***
Юля запнулась о лишние сапоги, стащила с себя бушлат и с любопытством посмотрела на вышедшего встречать её Лёню. — Значит так, да? Жена за порог, а он даже любовницу выпроводить вовремя не успел, — Юля кивнула в сторону душевой, где шумела вода. — Если бы жена хоть иногда заглядывала в свой телефон, — в тон ей ответил Лёня, невольно задумавшись, нашла ли она припрятанное колечко или просто привычно язвила, — то знала бы, что мы нашли Толика. — Он в порядке? Куда он вообще влез? — В подпольный дуэльный клуб для богатых извращенцев. Как я понял из показаний второй выжившей, наш Ломов родился в рубашке и дважды вытащил счастливый билет в следующий раунд без собственно дуэли. Но потрепало его всё равно знатно. Прости, что привёз, не посоветовавшись. — Глупости какие, не к Стёпе же ему было ехать. Власова так утешит, что он сам застрелится. Лёня укоризненно на неё посмотрел, но на Юлю это не произвело ни малейшего впечатления. — Я решил, что мы оба достаточно вымотались, так что ужин заказал, скоро должны привезти. — Вымотались — не то слово, — Юля тряхнула головой и прижалась к Лёне, тут же забравшись под футболку ледяными ладонями. — Майский меня протащил по всем болотам под Клавдинском и сам чуть не утопился, бестолочь. — Главное, что тебя не утопил. Сейчас Толик выйдет и отогреешься. — Юля согласно что-то пробурчала и уткнулась ему в плечо, расслабляясь и обмякая. — Ты только не усни там. — Не дождёшься, я ещё и голодная до ужаса, съем и слона, и вас с Ломовым, если вы всё без меня сметёте. Лёня хотел было ответить, что раньше не замечал за собой суицидальных наклонностей, но не успел: дверь в ванную открылась и в клубах пара появился оклемавшийся Толя, поправляя упорно сползающую с плеча одолженную футболку. Заметив Юлю, он вздрогнул и рефлекторно шагнул назад — Юля хмыкнула и выпуталась из объятий. — Не переживай, Толь, я дома не кусаюсь. Слишком устаю на работе, чтобы ещё и тут кровь потом замывать. Толя кивнул и робко улыбнулся, но всё равно предусмотрительно посторонился, пропуская её в ванную. Заметив, что он так и остался стоять посреди коридора, Лёня подтолкнул его в сторону кухни и усадил за стол, а сам поставил кипятиться чайник. — Как думаешь, Рогозина и правда меня уволит? — Уволит? Да ни за что. У неё необъяснимая слабость к уголовникам, которые находят себе приключения на ровном месте. Толя насупился, но спорить не стал, вместо этого принялся складывать журавлика из салфетки. — Я ведь оставил вам маячок. Кто же знал, что они догола разденут. — Если бы ты сказал нам, что задумал, мы бы установили наружку. — Если бы я сказал вам, что задумал, вы бы меня в ИВС заперли, — огрызнулся Толя, солонкой заламывая нужный угол. — А я не мог просто сидеть взаперти, когда Любу убили… Убили просто так. Я должен был попытаться сделать это хотя бы не напрасным. — Ты должен понять, что мы команда, в первую очередь, — вздохнул от совсем ещё юношеского максимализма Лёня и поставил на стол три кружки с брошенными в них чайными пакетиками. — Ругать не буду, сам такой был. Но ты даже не оперативник, тебе надо десять раз подумать, а потом всё равно прийти к Рогозиной. В напряжённой тишине Толя сложил ещё двух журавлей и принялся за лягушку, когда курьер наконец-то привёз их заказ. Не иначе как на запах еды из ванной выбралась Юля: зеркальным отражением с её плеча точно также сползала слишком большая для неё Лёнина футболка. — Не съешьте тут всё, — без особой надежды попросил Леня, заметив голодные глаза обоих, и, не купившись на отстранённое «да-да, конечно», тоже поплёлся смывать с себя этот тяжёлый день. Несмотря на желание поужинать, Лёня всё равно на какое-то время упёрся лбом в кафель и замер под обжигающе-горячим потоком воды, чтобы отогнать воспоминания о телах в подвале и трясущемся Толике с револьвером в дрожащей руке. Даже спустя несколько лет работы случаи, подобные этому, всё равно выбивали его из колеи. Сколько их было: желающих якобы положенных им благ, заметающих следы, мстящих, всех этих «а что ещё мне оставалось делать!», но убийства и пытки для развлечения богатеньких ублюдков стояли особняком. Когда Лёня, наконец, выключил воду, наскоро обтёрся и вышел на кухню, Юля