Старый дурак

      — Ну, что ж, наверное, я пойду, — Джирайя встал со скамьи, а Цунаде в ту же секунду напряглась. Сейчас она позволяет уйти на верную гибель одному из трёх самых дорогих мужчин в её жизни. Наваки — её младший брат, самый светлый и лучезарный мальчишка из всех, кого она знала. Дан — её возлюбленный, жених, парень, который был для неё огромной любовью. Ей было невыносимо больно после каждой из этих потерь. А сейчас она может потерять Джирайю — своего сокомандника, лучшего друга и опору во всём.       Она испытывает к нему особую любовь — не ту, как к Дану, и тем более не ту, как к Наваки. Ей самой себе было бы сложно объяснить это чувство. Он всегда был надоедливым и раздражающим извращенцем, который при каждом удобном случае звал её на свидания. Ровно до того момента, как она ушла из деревни после потери Дана, она не обращала на него никакого внимания, и тогда решила не возвращаться к мыслям о сокоманднике.       Джирайя уже совсем не надоедливый и не раздрающий — хоть и всё тот же извращенец, — но не думать о нём вошло у неё в привычку. А сейчас он хочет уйти к могущественному противнику, о потенциале которого они даже не знают, и разобраться с ним в одиночку. Сенджу готова была пойти с ним — оставить деревню на Какаши не было проблемой, — но этот старый дурак не позволит ей и шагу сделать вместе с ним. Для этого, как она думает, он и напоил её сегодня.       — Возвращайся живым, — она будто услышала свой голос со стороны: он был тихим, надломленным и немного хриплым. На глаза уже начинали наворачиваться слёзы. Но она обещала себе быть сильной с кем бы то ни было. И человек, которому она готова доверить всё, не является исключением. — Если я потеряю ещё и тебя, я…       — Будешь плакать по мне? Я польщён! — Джирайя посмеялся, будто не понимал всей ситуации. Цунаде знала, что он пытается разрядить обстановку, но чувствовала, что у него совсем не получается. Все её мысли сейчас были посвящены ему и своим неоднозначным чувствам к нему. — Но едва ли ты будешь горевать по мне, как по Дану.       — Дурень, — она не могла ответить ему на это ничего другого. Саннин либо просто пытается переключить её настроение, либо действительно не понимает, насколько дорог ей. Единственный человек из всей деревни, который ощущался семьёй. И она не может потерять его.       — Ну тогда как насчёт того, чтобы поспорить со мной? — после нескольких секунд молчания он произнёс эту фразу, и Цунаде сразу же перевела на него взгляд. Спор для неё — обычное дело, но она знала, что Джирайя может придумать абсолютно то, чего она не ожидает от него и от кого-либо ещё. Так и случилось. — Ты поставишь на то, что я погибну, ты ведь постоянно проигрываешь, — её глаза расширились от удивления. Что он сейчас сказал?.. Такая игра — совершенно не для неё. С такими условиями она никогда не вступит в спор — только не с ним и только не с такой ставкой. Она не могла представить себе, что будет, если она выиграет — хоть и случалось это с вероятностью в одну сотую процента. Сейчас она хотела, чтобы он никуда не уходил, а остался здесь, в деревне. С ней. — Ну а если я вернусь живым… — Джирайя повернулся к ней и посмотрел в её испуганные глаза с полной серьёзностью. Цунаде готова была выпустить эмоции прямо сейчас. По лбу уже стекал холодный пот, а слёзы стали перед глазами так, что очертания друга начали расплываться. Ей казалось, что в его глазах сейчас то, чего он не говорил напрямую никогда. А ведь и правда: слов «ты мне нравишься» или «я тебя люблю» она никогда не слышала, но где-то на подкорке сознания она чувствовала их. Чувствовала, что она для него — не просто девушка на одну ночь, с какими он повидался сотни раз. Она что-то большее.       И сейчас она надеялась, что не ошиблась в своих догадках, потому что, несмотря на затуманенный разум и слабую возможность твёрдо стоять на ногах, она в мгновение ока оказалась рядом с ним и прижалась к нему. Обняла так, как не обнимала никогда. И через несколько секунд ощутила ответные объятия и услышала тихий хриплый смех. Слёзы всё же сорвались с её глаз, падая на его жилетку. Они стояли так несколько минут — в тишине, свете заходящего солнца и слабом ветре. Джирайя слегка отпрянул от неё когда услышал тихие всхлипы.       — Ты что, правда плачешь по мне? — он снова рассмеялся, на что получил слабый удар кулаком в грудь, после которого снова посмотрел на неё серьёзно. — Если я вернусь, то ты сходишь со мной на свидание.       