Песнь Белого Лотоса

Оживленная толпа местных горожан двигалась вдоль улиц под ярким светом бумажных фонарей. Рядом с родителями, радостно вопя играли дети, торговцы, сонно зевая, открывали свои лавки. Чужаку покажется, что в городе намечается празднество, но на самом деле именно так выглядит обычный вечер тихой, как считают местные, гавани Ли Юэ. Едва слышный, в оживленной толпе, стук каблуков вел молодую женщину вниз по ступенькам к портовой улице. Её плечи были покрыты черным плащом, обрамленным густым мехом от капюшона к самому подолу. Взглянув на неё, можно было бы подумать, что та только недавно была в горах - её шаги были уверенными, но тяжёлыми, а взгляд уставшим. А если присмотреться к материалу этого плаща ещё ближе, становиться понятно, что таинственная незнакомка была ещё и при деньгах. Всё, чего желала сейчас её одинокая душа - отдохнуть и выпить. Ведь завтра ей предстоит такой же тяжёлый путь, обратно в горы. Как же хорошо, что этот вечер она могла посвятить своим желаниям, не беспокоясь о том, где останется её дочь. Поворачивая за угол, девушку встречает яркий алый свет, освещающий оживлённую улочку. Она пестрила красками, женскими голосами и танцами, завлекающими новых гостей. Опуская капюшон, дама глазами выискивает нужное заведение, и проходя дальше, открывает двери, судя по всему, давно знакомого «Синего дома». Невысокий мужчина в возрасте, с ясной лысиной и сутулой спиной – хозяин, встречает женщину довольной улыбкой, узнавая в ней ту самую обеспеченную молодую госпожу, что не жалеет денег на алкоголь, и мило общается с местными часань. Посетив это заведение первый раз, хозяин с большим сомнением принял её, но кого волнует пол его клиента, если тот ведёт себя достойно, и не жалеет денег? — Госпожа Гао! Вас давно не видно, где же вы пропадали?,– мужчина радостно развёл руками, помогая Ланьюн снять плащ. — Не слишком радуйся, Ван Вэй. Завтра я снова выезжаю за город, мне нужно отдохнуть. — Мгм.. Хотите чего-то с огоньком?,– хитро потирая ладони, мужчина хихикает. — Ох, остановись... Я просто хочу расслабиться, хорошо? Ничего особенного. — Будет, как скажете! – Проведя женщину в зал, мужчина усадил её за удобный столик, с которого открывался чудесный ракурс на сцену. Играла расслабляющая музыка, на сцене изящно двигались молодые девушки. Вскоре и к её столику с подносом подошла, судя по всему, новая, совсем молодая часань. Её запястья были тонкими, кожа чуть ли не прозрачной, а лицо круглое, с мягкими чертами и большими глазами. Она удивлённо вскинула брови, но продолжала мило улыбаться Ланьюн. — Добро пожаловать... Госпожа,– в движениях девушки чувствовалась встревоженность и неуверенность. То, как неловко та разлила вино в чашу, и как перебирала пальцами край своей одежды, усевшись рядом, и как подрагивало её тело. Ланьюн дружелюбно улыбнулась. Пожалуй это то, что ей сейчас нужно. Взяв из подноса ещё одну чашу, женщина поставила её перед девушкой,— Как твоё имя? – Подливая своей подруге на сегодняшний вечер белое вино из сосуда, с лица женщины не сходит улыбка. — Цзэй Синь,– отвечает ей девушка, наклоняя голову вниз. — Выпей со мной, Цзэй Синь. Расскажи, как дела у твоих соседок. Я не видела тебя здесь раньше. Девушка подняла взгляд, и мило улыбаясь взяла чашу в руки, благодаря свою госпожу: — Чудесно. Девушки всем довольны, сыты и одеты. Хозяин хорошо с нами обращается. — Вот как, – делая глоток, женщина всё так же нежно смотрела в лицо Цзэй Синь,– Как поживает Вэй Вэй? Девушки теперь хорошо к ней относятся? — К Вэй Вэй плохо относились?