Пухленький..?

Николай и Фëдор встречаются уже около полугода, а до этого дружили ещë с восьмого класса. После школы оба пошли по творческой направленности: Достоевский из-за того, что точные науки ему стали не по душе и в жизни хочется хоть как-то расслабиться, так что творчество вполне подходит тому, чего он хочет, а его верный клоун пошëл с ним от балды, потому что «вместе учиться же веселее». Оба долго не могли признать своих чувств, Гоголь уже напился, чтобы с пьяни засосать Фëдора, который, как он думал, совсем целоваться не умеет, пооправдываться утром, зарулить на отводящие от темы разговора шутки, а потом признаться, что и правда любит его, но, как только он пьяный ворвался в дом друга, то оказался нагнутым и зацелованным. С тех пор Гоголь не верил ни одной догадке о том, что Фёдор знает, что умеет, а что нет. И с тех пор он понял, что активом будет вовсе не он. Фëдор знал о Коле многое. То, каким он может быть наедине только с ним. Вместо шумного и весëлого он превращается в нежного и тихого, но вместе с тем, когда надо, в заигрывающего и приставучего (даже, возможно, горячего). Что на деле в жизни у него всë не так радужно, как он сам (можно даже в обоих смыслах смотреть на слово «радужно»). Какой он на самом деле умный и эмпатичный. И знал даже о том, чего боится и стесняется его блондин. А стеснялся блондин многого. Тем более — своего тела.. *** Оба уже давно легли спать, но Коле всë не спалось. Он сходил с ума, пока смотрел то на пустой потолок, на котором висела лишь потрëпанная лампочка, то на Фëдора, что так прекрасно смотрелся в свете Луны, проглядывающей к ним через окно. А сходил с ума потому что ужасно хотел есть. Парень уже месяцами сидит на разных диетах, отказываясь от практически всего, что Федя ему покупал и предлагал. А Федя знал, что любит Коля. Всех видов сладости и просто всякие булочки, пирожки и тому подобное. И то, что он отказывался даже от такого было крайне странно. Блондин понимал, что ему ничего не поможет, но продолжал пытаться. Но ничего не поможет. Ничего. Ведь это грëбанные гены. Он родился таким пухлым из-за наследственности и теперь сильно комплексует из-за этого, хотя никогда не подавал виду. И сейчас Коля не может терпеть. Встав с кровати, он тихо пошëл на кухню и открыл холодильник, найдя там йогурт-десерт Grand, клубничный творожок от Простоквашино (и вспоминает про печенье на столе, зная, что наломает его и бросит в творожок, ведь это такая ностальгия по тем йогуртам, в которые специально упаковывали отдел, отделëнный от йогурта фольгой, где были маленькие печеньки), желе, мороженое, чипсы и всë-всë-всë, что позже юноша взял и вывалил на стол, начав раскрывать и жадно поедать. И запивать слезами. Он смотрел на дверной проëм, в котором в любой момент мог появиться Федя, и рыдал. Давился слезами вместе с ебучими йогуртами, потому что ему было мерзко от самого себя. Он ничего не может с собой поделать, и от этого ещë отвратнее. Еда ему уже по горло, он хочет проблеваться, но также он до сих пор хочет есть. Из-за этих диет он стал испытывать голод намного чаще. Его организм просто не терпел это и кричал, что пиздецки хочет жрать. Уже не есть, а жрать. Жрать всë, что есть на кухне и в их доме в целом. И от этого мерзко. И блевать, скорее, хочется от себя, а не от еды. Но плачет он тихо, лишь пищит, когда звуки непроизвольно вырываются изо рта. — Коль..? Ты.. что делаешь..? Гоголь не хотел, чтобы брюнет видел его таким жалким? Да уже похер как-то. Пусть говорит, что хочет, Коля знает. Знает, как он ужасно и жалко выглядит со стороны. Как он ужасно выглядит в общем. — Ем! — сквозь слëзы и булочку с маком во рту вскрикнул блондин, опустив голову и расплакавшись сильнее. — Уже вижу, Коль.. А почему плачешь? — с переживанием Фёдор сел на стул рядом и стал гладить его спине. — Потому что я толстый! Я все диеты перепробовал, но нихера не выходит! — Да.. тц.. Я вижу. Коля, может, прекратишь? — Да всмысле?! — В коромысле, Коль. Пф.. — Достоевский о чëм-то задумался, но затем спросил: — Ты знаешь, с чего начинается наш секс? — А.. А?! — блондин тут же запылал ярким пламенем. — В-всмысле? — Ну ответь. — Н-ну.. эм.. «И щас будет нотация о том, что я себя гублю». — Ч-чаще с прелюдий.. Ты трогаешь моë тело, прежде чем.. ну.. сам знаешь.. — пробурчал блондин, но позже стал осознавать, к чему ведëт Достоевский. — Вот именно. Знаешь почему? Я от твоего тела без ума просто. Если ты похудеешь, то я даже расстроюсь, но любить тебя не перестану. Я люблю твою особенность. Ты такой пухленький, и это так великолепно.. «Пухленький.. Он не назвал меня толстым. Пухленький.. Так, будто это безумно мило». — Ха.. мх.. Правда..? — Чистая и святая, клянусь. Федя всегда так говорит, когда говорит правду. Значит, не врëт даже.. — Могу даже поцеловать каждую клеточку твоей пухлости, если сомневаешься.