Навязчиво

      Тюрьма.              Тюрьма или что-то похожее на неё. Гарри усмехнулся, откинулся на спинку деревянного стула и, скрестив на груди руки, осмотрелся.              Кажется, он позаимствовал обстановочку из фильма, который — втайне, разумеется — видел ребёнком. «Опекуны» не брали Гарри в кинотеатры вместе с Дадли и его отмороженными друзьями (не то, чтобы Гарри хотел с ними водится). Но этот фильм он посмотрел, когда Дурсли поздно ночью сидели перед телевизором… а в нём вдруг проснулась бесшабашная смелость. Последние дни выдались тихими — Гарри никуда не влипал, его не отправляли спать без ужина — и тётушка не запирала чулан на ночь.              Вот он и выбрался из заточения посмотреть фильм поверх спинки дивана, тихонько примостившись на подножье лестницы.              Гарри помнил всё так хорошо, потому что та ночь на Прайвет Драйв, 4 стала, в некотором роде, особенной: это был редкий случай, когда они с Дадли действовали сообща. Ведь чуть погодя на лестницу прокрался его необъятный кузен — быть может, он тоже хотел посмотреть телевизор, а может стащить что-нибудь из холодильника, кто знает — и, тотчас заметив Гарри, раззявил рот, собираясь дать родителям знать, что «полудурочный» выбрался из кровати и тайком смотрит с ними фильм. Но Гарри замахал на него руками и указал пальцем на экран. Дадли рот закрыл.              По телевизору показывали нечто для взрослых, нечто, что детишкам смотреть запрещали — даже таким особенным, как Дадкинс...              И оттого кузену хотелось сильнее посмотреть фильм, чем сдать Гарри, после чего их обоих отчитают — каким-то мистическим образом обвинив во всём Гарри — и разгонят по постелям. Так что Дадли бледно ухмыльнулся, спустился ниже и устроился рядом на ступеньках.              Экран бросал мягкие отсветы на поросячье лицо, и в этом свете почти казалось, что они не ненавидят друг друга. В ту ночь, когда они, притаившись за ничего не подозревающими тётей с дядей, смотрели фильм…Гарри впервые ощутил отголосок понимания, что значит настоящая семья.              Фильм оказался страшным.              Образцовый ужастик с таинственными убийствами. Там в ночи города со зверской жестокостью кромсали людей, и разобраться в этом было под силу одному только детективу-неудачнику, у которого были нелады с головой: он понимал убийцу и сам по себе был чуточку чудовищем.              Больше всего Гарри волновали сцены допросов.              Не убийства и не убийца, не погони и не кровавые перестрелки, а тот момент, когда преступника схватили, заковали в цепи и посадили в тюрьму. Когда его приводили в допросную, отгороженную прочной стеклянной стеной, чтобы детектив, не ставя себя под удар, мог задавать вопросы… через телефон. И от этих разговоров у Гарри быстрее билось сердце, а от слов злодея — стыла кровь в жилах.              Именно та комната напугала его по-настоящему.              И вот он воспользовался её декорациями.              Ну, или мотивами декораций со «смягчающими» правками. Например, стены здесь были тёмно-серыми, а не белыми, а светильники по обеим сторонам стеклянной стены (справа — там, где полагалось быть заключённому — и сидел Гарри) не так резали глаза. Комната была пустой, если не считать этих самых низко висящих светильников, пары деревянных стульев по разные стороны стола, посередине которого как раз и проходила непробиваемая и…слабо мерцающая «стена»              Идеально.              Скучная, ничем не примечательная комната, и Гарри полностью устраивало, что с его стороны не было ни дверей, ни других путей к отступлению.              «Это мой сон, — он с кривой улыбкой снял с рычага телефонную трубку. — Здесь сила на моей стороне».              Волдеморту позволено будет появиться со стороны для посетителей.              Гарри побарабанил пальцем по деревянной столешнице: он чувствовал, как Тёмный Лорд бродит снаружи его сна… Рыщет подозрительным хищником…              «Ну что ж, входи».              Гарри и подумать не мог, что даже здесь — в столь мало пригодном для этого месте — Волдеморт сможет обставить своё появление с присущей ему жутковатой эффектностью.              Тёмный Лорд вошёл парой горящих алым глаз.              Они просто появились полыхающими угольями. И сперва Гарри видел не самого Волдеморта, а только этот парящий во тьме кроваво-алый пристальный взгляд, быстро превратившийся в недобрый прищур.              Сердце забилось в горле. Ну конечно, Тёмный Лорд не мог взять и воспользоваться блядской дверью, которую Гарри любезно для него вообразил; нет, ему обязательно нужно объявиться самым криповым образом. Гарри с трудом сдержал нервную дрожь. Оставалось радоваться, что он не подскочил, как ужаленный.              