Я клянусь тебе, Amore mio

Приятное тепло, исходящее от камина прекрасно расслабляло после очередного рабочего дня. Бывшая прима уже привыкла проводить вечера в кабинете величайшего балетмейстера всех времён, который косвенно уже стал вторым домом. Вот и сейчас, она изъявила желание заварить чай, пока утомлённый тяжёлым днём Луи сидит с кипами бюрократии. Он прекрасно заметил, что после того, как их отношения возобновились, жизнь стала гораздо ярче и приятнее. Он перестал пить кофе по вечерам, и вместо этого предпочитает заварить тёплый зелёный чай, чтобы вместе посидеть с любимой и поболтать о чём угодно. В кабинете тоже произошли кое-какие изменения. Теперь на кресле или диване всегда можно найти тёплый плед, ведь Одетта постоянно мёрзнет, и он заботливо укрывает её, после чего притягивает к себе и согревает в объятиях. На кофейном столике женщина иногда забывала свою книгу, которую она читала ему вслух, пока он лежал на её коленях, наслаждаясь приятным слуху голосом. Иногда в бывшей приме просыпается дух уборщицы, что Луи очень не любит, и пару раз он заставал её за лёгкой уборкой кабинета, после чего закатывал рукава и принимался помогать. – Долго ты собираешься мучиться над этим отчётом? – озабоченно спросила Одетта, ставя на стол его чашку с чаем и глядя на то, как Луи уже час морщится над надоедливым документом. – Мне необходимо сдать его завтра утром, так что нужно закончить его сегодня, – пробормотал Мерант, внимательно изучая записи на бумаге. – Давай мне. Я закончу, а ты отдыхай. – Ты уверена, родная? – мужчина с подозрением посмотрел на возлюбленную, но под чарующим взором её серых глаз всё же сдался и отдал документ. – Абсолютно. У меня сегодня был свободный день, так что я не устала, в отличие от тебя, – Одетта повернулась к будущему мужу спиной, рассматривая написаные им строчки. Луи проводил взглядом по её грациозной спине и плечам. Рассматривал аккуратно собранный пучок тёмных волос и по лебединому красивую шею. Он не в силах был оторвать взгляда от любимой, слишком уж чарующей была её красота для него. Поддавшись вперёд, мужчина осторожно взял её за талию и потянул на себя, усаживая на свои колени. Бывшая прима удивлённо посмотрела на него, но не сказала ни слова. – Сидя ведь писать удобнее, не так ли? – Луи улыбнулся, помогая ей усесться. – Да…верно, – на мгновение задумавшись, женщина начала выводить какие-то слова в бланке документа. – Тебе не тяжело? – Ты лёгкая, как пушинка, милая. К тому же, твой будущий муж очень силён. Они просидели так ещё минут пятнадцать, пока Одетта старательно выводила что-то своим красивым почерком. Мерант витал где-то далеко в воспоминаниях их знакомства, изредка поглаживая любимую по спине. – Вот и всё. Делов то, – Одетта улыбнулась и положила документ на кофейный столик. Величайший балетмейстер всех времён словно ждал этих слов. Потянув бывшую приму на себя ещё раз, он полностью усадил её на свои ноги, так что спина женщины упиралась ему в грудь. Луи гладил её по талии, спине и изредка по бёдрам, нежно осыпая поцелуями лицо. – У тебя тактильный голод? – с ухмылкой спросила Одетта, ощущая мягкие прикосновения его губ на своей шее. – Скорее нехватка совместного времяпровождения с любимой за последние…– мужчина сделал вид, что задумался, наигранно изображая из себя дурака. – За последние десять лет. Осторожный поцелуй за ухом, дорожка влажных прикосновений к чувствительной шее и не настойчивый массаж напряжённых плеч. – У тебя губы ещё не устали меня целовать? – бывшая прима накрыла его ладонь своей, рассматривая своё помолвочное кольцо на пальце. – Я никогда не устану целовать свою любимую женщину, – секунда, и они уже лежат на диване. Он с улыбкой нависает над ней, пока она заливисто смеётся, нисколько не смущённая своим положением. – С тобой не соскучишься, – бывшая прима обвивает руками его шею и осторожно притягивает к себе, оставляя поцелуй на лбу. – Я знаю, – он подхватывает её под бёдра и усаживает на себя, облокотившись на подлокотник дивана. Одетта крепко обнимает любимого, кладя голову на его грудь. – Жарко стало. С тобой мне холодно никогда не бывает. – Ну ещё бы, – мужчина проводит ладонями по её спине и талии, изредка поглаживая по бёдрам. Женщина чмокнула его в подбородок, проводя пальцами по бакенбардам. Она улыбнулась, чувствуя биение его сердца. Да, их жизнь изменилась. И