Часть 1: Фанат
8 июня 2024 г. в 16:43
Для всех она была "крутой иностранной поэтессой". Блондинистые кудрявые волосы, аккуратно подстриженные под каре, зелëные, глубокие и затягивающие глаза с живым бликом, пахнущий лесным орехом парфюм, изношенная облегающая кофта с декольте, чьи рукава красиво расширялись в конце и коротенькие джинсовые шорты, прекрасно сочетающиеся с высокими чëрными кедами и не менее идеально контрастируещие с верхней одеждой. На шее всегда чокер, кожанный, чуть ли не сдавливающий ремень и опрятный, женственный макияж. Она была, словно подобие Афродиты. Фарфоровая кукла с прилавка, которую не дозволено было трогать любопытным, игривым детям. Она была создана лишь для того, чтобы украшать коллекцию. Но это лишь про внешность. Ах, еë стихи...как в них изливалась вся душа, как чувствовалось болтающееся на языке послевкусие после прочтения вслух! Еë рука — точно пëрышко, ведь так легко, мягко написанных произведений, никто ещё не читал. И вовсе нет, смысл стихов не всегда о любви. Здесь стереотипы с треском ломаются, а их создатели локти кусают, ведь о таких вещах, как она, порой не писали даже самые популярные и уважаемые писатели-мужчины. С ней все хотели встретиться. Она была единовременно и объектом воздыхания, и объектом подражания. Никто и словечка о ней плохого не замолвит.
Но идеальный на вид — не всегда идеальный внутри.
Порой девушка не справлялась с эмоциями: не могла принять свою неправоту, часто от нервов срывалась на такие слова, которые потом становились точкой невозврата, и многие другие потаëнные качества, что скрывались за маской для маскарада, укрывающей лицо, на лбу которой было чуть ли не выбито: "Хо-ро-ший че-ло-век". И никто не додумывался отодвинуть край маски, чтобы заглянуть в бездонные глаза, и прочитать там совсем другое: "По-шëл на-ху-й"
И именно из-за ссор, происходящих на почве несдержанности девушки, еë готовы были даже из страны депортировать. Что, кстати, и сделали. Да, сколько бы поэтесса не умоляла — Россия слезам не верит.
Благо, пять изученных языков на полке не пылились, да в деле пригодились. Решив, что самым правильным выбором окажется США, ведь там еë популярность набирала обороты и росла в геометрической прогрессии, писательница собрала вещи и улетела.
Люди всë равно пропустят мимо ушей еë депортацию. Они даже не заметят. Все будут делать лишь одно — яро завидовать жителям Америки из-за их "удачи".
Однако, всë же есть внимательные фанаты, а поэтому выбор пал на крохотный хмурый город — Нокфелл. Здесь еë не найдут журналисты, и она спокойно продолжит свою деятельность, без излишнего внимания пресс.
Самым дешëвым и выгодным местом жительства в новопознанном городке являлись "Апартаменты Эдисона". Ну, о роскоши поэтесса никогда и не мечтала, а на новом месте было уютно, достаточно просторно для одного человека. В общем, жить можно, да и с голоду не помрëшь.
Сразу после заселения, девушка стала разбираться, что ей делать.
— Так, начнëм как минимум с моего имени. Меня зовут Дарина, америкосам будет трудно это произносить. Эмм...о, точно! — Писательница хлопнула себя по лбу с озарением. — Я же брала псевдоним "Рэйчел Хьюстон" для иностранных фанатов! Так и назовусь. Плевать, если узнают. В крайнем случае они посплетничают с друзьями или будут поджидать под дверью... — На последнем предложении девушка скривилась и помялась. Пальцы, на секунду онемев, сжались в кулак. Ну, да, такая се перспектива. — Ладно, представим, что я этого не говорила. Так, второе это...осмотреться. Да, надо хоть попробовать привыкнуть к новому месту. Верно. Верно...
С еле ощутимой тяжестью в ногах Дарина поднялась с дивана и поплелась к выходу. Щëлкнув ручкой, она вышла в парадную и замерла. Застыла, как вкопанная; нос задëргался, жадно втягивая в себя запах. О-о, да. Может, местечко внешне и не привлекательно, однако аромат...да, это, конечно, на любителя, но поэтесса готова посвятить тому, как шикарно пахнет подъезд, хоть все стихотворения. Можно было стоять так часами. Окончательно голову вскружило, когда к этому чуду примешался запах васильков. За что такая награда? Однако сию блаженную церемонию прервал приглушëнный мужской голос:
— Ахринеть...
