***
— Альма Перссон, расскажите о том, как вы сломали мне жизнь! Девушка с огромным усилием открыла глаза. Все тело сильно болело. Особенно бока. — Хочется услышать ваш ответ, — над ней навис Йост. Он сменил футболку на белоснежную рубашку. Перссон огляделась. Это был не дом Клейна. В помещении было почти полностью темно. Музыкант небрежно тыкнул ей в лицо ее же камерой. — Ну давай, отвечай, не заставляй меня ждать. Клейн с каким-то особым удовольствием поставил ногу на живот Альмы и сильно надавил. Она отчаянно взвизгнула, наблюдая красовавшиеся на ногах Йоста берцы с стальными носами, надавливающие все сильнее. — В них будет о-очень удобно пиздить тебя, — Клейн пнул девушку в бок, умиляясь ее реакции. Та принялась судорожно хватать ртом воздух и попыталась согнуть колени, силясь прижать их к груди. — А теперь… — блондин навел камеру на лицо несчастной и дал ей сильную пощечину. — Нам стоит научить Альму тому, как следует себя вести с уважаемыми людьми. Альма разрыдалась. Что происходит? Почему ей так тяжело двигаться? Где она находится? — Мне было так неприятно. Я в тот день словно дерьма хлебнул. Ты понимаешь, о чем я? Альма отрицательно помотала головой, после чего громко завизжала. Йост лишь закатил глаза, демонстративно посмеиваясь. — Тут ну очень хорошая шумоизоляция. Сейчас я выведу тебя отсюда. У меня есть хорошая идея. Тебе тоже стоит хлебнуть дерьма. Перссон закивала головой: — Я никому ничего не расскажу, правда! Я была не права! Ты отпустишь меня? Умоляю, отпусти меня! Клейн опустил руку на голову девушки и бережно погладил ее: — Конечно же я отпущу тебя. Только сделай все, что я тебе скажу, — Йост задумался. — Нужно завязать глаза.***
— А теперь Альме Перссон предстоить хлебнуть дерьма! — восторженно произнес Клейн, стаскивая повязку с глаз девушки. Журналистка стояла напротив раковины. Теперь она поняла, откуда доносился этот мерзкий, слегка сладковатый запах. Слив в раковине был забит. На поверхности плавали картофельные очистки, залежавшиеся макароны и кусочки гнилого мяса. Йост смачно плюнул в общую массу отходов, после чего взял нож, лежавший около раковины, и подставил его к горлу жертвы. — Сейчас ты будешь это пить, солнышко, — он погладил девушку по волосам. — Вот и трубочка, чтобы тебе было удобнее. Выпей все до дна! Я тебя не обманываю, это будет очень вкусно! Альма шумно сглотнула и закашлялась от резкого гнилостного запаха. К горлу подступил неприятный комок, грозящийся вырваться наружу. — Только не дергайся, милая, — Кляйн схватил женщину за волосы и силой наклонил её над зловонной раковиной. — Только хуже себе сделаешь. Или ты думала, что тебе так просто всё сойдёт с рук? Перссон задержала дыхание, не в силах вымолвить ни слова. — Пей, сука. Иначе прирежу. Женщина зажмурилась: — Я не... — Пей. Другого выхода у неё не было. Она непроизвольно скривила лицо и с отвращением обхватила губами трубочку. — Умница. Теперь глотай. Сделав крошечный глоток жижи, Альма почувствовала рвотный позыв. — Вот так. И ещё раз. Второй глоток. Содержимое её желудка неумолимо приближалось к горлу. Альма кашлянула. Третий глоток стал последним. Из её рта начала сочиться рвота с привкусом выпитого ранее алкоголя. — Глотай. Она послушалась, хотя сдерживаться уже было невозможно. Попытавшись проглотить собственную рвоту, она только вызвала очередной позыв. — Мерзость, — Йост холодно взглянул на свою пленницу. — Ты испортила свой же обед. Заметив, что парень отвлёкся, Альма решилась на отчаянный шаг. Она выждала пару секунд и попыталась схватить Кляйна за руку, чтобы перехватить нож. Безуспешно. — А вот это уже было лишним, дорогая, — Йост выхватил нож, схватил Альму за предплечье и больно его выкрутил, после чего с силой швырнул женщину в угол