Пусть сценой нам станет океан

Ночь укрывала всë, что они только могли видеть за пределами корабля, тëмным и прохладным одеялом. В воздухе витал запах скорого дождя, а где-то в небе собирались тяжëлые тучи, походившие на серых персидских котов. По неведомым, вернее, известным, но с ними никто не разбирался, причинам, весь класс A1, включая Айзаву, безмятежно плыл по океану на корабле средних размеров, достаточно просторном, чтобы у каждого была своя каюта. Вроде как это должно было быть практическим занятием, но что-то пошло так. В целом "так" - это для них невиданная роскошь и редкость. Но в данном случае все, по крайней мере большинство, оказались довольны тем, что занятие перенесли на следующий день. Это дало возможность ученикам UA повеселиться и отдохнуть как следует, бороздя океановы просторы. - Э, вы куда попëрлись? - Сердито, как обычно, окликнул Бакуго двух крадущихся мимо него одноклассников. - Мы идëм гулять, - отрешëнно бросил Тодороки, крепче сжимая руку Мидории. - Хорошей прогулки, - отозвался сидящий неподалëку от блондина Киришима. - Спасибо, - поблагодарил Изуку Эйджиро, на что тот с улыбкой кивнул. - Куда? За борт? - Скептично фыркнул Кацуки, разглядывая их. Шото хотелось побыстрей убраться. - Тебя это не касается, - столь же пренебрежительно ответил Тодороки, начиная медленно, но верно уходить. - На палубе, наверное, - послышался за их с Изуку спинами успокаивающий голос Эйджиро. - Так, и куда мы идëм? - Поинтересовался Мидория, закрывая глаза и наслаждаясь порывами прохладного ветра, хотя "почти ледяной" было бы сказать правильнее, только вот Деку держал за руку Шото, который слегка использовал причуду пламени. Ради такого дела и использовать силу отца не жалко. - Вон туда, - Тодороки повëл их к борту, после чего наклонился и активировал причуду льда, создавая на волнах небольшой островок. Увы, ради эффектности, пришлось отпустить Деку и спрыгнуть на льдину. Было скользко, но он давно к этому привык, - прыгай, я поймаю, - и Мидория прыгнул, приземляясь в объятия Шото. Сердце Тодороки забилось, подобно крыльям маленьких птиц при взлëте. Улыбка на лице Тодороки стала яснее, хотя минуту назад отличалась своей призрачностью. - Я думал, мы будет гулять на палубе, - разрезал тишину голос Изуку, который неуверенно пытался устоять на льду. Благо, островок был приделан к кораблю, о который можно было спокойно опереться. - Как будто там есть что-то интересное, - фыркнул Шото, помогая Мидории обрести хотя бы мизерный баланс, мягко направляя руками тело, чтобы Изуку чувствовал себя устойчиво на покачивающимся льду, - итак, готов? - Спросил у него Тодороки, пристально вглядываясь в зелëную лесную бездну любимых глаз, что в ночи сияли своим волшебством. Деку же, сдерживая вопрос "к чему?", кивнул, разглядывая милые волосы и, с виду холодные, но на самом деле пряные глаза. Пряности. Тодороки, вопреки слухам и заблуждениям, пах вовсе не зелëным чаем или собой, а корицей, бадьяном и чем-то ещë, напоминающем орехи. Деку нравилась смесь этих ароматов, особенно в Тодороки. Шото тихо улыбнулся, после чего, удостоверившись, что Мидория находится в устойчивой позе, отошëл, и начал расширять маленький ледяной островок, превращая того чуть ли не в сцену. Затем он подошëл к кораблю и отсоединил их остров от корабля, при помощи огня. Тодороки подошëл к Изуку, останавливаясь в трëх шагах от него. Он поклонился Деку. Своему очаровательному воплощению летней опушки посреди волшебного леса, пахнущей мятой и полевыми травами. А ещë карамелизированными яблоками. Ветер развеивал их ароматы