...
Три месяца назад
Типичное утро сопровождало некого Нила Джостена, первокурсника университета Пальметто, в виде кофе с зефиром, который появился в кухонном шкафчике неизвестным путем: может он купил и забыл про него, может его любимая мама решила побаловать сына, а может его туда закинул некий парень с японской внешностью. Прием пищи тот обычно пропускал, если в данный день он будет на работе: не особо нравилась его работа на полный желудок, быстрее будешь сидеть в обнимку с унитазом, чем успеешь что-то сделать, слишком специфична у него деятельность. И вот он наконец-то решил взглянуть на себя в зеркало, вот тут то желудок и скрутило: на голове было самое настоящее гнездо, будто ночью его волосами орудовала стая наглых воронов, больше пугали большие и темные синяки под глазами, проблема вскоре была решена с помощью тонального средства. Семь тридцать, Нил уже сидит в автобусе в обнимку с рюкзаком, чтобы на обратном пути набрать продуктов по акции. Гнездо он смог превратить что-то в более менее адекватно, но по пути из-за влажной погоды рыжие волосы слабо завились мелкими кудряшками, которые пришлось по пути собрать в небольшой хвостик, благо длины хватало, парень давно уже отказался от услуг парикмахера, слишком любил эти длинные пряди, они связывали его с приятными воспоминаниями, связанных с мамой и ещё человеком, имя которого к сожалению растворилось в его голове, словно сахар в кружке чая, оставляя нотки той душераздирающей сладости и нежности. Девять пятнадцать, комната озарилась мягким светом из софт-бокса, видимо на месте съемок расположилась целая студия с профессиональным оборудованием с целью хорошего и продаваемого продукта на выходе. Мягкий свет заструился сильнее и загорелась лампочка на видеокамере, обозначающая включение режима сьемки. Воздух и без того в душной комнате стал жарким и до жути с ужасным запахом: запах смазки, видео оборудования, пота и прочих неприятных вещей. Можно было блевануть прям там, но чудом удавалось держаться, хотя капилляры уже слегка наполнили глазные яблоки красноватым оттенком, отдающим явной усталостью и невыносимостью. Бесспорно, фильмы для взрослых никогда не покинут любой рынок, да и прибыль с него довольно большая! Но чего только стоят эти съемки.., особенно насколько сильно способно пошатнуться моральное состояние актеров, если наткнуться на отвратительную съемочную команду, как бы эта индустрия не выглядела смешно, она несёт в себе множество ужасных моментов и не уступает другим. Невинные глазки приподнялись вверх на партнёра, пока рыжие и недавно завитые кудряшки падали на нежные плечи с кучей тоналки, скрывающей шрамы и побои на данный момент неизвестного нам человека. На пол полетели и джинсы, которые слегка обтягивали подтянутые ягодицы парня и скрывали их от чужих глаз в повседневности, на свет показались однотонные красные боксеры, хотя парень ненавидел их всем сердцем, но что же поделать, режиссер любил что-нибудь поярче и запоминающиеся. Камера сменила ракурс, теперь она была направлена прямо на целующие шею губы, послышался первый нежный стон, который звучал крайне мило. Рыжик обхватил партнёра, некого японца, ногами, ощущая холодные пальцы на своей горячей коже. Первый толчок, второй, третий и другой — все это было крайне трепетно и нежно, присутствовала дрожь в теле. Укусы и тихие вскрикивания, пальцы слабо впились в нежную и гладкую кожу, выражая лёгкую боль и частично наигранную страсть. У ответ Нил получал незаметные успокаивающие жесты, в первую очередь, нежные прикосновения и поглаживания, во вторую, мелкие поцелуи в шею, Рико знал все точки, все координаты, способные немного успокоить его. Для них это было реальностью, они не чужие люди, как обычно происходит на такого рода съемках. Страсть между ними нельзя назвать полностью фальшивой, в глубине души они знают, что это так, поэтому им легче совладать друг с другом, в перерывах они могли получить долю поддержки друг от друга, понимание, чего лучше не делать и пытаться избежать. —Стоп! Снято! — Громко послышалось, и камера прекратила съемку. Все облегчённо вздохнули с нотками мук, было действительно невыносимо это все, хотелось открыть