– И без того большие глаза Ли На, распахнулись ещё шире от удивления,— Нет, с тех пор что я здесь, я не замечала, чтобы девушки говорили о ней плохо. Вэй Вэй хорошо выполняет работу. Я от неё узнала про вас Ланьюн довольно улыбается, опустошая свою чашу. Она так же следила за тем, чтобы чаша Цзэй Синь была полной, то и дело подливая ей вино. — Вот как. И что же говорит обо мне Вэй Вэй? – С интересом оперевшись локтями о столешницу, Ланьюн опускает на сложенные руки подбородок. Что-то в груди молодой девчонки сжимается. — Говорит, что вы очень ласковая и внимательная. Девушки рады вас видеть больше, чем мужчин. Они практически не заботятся о нашем состоянии, вы не такая, – лицо Цзэй Синь заливается румянцем, та смущённо переминает колени, и медленно глотает вино, — Я вас представляла иначе, но вы совсем другая. Простите за моё любопытство, но почему вы любите это место? Вы не боитесь, что о вас подумают ваши клиенты если увидят? Или что я с вами не искренняя? Грудь Ланьюн вздымается вверх, и не успев оглянуться, Цзэй Синь осознает, что её гостя сидит совсем рядом, приобнимая последнюю за плечи. Чувствуя её дыхание своей кожей, девушка вздрагивает от тихого шепота, но, не смотря ни на что, всё так же смирно поддается гостье. — Цзэй Синь,– медленно протянула Ланьюн, и затем продолжила,— Посмотри.. Обхватив её подбородок пальцами, женщина направляет взгляд девушки в зал, наполненный мужчинами разных классов и социальных групп, что наслаждались обществом молодых часань. — Тебе ли не знать, для чего сюда пришли все эти мужчины. Не знаю, как ты видишь это, но будучи по другую сторону этого спектакля, я тебе объясню, – опуская руку на колено молодой девушки, Ланьюн ласково поглаживала её плечи — И эти мужчины, и я, пришли чтобы сделать фантазии реальностью. Потешить эго, восполнить потребности. Я с тобой честна, мне нравятся молодые улыбчивые девушки, но эта улыбка не обязательно должна быть искренней. Именно с этим пониманием я, и все кто здесь сидят, приходят сюда. Мило побеседовать с такими как ты, развлечься, и вернуться в рутину, где наши фантазии – всего лишь фантазии, – Цзэй Синь прекрасно осознавала всё, о чем говорила ей Ланьюн. Более того, она прекрасно осознавала всю театральность данной работы, когда делала такой выбор. Но как же неожиданно было слышать это мало того, что от её клиента, так ещё и от женщины. Неужели ей никогда не хотелось повестись на эти фальшивые улыбки и отдаться чувствам? Путаясь в этих мыслях, молодая девица пропустила тот момент, когда её госпожа ненавязчиво пустила свои руки в её волосы, аккуратно поглаживая их, перебирая пряди. Всё это выглядело так естественно, так по-настоящему. И так комично, учитывая то, что сама Ланьюн объясняла ей всё очевидное двуличие Синих домов. — Что касается моих клиентов – я совершенно не боюсь. Моя работа - рыться в чужих секретах, защищать их или использовать. А в таком месте как это, никто не хочет делить свои фантазии, с такими людьми как я. Никто не станет топить лодку в которой сидит сам, – поворачивая голову, Ланьюн нежно гладит Цзэй Синь по щеке. Совсем ещё девчушка, что же она забыла а таком месте, как это? Женщина не долго об этом думала, нежно целуя девичью щёку, её рука спускается к чужой талии,— Цзэй Синь, ты как-то напряглась. Предлагаю уйти в место по тише, я помогу тебе расслабиться.