изменится ещё сильнее, когда она станет Мадам Мерант, как когда-то они и хотели в молодости, но всё же что-то не давало ей покоя. Было ощущение, что они что-то забыли. – Луи, я хочу у тебя кое-что спросить. – Конечно, что угодно для тебя, – его слегка встревожило её резкое изменение в голосе и озабоченное выражение лица. – А что будет с Фелис? – спросила она, отводя взгляд в сторону. Луи видел, что этот вопрос дался ей непросто, и переживает она об этом сильно. Однако у него уже был ответ. – Как что? Разве ты не хочешь, чтобы она жила с нами? Я хотел предложить тебе расписаться и после получения свидетельства обратиться к директору в её приют. – Подожди-подожди, – Одетта резко поднялась и с удивлением посмотрела на будущего мужа. Они всегда хотели иметь детей, но когда десять лет назад медсестра сообщила о том, что если она и сможет ходить без трости, то это будет огромным везением. Но вот танцевать как раньше и иметь детей – без вариантов. И в чём же она нашла своё спасение? В рыжеволосой сиротке, которая так же, как и она когда-то горит балетом, готова упорно трудиться, искренне любит то, что делает, ни разу не ругалась с ней, за исключением того вечера перед главным смотром, да и вообще она перевернула её жизнь с ног на голову. Фелис стала ярким солнечным светом для неё в нужное время, так что же будет с ней, спящей прямо сейчас в выделенной Мерантом комнатой на чердаке, после того, как бывшая прима переедет к мужу? – Ты не шутишь? – с недоверием спросила Одетта. – Нет уж, родная, на такие темы я шутить не стал бы, – Луи приподнялся и сел поудобнее, чтобы их лица были на одном уровне. – Я знаю, как Фелис важна для тебя, а ты – для неё. Вы такие похожие, и ты любишь её так же сильно, как родную дочь. Не нужно на меня так удивлённо спросить, я это понял после того, как увидел твоё состояние после вашей ссоры. Мы оба привязались к ней, и будет неправильно вот таким образом ставить под удар сироту, оставляя её вновь одну. – Это очень ответственный и серьёзный шаг, Луи. Ты уверен, что… – Смогу стать для неё хорошим отцом и найти общий язык? Да, я уверен. Одетта, вспомни обращение моего отца со мной. Я имею представление о том, как нужно и как не нужно обращаться с детьми. Отчасти, если бы я не знал таких вещей, я бы не стал лучшим балетмейстером, не так ли? Я готов к тому, что всем нам будет не просто первое время. Готов к тому, что нам нужно будет с ней привыкать к друг другу заново, не как учитель к ученице. Я хочу, чтобы в этом мире стало хотя бы на одну сироту меньше. Бывшая прима молча смотрела в его глаза, пытаясь принять то, что он говорит об этом всерьёз. Не каждый готов взять в жёны низкого статуса женщину с неродным ребёнком. А он готов. И это поистине впечатляет, ведь он и в правду невероятный человек. – Нам нужно обсудить это с ней, – всё же выдохнула Одетта, когда поняла, что её молчание затянулось, и он ждёт ответа. – Конечно. А пока что, – он с лёгкой улыбкой убрал прядь её волос за ухо и, обеими руками обвив тонкую талию, нежно поцеловал в мягкие губы. Это помогло ей расслабиться и она с удовольствием ответила на поцелуй. – Всё будет хорошо, не сразу, но будет. Мы с этим справимся вместе. Я клянусь тебе, Amore mio, – сказал он ей, последнюю фразу произнеся на родном итальянском языке. – Я не помню, что это значит, милый, – с невинной улыбкой ответила Одетта, пытаясь вспомнить перевод этой фразы. – Это значит любовь моя. Однако я помню, что тебе это обращение больше не нравится, не так ли? – он обращался к ней так в их далёкой молодости, что всегда смущало и смешило её. Но теперь они оба предпочли забыть это, и перейти на другие варианты. Ему нравилось, как она произносила его имя. Ни у кого не получалось сделать это так же нежно и чувственно. Одетте же нравилось, когда он звал её Своим Лебедем, и изредка Королевой Лебедей, но последнее использовалось ими довольно редко. – В итальянской версии мне нравится больше. Бывшая прима верит ему. Если такой человек, как величайший балетмейстер всех времён Луи Александр Мерант, с которым она готова разделять быт и жизнь, которого она знает целиком и полностью, говорит о том, что он готов удочерить дорого для неё человека и плюёт с вершины Эйфелевой Башни на то, что скажет общество, то ему действительно можно верить. Это лишь вопрос времени и согласия Фелис, а остальное дело за малым.