помещения. — Нужно было просто быть послушной, но нет, тебе даже сейчас необходимо все испортить. Тупая сука. Как же она его раздражала. Он потерял все. Выступление было его последней надеждой, но и здесь все пошло по пизде. Как и всегда. Йост в очередной раз пнул пленницу. Берцы с тяжёлыми носами из стали оставили пару гематом на животе, где-то там, где у неё находились почки. Женщина заскулила от боли. — Знала бы ты, как ты меня бесишь, — лицо Йоста скривилось в отвращении. — Чёртова сука, загадила раковину. Теперь и меня тошнит. Йост почувствовал, как тошнота подступила к горлу, хотя, казалось бы, из-за депрессивного состояния он не ел уже несколько дней. Во рту появился привкус желчи, но вместо того, чтобы отойти в сторону или попытаться сдержать рвотный позыв, он лишь позволил жидкости вылиться прямо на Альму. Отдышавшись, он вытер губы рукавом и взглянул на неё сверху вниз. Последовал очередной пинок в живот. — Надеюсь, ты теперь довольна, но знаешь... Это ещё не все. Посиди пока тут, дорогая, подумай над своим поведением. — Ты... Куда... — прохрипела Перссон. — Немного успокоить нервы. И придумать тебе наказание, — Йост улыбнулся. — Или ты думала, что просто сможешь забрать у меня нож, и тебе ничего за это не будет? Ошибаешься. Йост вышел из помещения и запер дверь на ключ. Пусть посидит, может, образумится. Ей не помешает. Поднявшись на второй этаж, он прополоскал рот от желчной рвоты и выпил успокоительное, тот самый атаракс. Вот теперь гораздо лучше. Альма не заметила, как вырубилась. Разбудил её очередной пинок. — Проснись и пой, дорогая! У меня для тебя есть небольшой сюрприз. Альма с трудом открыла глаза, до последнего надеясь, что все происходящее — лишь ночной кошмар. Но теперь этим кошмаром было её существование. Не было сил даже сесть на пол. — Смотри, — в руках Йоста мелькнул шприц с непонятной жидкостью. — Это морфин. Двадцать миллиграммов и ты как во сне, — поймав на себе затуманенный непонимающий взгляд Альмы, он продолжил. — Тебе нехорошо... Больно, наверное? Женщина с трудом кивнула, все ещё не понимая, к чему он клонит. — Ну конечно, тебе больно. Иногда боль нужно глушить, чтобы продолжить существовать, верно? — Йост присел на корточки рядом с Перссон и схватил её за запястье. — Б-больной... Это и есть твой сюрприз? — хрипло прошептала женщина. — Глупая. Сюрприз тебя будет ждать потом. А пока отдыхай. Альма стиснула зубы. Игла резко вошла в её кожу, по вене пробежался неприятный холодок от вколотой субстанции. Спустя пятнадцать минут последовала необычайная лёгкость: вся боль в теле куда-то пропала, в голове было пусто. Казалось, что все происходящее ничего не значит. Последним, что успело зацепить угасающее сознание женщины, был стук захлопывающейся двери и скрип ключа в замке. Альма снова вырубилась.***
На этот раз она проснулась от страшной боли в правом плече. Боль была настолько невыносимой, что Альма непроизвольно разрыдалась, срываясь на истошные крики. Под её спиной была холодная густая лужа из чего-то липкого. Сколько она была в отключке? Сутки? Неделю? Попытавшись приподняться, она потеряла равновесие и снова грохнулась на пол. Закусив нижнюю губу настолько сильно, что оттуда хлынула струйка крови, она с ужасом осмотрела то место, где должна была находиться её правая рука. Точнее, то что от неё осталось. Из плеча торчал уродливый обрубок, замотанный в окровавленный бинт. Женщина заорала, на этот раз от шока. В стальной двери снова повернулся ключ. В подвал зашёл Йост. В его руках был какой-то свёрток. Захлебываясь слезами и задыхаясь, Перссон стала догадываться, что именно находится в свёртке, но её воспаленный мозг, отравленный морфином, отказывался это воспринимать. Это неправда. Этого не может быть. Клейн