Ниотамори по-вегански

Лежать на столе было прохладно, но в целом приятно. Спиной ощущалось гладкое дерево, единственное "но" – внезапно зачесалась пятка, а двигаться было нельзя. Зато позвоночник как будто бы принимал более ровный вид. Гуннар, вот уж фанатик природы, расписывал тушку Барри с помощью какого-то странной маринадной смеси, приготовленной из соевого соуса, мёда, перетертой горчицы и чего-то ещё. Слишком много узоров вырисовывалось кистью с длинным ворсом. По большей части было щекотно, правда, когда Барри дергался, его тыкали то обратной стороной кисти, то просто пальцем – как повезёт. Легкое возбуждение искрой пронеслось сквозь всё тело, он чихнул. — Чувак, надеюсь, твои овощные котлеты тёплые, иначе я заболеею и некому будет вдалбливать в головешки детей чудеса музыки. — сказал он, протерев нос и чихнув ещё раз. — Я всё понимаю, но ты хотя бы обогреватель включи, на улице март! — Это тефтели, а не котлеты. Но с холодом ты прав, дорогой, мой косяк. Кстати, ты не будешь против, если я поставлю раскуриваться благовония? — Признавайся, Гуннар, балуешься каннабисом? — Нет, ты что, Барри, совсем нет. Из нас двоих, кстати, на наркомана больше похож ты. — Смотря как смотреть. — Многозначительно протянул Барри. Гуннар, выпрямив спину, отошёл за обогревателем. Не стоит заставлять людей мерзнуть. А то мало ли, кровь до члена не добежит. Поперхнувшись от своих совсем не вежливых да и антинаучных мыслей, он включил чудо техники, зажёг палочку благовоний и пошёл за тарелкой. Раскладывать еду нужно было аккуратно, с толком представляя, как на практике он будет это поглощать. Поэтому, одна тефтеля опустилась в еле видную яремную ямку, вторая в область солнечного сплетения, третья в пупок, а четвёртая.... А четвертой не было, потому что хорошего понемногу. Что ж, по просьбе Барри тефтели были теплыми, по его ощущениям даже слишком тёплыми. Решив добавить контраста, Гуннар распаковал презерватив с мятной смазкой, кряхтя натянул на полувставший член Барри, на что тот лишь удивлённо хмыкнул, вскоре почувствовав приятную прохладу. Полюбовавшись намечавшейся картиной, Гуннар вернулся к тарелке. Взял очень тонко нарезанные полукругами помидоры сорта corazón de buey и осторожно положил их на грудь так, чтобы они не касались даже ореолов сосков. Пару кукусочков вдоль рёбер, недалеко от солнечного сплетения несколько бразильских орехов. Маслины закрепились в промежутках между томатами, шарики кокосовой моцареллы скатилась с сосков, поэтому Гуннар разочарованно выдохнув, просто выкинул их в утилизатор пищевых продуктов. Полив тело Барри несколькими каплями оливкового масла, присыпав орегано он отошёл включить музыку и вернулся с упаковкой луковых колечек, единственным отличием которых было отсутствие яиц в панировке. — Я сегодня с тобой целоваться не буду. — Произнёс Барри, увидев их. — А мне и не надо. – Ответил Гуннар нанизывая кольца на уже успевший опуститься член. Барри пробрало на легкий смешок. — Бля, чувак, ты меня тааак поражаешь. — Казалось, что Барри в этот момент познал дзен. Гуннар приступил к трапезе. Ел он, как завещали предки – руками, которые до этого тщательно вымыл. Рядом стоял тазик с теплой водой и мылом вновь кокосовым, а также упаковка бумажных полотенец. Удивительно, каким выборочным Гуннар периодически был, особенно по отношению к текстурам. Он терпеть не мог махровые полотенца, а влажные губки на работе приводили его в тихий ужас. Барри крякнул. Это было столь неожиданно, что на обычно скованном лице Гуннара отразился немой вопрос: "Какого?". Который так и