***

Когда поздний вечер окутывал земли Ли Юэ, обычно это означало начало веселья, разговоров, пряных яств из уличных ресторанов, танцев в желтом свете бумажных фонариков... Однако, не для обитателей Заоблачного предела. Священным духам, оберегающим гавань, были далеки и непонятны человеческие слабости. Не оттого, что они высокомерны. Адепты попросту не нуждаются в таких низменных вещах, как общение. Городскому шуму и разливающемуся отовсюду вину большинство адептов без сомнений предпочтет вершины Заоблачного предела, тишину, одинокий свет луны и компанию Гео Архонта за чашкой травяного чая. Правда, есть и меньшинство. Например, Ли Мин — молодой адепт, Хранитель Тумана, которому едва исполнилась тысяча лет. В отличие от своих старших соратников, которые уже несколько веков только и делают, что величественно разгуливают по своей Обители, и чувствуют себя хозяевами всего мира от Бездны до Селестии, молодой Белый Змей скорее ощущал себя заключённым в тюрьме на высокой башне. Конечно, не все было так печально в жизни Ли Мина – он довольно часто общался с другими адептами, нередко бывал на посиделках в компании, где более древние духи безостановочно рассказывают истории из своей молодости, а также, у него был довольно интересный друг-музыкант, симпатизирующий его общительности. Правда, к сожалению, он был из далеких земель, и появлялся в туманном змеином логове не очень часто.

***

— Твой... знакомый, музыкант. Он часто к тебе приходит? — Хм, не знаю. Что в твоём понимании "часто"? Ли Мин уставился на раздражённое лицо другого адепта, который был на волоске от того, чтоб встать и уйти прочь от неуместных шуток. — Ты прекрасно понимаешь, о чём я, змей. Хватит дурачиться. "Змей" залился смехом, прежде чем дать ответ на вопрос. — Да ладно тебе, Алатус, будь проще. У тебя очень забавное лицо, когда ты злишься. Каждый раз не могу отказать себе в удовольствии повеселиться. Собеседник не поронил ни одного лишнего слова, лишь исподлобья сверкал золотистыми глазами, ожидая ответ на вопрос. — Мы с ним встречаемся каждые несколько лун. Он приносит своё отменное вино, поёт песни, рассказывает разные истории... Ах, с ним так весело. Не то что с вами, снобами старыми. Хотелось бы видеть его почаще. Внезапно он заинтригованно глянул на другого адепта. — А ты что, его знаешь? Вы дружите? — Нет, это не то- — Ха, я знал, что не может ни у кого быть настолько каменное сердце! Значит, ты всё же дорожишь кем-то помимо нашего драгоценного Моракса. Почему бы тебе не составить нам компанию в следующий раз, когда он придёт? Давай же, будет весело! — Он дружески пнул Алатуса в плечо, совсем как человек. — Перестань, змей. Мне это неинтересно. И тебе пора перестать тратить время на болтовню. Иначе так и останешься слабаком. — Неужели ты сам никогда не заводил друзей? Ты ведь живёшь в мире людей, чуть ли не ешь с ними из одной тарелки. Будь я тобой, у меня бы уже не было отбоя от приятелей. Может, я бы даже нашёл невесту! Эх... Завидую я тебе, Алатус. Старший адепт заметно нахмурился. — Прежде чем завидовать мне, попробуй пережить хотя бы один день в моей шкуре. — Что? — Ли Мин обратился к собеседнику, однако его уже и след простыл. Лишь на мгновение блеснули зелёные искорки, напоминающие светлячков. — Странно, я что-то не так сказал?

