***
Хёнджин поправил норовившую прилипнуть к спине косуху, на которой уже практически не было места для нашивок, как участника разных байкерских клубов, и улыбнулся Крису в ответ, оставляя в глазах неизбежную нотку грусти, пока заново надевал шлем поверх банданы, перестегнув его потуже. Они вместе проехали два штата. Было весело. Было дико свободно. Все эти посиделки у дешёвых мотелей с грилем, пивом и дурацкими закусками были куда душевнее, чем моменты со всеми теми, как казалось ранее, был ему дорог. После этого Хёнджин продолжил свой путь дальше, в Денвер, штат Колорадо, а Крис поехал туда, где его уже ждали несколько месяцев — домой. Вероятно, хорошо иметь «дом», место куда неизбежно счастливо возвращаешься и где тебя всегда ждут родные и любимые люди. У Хёнджина не было дома. Вернее он был, но ему там просто нет места. Там его не ждут. А он и не прочь туда не возвращаться. Он колесит так по штатам уже пять лет из своих двадцати семи. Он никогда и не думал, что полюбит такую жизнь: постоянно на колёсах, в дороге, где только ветер в лицо, слезящиеся глаза, быстро мелькающие разнообразные пейзажи и низкий рокот из двух выхлопных его мощного Харлея. Он думал, что осел в Майами и даже провёл там «добрые» полгода, прибившись к членам местного байкерского клуба «Pagans MC». Всё это продолжалось, пока его не стали называть байкерской потаскухой за количество нашивок на косухе, как участника того или иного клуба, так и не став членом ни одного из них. Хёнджин сваливал каждый раз, когда там всё заходило слишком далеко, когда слово «свобода» начинало граничить с анархией и беззаконьем. Он, конечно, тоже не без греха, но он никогда не промышлял чем-то опасным, как продажа наркотиков, оружия, только разве что чем-то мелким, как украсть какие-то дорогие безделушки, представляя себя истинным Робин Гудом, считая, что для богатых это не будет потерей века. Хёнджин не особо переживал по поводу его прозвища, но когда к нему так стали насмешливо обращаться и даже те, с которыми он будто бы успел наладить контакт, ему пришлось свалить и от них, пока он не сорвался, устроив потасовку, после чего он, не факт что остался бы жив. В Майями он не нашёл себе ни друзей, ни людей, которые могли хотя бы с уважением относиться к такому одиночке, как Хёнджин. Заработал он там тоже не много, а то, что ему перепало, он вшил в подкладку своей злополучной косухи, чтобы было что-то на чёрный день. Когда из того, что ты имеешь — это верный байк и несколько шмоток в кожаных кофрах по бокам от заднего колеса, то лучше хранить «ближе к сердцу» всё то, что хотя бы имеет какую-то материальную ценность. Возможно, он бы и выкинул эту чёртову позорную куртку, но всё же — это часть его прошлого, этих пяти лет. Да и переезжая с места на место, перебиваясь мелким заработком, не шибко разгонишься раскошелиться на новые шмотки. Он бродяга на колёсах, одиночка…***
Хёнджин встретил Криса в одном из городков в штате Джорджия. Он официальный член клуба «Hells Angels MC» и ехал в тот момент домой в Канзас-сити, штат Миссури, после проведения очередного слёта. Они познакомились в баре. Хёнджин сидел над раскрытой картой, которую разложил на столике, придавив кружкой своего пива. Держа синий маркер в руке, которым сонно тыкался в бумагу — он был похож на пирата, мечтающего над картой сокровищ. Крису показалось, что парень был либо очень пьян, либо уснул, пытаясь разобраться в местности, из-за чего и подошёл. — Хэй! Ты спишь? Помощь нужна? — перекрикивая достаточно громкую живую музыку бара. Хёнджин вздрогнул, сначала не на шутку испугавшись, и вперил сонный взгляд на возвышающуюся над ним объёмную фигуру, закрывающую свет от бара, не похожую на официанта, а больше напоминавшую вышибалу. Накаченные руки с извилистыми венами угрожающе упирались в деревянную столешницу, переходили в мощную шею. Мужественные черты лица с крупным носом и глазами цвета жареных кофейных зёрен. Крис в кожаной жилетке, чёрной майке и джинсах буквально навис над Хёнджином, с любопытством всматриваясь в пометки на карте. Он также отметил, что парень даже не притрагивался к пиву и, судя по всему, действительно просто уснул, тогда как испарина с кружки собиралась и стекала по граням ёмкости, впитываясь в глянцевую бумагу. Хёнджин чуть стушевался под таким натиском, пока, просыпаясь, рассматривал парня напротив. Он пытался по-быстрому сообразить, как ему действовать — несёт ли тот опасность, чтобы, как минимум, не быть вышвырнутым из бара. Или же неизвестный специально нарывается, чтобы завязать потасовку. Поэтому он решил поосторожничать. У него не было сейчас ни сил, ни желания с кем-то мериться членами и махать кулаками. — Хай! Да, нет. Не особо. Я просто почти что уснул над картой. Не парься. Спасибо. — Я — Крис. — Хёнджин. — Они пожали руки. — Можно к тебе подсесть? Тут всё равно больше нет свободных мест, а ты не кажешься говнюком. — Эм… Ладно. — пока Хёнджин быстро окидывал взглядом уже заполненный бар, этот Крис успел куда-то пропасть из виду. Похоже он совсем потерял счёт времени, пока кемарил над картой. Хёнджин сделал глоток почти что выдохшегося и уже тёплого пива, скривившись от вкуса, — «Гадость какая. Фу. Как моча». Он уже собирался позвать официанта заказать свежее, но как будто из ниоткуда напротив него нарисовался Крис с двумя бокалами и добродушной хаски-улыбкой. Хёнджин удивился, но не смог отказаться. Милые ямочки на щеках Криса как-то очень странно сочетались с общим внешним видом, создавая впечатление человека, которого бы можно было бы назвать «большим добряком». Но по опыту Хёнджина: лучше не доверять первому