по воздуху, разбавляя запахом скорого дождя. В небе уже гремело. Мидория поклонился в ответ, так же почтительно, так же трепетно и радостно. Если Тодороки был бы местом, то в представлении Деку тот был вечерним двором, с качелями, раскидистой листвой рядом стоящих деревьев и фонарями, окрашивающими окружение в рыжие тона осени и воспоминаний, вне зависимости от поры и сезона. Шото подобен временам года: он есть зима, есть лето, но сама его сущность вертется вокруг весны и осени, подобно взлëту маленьких птиц и падению столь же мизерных листьев. Это поражало, заставляло восхищаться. После взаимных поклонов они подошли друг к другу и взялись за руки. Шото вëл их танец, корректируя движения Деку, который чувствовал себя на льду неуверенно, в отличии от него. Это умиляло, заставляло сердце Тодороки биться чаще и задавать темп мелодии. Шото начал напевать что-то знакомое из своего детства, спокойное, но с мажорными ласковыми нотками. Ракушки, словно стекло на песке. Лишь крики чаек в далеке. Надвигается гигантский шторм, Но мы не уйдëм. Мы станцуем на шумных волнах. Начал накрапывать дождь, что с каждым вдохом усиливался. Они скользили по океану, будто по бесконечному катку, и смотрели друг другу в глаза, словно пол гипнозом, хотя от части так и было. Ночь, дождь, любимый человек и океан, что шумит у тебя под ногами, а ты смотришь в бездны глаз, в которых утонул когда-то. Всюду океан: под ногами, что так точно и аристократично скользили по льду, перед глазами, отчего сердце билось чаще, а воздуха не хватало, и над головой, который укрывал их тьмой и ливнем, гремящими звуками и сверкающей молнией. Как будто бы встало время в часах Механизм остановлен, не тикают стрелки. А время всë пляшет под гнëтом насмешки. Но мир остановлен, живут лишь мысли в глазах - Ты мой океан, - прошептал Шото, останавливаясь. - Ты моë небо, - выдохнул так же тихо Изуку. Они одни, в громкой тишине природы, посреди океана, посреди неба, посреди сцены. ••• - И, - огорчëнно вздохнул Киришима, - они всë-таки пошли погулять за борт. - Кто бы сомневался. Выпендрëжники, - фыркнул Бакуго, собираясь идти в свою каюту. - Может, тоже погуляем? - Предложил Эйджиро, вдыхая запах свежего дождя. - Я иду спать, - только и ответил Бакуго, направляясь в свою каюту. Киришима лишь пожал плечами, после чего вышел на открытую часть корабля и раскинул руки. Ледяная вода тут же окропила его, с головы до ног. Неповторимое чувство. Сласть и горесть, холод дождя и жар собственного тела, шум ливня и сердца, запах воды. Вот оно - чувство свободы, приносящее безмерное счастье. Но то длилось недолго, так как кто-то схватил Эйджиро за шиворот и поволок под крышу корабля. - Хэй! - Киришима начал активно брыкаться, пытаясь хоть как-то вывернуться, - Кацки, отпусти! Не хочешь сам - дай хоть мне погулять! Погода ж афигенная! - Ты простудишься, идиотина, - рявкнул Бакуго, наконец затащив его под крышу. Эйджиро настаивал на своей точке зрения, но Кацуки не хотел его слушать. - В таком случае, я пойду утром, когда дождь закончится, - предложил Киришима. - Делай, что хочешь, - произнëс Кацуки. - Так я и делал! Определись уже! - Да, Киришима был несколько раздосадован, но в голосе слышался смех. Простой, без издëвки или чего-то плохого. Радостный. - Хочу, чтобы ты был хоть немного умнее и следил за своим здоровьем, - ответил Бакуго. - Я отлично закалëн, и ты это знаешь. Причина в другом, - с подозрением сказал Эйджиро, - в любом случае, если захочешь погулять - я на палубе. - Ты идиот, - фыркнул Кацуки, но пошëл за ним. Да уж, кто бы говорил.