окинул оценивающим взглядом журналистку, прибывавшую в сильнейшем шоке. Все-таки подобное зрелище приносило музыканту неимоверное удовольствие. Одно дело, когда ты смотришь снафф видео и пытаешься подрочить, хотя от приема антидепресантов тебя перестают возбуждать даже самые любимые вещи, а другое, когда ты самостоятельно мучаешь мерзкого тебе человека. — Я считаю, что это замечательный сюрприз, — Йост с деловитым видом принялся разворачивать сверток. — Прекрати! Блять! Прекрати! — возопила Перссон. От ужаса у несчастной даже задергался глаз. — Не прекращу. Чего ты блядишься? С остальными участниками этого поганого политизированного конкурса ты могла бы так кучеряво базарить, но не со мной, — Йост вытащил отрезаную конечность и улыбнулся во весь рот. — Что такое, Альма? Теперь ты не сможешь тыкать мне в лицо своей камерой? Светловолосый стукнул журналистку по голове ее же отделенной от остального тела окоченевшей конечностью. Альма завизжала. Все это было настолько мерзко, что она не могла поверить в то, что это происходит по-настоящему. — Ты больная тварь! — по щекам Перссон ручьями потекли слезы. — Ты мог просто изнасиловать меня или подать в суд, на то, что я оклеветала тебя... — Иди нахуй, — перебил ее Йост. — Я принимаю антидепресанты, из-за чего я практически импотент. А оставить тебя целой и невредимой я, увы, не могу. Победа на Евровидении была целью моей жизни. А благодаря тебе и одной еврейской суке я проебал эту возможность, — Клейн всхлипнул и снял очки, чтобы протереть глаза. — Отец не гордился бы мной, если бы был жив. Даже спустя столько лет, мужчина не мог поверить, что с его родителями произошли такие ужасные вещи. Йост часто думал о том, что он остановился в развитии и навсегда остался тем двенадцатилетним мальчиком, который хотел лишь большого количества внимания и понимания. Но он рос, его интересы менялись. Одна лишь вещь оставалась неизменной, и этой вещью была жажда бесконечного внимания к себе. — Если бы ты тогда не стала снимать меня, то я бы выиграл этот ебаный конкурс, — Йост расправил плечи и плюнул Альме в лицо. Журналистка лишь скривилась. Силы покидали ее тело из-за кровопотери. Уже не выходило кричать или брыкаться. Да и смысл? Этот поехавший идиот скорее еще сильнее разозлиться и отрежет ей и вторую руку. — Я всегда хотел попробовать человечину, — спокойным тоном произнес Клейн, устраиваясь рядом с Перссон на полу. Он прижимал к себе ее руку и с интересом перебирал окоченевшие пальцы. — Я... — Альма тяжело выдохнула и вновь разрыдалась. — Тише, тише, — на лице светловолосого появилась улыбка. Он с неким удовольствием посмотрел в глаза своей пленницы. — Сколько ты весишь?—прозвучал неожиданный вопрос. Журналистка смутилась. В обычной жизни она точно бы не дала ответ на данный вопрос мужчине, даже такому симпатичному и известному, как Йост Клейн, но сейчас для нее действовало правило: "Не спорь с ним. Тогда у тебя появится маленький шанс остаться живой, хоть и изувеченной". — Шестьдесят пять, —ответила она. — Жирная сука, — Йост пожал плечами. — Примерно десять килограммов от твоего веса это кости. Так что с твоей тушки я получу примерно пятьдесят пять килограммов мяса и субпродуктов. Еще много крови, но из нее можно сделать колбасу. Из кишок вычистить говно и выйдет натуральная пленка. Альма судорожно хватала ртом воздух, отказываясь воспринимать услышанное. — Да не бойся ты так. Сначала устроим дегустацию, — Кляйн улыбнулся и опустил взгляд в сторону отрубленной конечности. — Дерьмовый ты человек, Альма. Но на вкус наверняка хороша. Женщина снова зарыдала. Она зажмурилась, не желая смотреть, как Йост с жадностью впивается в мясо. Её мясо. Холодное, жёсткое, безжизненное. То, что ещё недавно было её правой