впечатлению — оно может быть чертовски обманчиво… — Это тебе. Я угощаю. Хёнджин уже собрался свернуть карту, разложенную на столе, когда Крис его остановил, действительно заинтересовавшись в пометках, которые тот сделал до этого. — Ты путешествуешь? — Я просто бродяга на колёсах. Спасибо за пиво. Выпьем! Они чокнулись кружками с хмельным напитком, и Крис, смешливо сощурив взгляд, спросил: — Ты собираешься погнаться за нашивкой «Iron Butt» или бегаешь от кого-то или чего-то? Не подумай, я просто любопытный. — Да, сбегаю, — Хёнджин едва ухмыльнулся. — Наверно, от самого себя. — И сколько ты уже так бежишь? — Пять лет примерно. — слабая улыбка разрезала лицо. Сказывалась усталость от долгой дороги и вполне обоснованная грусть в душе. — Каков твой конечный пункт? — Крис расслабленно откинулся на стуле. — Не знаю… Пока что направляюсь в Денвер. — Хёнджин бросил это, посмотрев на случайную линию, которая подчёркивала название населённого пункта — он случайно нарисовал её пока спал над картой. На самом деле у него не было никакого плана. — Там есть что-то особенное? — Приеду — узнаю. — Я завтра утром выезжаю в Канзас-сити. Нам же по пути, если ты собираешься ехать по 75й трассе отсюда, — он провел по линии на карте, — затем по 24й и 70й, которая идёт как раз через Канзаз-сити к Денверу. Что насчёт того, чтобы составить мне компанию? Я еду один и готов поклясться, что лучше я буду ехать дольше на пару дней, чем ехать самому — ненавижу ездить один. После слёта оказалось, что никому со мной не по пути. А я же с ума сойду ехать один. — Он раскатисто рассмеялся. Невольно и Хёнджин подловил его настроение. — Я обычно езжу сам, но да, нам по пути. — Хёнджин не затягивал с ответом, так как всё это вообще казалось абсурдным. Как и эта встреча, как и бесплатное пиво, как и предложение поехать вместе. — Чем чёрт не шутит. Погнали вместе! На чём ты? — У меня Интрудер 13го года. А ты на чём? — Харлей Дайна 2010го. — Хах! Хороший выбор. Но я больше люблю на дальняк на Интрудере — зад целее. Хотя именно этот круизёр не самый лучший для этого выбор, но я люблю его всем сердцем. Да и с моим ростом это самый удобный вариант. Обстановка разрядилась, и парни уже болтали, выпивая по очередной кружке пива. Крис много смеялся, рассказывая про слёт, заказал мелкие закуски и мясные нарезки к выпивке. Только тогда Хёнджин понял, как голоден, когда перед глазами появились досточки со съедобным содержимым. Он настолько был в своих мыслях за последние сутки, что не спал, находясь всё время в дороге, и даже не задумывался о том, чтобы поесть. Кого там нужно было благодарить, но он мысленно сказал спасибо, что подкинули такого человека, который напомнил ему позаботиться о себе. — А ты где остановился? — Пока тут. Я не дошёл ещё до выбора мотеля на ночёвку. — Хёнджин на самом деле и не собирался выбирать мотель, но чертовски не хотелось говорить об этом Крису. Он готов был действительно только покемарить над этим вот столиком и двинуться дальше в путь, забив на всё. Что-то определённо есть в самой дороге: что-то успокаивающее, что-то такое, будто это полёт души сквозь пространство, время и тысячи измерений одновременно — это ему как раз и нужно было… — Я тут остановился неподалёку. Пешком даже можно дойти, если мы сейчас совсем нажрёмся — останешься у меня. «За кого он меня принимает?» — Хёнджин вскипел моментально, меняясь в лице и напрягаясь всем телом, готовый в момент подорваться с места и вмазать уже сжавшимся кулаком прямо в эту улыбающуюся мясистую рожу. Но Крис резко подался назад, быстро начав оправдываться: — Нет - нет. Не подумай ничего, — Крис, будто защищаясь, выставил вперёд руки, — у меня номер с двумя кроватями. У них других свободных просто не было. Я не гей! У меня семья и трое детей! Секундная пауза. И Хёнджин заливисто рассмеялся, откидывая голову и хлопая в ладоши. Так вот, прям громко, перекрикивая живую музыку местного бара. Так вот, от души (вероятно, впервые за последний год). Они оба смеялись с этого момента почти что до слёз. — Ну, ты ведь понимаешь, что я не думал ничего такого. Но твоё лицо в этот момент… — Крис еле проговорил, давясь смехом. — Блять! Да я уже хотел тебе въебать сходу, но ты вовремя… Ахаха. Так быстро проговорил в своё оправдание о том, что… — Хёнджин, уже взявшись за живот, пытался отдышаться, всё ещё посмеиваясь, — Ахахах. У тебя семья и дети… — Да. Ты это… Только не горячись, коли что. Я просто помочь хочу. Ты же только что спал за столиком. Я так, по доброте душевной. — Да ладно, всё нормально. Я действительно уже завалился бы спать. А ты как? — Поехали. За руль ещё можешь сесть? — Да, я в порядке. Они позвали официанта, чтобы расплатиться, и, выйдя на тихую ночную улицу, подошли к парковке для байков. Хёнджин открыл кожаный боковой кофр, закинул туда свою сложенную карту, поправил бандану, чтобы не растрепались его уже отросшие чёрные волосы, и надел шлем. К тому времени Крис уже завёл двигатель, снял свой Интрудер с подножки и ждал. — Показывай дорогу, — бросил с кивком Хёнджин. Старенький мотель, как все его предыдущие, ничем не отличался как внешне, так внутренне: две кровати по разные стороны дешёвого номера, пара ночников, одна дряхленькая тумбочка и столик с парой пластиковых стульев. Каждый по очереди принял душ, и Хёнджин откинулся на не очень мягкую постель со скрипучими пружинами, которые продавились под его весом. — Ты спи, а мне ещё нужно поработать пару часов. — Крис махнул ноутбуком, который небрежно держал в руке, достав его из рюкзака. — Окей. Ночи. — Хёнджин успел только натянуть одеяло, как мгновенно выключился. Утро было