1.
7 июня 2024 г. в 23:36
После битвы с Крокодайлом Алабаста в некоторых местах напоминала собой руины. Война оказалась слишком изматывающей, и сейчас команда вместе с Луффи залечивала раны во дворце у Виви и её отца. У каждого были серьезные раны, но капитан даже в таком вопросе оставался первым — он не приходил в себя в течение нескольких дней, настолько тяжелым было восстановление для организма. Несмотря на волнения Виви и опасения докторов, мугивары поспешили заверить всех, что Монки оклемается — если он дышал, значит, не было большой опасности для его жизни. Единственное, чего можно было опасаться, был морской дозор, но дворец был заставлен стражей донельзя.
Зоро, пришедший в себя с завидной скоростью, продолжал тренироваться во внутреннем дворе. Хотя он и одержал победу, но сознавал собственную слабость лучше окружающих, а потому был вынужден усилить тренировки. Но больше всего он корил себя за то, в чем не мог принять участие, даже если бы хотел — за раны, которые понёс его капитан. Безусловно, ему была выделена другая роль, нежели прикрывать тыл Луффи, но, увидев, в каком тяжелом состоянии он находится, Ророноа не мог перестать винить себя в произошедшем.
Он понимал, что, если бы он был там, то вряд ли смог бы чем-то помочь, но это не избавляло от тревоги и убежденности в собственном бессилии. Но больше всего он раздражался от мысли от того, что перед битвой Монки пообещал ему лично — что он победит, и преимущество будет на его стороне. Конечно, если не считать то, что он висел на волоске от смерти и до сих пор не оклемался, то да, он победил. Однако не такой ценой должна была достаться эта победа, и Зоро это понимал. Но не мог простить Мугиваре, что тот позволил волноваться за себя так сильно.
Поздно вечером, когда все во дворце готовились ко сну, Ророноа оставался в комнате, выделенной для выздоровления раненых, и подолгу сидел, слушая размеренное дыхание Луффи. Он хотел застать момент, когда тот очнется, и проводил ночи практически без сна. Когда врачи меняли повязки, парень наблюдал за этим издалека, беспокоясь, чтобы они не сделали хуже. Держа Монки за холодную руку, Зоро надеялся, что он откроет глаза.
Когда Луффи очнулся, он сразу принялся за еду — огромные миски с фруктами и мясом исчезали друг за другом, повара и передохнуть не успевали от работы. Ророноа, который в этот момент тренировался во дворе, был предупрежден прислугой, и, отложив в сторону тяжелые камни, парень чуть ли не бегом добрался до нужной ему комнаты. Увидев парня, поедающего одну за другим тарелки с едой, у Зоро прямо от сердца отлегло — его худшие ожидания не оправдались, и капитан чувствовал себя даже лучше, чем ожидалось.
— О, Зоро! Ты как? — улыбнувшись, Монки потянул руки вперед, подзывая мечника к себе.
Не раздумывая, Ророноа бросился в чужие объятия, которые были ещё слабыми ввиду физического состояния. Уткнувшись в шею Луффи, который продолжал смеяться, обнимая за шею своего замкома. Ему было плевать, что подумают окружающие — команда и так знала про их особенно близкие отношения, а прислугу парень даже в лицо не знал. От Монки пахло лекарствами и свежими бинтами, и еле слышимым оказался запах крови. От этого, пусть и совсем незаметного, но ощущаемого запаха, Зоро практически сносило крышу — чувство тревоги охватывало все тело, и казалось, что он сам на грани между жизнью и смертью.
Наконец, оторвавшись от капитана, он проговорил:
— Рад, что ты в порядке.
После этого им не удавалось побыть наедине, так как Виви, узнавшая о быстром восстановлении Луффи, пришла к нему повидаться, а с ней с отец, и другие их знакомые из Алабасты. В конце концов, было решено устроить пир, на котором присутствовала вся команда мугивар.