окно и вдохнуть воздух. —Рико, ты ведь не пьяный? — Мужчина нахмурился на помятый вид японца, не нравилось, как тот выглядел: какой-то слишком дерганный и мутный, — ты понимаешь, что это безответственно? Неважно какие причины, ты не имеешь право являться в таком состоянии, я работаю с тобой давно, это не первый раз уже! — Простите, но я.., — не успел договорить даже, как его перебили. —Меня не волнуют твои отмазки, ты не соображаешь что творишь! Я и так позволил тебе пригласить этого твоего Джостена, а ты вот это мне в благодарность суешь! — Уже был совсем на грани, чтобы ударить его. Пока шло это яростное выяснение отношений, рыжик дотянулся до своих джинс и достал из кармана сигарету с зажигалкой, теперь воздух наполнил ещё и запах никотина, который в любой ситуации медленно успокаивал его. Он не был способен вспомнить, когда начал курить, и какова была причина на это действие, отец не курил, мама тоже. Наверное все же дядя сотворил свое влияние на это, потому что подростковые годы он прожил у него и часто наблюдал за тем, как тот употреблял и курил. —Джостен, твою мать! Тут и так несёт, а ты ещё и курить опять вздумал! —громко наорал на него, но Нил с абсолютным безразличием на него глянул и продолжил заниматься вдыханием этой гадости, произнеся в своей голове: «Раз, два, три, четыре...». Это медленно помогало успокоиться, он боялся подобных криков, потому что они моментально окунали в детские годы и играли очень плохую шутку с его моральным состоянием. —Это твой последний рабочий день, а ты пришел бухим сюда! — Ударил японца по щеке, на что Нил даже подавился слегка, будто ударили его, а не его партнёра, мысленно даже щека слабо заныла, словно говоря, что этот удар принадлежал тебе. —Шеф, я не думаю, что это того стоит, — поднялся аккуратно с кровати с кучей подушек, которые уже успели напитаться запахом этой специфической смеси, от которой любого вырвало бы от такой грязи и безобразия. —Не думаешь, что хватит греть уши и вмешиваться в чужие дела? — Взгляд был довольно тяжёлый, на лице считалаясь дикая злоба, будто вот вот щеки лопнут, а из ушей поползет горячий пар, как из чайника. Сразу вспомнился тяжёлый взгляд отца, который будучи отцом пятилетнего ребенка издевался над ним всеми возможными способами. Вечные синяки, ожоги и кровоподтёки, был момент, когда отец прижег утюгом плечо этого беззащитного ребенка. это продолжалось, пока дядя не забрал того к себе, но ситуация изменилась только в плане телесного насилия, больше ничего. — Не лезь никогда в чужие дела, Джостен. Иначе однажды встрянешь, что всю жизнь будешь пытаться выкарабкаться из этого, пойми, что не все подвластно тебе и ты не герой здесь, ты обычная шлюха, которая снимается в подобных, как этот, проектах. Нил потерял дар речи, он хотел что-то сказать в ответ, но решил сохранить молчание, пока другие мысли окутывали его голову в самые дальние уголки сознания. Джостен задумался над его словами, а может этот петух и прав, может быть ему не стоит лезть в дела Рико? Ну нет уж, да кто посмеял в таком тоне говорить с его другом, он не просто его коллега, он был для того чем-то большим и близким, да, они познакомились на работе и не в лучших условиях, но насколько выросло это знакомство крепким, да любая парочка бы позавидовала такой сильной связи. А может он и не друг вовсе? Да, нередко у них был перепихон за пределами территории съемок, влечение действительно было, но оно сопровождалось смесью какого-то «излишества», они бы не вынесли друг друга в отношениях, поэтому это было скорее дружбой с привилегиями. «Нил, ты можешь приехать ко мне сегодня, в девять?» — Именно эта фраза могла прийти от Рико на телефон рыжика, прямолинейная и с какими-то нотками холода. Да, Нил прочитает и ответит, что сейчас будет, но ничего кроме стандартных вещей не возникнет: будет только чай, секс, душ и при хорошем настроении возможно теплый разговор и просмотр кино под баночку пива. Секс у них был грубый, нежностям Рико не находил никакого места, а Нилу было безразлично, был только уговор не оставлять сильные пометки, которые могут помешать на работе, конечно, если сам контракт не требовал чего-то такого для большего