тихим. Только где-то шумела вода. Хёнджин ещё не открывал глаза, но мозг уже улавливал звуки окружающего пространства. «Ага. Значит, я вчера не уснул в баре и, судя по относительно мягкой постели, я добрался до мотеля. В висках немного стучит», — он открыл один глаз на пробу, — «Так, там ещё вторая кровать, чьи-то вещи. Парень. Точно — Крис. Я вчера с ним пил. Мы договорились вместе ехать до Канзас-сити. Какого чёрта я вообще подписался? Лучше одному, как обычно…» — внутри что-то проскрипело от этой заезженной фразы. Вода в душе всё ещё шумела, и Хёнджин, недолго раздумывая, встал с кровати. Порывшись в заднем кармане кожаных потёртых штанов, он нашёл примерную сумму за ночлег и, чтобы не пренебрегать гостеприимством, кинул деньги на матрас напротив, быстро натягивая одежду. Вода выключилась в тот момент, когда он уже тихо подошёл к двери и присел на корточки завязать шнурки. — Твою мать. — сказал Хёнджин одними губами, поторапливаясь. В этот момент из душа вышел Крис, несколько удивленно окидывая его взглядом и наблюдая эту попытку бегства. — Ты уже уходишь? Хёнджин молча поднял свой пристальный взгляд, пытаясь понять намерения Криса. — Не хочешь ехать за компанию со мной? Ладно, я понял бы. — он потёр всё ещё влажные волосы на затылке. — Но ты хотя бы в желудок что-то кинул для начала. Держу пари, ты ещё ничего не ел. Упомянутый орган предательски заурчал и Хёнджин, прищурив глаза, хищной птицей бросил: — Ты что, думаешь, что я ребёнок какой? Мне двадцать семь. — Я и не думал, — Крис отвернулся, взяв другое полотенце, чтобы собрать влагу с мокрых волос, — я старше тебя только на два года, и поверь мне, мне троих хватает, о ком нужно действительно заботиться, — он по-доброму усмехнулся. Хёнджин, всё ещё сидя на корточках со шнурками в руках, опустил голову. Крис был прав. А он как идиот повёл себя, хотя… Он покачал длинными прямыми волосами, усмехаясь самому себе — всё же трусливый идиот. И Крис действительно к себе располагал неким образом. Видимо, не зря ему поручили заниматься организацией слёта — найдёт подход к каждому. — Предложение поехать вместе в силе? — всё ещё недоверчиво спросил Хёнджин. — Конечно. Я всегда за приятную компанию! Они позавтракали в примыкающем к мотелю кафетерии и уже к часам 9 утра отправились в путь. Погода была ясная, дорога — приятная, гладкая. В дороге Хёнджин ловил себя на каких-то дурацких мыслях, и хотелось буквально их струсить с себя, как это делает собака, если её припорошит снегом. Почему-то было хорошо. Комфортно как-то. Подозрительно спокойно. Гул двух V-образных мощных движков на скорости странно, но приятно на слух резонировали, и Хёнджин и сам не заметил, как поездка действительно стала приносить удовольствие. Они останавливались на заправках, в кафетериях в маленьких городках, смотрели какие-то бесполезные, глупые достопримечательности, болтали обо всём, перекидывались шутками на светофорах, смеялись. Пологие зелёные равнины сменялись холмистой местностью, и наоборот, голубое небо и изредка появляющиеся по пути небольшие водоёмы, реки дарили столь необходимый душе кислород; цветастые поля менялись с кукурузными и соевыми. Когда солнце клонилось к закату, они старались быстрее доехать до какого-либо городка, где могли найти ночлег на ночь. Складывалось такое ощущение, что они не только вчера познакомились, а знали друг друга всю жизнь. За очередной баночкой пива с чипсами и другими снеками проходил вечер у мотеля. Крис угощал, и Хёнджин хоть и чувствовал себя неловко, но всё же не смог отказать. Налички у него было не много, но и не хотелось, чтобы показалось, будто он пользуется его добротой. Такого байкера, как Крис, Хёнджин ещё не встречал — лёгкий на подъём, человек широкой души, и улыбка, от которой кажется, что всё плохое позади. У него семья и трое детей. У него какая-то работа онлайн и куча грандиозных планов. И когда после посиделки они пошли в номер мотеля, то Крис ещё долго работал на своём ноутбуке, расположив его у себя на коленях, оставив только включенный ночник со своей стороны. Он не рассказывал. чем занимался, а Хёнджин тактично не спрашивал — не было смысла. Да и больше знать о друг друге означало начать привязываться, что он уже старался по возможности избегать. Хёнджин тогда ещё долго не мог уснуть, сквозь приоткрытые веки как-то по-детски подглядывая за профилем Криса, и много думал… За несколько дней у Хёнджина впервые появился румянец, едва заметный под загорелым обветренным лицом, и несколько округлились щёки — всё же его питание было урегулировано Крисом в эти дни, и стресс тоже куда-то ушёл сам собой, пока они вдвоём были в пути. Они рассекали трассы, играя в догонялки. Останавливались перекусить у красивых мест на природе. Когда-никогда появлялся момент выкрутить ручку газа почти что до упора, только и успевая переключать ногой передачи. С мощным рёвом чоппер диким зверем рвался на свободу, как и сам Хёнджин неосознанно рвался из своего панциря, нарощенного за долгие годы. Ему до ёжиков в животе хотелось, чтобы этот зверь привёз его сразу туда, где было бы хорошо, спокойно, как сейчас. Где бы ему всегда были рады и где были бы любимые люди… Может, в какой-то параллельной вселенной так и есть? Вот бы туда… А тут… Скоро ведь всё закончится. В последний вечер перед тем, как они добрались в Канзас-сити, они также сидели, выпивали и говорили. Хёнджин внимательно слушал рассказ Криса о поездке в штат Висконсин с его женой семь лет назад. Он так воодушевлённо и красиво умеет рассказывать. Его хотелось слушать и погружаться в эту историю. Ему хотелось верить каждому слову Криса. И