После этих слов он широко улыбнулся, а её сердце забилось чаще. Сколько уже она не слышала этих слов? Двадцать лет, тридцать? Может, и больше, но было ощущение, что она ждала их очень долго.       — Ты старый дурак, — она вновь спрятала лицо у него на груди и всхлипнула ещё несколько раз. — Я пойду с тобой куда угодно, только вернись. — Джирайя вновь отстранился от неё — на этот раз чтобы стереть с её лица дорожки слёз и посмотреть в её глаза после сказанных слов.       — Тебе не идут слёзы, принцесса, — он не убрал ладонь с её щеки. — Если бы я знал, что для того, чтобы ты сказала это, нужно пойти на встречу с лидером Акацуки, я бы давно нашёл его, — саннин вновь улыбнулся, а Цунаде было не до смеха сейчас. Она смотрела в его глаза и понимала, что это может быть последний раз, когда она их видит. Ей совершенно не хотелось отпускать его, но и не сделать этого она тоже не могла — он ведь уйдёт сам в любом случае. Поэтому сейчас она думала только о том, чтобы встретиться с ним вновь.       Цунаде сама прижалась к его руке ещё ближе, а Джирайя не мог поверить в то, что это действительно происходит. Ему казалось, что всё это сон, наваждение — что угодно, но точно не реальность. Он с самых первых дней знакомства не мог забыть о ней. Получал отказы из раза в раз от неё, но и это не прогоняло мыслей о девушке, которая запала в его сердце.       При первой встрече с ней он был ещё совсем мальчишкой, и тогда, можно сказать, просто глумился. В юности это переросло в нечто больше: он часто ловил себя на мысли, что она не просто нравится ему, а что он по-настоящему её любит. Он жил с этим чувством до того момента, как она показала им с Орочимару кольцо, которое подарил ей Дан. Тогда Джирайя попытался не показывать ей своих чувств и забыть о них, но второй пункт у него не получался никогда. Вскоре Цунаде потеряла Дана. Он умер на её руках, поэтому девушка потеряла себя. Джирайя должен был помочь ей, и достаточно успешно справлялся. Но потом их пути разошлись, и они не встречались почти тридцать лет.       Он научился жить с этим. Глушил свои чувства в бесчисленных девушках, саке и писательстве. А потом ему нужно было найти её, он это сделал и чувства вновь вспыхнули. Правда, на сей раз обстоятельства просто не позволяли их показать. И эти обстоятельства продолжались до сегодняшнего дня. Сейчас они стоят в миллиметрах друг от друга. Она прижимается щекой к его ладони и безостановочно льёт слёзы. Жалеет, что не может остановить его. Понимает, что, скорее всего, он не вернётся. Он тоже понимает это, но всё равно идёт — потому что должен.       — Теперь я точно должен идти. Чтобы защитить тебя, — слёзы из её глаз потекли с новой силой, и Джирайя снова стёр их, хоть и знал, что это бесполезно. — Ну и свидание, которое ты проиграешь мне.       Она очень хотела проиграть. Впервые жизни в ней не пробудился азарт, она не хотела выиграть. Ставки слишком высоки для того, чтобы этого желать. Она накрыла его ладонь своей, и в следующую секунду потянулась к нему. Рукой схватила его за край жилетки, притянула к себе и прикоснулась к его губам в коротком поцелуе. Почувствовала, что они на удивление мягкие, но сразу же отпрянула и увела взгляд в сторону. Теперь её с головой накрыло смущение.       Старый дурак. Она ведь не была такой — только в далёком детстве или в редкие моменты в отношениях с Даном. Но сейчас, когда ей под пятьдесят, это ощущалось совсем по-другому. Возможно, потому, что рядом сейчас человек, который дорог ей, жизнь которого находится в опасности и это происходит прямо сейчас. Мысли одолевали её голову с каждой секундой всё быстрее и сильнее.       Джирайя тем временем сжал её руку, которую она положила ему на грудь, и продолжал смотреть — ждал, пока она повернётся к нему.       — Принцесса, теперь у меня ещё больший стимул вернуться, — он вновь улыбнулся ей самой искренней улыбкой, которой всегда улыбался, когда звал её на свидания. Хотелось запечатлеть этот момент в памяти навсегда, и Цунаде всё же повернулась на него. Джирайя медленно потянулся к ней и прижался губами к её лбу. Этот жест показался женщине ещё более интимным, чем её поцелуй. В это касание были вложены все его многолетние чувства, о которых он молчал.       Саннин отстранился и выпустил её руку из своей, а вторую аккуратно высвободил из-под её ладони. Сделал шаг назад. Потом второй и третий. Продолжал улыбаться, хоть и с горечью в глазах. А после развернулся и пошёл вдоль парка к вратам Конохи. Цунаде смотрела на него и чувствовала боль в груди.       Её старый дурак обязательно вернётся.