рукой. Скользкое, вязкое, окоченевшее. Она закрыла ухо уцелевшей левой рукой, не желая слышать, как из чужого рта капает остывшая загустевшая кровь. Как под зубами хрустит неподатливая жесткая плоть, когда Йост с горящими глазами остервенело впивается в неё глубже и глубже с каждым разом. Впивается в её плоть прямо при ней. — Чего такая мрачная? Проголодалась? До её ушей донесся жуткий, ни на что не похожий хруст. Послышалось хлюпанье. Вдруг в ладони Альмы оказалось что-то маленькое, холодное и липкое. Она нехотя открыла глаза и снова зарыдала: Йост вложил в её руку её собственный палец. — П...Перестань... — Расслабься. Всё равно это угощение не для тебя. Слишком жирная, — Йост улыбнулся и забрал у неё оторванный палец, после чего тут же его обглодал до самой кости. — Ты, конечно, жестковата, да и жира много, но в целом терпимо. Он облизнул губы, собрав языком остатки запёкшейся крови. — Солнышко, почему ты отворачиваешься от меня? — Клейн схватил девушку за щеки, предварительно отложив недоеденую часть ее тела в сторону. — Ты же так хотела пообщаться со мной. Разве ты не рада? Альма не желала смотреть на его окровавленое лицо и безумные глаза. Журналистка жалась к стене, вздрагивая от каждого прикосновения Йоста. — Смирись. Просто расслабься и проведи со мной время, — Йост окинул взглядом деревянную полку, на которой покоились различные предметы. Его заинтересовала старая швабра с пластмассовым черенком. Перссон нервно сглотнула, размышляя о том, что еще может сотворить Клейн. Музыкант довольно улыбнулся, поднимаясь с пола. Альма все правильно поняла. Он потянулся за той самой шваброй. — Я уже говорил тебе о том, что у меня не стоит, — Йост с неким сожалением вздохнул, рассматривая черенок швабры. — Раньше я мог подрочить на снафф видео или гуро арты, а теперь тоска смертная. Тебе не понять, насколько это расстраивает меня. — Не говори, что ты... — Альма еще сильнее вжалась в стену. — Ты все правильно поняла, милая, —Клейн довольно улыбнулся. Он покрутил швабру в руках и опустился на колени перед журналисткой. Собравшись с мыслями, музыкант принялся стягивать с нее спортивные брюки, перепачканые пылью и кровью. — Какие же уродские трусы, — с омерзением произнес музыкант, резко стягивая с женщины нижнее белье. — Я бы мог засунуть в тебя руку, но боюсь, что это будет недостаточно весело. А вот вставить в тебя швабру и протолкнуть ее так, чтоб она перелопатила твои внутрености или засунуть тебе в жопу бутылку и потоптаться по тебе... Ты не думаешь, что это прекрасная идея? Перссон отрицательно помотала головой: — Пожалуйста, не делай этого, — она подняла свои заплаканые глаза на Йоста. — И не подумаю, — он провел по ее животу рукой, после чего больно ущипнул за жировую складку. — Я просто развлекаюсь. Чего в этом плохого? — Нет... — только смогла выдавить из себя Альма, когда Клейн пальцами провел по ее промежности. — Кто-то обоссался? — музыкант облизнул пальцы, после чего сплюнул. Смесь мочи, слюны и крови попала аккурат на лоб журналистки. — Трахать тебя я бы не стал: ты мерзкая, и все равно я бы не смог этого сделать. Поэтому сделаю тебе приятно шваброй. Ты это заслужила, милая. Йост погладил девушку по ноге, после чего подставил черенок швабры к влагалищу. Альма завизжала и принялась сжимать ноги, но в ответ на ее действия Клейн впился в ее бедро зубами с особой силой. Перссон заорала во все горло. Йост оттянул кожу и протолкнул швабру глубже, внутрь журналистки. — Нравится? — Йост погладил Альму по щеке, растирая слезы. — Остановись. Прекрати, — тихо произнесла она, отворачиваясь от Клейна. Йост на несколько секунд замер. Альма открыла глаза и выдохнула. А если он правда образумился? Но это было не так. Блондин с силой толкнул швабру в