Хёнджин, погружаясь в рассказ, мог поклясться, что будто лично видел все те места, которые Крис с женой посетили, так он их описывал… — Крис, почему ты такой? Вопрос застал рассказчика врасплох. Подвыпивший Хёнджин подался вперёд. Упираясь локтями в расставленные колени и держа влажную банку пива Хван так смотрел на него, будто бы не верил своим глазам. Без возможности сосредоточиться на чертах лица Криса, волосах, шее, тела. Но нет, это не был тот самый облапывающий взгляд, а больше как художника или фотографа — задумчивый и пытающийся запомнить все детали о Крисе. Пытающийся запечатлеть этот момент в своей памяти. Будто прямо сейчас парень перед ним может исчезнуть, что было полуправдой. Они завтра разъедутся. Каждый в свою сторону. А у Хёнджина даже нет сотового, чтобы взять номер телефона и не потерять связь. Хотя, о какой связи может быть речь? Такому одиночке, как Хёнджин, связи ни к чему, и обычно они ни к чему хорошему не приводили. Дружба — нечто такое хрупкое, незримое, иллюзорное. Проще было бы просто насладиться приятным моментом, а не задавать глупые вопросы. — Ты о чём? И Хёнджин уже трижды пожалел, что дал волю своему пьяному языку. — Ты классный. Хочется, чтобы у таких людей, как ты, всё было круто по жизни! — Он усмехнулся и откинулся на раскладной стул, разваливаясь в нём, и сделал ещё один глоток хмельного напитка. — Не бери в голову. Просто искренне тебе этого желаю. Я таких, как ты ещё не встречал. Крупная ладонь с узкими пальцами зачесала длинную влажную чёрную чёлку назад. В голове было так хорошо. Пусто. Завтра всё закончится. Может, это и к лучшему. Они так ещё сидели долгое время, часов до трех ночи, много пили, много смеялись…***
— Ну вот и Канзас-сити. Поехали, угощу тебя местным пирогом. Такого ты нигде не попробуешь! Тут недалеко! — крикнул на очередном светофоре Крис, пока ждали зелёный. Он улыбнулся своей фирменной улыбкой с ямочками и подмигнул. — Тут один из вкуснейших кремовых пирогов с папайей. В Майами или Денвере такого не найдёшь! — Хах. Показывай дорогу. Так уж и быть. Не могу отказаться от десерта. Молодая миловидная девушка взяла заказ с их столика, где они остановились ради пирога, и Хёнджин заинтересованно провёл взглядом за удаляющейся фигурой в клетчатом красно-белом фартучке. Крис проследил за его взглядом и улыбнулся, будто что-то для себя отмечая. — Не хочешь тут остаться? У нас вроде нет проблем с рабочими местами. Может, подобрал бы себе работу, да осел здесь. — А? — отвлекаясь от мыслей, удивился вопросу Хёнджин и посерьёзнел, — Нет, наверно. Хочу посмотреть, что есть в Денвере. А там… Кто знает?.. Он вовремя себя остановил, чтобы не озвучить до конца свою мысль. Вероятно, Крису и не нужно знать. Просто остаться для него приятным воспоминанием — этого будет достаточно. Сладенькая улыбка расползлась на лице Хёнджина, когда та же самая девушка уже несла им знаменитые пироги. Красавчик-байкер ей подмигнул, не забыв поблагодарить, когда она уже собиралась уходить. На это девушка густо покраснела и, пожелав приятного аппетита, быстро удалилась. Хёнджин усмехнулся, опуская глаза к пирогу. — Ты собираешься разбивать сердца по пути в Денвер? — рассмеялся Крис. — Давай уже, Казанова, пробуй пирог! Хёнджин взял кусочек пирога, положив его в рот, свёл брови к переносице и замер, перекатывая языком холодный кусочек во рту, пытаясь распробовать вкус. Через пару секунд он блаженно закатил глаза, кивая и мыча что-то нечленораздельное. Это было схоже на «чёрткактакаявкуснотавообщеможетсуществовать!» Прожевав, он сделал глубокий вдох и поправил падающую чёлку с лица. — Крис, это так вкусно! Господи! Нереально! Как мороженое! Клянусь, что вернусь сюда ради этих пирогов! Хёнджин много смеялся, заказывая по второму кругу. Хотелось продлить этот последний момент и, видно было, что и самому Крису было несколько грустно. Вот так вот, будто в последний раз… Но пришла пора снова отправляться в путь. Они стали на парковке, смотря друг на друга. Обветренные глаза слепило солнце, заставляя слезиться, так себе говорил Хёнджин. Он пожал Крису руку и, приобняв, похлопал по плечу, задержавшись на секунду дольше, чем, казалось было нужно. — Ну, ни гвоздя, ни жезла, Крис! — Тебе тоже, Хёнджин. Береги себя. Крис завёл свой Интрудер и, вывернув на дорогу, махнул на прощание рукой. Хёнджин тоже помахал и после делал вид, что что-то ищет в кофрах, перебирая вещи: банданы, карту Канзас-сити, а на самом деле смотрел на фигуру, удаляющегося на байке человека, который стал так близок за какие-то грёбанные четыре дня, и запоминал… Хотелось бы, когда однажды он бы увидел свет в конце туннеля, когда вся жизнь будет проноситься перед глазами, то он увидел бы снова Криса, вот так вот, только в замедленной перемотке. Чтобы он снова почувствовал себя также, как чувствовал все эти дни. Сейчас это самые прекрасные для него воспоминания в жизни, которые согревали что-то внутри с какой-то непередаваемой, щемящей в груди нежностью. Он завязал бандану, пряча волосы, надел поверх неё шлем, с лёгкостью перекинул свою длинную ногу через байк, как-то устало опускаясь на сиденье. Нерешительно вставил ключ в зажигание, слегка провернул, чтобы снять блок с руля, и завёл двигатель. Он похлопал себя по бёдрам, обтянутых второй, только чёрной кожей, чтобы собраться и привести себя в чувства; надел перчатки без пальцев, убрал байк с подножки и со скрипом, крепче сжав высокие ручки руля, борясь с желанием бессильно повиснуть на них, и дважды прогазовал на холостых, рыча двигателем. Этот звук бодрил, убеждая всё же включить передачу с характерным щелчком и рвануть с места. Что он и сделал…***