Девушка вздрогнула, проморгалась и наконец-то подключилась к сети. Забавно, конечно, что ей не пришло в голову от кого именно пошëл иной аромат. Медленно развернув голову влево, Дарина слегка припугнулась внешнему виду перед ней стоящего парня. Голубые (совсем не похоже, что от природы) волосы, собранные в два аккуратных малютки-хвостика, чëрная кофта, порванные в коленках джинсы и кеды. Почти как у неë, кстати. Но больше всего смутила пластиковая маска, закрывающая собой лицо. Интересная вещичка, однако девушка дай-бог-не-дура, и не суëт свой нос в не свои дела, он ей нужен, чтобы нюхать, чем она и продолжает, кстати, заниматься. С ноткой горечи — чуть ли не обречëнно — выдохнув, поэтесса окликнула новообретëнного знакомого:
— Фанат?
— Фанат...
— Ну идëм знакомиться, малой, — Подозвав юношу рукой, Дарина вышла дальше в коридор, захлопнув дверь. Парниша осторожно, с опаской, но подошëл, будто не веря своим глазам. Вскинув бровь, девушка оглядела его с ног до головы с лëгкой улыбкой на губах. — Чего трясëшься?
Мда, идеальный вопрос для "лучшего" первого впечатления. Чтобы хоть немного сгладить ситуацию, девушка собрала пальцы в кулачок и кашлянула в него, неловко улыбнувшись. После эту же руку она протянула для рукопожатия. Паренëк поскромничал, странно оглядел женскую ладонь, то и дело вскидывая глаза на саму персону, и тут до Дарины дошла суть этого пронзительного взгляда. Блять, она кашлянула в ладошку и еë же и протянула! Насколько небрезгливым нужно быть, чтобы пожать еë! Не прекращая улыбаться, поэтесса согнула руку в локте, поднимая еë вверх, не давая до неë дотянуться. Голубоволосый так и застыл с протянутой рукой.
А вот теперь представьте: Сейчас где-то глубоко в мыслях Дарины жила семья тараканов. Мать, отец, и сын. Сын задаëт вопрос матери:
— Мам, а ты можешь ответить на самый важный вопрос в моей жизни?
Мама-таракан с улыбкой повернулась на сынишку, оторвавшись от нарезки салата. Пошевелив усиками, она кивнула.
— Конечно могу, сынок, раз для тебя это так важно.
— Итак, теперь представь, что ты трапеция.
Папа-таракан отвëл взгляд от газеты и с невозмутимым лицом произнëс:
— Сын, ты долбоëб?
Представили? Ну вот а теперь вы понимаете, как ощущает себя девушка.
Фанат не уводил руки́, с выжиданием глядя на мечущуюся писательницу. Она протягивает свою левую, и пытается сцепить с чужой, но понимая, что так только сильнее позорится, опускает голову в пол. Теперь уже юноше неловко. Он чувствует свою вину за такое поведение любимой поэтессы. Поэтому, не медля, хватает еë конечность и вытягивает свою правую руку, крепя их вместе. Пока оба в непонимании моргали, девичьи плечи неосознанно задрожали, а вскоре и она сама залилась звонким хохотом от всей абсурдности этой ситуации. За маской невозможно было увидеть эмоции, ели сдерживаемые другим человеком, но было ясно, что он засмеялся в ответ.
— А нехер было выпендриваться, что типа до пизды крутая. — Издевалась сама над собой Дарина, выбирая свободными пальцами небольшие слезинки с глаз. Выдохнув, она решила наконец-то вернуться к изначальной цели. — Расскажу уже известные тебе факты из вежливости. Зовут Рэйчел Хьюстон, только сегодня заселилась в 203-ю. А ты из какой? Сосед небось, вот же повезло, а!
— Да не то, чтобы сосед. — Уже в конец расстеряв всю неуверенность (хоть и продолжая пребывать в шоке) сказал парень. — Я из 402-ой.
— М? — с выпученными глазами поинтересовалась Дарина. — И как же ты сюда заблудился?
— Да вот, друга навестить пришëл... — Он указал на квартирку, что шла после лифта. Девушка невольно сощурилась. Как же много здесь подростков. Хоть она и узнала только о двоих. — Но, кажись, встреча отменяется.
Хитрая ухмылочка озарила лицо поэтессы. Мальчик готов урвать для еë особы любую минуту своего времени? Оу, ей это льстит. Дарина никогда не была против лишнего внимания.