***

Лёгкое мерцание восковых свечей было единственным источником света в этой небольшой комнатушке. В лёгком танце по комнате кружился дым зажженых благовоний, а с нижнего этажа доносилась глухая музыка, смех, и чьи-то разговоры. Рисуя пальцами узоры на женской коже, Ланьюн сладко зевает, прикрывая ладонью губы. Поправляет шёлковое покрывало, соскользнувшее с голых плеч Цзэй Синь,— "Ох, проснулась бедняжка", – тихо шепчет девушка, заметив как круглые глаза молодой часань сонно подняли веки. Приподнимаясь на кровати, Ланьюн не стесняясь собственной наготы тянется рукой вверх, разминая затёкшие плечи. От её силуэта на стены комнаты опустилась тень, она словно купалась в лунном свете — Госпожа, вы уходите?,– с долей разочарования и хрипотцой в голосе, задаёт вопрос Цзэй Синь. — А что? Тебе приятна моя компания? – уголки её губ растянулись в игривой улыбке. Зачесывая пряди своих волнистых волос, девушка наклоняется к своей сегодняшней даме, оставляя на её шее и грудной клетке следы от оставшейся на губах помады, — Раз так, буду просить тебя по чаще — Почему вы не замужем? Такая женщина как вы... Уж точно бы нашли кого-нибудь,– смущённо натягивая на обнаженное тело покрывало, Цзэй Синь усаживается напротив, с интересом глядя на собеседницу — А похоже, что я хочу замуж? – отвечая вопросом на вопрос, девушку умиляет то, как после бурной близости часань стремиться скрыть наготу, — Какие мы скромные. Что от меня там спрятать хочешь? – стягивая одеяло и смеясь, Ланьюн возвращает девушку в положение лёжа. Последняя внимательно всматривается в глаза напротив, и пытаясь что-то там выискать, была не в силах сдержать улыбку. — Вы ведь ещё вернётесь? – с долей грусти, и некой мольбой в голосе, Цзэй Синь обнимала девушку за шею. — Посмотрим, – загадочно улыбаясь, Ланьюн вновь опускает губы к чужому телу. Вздохи, чужое тепло, а затем и жар захлестнули обеих, заманимая в новую неумолимую гонку за удовольствием. И так раз за разом, пока не пришлось открыть глаза. Стоя у порога синего дома, Ланьюн вздыхает, и вдогонку взошедшему солнцу спешит вернуться туда, откуда вчера прибыла в город. По началу женщина, недовольно закатывая глаза, собирала вещи обратно в город. Пробыть в горах та собиралась ещё не меньше недели, а бумажной работы адвоката становилось всё больше и больше. Нужно было вернуться за ней, чтобы работать в штабе. Однако теперь Ланьюн отнюдь не жалеет об этой вылазке. Похоже, ей не хватало чей-то ласки, пусть даже и фальшивой. Её скорее пугало, что она могла быть искренней. Не хотелось ломать чьи-то хрупкие чувства.

***

Раннее утро вблизи каменного леса Хуагуан. Чей-то явно детский, тихий шаг в резвом темпе разносился по небольшому деревянному дому. Спускаясь со второго этажа, малютка осматривает гостиную, убеждаясь, что ни единая душа взрослого не станет сведетелем её отважного побега. Отпирая двери ключами, что оставила маленькой Мэй мать, та в последний раз осматривает коридор, и решительно закрывает их за собой. Утренняя прохлада коснулась детских щек. Девочка потерла сонные веки пальцами, и ринулась вперёд, по мерцающей от утренней росы траве. Сейчас Мэйфенг чувствовала себя по настоящему свободной, отважной, и сильной, прямо как адепты из сказок её мамы. Или не совсем сказок? Ведь кто как не она сама доказательство, что когда-то её предок полюбил человека. Как же отчаянно она желала узнать, что скрывает её происхождение. Так может, это та самая возможность? Рассвет – любимое время суток Белого Змея. Хоть он и любил громкие песни и разговоры, однако молчаливый восход солнца Ли Мин ценил превыше всего. Ничто не могло сравниться с освежающей прохладой, шёлковым белым туманом, переплетающимся с облаками, и, конечно, небом, которое