Как там говорят? Мужчины не плачут, да? Тогда и Хёнджин будет верить, что то, что застилало глаза на скорости было лишь из-за того, что глаза снова обветрились и порывы этой стихии резали и вырывали из них влагу. Он не знает, что его ждёт впереди. Он едет буквально в никуда и ни к кому. Почему Денвер? Он и сам не знает. Это была случайная точка, которую он поставил синим маркером, засыпая над столом в том самом баре, где повстречал Криса. Вероятно, хорошо было бы иметь такого друга, как он. Но он уже слишком поломан, чтобы верить людям, дружить, привязываться. Проще тихо ненавидеть и думать только о себе. А ещё было бы лучше, если бы это всё уже закончилось… Ему только двадцать семь, а он уже устал настолько, что будто ему все семьдесят. Теперь хоть кто-то будет по-доброму его вспоминать, когда всё закончится рано или поздно. Он подкрутил ручку газа, прижимая себя немного к байку, и двигатель с грозным рокотом набирал обороты. Трасса не была загруженной, и было чертовски приятно мчаться по ровной дороге до очередного милого городка, название которого он даже не запомнил, несясь по трассе, не обращая внимания на дорожные знаки с названиями. Все эти городки были друг на друга похожи, так, что оставались позади пустыми точками на карте. Он уже подъезжал к какому-то из них, когда близился закат, и он только и думал о том, что нужно будет снова искать мотель для ночлега, поглядывая в зеркала. Крис приучил за эти дни не забывать заботиться о себе и хоть каком-то комфорте… Он начал притормаживать, когда впереди показался предупреждающий знак железнодорожного переезда. В тот момент его уже догнала и пошла на обгон какая тачка по типу чёрного Мустанга. Из-за встречного движения Мустанг резко вывернул руль, перестраиваясь в ряд прям перед Хёнджином. Он даже не успел толком затормозить. Его подрезали. Мустанг с пробуксовкой, слегка вильнув задом, выровнялся на дороге и дальше ударил по газам. Хёнджин, уходя от удара, вильнул рулём ближе к обочине. Внезапно заднее колесо на что-то напоролось в щебёнке, что резануло покрышку. Разорванная и спущенная, она прожевывалась и болталась на диске, подкидывая чоппер, заставляя вилять задом из стороны в сторону, выбивая искры на асфальте из-под голого заднего диска. Хёнджин, как в слоумо лёг бочиной на асфальт вместе с байком. И, хоть и не сразу, сгруппировавшись, протащился за ним ещё почти с десяток метров, не дотянув буквально метра два до железной дороги. Их унесло под углом почти что на противоположную обочину. Всё произошло в считанные секунды. Повезло (или нет), что скорость не была большой. Хёнджин лежал боком на асфальте и смеялся, наблюдая, как виновник происшествия скрывается за горизонтом. — Вот же… Грёбаный мудила… — он продолжал тихо смеяться самому себе. Что ещё можно было ожидать от такой гниды, которая подрезала байкера? Что он потом затормозит? Вернётся? Извинится? Поможет? Вызовет 911? Копов? Эвакуатор? Страховую? Это хорошо, что не было слышно приближающегося товарняка и переезд был не закрыт, что отметил для себя Хёнджин, уже переставая смеяться от шока произошедшего. Он перевернулся на спину и откинул голову на горячий асфальт, оценивая своё состояние: покрутил головой по сторонам, по очереди проверил, пошевелив руками, пальцами, проверил ноги — всё болит, но шевелится. Он осторожно привстал сначала на локти, делая упор на правую целую сторону, а потом и полностью сел, снимая шлем. Голова вроде цела, только вмятина и царапины на шлеме говорили об ударе головой, хотя он был на столько в шоке, пытаясь поймать баланс чоппера, когда его кидало, что и не заметил сам момент удара об асфальт. Кое-где с левой стороны протёрлись на бедре кожаные штаны, кожаные берцы на левой ноге чудом остались только с царапинами, колено было порвано, в кровавых ссадинах — сказался вес чоппера, что придавил ногу при падении на бок. На торце кисти были глубокие царапины и содрана кожа на косухе, особенно в районе локтя и плеча. Байк не заглох и всё также громко мурчал, лёжа своими почти тремястами килограммами на боку. Он медленно, с заметным кряхтением встал и, хромая, подошёл к своему двухколёсному верному другу, оценивая внешние повреждения, заглушил движок и просто устало сел рядом на обочине. Кто бы мог подумать?.. Да чего? Можно было бы предположить, что белая полоса тоже имеет свойство заканчиваться, как и сплошная, становясь прерывистой. Крис уехал к себе домой, и снова начались проблемы. Будто на чистом, освещенным солнцем небе показались грозовые тучи. Крутя в руках свой покоцанный и со свежей вмятиной шлем, он думал только о том, что лучше бы совсем разложился. А то такую удачу, как сидеть сейчас целым возле дороги, и удачей назвать нельзя. Он стащил с влажных волос бандану и обернулся на шум подъезжающего серебристого пикапа с открытым кузовом. Хёнджин махнул, попросив остановиться. — Хэй, меня тут подрезали. Вон, — он медленно подошёл к опущенному окну и махнул рукой в сторону байка, — подкинешь нас двоих до ближайшего СТО? — Не проблема. А как сам? Цел? — Неизвестный мужчина уже выходил из машины, оценивая взглядом парня на наличие серьёзных повреждений. — Да нормально, — отмахнулся. — Помоги только затащить эту дуру в кузов. Боюсь, сам сейчас не справлюсь. — Конечно. Да. Мне всё равно по пути. Тут недалеко есть СТО. Я местный, знаю. После того, как они вдвоём, напрягаясь, смогли затащить всё ещё горячего железного зверя в кузов, Хёнджин коснулся подголовника пикапа и, вдыхая кондиционированный прохладный воздух, позволил себе устало прикрыть глаза. Он не был расстроен, ему было больно, но