с Толей уже сидели по-турецки плечом к плечу на узком диванчике перед пустыми коробками и допивали чай. Лёня заглянул в пакет и убедился, что ему оставили его вок с рисом, а потом сел на табурет напротив и прислушался к разговору: Юля неторопливо рассказывала, как однажды сама оказалась в схожей ситуации и была вынуждена драться насмерть с другой девушкой. — Только я-то под прикрытием была, понимаешь? Конечно, там всё пошло не так, но ребята хотя бы были в курсе и успели, да и поначалу контролировали ситуацию. А тебе сегодня чудом повезло, а завтра нам венки плести. — Да знаю я, что чудом. И я ведь тоже думал, что подстраховался. — Думал он, — Юля толкнула его плечом, но смягчилась. — Не дай Бог, конечно, но у тебя ещё может быть столько случаев, когда ты окажешься в безвыходной ситуации. Не нужно ещё и добровольно лезть в петлю. Лёня нахмурился. Он так хотел помочь Толе, что даже не подумал, как это скажется на Юле, и теперь не сомневался, что сегодня ночью её опять будут мучить кошмары: не то и правда о том деле с подпольными боями, когда она чуть не убила свою соперницу, не то о тех годах под грифом секретности, когда она зарабатывала себе майорские звёзды среди пылающих огнём пустынь Ближнего Востока. Юля поймала его взгляд, поджала губы и безошибочно пнула под столом по голени. — Пойдём, постелю тебе в гостиной. Перед головомойкой от Рогозиной тебе стоит выспаться. Да и Белая за медведя по голове не погладит.***
Лёня с осторожностью сгрузил на стол короба с уликами и недоумённо огляделся. — А где наш условно осужденный? — С твоей лучшей половиной, — отозвалась Оксана, не отрываясь от монитора. — Забрала на пять минут да так и не вернула, а мне, значит, одной тут развлекаться. — У неё же выходной, — Лёня нахмурился и даже проверил дату на телефоне, вдруг чего напутал. — Это уж ты сам выясняй. Хотя смотри, может, твоя благоверная просто нашла себе кого помоложе. Белая же захомутала Воеводина, вот ей и завидно стало, а тут такая свежая кровь, — Оксана откатилась от стола, оценила выражение лица собеседника и фыркнула, качая головой. — В тире они, расслабься. Если пойдёшь туда, пни мне Ломова обратно, я одна это всё осматривать не собираюсь. Дверь в тир была приоткрыта, но выстрелов не было, и Лёня осторожно заглянул внутрь. Юля, прислонившись к стене, крутила на пальце револьвер и краешком губ улыбнулась, заметив чужое присутствие, но ничем его не выдала. Ломов же стоял к двери спиной и, судя по напряжённым плечам, гипнотизировал свой револьвер, но даже не пытался взять его в руки. — Толь, я ведь не уйду. Давай: взял, зарядил, выстрелил и разойдёмся. — Я ведь не один работаю, — Толя пытался звучать беззаботно, но выходило так себе. — Найду чем заняться, пока кто-то будет проводить баллистическую экспертизу. — Так я и не за экспертизу переживаю, — вкрадчиво произнесла Юля и подошла ближе. — Тут чего только не было, ты ведь уже понял, где работаешь. А не дай Бог очередное нападение, и вот сидит Амелина в лаборатории, беззащитная, и только твой выстрел… — Да Амелина сама кого хочешь застрелит! — возмутился Толя. — Беззащитная, как же. — И что, ты просто спрячешься за девичьей спиной? — А вот это уже сексизм! Кто лучше стреляет, тот пусть и стреляет, причём тут девьчья спина или не девичья? — Ладно, — почти прорычала Юля, и Лёня видел, что она с трудом сдерживалась. — Амелина ранена. Все ранены, все без сознания, один ты, Анатолий Ломов, можешь защитить ФЭС и все наши данные. Но у тебя в ногах пистолет, а ты застыл, уставился на него как баран на новые ворота и ничего не делаешь. Толя дёрнулся, но отступить не успел: Юля сама зарядила револьвер и с силой вложила ему в руку. — Всё, Толь, надо. Давай, перебиваем блок на револьвер, пробежимся по нормальному оружию и я отстану. Знаешь, сколько я после того раза от спаррингов бегала? Ничего, затащили, я потом ещё и спасибо сказала, и ты скажешь. — Но Юль! — Ещё одно «Юль», и я позову Власову. Хочешь узнать, какие у неё методы обучения? — Не хочу, — тут же отозвался Толя и поднял дрожащую руку. Лёня осторожно прикрыл за собой дверь и мысленно извинился перед Оксаной — кажется, все вещи убитой ей придётся проверить самостоятельно.