в это время собирало в себе самые нежные и красивые оттенки, существующие в природе. Сидя на обрыве каждое утро и перебирая струны на бамбуковой жуани, адепт в своем человеческом облике сливался с персиково-голубыми цветами рассвета, будто становясь с ним единой картиной. Картиной, которую хоть раз в своей скоротечной жизни мечтает увидеть практически каждый житель Ли Юэ. «Интересно, будут ли сегодня гости в моей обители?» В какой-то момент Ли Мин прикрыл глаза и остановился. Что это за звук доносится до острых ушей змея в такую рань? Если горожане и приходят к нему за благословением, то это занимает им столько времени, что по прибытию хотя бы к подножью горы солнце уже стоит в зените. Заинтересовавшийся адепт отложил музыкальный инструмент в сторону и отправился ближе к людским землям – туда, где заканчивались проложенные современной цивилизацией брусчатые тропинки и начинались густые заросли, острые скалы, а воздух становился всё более разреженным из-за высот священных гор. По мере приближения к источнику звука, адепт отказывался верить своему слуху, ведь, если полагаться на него, можно сделать вывод, что в его обитель пришёл некто... Очень маленький. Слишком маленький для взрослого человека. Шаги были коротенькими и неуклюжими, но достаточно быстрыми и уверенными. Прямо как у детей. «Что здесь делают людские детёныши в такое время? Разве они не должны быть рядом со своими родителями? Но я слышу топот лишь одной пары ног.» Слух не подвёл своего обладателя – действительно, одинокий ребёнок гулял по ущелью у подножия горы, чудом минуя смертельные опасности и надзор взрослых людей. Ли Мин хотел было выйти к заблудившейся девочке, однако не решился этого сделать. Он ещё никогда не сталкивался с человеческими детьми, и совершенно не знал, как вести себя с ними. Вдруг она испугается и убежит, а потом случайно поранится? Адепт воззвал к силам тумана, которыми он управлял, и скрылся в густой дымке, наблюдая за дитям издалека. Девочка была достаточно умной и даже ловкой для своих лет. Ли Мин просто сгорал от любопытства, что же она здесь ищет, однако выйти на контакт не решался. Он лишь незаметно сдувал с её пути камни и ветки, чтобы та не споткнулась, и пару раз расправился с агрессивными слаймами, которые словно появлялись из воздуха. Поднимаясь всё выше и выше к самой верхней точке пика Цинъюнь, девочка решает притормозить, протирает колени от влаги, и, опуская голову, тяжело дышит. Оборачиваясь ликом к солнцу, та ловит на себе его тёплые лучи. Дыхание перехватывает от открывшегося вида но ненавязчивый, реденький туман, играющий с этим солнечным светом. Будто он стелился по её следу, смешался с солнцем, наслаждаясь его восхождением. Усевшись на ближайший камень, не взирая на прохладу и влагу, девочка потянулась к своей сумочке, что висела на её плечах. Достала оттуда светло-голубую окарину, с белыми узорами, похожими на мрамор, и золотыми рисунками облаков. Крохотный музыкальный инструмент выглядел в детских руках достаточно крупно, и казалось, будто девичьи пальчики не в состоянии справиться с ним. Однако все сомнения развеялись, стоило маленькой Мэй Мэй извлечь первые звуки из инструмента. Так живо, легко и естественно она перебирала пальцами, будто была рождена, чтобы играть на нём. Янтарный блеск ушёл под веки маленькой музыкантки, и та погрузилась в собственные грёзы, представляя себя великим адептом, сидящим на самой высокой точке Тейвата. "Что же на уме у этой маленькой путешественницы?" Ли Мин был восхищён, насколько талантливой может быть игра ребёнка. Он любил приятную музыку как и многие адепты, однако мало кто из смертных, что прибывают в их земли за благословением, задумываются об этом. Адепт