не так, он просто устал… На СТО им помогли выгрузить Харлей из пикапа. Мужчина, который помог Хёнджину, отказался от финансовой благодарности и уехал, оставив парня только недоумённо моргнуть, держа протянутую купюру. В мастерской оценили стоимость только тех повреждений, которые было крайне необходимо починить, и назвали сумму. Хёнджин невольно присвистнул — такие расходы не входили в его планы. Пришлось договориться «баш на баш», чтобы хотя бы стать «на колёса»: он отдал свои кожаные кофры (один из которых потрепался после после падения), золотую цепочку и кольцо-печатку, которые он купил себе в более удачливые времена, когда ещё гнул спину под натиском офисной работы с сумасшедшими планами по торговле, и ещё парочку из того, что было на чёрный день и, судя по всему, он сейчас настал. Выходило даже сверх необходимой суммы, что тоже было неплохо, остаток разменяли на наличку. Там же Хёнджин и узнал, где есть ближайший мотель и, слегка прихрамывая на левую ногу, направился прямо туда. По пути прихватил две банки пива и какой-то дешёвый бургер на ужин, мысленно вспоминая нравоучения Криса, чтобы заботиться о здоровье. Сейчас, хромая, с больным плечом, которое только сейчас начало отдавать ноющей болью, как и щиколотка, и колено, и локоть, с лёгкой головной болью, было даже смешно вспоминать о минимальной заботе о теле. Он держал в руке помятый шлем, маленький пакет с ужином и смеялся сам себе. Крис… Да, он ещё долго будет ловить флешбэки об этом парне, хотя к нему были только тёплые, почти что дружеские чувства. Пару раз Хёнджин ловил себя на мысли, что он бы хотел себе такого отца, а не такого ленивого бездаря, который только и делал, что продавливал диван, смотря очередные дурацкие ток-шоу, заплывая жиром и потрескивая за ушами фастфудом и чипсами. Медленно телепаясь по улице, Хёнджин даже сплюнул на асфальт от отвращения и сморщился от боли в бедре. Зараза… Казалось, что такие воспоминания делали ещё только хуже его самочувствию, хоть эта физическая боль напоминала ему, что он вообще-то ещё жив, на удивление. Показалась вывеска мотеля. «А вот и дом, если так можно выразиться…» Пройдя быструю регистрацию на ресепшене, он открыл старым ключом дряхлую дверцу номера, которая проскрипела, как и весь Хёнджин, когда наклонился, чтобы попытаться попасть в замочную скважину. В желтоватом от времени душе с зеркалом на стене он осмотрел более внимательно результаты своего приземления. На поджаром теле с красивыми рельефами мускул с левой стороны были следы его такой вот бродячей жизни. Левое бедро уже налилось иссиня-фиолетовым пятном с белыми полосами, как и щиколотка, как и подранное, чуть опухшее колено, кисть руки и предплечье с локтем. Плечо побаливало, но не так сильно. Было не так много счёсанных мест с запёкшейся кровью. Он оттирал её, распаривая, промывая щиплющим гелем для душа, с неким даже безразличием, едва морщась — просто надо. Раны не были глубокие. Хорошо, что косуха была из плотной кожи, из тех, что не для красоты, а больше для защиты. В своё время он отвалил за неё приличную сумму и сейчас практически не жалел об этом. Он намылил волосы одноразовым шампунем и так и стоял под струями воды, лишь изредка открывая рот, чтобы набрать воздуха — чтобы хоть как-то смыть с себя события последних часов. Хёнджин, щурясь, чтобы пена от шампуня не попала в глаза, посматривал за стекающей водой, но она не была красной, значит, голова была всё-таки цела. Хван чувствовал, будто тронулся умом, проведя четыре дня в дороге, и будто даже придумал себе историю с Крисом. Вероятно, так было легче думать. Так было проще прощаться с тем, когда было всё так хорошо, весело, интересно и впервые за долгое время комфортно находиться рядом с кем-то… Но, судя по всему, всё было взаправду. Он всё ещё чувствовал привкус пирога с папайей. Крис был прав, пирог был очень вкусным, и вряд ли он найдёт такой же где-то ещё, как и такую же приятную компанию для совместных приключений. И девушка официантка была ничего такая. С ней хотелось ещё пофлиртовать, а может и чего больше. У неё были милые черты лица и белоснежная нежная кожа, которая так быстро краснела от смущения, яркие, широко распахнутые глаза, обрамлённые длинными ресницами. Хёнджин, смотря на слив в душе, выключил его и так и осел, опираясь широкой спиной на кафель — он так устал… Заставив себя подняться и выйти из душа, он поужинал, запил всё пивом, чтобы хоть немного снять боль в теле, и упал на двуспальную кровать, которая видала ни одного постояльца. И использовалась не только, чтобы на ней спали. Но радовало, что хоть бельё было чистым. Он провалился в тяжёлый сон. Он проснулся после обеда и отправился сразу за байком, который уже починили и даже в подарок подкрасили некоторые глубокие царапины. Проверив вилку, руль, колесо с покрышкой и всё остальное, он завёл двигатель, который равномерно заурчал. И показалось, что всё снова становится правильным — звала дорога, пора в Денвер, Колорадо. И он вновь выдвинулся в путь. Рванная в нескольких местах штанина холодила кожу на скорости, как и рукав, но в тот момент просто хотелось доехать как можно быстрее. Быстрее до конечного пункта. Будто его что-то звало куда-то в определённое место. Он выкрутил газ сильней, переключая на очередную передачу. К вечеру он был уже в Денвере. Он и сам не заметил, как проносились пейзажи, как извивалась трасса и как он выбирал нужный разъезд Он остановился, когда уже стемнело, возле какого-то бара с броской красной вывеской с названием какого-то байкерского клуба. Возле него в ряд стояли с десяток, а может и больше байков. Оттуда доносилась