушка отсутствовала, ее мир казался бесцветным и холодным, словно зимний пейзаж без солнца, лишенный тепла и жизни, оставленный в одиночестве и безысходности.