достал из кармана своих длинных рукавов жуань, и, усевшись на скале недалеко от девочки, начал перебирать по струнам, подстраиваясь под чужую мелодию. Может быть, это будет лучший способ познакомиться? Мелодия растекалась по Заоблачному пределу, даруя нежное пробуждение всем его обитателям. Или же сладкий сон тем, кто бодрствовал ночью, самоотверженно исполняя свой долг. Поначалу, видимо, загадочная девочка даже не замечала, что у звука ее окарины появился аккомпанемент. Она была так очарована своими мечтами, что слилась с обителью, словно бы могла чувствовать её, стать с ней одним целым. «Неужели в этом дитя течёт кровь адептов?» Негласно сыграв в унисон с незнакомкой, змей наконец понял, что это за чувство. То же самое он чувствовал, когда впервые встретил двух девушек из гавани, что имели облик человека и духовную силу адепта. Священный дух в смертном теле – такое сочетание было не слишком редким для Ли Юэ, однако обычно те, кто произошел от обитателей гор, предпочитают не возвращаться к своим истокам, особенно в таком юном возрасте и с таким пылающим желанием. Настолько слившись с, будто бы, своим природным, истинным началом, с этим ветром, шумом листвы, прохладной влагой и чьим-то далёким, но в то же время настолько близким к ней голосом музыки, Мэй Мэй упустила момент, когда эта же музыка нежно подпепала её инструменту. И лишь на секунду в полной мере прочувствав чье-то присутствие, резвая мелодия вдруг прервалась. Девочка подняла глаза, на фоне янтарного мерцания зрачки сузились. Мэйфенг осмотрелась, жадно желая лицезреть своего наблюдателя. Ей стоило лишь поднять голову, чтобы встретиться взглядом с незнакомцем, держащем в руках жуань. Вот кто был этим голосом. Но не взирая ни на что, Мэй Мэй не чувствовала опасности или тревоги. Этот юноша казался ей чем-то знакомым, хоть она и видела его впервые. — Гэгэ, давно ты тут сидишь?, – Не дожидаясь, пока незнакомец заговорит первым, девочка сделала первый шаг. Потирая в руках мраморную окарину, девочка спрыгивает с камня, что лишь мгновение назад представлялся ей величественной горой,— Какая красивая жуань! Гэгэ, где ты научился так играть? — Ха-ха, вот уж не знал, что человеческие дети могут быть такими очаровательными. На мгновение приняв облик змея, адепт сполз со скалы, после чего предстал перед новой знакомой во всей своей "людской" красе. — Я Хранитель Тумана, дух этой обители. А ты... — Он вопросительно глянул на девочку, словно ожидая, что она закончит предложение, — Ты не похожа на привычного смертного, который пришел ко мне за благословением. Не думаю, что в таком юном возрасте ты ищешь напутствие удачи для семьи или дела всей своей жизни. Так зачем же ты здесь? Змей любопытно улыбнулся, сверля девочку глазами, напоминавшими маленькие пиалы чёрного чая. Ведь он уже догадался, зачем она сюда пришла, лишь хотел убедиться в своих заключениях. К тому же, пусть это дитя думает, что произвело впечатление на самого Хранителя Тумана. А почему нет? Это создание довольно милое, когда радуется. Глаза молодой девицы заблестели от восторга, та невольно ахнула, сложив руки вместе. Перед ней один из адептов – какая удача! Мало того, неужели молодому господину змею настолько приглянулась её скромная игра на окарине, что тот даже сыграл вместе с ней? — Гэгэ, ты настоящий адепт! Вот уж откуда ты так талантлив в игре на жуани!, – Девочка, не стесняясь собственного любопытства, обошла небольшим кольцом своего собеседника, разглядывая каждую складочку на его одежде, — Так мне не причудилось, это ты за мной туманом следовал!, – на поставленный вопрос девочка озадаченно почесала затылок. Вот так задачка... Мать учила не рассказывать каждому встречному о своем