живая музыка, пахло алкоголем, и жареным мясом. Он занял место у бара, и уже выпивал третий бокал тёмного пива, когда он обратил внимание, что людей прибавилось, гомон усилился. Внезапно стихла музыка, и все, вместе с Хёнджином обратили внимание на сцену, где под тусклый прожектор вышел молодой парень в потёртой джинсе, с гитарой. Он присел на барный стул и начал играть на гитаре. Хёнджин сначала не понял, что это была мелодия, но слушал очень внимательно, цепляясь взглядом за фигуру парня, который, судя по всему, по-своему настраивал посетителей бара на свой лад перед тем, как начать играть то, что планировал. Чёрные короткие волосы с чёлкой, падающей почти что на глаза, угловатые черты лица, не сильно худой, длинные ноги, достающие свободно с барного стула до пола, как и у него самого. Он хорошо играл что-то. Мелодия сменилась, и парень запел. Красивый голос поглотил гомон отдыхающих, он будто обволок всех в вакуум. Хёнджин смотрел как завороженный. Он узнал — «Radiohead — High and dry». В исполнении этого неизвестного певца она зазвучала по-другому. Так, будто о самом Хёнджине, таком же надрывном за последние годы, и красивый голос шкрёб нутро, пробиваясь куда-то глубже, в ту пустую мглу, где будто уже ничего не ожидалось встретить или как-то туда проникнуть. Хёнджину хотелось свернуться в комок на этом же барном стуле, с тем бокалом тёмного, которое уже успело ударить в пострадавшую ещё вчера голову. Он быстро расплатился за выпитое, и вышел на улицу подышать, куда-нибудь подальше от яркой вывески, в мрак. Он припал спиной к кирпичной стене одноэтажного заведения, прикрыв глаза. Ему было хреново. Его давно так не пробирало, как за последние несколько дней — как душевно, так и физически. Нет, у него было многое за эти пять лет, не пересчитать количества предательств, унижения, когда он побирался, как бродяга, как он воровал, чтобы жить, как сваливал от копов, когда его подставляли… Там всё не перечесть… И он, да, действительно, не видел таких, как Крис, за всю свою ничтожную грёбанную жизнь. И тут ещё… Этот певец… Залез своими пальцами только что туда, куда он уже никого не пускал (и Криса не пустил), когда Хёнджин чувствовал в себе слабость, которая пробирала и разъедала именно тогда, когда не следовало… В таком состоянии его застал певец, выходя через чёрный ход в сторону парковки, чтобы поймать такси или лучше попутку. Он подзаработал в этом баре, и теперь можно было выдвигаться куда-нибудь дальше. Он практически жил последний год, катаясь автостопом. Он остановился примерно за метр от Хёнджина, присматриваясь к его лицу — глаза привыкли к темноте, и он смог рассмотреть красивые черты лица, обрамлённые длинными прямыми волосами. Весь будто выточен каким-то сумасшедшим скульптором, который очень скрупулёзно работал над идеальным прямым носом, полумесяцами век, подчёркнутых длинными ресницами, пухлыми губами, ярко выраженными скулами и линией челюсти, о которую можно было, вероятно, порезаться — до неё даже захотелось дотронуться, чтобы проверить, что и позволил себе певец, оправдывая себя, что он просто хочет узнать, всё ли с этим парнем хорошо. Выглядел он чересчур потрёпано. Возможно, попал в ДТП недавно, может быть даже сегодня — то тут, то там одежда была порвана. Он поправил чехол с гитарой за спиной, одной рукой придерживая ремень. Неуверенно певец потянулся свободной рукой, чтобы дотронуться красивого лица. Он даже не успел отпрянуть, когда глаза парня у стены резко открылись. Рука была перехвачена и его развернули, прижав к стене. Чехол для гитары гулко ударился о стену, и парень, испугавшись, закрыл глаза, отворачиваясь от напавшего красавчика. — Не бей только! Я ничего такого не собирался делать! Я думал, тебе плохо. Хёнджин, будто бы только проснувшись, хищно всматривался в лицо, постепенно узнавая в нём того самого певца с бара. — Твою мать! Какого хера? — шипел он, и уставшие чёрные глаза с угрозой въедались в симпатичного певца. — Отпусти меня. Пожалуйста. Чел, может у тебя был плохой день, я понимаю, но я тебе не угроза. И. Больно. Вообще-то, — он напомнил, что Хёнджин здоровой рукой крепко сжимает его запястье, вдавливая в грудную клетку, отчего даже вдохнуть было тяжело. Пьяный мозг Хёнджина не хотел видеть никаких «стопов» и ещё больше прижался к певцу, не оставляя никаких шансов для него. Вдобавок, ещё и опёрся о стену повреждённой рукой возле лица. Он стал опасно приближаться головой к парню, от чего тот отвернулся, только испуганно поглядывая на пьяного парня. Хёнджин медленно приблизился к уху певца, шумно выдохнул ещё больше прижался к нему бедром. — Тогда какого хрена трогать моё лицо? Может, ты поцеловать хотел? Ммм? — Хёнджин завершил фразу с несколько безумным сальным смешком так, что певец почти проскулил от страха и отвращения. — Ты ничего такой, вообще-то. Но я тебе не доверяю. Ты только что покопался там, где лучше не стоит этого делать. — Я — Сынмин. Я тут впервые. — Начал оправдываться певец, пытаясь увернуться от удушливого и резкого запаха перегара, — Я не знал, что мой выбор песни сегодня так на тебя повлияет. Прости. Прости. Я не хотел. — залепетал он, всё ещё смотря куда-то вбок и пытаясь съёжиться от страха. Этот парень его чертовски пугал, как демон какой-то во плоти. Да, во плоти, потому что он не мог не почувствовать такой физический напор и напор от его стояка — об этом так тем более не хотелось думать. — Я — Хёнджин, — он прошептал и мягко коснулся мочки уха, прихватывая её своими пухлыми губами. — Мне НЕ приятно с тобой познакомиться, Хёнджин. — более твёрдо ответил Сынмин, пытаясь как-то отпихнуть