остался без ответа, вероятно канув в лету. Поддев пальцами одну помидорину, он аккуратно поднес её к губам и, облизнувшись, радостно проглотил, прямо таки засветившись от счастья. Теперь настала очередь Барри смотреть на него с легко читаемым удивлением. Для некоторых счастье в помидорах. Гуннар наклонился и забрал тефтелю ртом, попытался провести языком на том же месте, но чуть не поперхнулся. Единственное, о чём сейчас жалел заржавший чайкой Барри, так это об отсутствии привычной камеры в его руках. Такой момент упустил. К сожалению или счастью, от смеха тефтеля совершила путешествие к паху, откуда была ловко выужена длинными пальцами, а после с улыбкой съедена. На подбородке у Гуннара осталось чуть-чуть томатного соуса, о чем уже успевший успокоиться и даже возбудиться Барри, не замедлительно сообщил. Дожевав две тефтели, Гуннар закусил всё орехами и провел пальцами по мягкой коже. Кое-где виднелись прыщи, кое-где на ребрах розовели продолговатые шрамы, а ещё кое-где взгляд проскальзывал по мелким родинкам. Там вскоре оказывались пальцы, предоставляя альтернативную версию игры в пятнашки. Вкуснейшие помидоры закончились, как собственно и всё кроме луковых колечек. — Ну что, Гуннар, это твой первый луковый отсос? — Нет. — С невозмутимым лицом ответил тот, по тону трудно было понять, шутил он или нет, но Барри решил оставить этот вопрос пустоте. Гуннар приступил к первому кольцу. Он мягко опустил голову и даже с долей некоторой нежности снял его. — Ох уж эти презики с ментолом, слушай, может как-то сделаешь мне минет без них? — Проныл Крэмбал, почесывая подбородок. — Или мне не стоит надеяться на следующий раз? — Барри запрокинул голову набок и кокетливо заморгал. — Если ты не заткнешься, то да. — Сказал уже чуть более раздраженным и каплю усталым голосом Гуннар, после того как дожевал. — Кстати, кольца неплохие, будешь? Со стороны Барри вновь раздался смешок и он просто протянул ладонь. Гуннар отогнал мысли о том, чтобы взять ещё одно колечко, пережевать и плюнуть тому в руку, просто поцеловав её. Да, грубость порождает лишь грубость, но я могу прекратить этот порочный круг ещё в начале, философски подметил про себя он. Взяв кусочек лука в панировке, опять же с члена, и с несколько странной улыбкой Гуннар медленно надел кольцо на чужой палец. — Барри, мы столько всего пережили в месте, как ты смотришь на то, чтобы связать ленты наших жизней брачным обедом? — Я не согласен быть твоим обедом, чел, сейчас всё же время ужинать. — Стянув ещё одно кольцо с члена, он также одел его на средний палец Гуннара. — Я объявляю нас мужем и мужем. Целоваться всё также не разрешаю. Гуннар, не растерявшись, ткнул пальцем куда-то под рёбра Барри и, укусив строго в левый сосок, вернулся к не особо практичным попыткам поедания луковых колец. Взяв сначала только головку, он в скоре достиг последнего кольца. Короткие вздохи и хриплые стоны Крэмбала, чья рука уже давно находилась на затылке Гуннара, были для последнего лучшими звуками. Барри чихнул и кончил. По комнате вновь раздался смех, на этот раз сразу от обоих. — Ладно, вот уж и спать пора. Ты не будешь против, если я схожу в душ, пока ты тут всё приберëшь? Обещаю мыть посуду следующие два дня.— Сказал довольный, как кот наевшийся сметаны, Барри. — Твои слова, не мои. Ладно, давай, иди. Только жду свой поцелуй на ночь. — Поддавшись внезапному порыву нежности, произнёс Гуннар, без каких-либо эмоций на лице, тем не менее, он определённо был счастлив в этот момент. А эмоции, эмоции же всё равно были. — Конечно, подставляй макушку, рыцарь.