Стол практически ломился от блюд на нём, они исчезали с завидной скоростью, и повара несли ещё — дымящееся свежее мясо всех видов, тарелки с сочными фруктами, которыми могли похвастаться самые плодородные земли Алабасты, и рыба, выловленная специально днём при подготовке к празднику. Спиртного тоже было в избытке — пиво, вина разных сортов, из крепких напитков — ром и анисовая.
Одним словом, героям и спасателям страны старались угодить и выразить свою признательность всеми возможными способами.
После пира мугивары разошлись по выделенным им комнатам, Луффи вернулся в комнату для раненых, поскольку был еще недостаточно здоров, и требовалось поставить капельницу. Дворец, безусловно, поражал своими размерами, и комнат в нем было бесчисленное множество. Поэтому, чтобы найти нужную без чьего-либо сопровождения, Зоро потребовалось обойти коридор два раза. В этот момент парень особенно проклинал себя за свой топографический кретинизм.
Открыв нужную дверь, Ророноа обнаружил Луффи, растянувшегося на кровати, преобразованной в подобие больничной койки. Рядом стояли капельницы, передвижной стол с медицинскими инструментами, на которых лежали свежие бинты, пинцеты и шприцы.
Услышав хлопок двери, Монки приподнялся на локтях, оглядываясь на посетителя. Увидев Зоро, он улыбнулся:
— Ты пришёл! Я, знаешь ли, в тебе не сомневался.
— Тут ужасно длинные коридоры, ничего не найдешь. — пробурчал Ророноа, присаживаясь на край кровати. — Как ты?
— Я хорошо, завтра уже буду на ногах. Меня почти не задело. — Луффи натянуто улыбнулся.
— Как раз таки задело тебя нормально. — Зоро не мог больше скрывать свои чувства. — Ты же обещал, что ты справишься! Я чуть сам не умер, когда услышал о твоих ранах. Ты неделю провёл без сознания, это нормально?
Монки, озадаченный таким потоком обвинений, смог только сказать тихо «прости». Минуту они молчали.
Луффи часто что-то обещал. Каждую неделю обещал Санджи, что больше не притронется к запасу еды, ещё чаще обещал Нами, что ни цента не спустит на пирушки по поводу и без, и чаще всего — Зоро, что не будет издавать громких звуков ночью. Всё это были речевые обороты, которые он повсеместно употреблял, но в серьезных ситуациях он всегда придерживался данных обещаний. И Ророноа думал, что и случай с битвой против Крокодайла входил в категорию «серьёзных». Поэтому, глядя сейчас на парня, он ожидал увидеть раскаяние, или хотя бы услышать оправдания.
Однако Луффи, не проронив не слова, сел на кровати, потянувшись ближе к Зоро, и сцепил руки вокруг его талии, уткнувшись носом в спину. Хуже всего было то, что этот способ работал на нём безотказно — уже спустя мгновение Ророноа смягчился, провел рукой по чужим волосам. Почувствовав, что парень более менее успокоился, Монки поднял голову и проговорил:
— Я знаю, что обещал. Прости, что не смог сдержать обещание. Я не хотел, чтобы ты волновался. Просто у меня не было выбора — я должен был.
— Я понимаю. — Зоро вздохнул. — Но что я буду делать, если потеряю тебя? Нужно знать, когда остановиться.
— Ты бы поступил так же.
На это Ророноа было нечего ответить — Луффи был прав. Как бы они не боялись потерять друг друга, ещё сильнее они верили. Выбрав себе цели превзойти всех, они подписались на то, чтобы ежедневно рисковать жизнью — иначе бы ничего не получилось. Поэтому, понимая, что дал излишнюю волю эмоциям, Зоро признал:
— Ты прав, — помолчав, парень добавил, — но больше не давай обещания, которые не сможешь сдержать.
— Одно обещание я могу дать точно. — Луффи заговорщически улыбнулся. — Что я всегда буду любить тебя.
В этот раз Ророноа тоже не смог сдержать улыбки. Нагнувшись к Монки, чтобы посмотреть ему в глаза, парень сказал со всей серьезностью:
— Если бы я был там в тот момент, я бы умер за тебя.
И они оба понимали, что он не лжёт.