от себя этого пьяного мудилу, хотя по позвоночнику пробежали мурашки, пересчитывая их вместе с каплями пота, бегущими по спине. — Ладно… Угрожающее и прижимающее тело выдохнуло, будто каждой порой. Сынмин чувствовал, как Хёнджин расслаблялся, будто по частям, будто он пытался отдавать приказы каждой части тела по отдельности, и медленно отпрянул от него. — Прости, — Хёнджин пьяно мотнул своей опущенной головой с длинными волосами, будто по его лицу делали чернильные мазки, — не знаю, что нашло. Хрень какая-то. Я пошёл. Он шаткой и прихрамывающей походкой двинулся на парковку, тихо сыпая проклятиями себе под нос. Там было что-то вроде «ЧёртовКриссгрёбаннымпирогом», «Лучше бы разложился там», «Походу мозгами двинулся сильно» и что-то ещё что понять было невозможно. Сынмин ошалело оторвал себя от стены, быстро подошёл под свет фонаря, чтобы открыть и проверить гитару в чехле — вроде была цела на первый взгляд, что уже было хорошо. Он поднял голову в сторону парковки и наблюдал, как высокая фигура Хёнджина, пошатываясь, снимала шлем с руля. Это было опасно на вид — если его, пьяного, шатнёт ещё чуть больше, то неминуемо по принципу домино повалятся байки, которые стояли в ряд. «Твою мать… Урод, блин…» — и уже собрался было плюнуть на всё и направиться к дороге, как что-то остановило его. Сынмин тяжело выдохнул. Он никогда не был подонком. Тоже, бывало, напивался до чёртиков. Тоже были хреновые дни. Лажал, да. Но животных спасал, которые встречались ему, пока он ехал автостопом. Помогал, чем мог, тем, кто нуждался. Он развернулся и подбежал обратно к парковке, чем испугал Хёнджина, нарисовавшись почти что из ниоткуда перед ним. Ещё бы один шаг назад и, вероятно, Хёнджин уже бы упал — он удержался только чудом, держась за ручку газа своего чоппера. — Какого хрена тебе нужно? Передумал? — испуг резко сменила сальная наигранная улыбочка и нахальный пьяный прищур, который, по идее, должны были оттолкнуть Сынмина от него, как посчитал Хёнджин. «Ещё не хватало и этого певца, который пролазит в душу своим голосом. Мало было Криса с его безграничной добротой?..» Но Сынмин не уходил, не зная даже, что стоит спросить, и мялся перед ним, хоть и было видно сквозящее в нём некое отвращение трезвого к пьяному мудиле. — Слушай, куда ты в таком виде на байке сейчас? В лучшем случае копы тормознут, в худшем — разобьёшься где-то. — Да с какого тебя должно это ебать? — Хёнджин в раз начал беситься, становясь натянутой струной. Сынмин с лёгким нажимом на едва рельефную грудь аккуратно отодвинул Хёнджина от ровного ряда байков, чтобы, не дай Бог, чего не произошло по случайности. — Да, это не моё дело. Хёнджин, или как тебя там? Слушай, давай сегодня ты не будешь рисковать своим задом? Я умею водить байк. Где ты остановился? Я тебя подкину и потом поймаю попутку. Я вообще автостопом катаюсь. Хёнджин быстро менялся в лице. Спектр эмоций пронёсся по нему калейдоскопом, останавливаясь на каком-то печальном и до жути глубоком взгляде из-под полуопущенных ресниц, с закушенной до крови губой, будто в отчаянии сдерживая нечто, что хочет прорваться на свет фонаря или на свет того самого Сынмина, который стоял как раз так, что тот фонарь светил из-за его спины. Хёнджин смотрел на Сынмина и не думал — он чувствовал чем-то, может быть, нутром, или чем ещё, и медленно отпускал прокушенную до крови губу. — Ты был в Канзас-сити? — он тихо спросил певца почти что хриплым шепотом, будто голос внутри него успел сорваться настолько, что громче и не выдавить и слова. — Ну, я в ту сторону направлялся, — замешкался Сынмин и отошёл на шаг, смотря на парня перед собой, немного не веря услышанному вопросу. — Знаешь, а там пироги классные, кремовые, с папайей как мороженое. Погнали завтра туда? Угощаю. — Ну… В принципе, я не против… — оценивать адекватность происходящего было сложно, но Сынмин уже повёлся. Да, и если что, ведь им в одну сторону. Он неловко почесал затылок. — Ладно, показывай, где ты остановился, я нас подкину на твоём байке. — Я ещё не выбрал мотель. Но на карте тут где-то рядом должен быть. В той стороне. — он махнул рукой, сгибаясь пополам и скручиваясь от боли в теле. Хёнджин определённо погорячился с усилием, с которым придавил певца и теперь платится за это. — Ты как? — Нормально. — он кивнув, кинув Сынмину ключ от зажигания. — Вези нас. Останемся с ночёвкой вместе, а как проснёмся, то сразу в путь, — и только с усилием воли он разогнулся, кривляясь от боли и смеясь. — «Вероятно мне не суждено умереть. По крайней мере, в ближайшие дни. Но ведь можно попробовать жить дальше? Да? Звучит как хрень какая-то…»***
Сынмин привёз своего будущего друга в мотель, сняв номер с двумя кроватями, как и было привычно в последнее время для Хёнджина. На утро тот испытал «День сурка». Но хоть и с похмельем, Хёнджин обрезал рукава косухи, чтобы не смотрелись позорно из-за падения, и они отправились в Канзас-сити есть пироги… Девушка в кафетерии была всё та же и мило улыбнулась, снова увидев красавчика-байкера с другим другом. Хёнджин ей снова подмигнул, мило улыбаясь после того, как сделал заказ. Вроде бы для него это уже становилось привычным, но видно было, что для неё это было как в тот первый раз… Именно в Канзас-сити и началась новая жизнь для Хёнджина. И даже Сынмин всерьёз задумался о том, чтобы задержаться там надолго, узнавая, может, в каком из баров нужна живая музыка на постоянную работу… И Хёнджин однажды встретил Криса в том же кафетерии с пирогами, и даже смог уже обменяться номерами телефонов…***
Кто знает, какие чудеса в себе хранит вкус тех самых пирогов в Канзас-сити, штат Миссури…