Альму. Девушка широко раскрыла глаза и по-животному закричала. Чернок швабры прорвал внутрености. Журналистка ощутила сильнейшую боль. Даже действие морфина не могло заглушить эти адские ощущения. Клейн же продолжал иступленно насиловать несчастную черенком швабры, довольно улыбаясь. Он извлек швабру из девушки. — Смотри, она была в тебе почти наполовину, — произнес Йост, облизывая кровь с черенка. У Перссон болело все. Она даже не могла пошевелиться. — Это еще вкуснее, чем твоя жирная культяпка, — Клейн вставил пальцы в ее влагалище, после чего слизал обильное количество крови с них. — Просто убей меня! — заорала Альма, отворачиваясь от Йоста, который с язвительной ухмылкой вытер кровь с усов. — Прекрати… Журналистка понимала, что с такими увечиями она не выживет. У нее отсутствует рука. Скорее всего Клейн отрезал ее, не продезенфицировав инструмент. А еще у нее повреждены внутрение органы, и она постоянно теряет много крови. — Я не буду убивать тебя, Альма, — Йост поправил очки за переносице и поплелся к шкафчику в углу подвала. — Ты умрешь своей смертью. Разве ты не хочешь посмотреть на то, как я готовлю? — Клейн демонстративно всхлипнул. — Не оставляй меня одного, это же так грустно. Журналистка наблюдала за дальнейшими действиями своего мучителя. — Готовишь что? Йост вытащил из шкафчика ржавую пилу и с интересом рассмотрел ее. — Ею мой папа пользовался еще… — тихо произнес музыкант. — Помню, как одним весенним вечером он пилил дерево во дворе, а потом мы смотрели Евровидение и ели пиццу. Клейн с какой-то особой любовью провел ладонью по пиле. На него нахлынули воспоминания. Как же было приятно и одновременно больно вспоминать дни, когда он проводил время с отцом и матерью. — Но сейчас я не буду пилить деревья, — Йост вновь улыбнулся. — Я хочу барбекю из твоей ноги! Пора с этим закончить, Альма. Он вонзил пилу в ногу девушки и под ее истошные крики, срывающиеся на хрип, принялся отпиливать конечность. Несмотря на то, что инструмент был очень старым, он замечательно справлялся и мясо легко отделялось от кости. Руки блондина заливало кровью, которую он периодически слизывал. Журналистка продолжала оголтело орать, но музыканту было приятно это слышать. Клейн откинул отпиленую конечность в сторону и схватил Альму за щеки. — Ты — жирная мразь, — в лицо журналистки снова полетел плевок, а палец Йоста вонзился в правый глаз. Альма уже ничего не говорила, а ее крики стали походить на адские звуки из самых недр преисподней. Спустя несколько резких движений в ладони у Клейна оказался глаз несчастной. Он погладил девушку по щеке и отправил его себе в рот. — На вкус как сухое одеяло, — проглатывая глаз Перссон, доложил Йост. — Чего рыдаешь? Правда глаза колет? — Он усмехнулся над своей же шуткой. — А он реально на вкус так себе. Ещё и скользкий. А знаешь, у тебя же ещё один остался, сможешь тоже попробовать. Я угощаю, милая Альма. Захлебываясь слезами и кровью, что залила всё лицо, женщина в очередной раз потеряла сознание.***
Йост Клейн расслабленно наблюдал за садящимся солнцем, периодически переворачивая стейки на гриле. Задний двор его дома был пропитан божественным ароматом специй и ни на что не похожим запахом поджаривающегося мяса. Йост улыбнулся и сделал вдох. Его морозилка была до краёв забита отборным свежайшим мясом, которого хватит ещё надолго. Возможно, Йост даже решит с кем-то поделиться... Прекрасная идея! Глаза парня блестели, пока он продолжал вдыхать аромат своего блюда. Отойдя от гриля, он потянулся за телефоном. "Здравствуй, Иден. Поздравляю с пятым местом. Слышал, ты будешь проездом в Амстердаме, не хочешь заскочить на гриль?" Йост довольно улыбнулся, как только отправил сообщение. Это шоу принадлежит ему. И оно будет продолжаться.