Витражи

      Единственное, что рассеивало темноту комнаты – свет монитора ноутбука. А вот тьму, что поселилась в душе Сяо Чжаня, рассеивать было нечему и некому. Если кто-то пожелает открыть дверь в его сознание, то он должен быть готов к тому, что та не поддастся сразу. Громко заскрипев, та упрётся в груду навязчивых тревожных мыслей у самого входа и тонкой полоской света раскроет взору полки, усыпанные пожелтевшими от времени листами исчерченными переживаниями; потухшими фонариками, что хранили в себе мечты, которым не суждено уже сбыться; и разбитыми сосудами, содержащими когда-то надежду, которая разлилась на полу и нижних полках бесформенными цветными лужицами.       Если кому-то удастся протолкнуться внутрь, всё же открыв дверь, то можно будет увидеть, что душа Сяо Чжаня совсем маленькая, похожая на коморку у самой крыши с забитым досками окном, чтобы ни единый лучик света больше не попал сюда и не потревожил содранные со стен обои, отражающие собой кровоточащие раны. Так больно было получать их. Каждое жестокое слово, каждый удар по телу разрывали стенки души, словно дикие звери терзали когтями свою добычу. Физическая боль практически не ощущалась, превращаясь в боль душевную.       На кусках обоев всё еще можно разглядеть потускневшие от времени рисунки. Самые ранние, созданные ещё неумелыми детскими ручками, были цветными. Мама и её цветы на подоконнике в их квартире. Папа и его красная машина под кронами ветвистого большого дерева в их загородном доме. Любимая, серая с белыми пятнами, кошка, лениво разлёгшаяся на ярко-голубой подушечке в оранжевом пятне света от самого большого окна в их доме. Друзья, чьи лица размылись, а память не может их больше воспроизвести. Совсем скоро и силуэты исчезнут, вспомнить их вновь будет невозможно. Выше красуются портреты, на которых лица закрашены углём, словно бы Сяо Чжань пытался удалить этих людей из памяти. Но вот только даже под толстым слоем видны продавленные карандашом линии, что не даёт уйти воспоминаниям о том, как много боли принесли эти люди. Чем дольше рассматриваешь картину его души на этих стенах, тем больше начинаешь понимать, в какой момент Сяо Чжань сломался.       «Лето 2019» - подпись под единственным портретом, чьё лицо невозможно было закрасить углём, а обои в этом месте не рвались. Забыть эти черты не получалось, как бы Сяо Чжань не старался уничтожить воспоминания о нём. «Прошло слишком мало времени, чтобы смириться», - повторял он себе.       Если отвести взгляд от стены, то можно наконец понять, что стало с сердцем Сяо Чжаня, которое не хотело отпускать ни одно воспоминание об этом человеке. Созданное из цветных стеклышек, оно медленно, как будто устав, билось и рассыпалось, превращая витраж в труху, ссыпающуюся в чашу под ним. Рядом стоял покрытый ржавчиной большой резервуар, хранивший в себе слёзы. Когда-то он был полон, но сейчас плакать стало совсем нечем.       Говорят, что весь наш организм обновляется за семь лет. Сяо Чжаню осталось подождать всего шесть, чтобы перестать любить его. Может, тогда получится заменить лампочки в фонариках, купить новые сосуды и залить в них надежду, украсив полки разнообразием цветов. Можно будет склеить витражи на сердце, создав иллюзию целостности, поклеить новые обои, нарисовать на них другие портреты, а лучше пейзажи. Точно, первым делом стоит запечатлеть рассвет, как ознаменование новой жизни.       А пока что Сяо Чжань, продуваемый сквозняком от окна, сидел перед монитором ноутбука, освещавшим его лицо с серой кожей, ведь тот так давно не выходил на улицу и не раздвигал шторы. Он и не знал даже какие сейчас время и дата, ведь те уже давно остановились в углу экрана, показывая «4:48PM, 19.07.12.» и навсегда запечатывая его в июле две тысячи девятнадцатого года.