без халата

***

Во-первых Хольту совершенно не плевать на то как он выглядит. Во-вторых это никого кроме него не касается. Все образы, наряды и одежда вплоть до мелочей должны выглядеть идеально. Выглажены до ровных стрелок брюки, ровная на плечах и груди рубашка и никаких пылинок на пиджаке. Он глава компании и его должно быть видно буквально издалека. Чтобы никому в голову не могло прийти, что он какой-то рядовой служащий из конторы. Никакого ширпотреба и всяких мелочей. Только лишь идеальный образ, заслуживающий почет и уважение со стороны. Промашек быть не должно. Вот только в какой-то момент это стало надоедать. Бесконечный пафос оседал теперь на языке горечью и все чаще хотелось избавиться от этих шуршащих «капустных листьев». Все давило, сжимало и натирали нежную кожу шеи. Вот только без них никуда — нужно по-максимуму скрывать и прятать позвоночник. Не хотелось становится лишним поводом огласки для СМИ. Им только дай повод в нижнее белье залезть и вытащить ещё что-то наружу. Многие и так прекрасно знали что к чему, но всем же хочется посмотреть, потрогать, пощупать. Даже своим потенциальным партнёрам по постели Хольт не давал прикасаться. Иногда даже не раздевался, а просто брал то что предлагали прямо в одежде. Будь то сиденье в машине, стол в конференц-зале или же кожаный диван в баре вип-помещения. Неуважительно к самому себе во многой степени, но привычка так жить никуда не могла уйти. Оставалось лишь двигаться вперёд по намеченному маршруту к конечной цели своей не особо то длинной жизни. И это тоже частенько по ночам одолевало. Август тогда заворачивался поплотнее в халат, в одеяло и даже не хотел видеть ни малейшего отблеска света из собственной спины. Ему до дрожи могло осточертеть собственное отражение в зеркале, что в миг все утром разлетелось на множество осколков на полу. Блестящие опасные брызги стекла приходилось потом собирать горничной, а Отто лишь качал головой. Он мог лишь только подсказать, помочь советом и не лезть лишний раз в личную жизнь своего начальства. Не его это дело. Вся забота — защищать и оберегать от шальных пуль и ножей. Ну и конечно же всяких посягательств, если того не желает Хольт. И все же в какой-то момент внутренний баланс был налажен. На людях можно было и натянуто выстроившись в гордую птицу появится, а уже дома в одном лишь халате и нижнем белье отдыхать. Сразу же настроение пошло в гору, вернулось желание хотя бы немного уделять время самому себе в виде чтения всего, что давало мозгу передышку. Никаких тебе собраний в костюме тройке, выходе в свет в шелковом костюме или же осмотр достопримечательностей в кашемировом свитере и водолазке, полностью скрывающей горло. Дима же не сразу заметил что к чему. Он вообще иногда пропускал мимо те мелочи, что никак не относились к работе полицейского. Все же чужой внешний вид, если человек не подозреваемый его никогда не интересовал. Ну мало ли кто как одевается — сам то он предпочитал ничему не выделяющиеся из толпы футболки и рубашки. Джинсовка так вообще стала второй кожей. Все настолько обычное, что даже мило. Август находил это очаровательным, особенно если к этому прибавлялась сонная нахохленность и взъерошенные волосы. И ведь все это шло совершенно вразрез его выстроенному вокруг миру. Где всегда были лишь идеал вылизанные модели, надушенные парни и чопорные бизнесмены, что хотели подмять под себя не только компанию, но и его самого. Ну до первого разряда током в глаз, в шею и между ног. Сразу же забывали о своих дурных намерениях и могли только трясущимися руками подписать договор о передаче нескольких процентов доли своих сбережений в качестве пожертвования. Могло ли такое оттолкнуть лейтенанта? Возможно. Стал бы себя Хольт как-то менять? Вероятно, но пока не особо понятно. Ему нравились свои привычки и особенно то, как они ложились на его жизнь. Они не мешали, не делали больно и плотно прицепились к его сути. Даже Отто постепенно привык к тому, что если он не постучавшись приоткроет дверь спальни то с большой вероятностью увидит спящего или занимающегося другими делами босса полностью обнаженного. Какая разница если дома никого кроме прислуги нет. Можно себе позволить делать что угодно и выглядеть как угодно: читать что-то из классики или, упаси боже, низкопробных романов, курить или смотреть новости по плазме. И ведь совсем не скучно находиться в одиночестве, хотя иногда нахлынывало желание поговорить. Может даже и похвастаться своим будто бы безмерным гардеробом.       — Он сегодня не особо в хорошем настроении.       — Я уже увидел прожженный пол.       — Тогда и говорить больше нечего, — Отто делает глубокий вдох и стучится в привычно запертую ото всех дверь. Табличка «не беспокоить» сейчас его особо не интересует. Ведь, чтобы угомонить разбушевавшееся начальство, нужно было всего-то сделать пару звонков в одно питерское отделение полиции. Дубин же не думал что его использовали ведь и сам был рад выбраться из того гомона и шума, что разгорелся из-за дня рождения одного из сотрудников. Которого ещё и обещали повысить. Шалман в двойном размере. Тут тебе и не до спокойной бумажной работы и разбора старых улик в архиве. Тем более был шанс вновь увидеться с тем, кто частенько не давал спать ночами, раззадорив все мысли и нервы, — Можно войти?       — Да-да, заходи, — Август рукой машет и даже не замечает, что нежданных гостей двое. Он спокойно, прикрыв глаза, наслаждался бокалом вина, даже не подумав прикрыться. Чего только его приближенные не видели, когда помогали с обтиранием.       — Ой, — Дубин не успевает ничего толком разглядеть, как ему обзор перекрывает широкая ладонь Отто. Заботится, хотя в принципе ничего такого тут не было, — Да все в порядке! — Хольт слишком уж быстро поднимается с места, чуть ли не роняя бутылку с вином на дорогущий ковер. Он никогда ещё так быстро не одевался и уже тем более под чужим взглядом. Всегда всё сам и в полном одиночестве. И готов был поспорить, что видел хитрый блеск светлых глаз, выглядывающих из-за пальцев его охранника. Дима подходит чуть позже вплотную, когда Отто покидает комнату, усмехнувшись. Он прекрасно знает, что подкинутый им на растерзание лейтенант ненадолго, но успокоит чужое растерзанное нутро. А Хольт только рад голову опустить на аккуратное плечо, запахнув полы халата, и устало вздохнуть. Жаловаться он тоже не любил, привык лишь выкрикивать указания. Никто не спешил слушать что у него там на душе наболело. Никому не интересно вызнавать и узнавать, что свернулось внутри. И так страшно и непривычно разворачиваться, словно ежу в воде. Убрать все колючки и выставить все то нежное, что есть под казалось бы толстой броней. За ехидством, напыщенностью и даже злобой пряталось нечто вполне себе спокойное. То, что просило выслушать и понять. Дубин только пальцами гладит между лопаток, выслушивая тихий шепот, вникая в проскакивающие в речи иностранные слова, соленое когда Август не мог подобрать что-то на русском. Иногда вообще забывался переходил на родной. Может даже говорил в основном для себя, пропуская снова через сито собственные переживания и негатив. Пока полностью не выдохся и устало не завис в пространстве. И дороже всего было то, что никакого осуждения не последовало. Оба переваривали информацию, раскладывали по полочкам и наслаждались компанией друг друга.       — Он у тебя очень красивый, хочется изучать и изучать, — Дима с небольшой долей опаски подносит руку к чуть обнажённому позвоночнику, что виднелся из-под халата, и ежится от лёгких искр. Они покусывали пальцы, обжигали ладони, но это было совсем не страшно. Будто бы в руки попала необычная саламандра или электрический угорь. Да ещё и все светится — как тут устоять? Губы осторожно касаются кожи, прилегающей у металлу, вызывая у Хольта приступ неожиданной тахикардии и учащение пульса. Вдох выдох и воздух закончился. Руки ледяные сами тянутся к чужом лицу, обхватывают крепко подбородок чтобы прижаться губами к губам. И ведь совсем не страшно, как могло бы изначально показаться. Мир не рухнул, разве что электрический всплох мгновенно прокатился по комнате заставив шторы встрепенуться. В воздухе запахло озоном будто бы начиналась гроза. Будто бы скоро пойдет дождь. И будто бы скоро наступит май. А Август Хольт ни о чем не успел подумать, ведь красный, как рак, лейтенант теперь целиком и полностью захватил его внимание.       — Может стоит теперь чаще оставаться в таком виде?       — Кхм.кхм., — Дубин заходится в приступе смущенного кашля, а Отто за дверью довольно улыбается. Все в плюсе и никто не уйдет обиженным.