возбуждающего эффекта той или иной сцены. Вопли рыжего в таких моментах производили лишь более сильное влечение японца, ему нравилось это слушать — оно было для него словно какой-то приятной мелодией, что щебетало на уши, кончики которых слабо покрывали грубые, черные волосы. Несмотря на подобные действия, в насилие это не переходило, никогда бы не перешло, они слишком дороги друг другу и просто ловили какую-то эйфорию от этой близости, словно топили свои душевные травмы глубоко в этих моментах, глубоко в друг друге. —Шеф, наше оплаченное время вышло, продлите оплату, либо мы уходим, — рыжик улыбнулся и положил руку на плечо Рико, будто говоря, что нехер здесь больше делать, слишком противный этот мужик. — Вы мне не понравились, поэтому свободны, — махнул рукой им, больше его смущал еле заметный слой, маскирующий выпуклые линии на теле Джостена, было не по себе с ними связываться дальше: вдруг наркоман, а вдруг преступник? — Ещё забудьте мой номер, — крикнул уже уходящим парням, было ощущение, что он говорил со стеной все это время. Переодевались они в глухой тишине, даже биение сердца было громче, чем их движения, эту атмосферу Рико нарушил только под конец: —Спасибо, — смог выдавить тот слабо, ощущая какое-то непонятное удовлетворение от взгляда Джостена на это чёртово «спасибо» —Мне казалось друзья должны друг другу помогать, — тихонько приблизился к нему и все же приобнял, — на это была причина? Я уверен была, ты не такой человек. — Дядя устроил скандал утром, — смог еле выдавить, несмотря на нетрезвое состояние. — Ты глупый, —отстранился и тепло улыбнулся ему, в его губах выражалось столько добра, что можно было просто сойти с ума. —Не улыбайся так, а то мне сразу хочется утащить тебя к себе в квартиру! — Неодобрительно посмотрел и надул тонкие губы, изображая некую наглость и насмешку взглядом. — Не сегодня, есть планы уже, — каким-то нелепым движением напялил на себя свою футболку и заплел плавным движением свои пряди волос в хвостик. —Ох, наш великий и занятой Нил Джостен! — Провопил на его слова с каким-то сарказмом, — там дождик, держи кофту, она чистая, не переживай! — Ох, наш великий и заботливый Рико Морияма! — Прозвучало это крайне смешно, потому что рыжик попытался спародировать его голос с акцентом. —Ты — идиот, знал? — Появилась нелепая улыбка, ему нравился такой Джостен, будучи таким он мог засесть в голову надолго, его улыбка и шутки были прекрасны во всем. Нил все же взял кофту и напялил на себя, ему нравились кофты Рико, они были какими-то особенными? Слишком мягкие и приятные, даже если он ее не стирал, Джостен бы взял и одел её, потому что она именно Рико, она не принадлежит никому иному. —Спасибо, японочка моя, — у двери отправил воздушный поцелуй с лучезарной улыбкой и убежал на выход. Стоило выйти на улицу, так лёгкие обжог столь свежий воздух, пахнущий только что начавшимся дождем, заставляя на долю минуты словить нешуточное удушье. Настолько свежий был воздух после этой духоты и вони, что даже из глаз пролилась мелкая и невесомая слеза. Разум смог проясниться и слегка в непонятках взгляд забегал нервно по сторонам, пытаясь понять где он и вспомнить, куда он собирался сейчас. Дождь пошел с новой силой, улицы быстро покрылись множеством зонтиков, машины включили дворники и ездили уже аккуратнее, чтобы не влететь куда-нибудь по этим столь скользким дорогам. Первый шаг, второй, третий. Нил побежал, надо быстрее на остановку! С этими мыслями он ловко накинул капюшон своей кофты. Перед глазами мелькали огни светофоров, пока ноги проносились четко по заданному маршруту и успевали на зелёный при каждом повороте. И тут тот опрокинулся на землю с тихим свистом подошвы об мокрый и скользкий асфальт: —Твою мать! — Взгляд бросился на блондинистую макушку, в которую случайно влетел, не заметив из-за бликующих капель дождя в линзах очков. Ещё и этот человек был около метра пятидесяти! Раздался приглушённый сигнал машины и такой же резкий толчок с скрепом колёс. Все что мелькнуло перед глазами и сохранилось в хрупкой памяти о том моменте — выражение лица блондина: столь холодное и безразличное до мурашек. А дальше глубокая и бездушная темнота.