происхождении, но ведь коль сам адепт интересуется, то почему нет? — Мой предок был адептом, настоящим белым тигром! А мама моя... Ну, она не адепт, но она очень классная, и умная, и красивая, – девочка увлечённо рассказывала о своей матери, пока не поймала себя на мысли, что невольно ушла от вопроса. Она часто прыгала с темы на тему, но всё, о чем бы она не говорила, заставляло её глаза сиять. — Мне не нужно твоё благословление, Гэгэ. Я хотела увидеть кого-то, как я, – сложив руки за спину, девочка мило улыбается. Затем, будто её осенила светлая мысль, та полезла в сумку, откуда достала небольшой баоцзи, завёрнутый в бамбуковый лист, и протянула адепту, — Меня зовут Мэйфенг. Или Мэй Мэй. Держась кистью за подбородок, Ли Мин внимательно слушал маленькую девочку, будто она была одним из его друзей адептов, что вечно рассказывают истории. Хотя почему "будто"? Может быть, в будущем эта малышка составит ему компанию в Заоблачном Пределе. — Надеюсь, после встречи со мной тебе стало легче на душе, Мэйфенг. К сожалению, я не могу ничего рассказать о Белом Тигре. Я довольно молодой адепт и мало что знаю о прошлом. — Змей наконец начал казаться чуточку серьёзнее, когда пытался вспомнить, не рассказывали ли ему старики что-то о тиграх. — И спасибо тебе за угощение, Мэй Мэй. Но... Может быть, ты оставишь его себе? — Он растерянно глянул на девочку, боясь обидеть её своим отказом. Ведь на самом деле он лишь боялся, что одинокий ребёнок высоко в горах останется без еды, а адепты все равно в пище не нуждаются, — Мы ведь с тобой итак отлично провели время, за что я тебе благодарен. Знаешь ли, ко мне редко заходят такие интересные собеседники. Змей пытался разбавить обстановку после отказа, однако малышка уже расстроенно опустила лицо, и уткнулась взглядом куда-то в землю, напрочь отказываясь показать улыбку. — Ох... Мэй Мэй, давай так, — Он присел на одно колено, чтобы сравняться с ребёнком, — Я приму твое угощение и обязательно его съём, но только, — Ли Мин нарочито поднял брови, — Только, если ты сразу после нашей встречи отправишься домой к маме. Ты ведь не заблудилась, знаешь дорогу назад? Договорившись с Мэйфенг, змей расслабленно улыбнулся. «Фух, пронесло.» — Обязательно приходи ко мне ещё, тигрёнок, но только с кем-то из старших, хорошо? А пока, можем что-нибудь сыграть напоследок. Ли Мин достал жуань и начал подстраиваться под ту же мелодию, что до этого играла девочка. Ему нравилось таким образом раскрывать её потенциал, ведь это значило, что не такой уж он и слабый, как говорят другие. Девочку было так же легко расстроить, как и развеселить. Казалось, от её уныния не осталось и следа, стоило ей вновь выдохнуть воздух в свой духовой инструмент. Оказывается, с Хранителем Тумана так спокойно и комфортно, будто она знала его всю жизнь. Их совместная игра заполняла Заоблачный Предел яркими красками. Маленькая Мэйфенг лишь мечтать могла о том, чтобы провести в этих играх свою жизнь. Солнце стало выше, и лишь сейчас малышка осознала, что наверняка взрослые мамины коллеги давно проснулись, и могли заметить её пропажу. Как же не хотелось возвращаться... — Думаю, мама не захочет придти со мной. Она не любит адептов, и Моракса тоже не любит, – «Но ведь Гэгэ Ли Мин такой добрый. Почему она считает их плохими?», – Говорит, что люди должны жить своим умом, не надеясь на чье-то благословение. Ещё недолго побеседовав с Хранителем Тумана, Мэй Мэй рассказала, что живёт у подножия Пика Цинъюнь, вблизь Заоблочного предела. Казалось, будто она тянет время, но сама прекрасно понимала, что стоит торопиться. А потому, ещё какое-то время идя спиной по дороге домой, девочка мило махала ладонью новому другу, наконец скрывшись за ветками жёлтых деревьев.