Волдеморт выступил из непроглядной тьмы и замер, зловеще освещённый оказавшимися над ним тусклыми светильниками.              Он пугал во всех смыслах слова: высокий, мрачный, в длинной летящей мантии, оттеняющей неестественную бледность кожи своей чернотой.              Тёмный Лорд был… чем-то иным.              Гарри размеренно выдохнул.              «Это мой сон. Здесь сила на моей стороне».              Горящие глаза Лорда Волдеморта изучающе скользили по месту, в которое его пригласили. Он стоял неподвижно, переводя взгляд с двери на своей половине комнаты к светильникам — они почти касались его макушки, таким высоким он был — потом оглядывая стеклянный заслон и стоявший по его сторону телефон, и наконец…              Его глаза остановились на Гарри. Тот улыбнулся, прижимая к уху трубку.              Выглядел Тёмный Лорд… не радостно.              — Что… это? — он не проговорил, а выплюнул вопрос.              Хотя Гарри его услышал — пусть и плохо — но сделал вид, будто ни слова не разобрал и произнёс:              — Прости?              Пронзительные глаза Волдеморта метнулись к телефону, из которого, должно быть, и раздался голос Гарри. Тот пожал плечами и приложил ладонь к уху, будто говорил: «Я тебя не слышу».              Тёмный Лорд помрачнел ещё больше, и, не разделяй их надёжная непроницаемая стена, Гарри бы даже испугался. Но раз уж она была…              — Я знаю, что ты умеешь пользоваться телефоном, — бесцеремонно хмыкнул он.              Посмей такое сказать кто угодно другой, Лорд Волдеморт… что-нибудь бы натворил. А так — к удовольствию и почти восторгу Гарри — он медленно двинулся к стулу, сохраняя на лице убийственное выражение, будто вот-вот готов взорваться или начать расшвыриваться проклятьями… Но потом Тёмный Лорд так же неторопливо сел и уставился на телефон, словно тот оскорблял его одним своим существованием.              Гарри с ухмылкой кивнул на него.              — Подними трубку, если хочешь со мной поговорить. Тут всё проще чем с продвинутой арифмантикой.              Волдеморт уставился на Гарри Поттера, словно тот оскорблял его одним своим существованием. Гарри по-прежнему лучился улыбкой.              Не сводя с него неподвижного взгляда, Тёмный Лорд тем же степенным, неспешным движением протянул руку к телефону, сжал бледными пальцами трубку — сжал куда сильнее, чем нужно, быть может, представляя, что схватил за горло Избранного — и поднёс её к уху.              Он ни слова не произнёс, только буравил Гарри глазами, словно надеялся проделать в нём пару лишних дырок… может статься, что и буквально.              Вот так они и смотрели друг на друга. Гарри впервые видел новый облик Волдеморта так близко.              Он был… чем-то иным.              Тёмные волосы блестели в тусклом свете ламп и казались… издевательским совершенством. Именно эти чёрные кудри Гарри видел когда-то в… воспоминаниях дневника; именно за этот природой данный лоск некоторые девушки убить были готовы. Кожа Тёмного Лорда тоже казалось странной: её будто подсвечивал тлеющий изнутри огонь, а лицо… не так-то просто описать. Волдеморт не выглядел ни старым, ни молодым. Лет на тридцать? Или постарше? Помладше? Гарри плохо определял чужой возраст… хотя, быть может, сейчас всё усложняло это убийственное выражение.              Гарри не нравилось это признавать, но он понял, почему Финеасу Блэку пришло на ум слово «богоподобный». С одной стороны, теперь Тёмный Лорд больше походил на мужского представителя рода человеческого — нос и волосы делали своё дело — с другой же…              Существо перед ним меньше всего казалось… человеком. Что пришлось сделать, чтобы выглядеть так? Какую тёмную магию использовать? И почему?              Почему Волдеморт изменил свою внешность? Предыдущая так приелась?.. Или он вдруг озаботился собственным видом, когда решил, что Гарри умер? Для чего ему понадобились эта странная кожа, эти губы и…              Эти глаза.              Невозможные алые глаза, которые смотрели на Гарри со злобным презрением.              Но изменилось в них и что-то ещё, что-то кроме этого появившегося откуда-то неестественного тления…              Неподвижные губы Волдеморта наконец разомкнулись.              — Что это? — повторил он вопрос утробным рычанием.              В голосе его было столько ярости, что Гарри едва не бросил трубку, но вместо этого ответил как ни в чём не бывало:              — Мой сон. А чего ты ждал? Кафе Мадам Паддифут? Или Святочного бала?              Как ни странно, эти слова смягчили взгляд Тёмного Лорда, и его искажённое гневом лицо сделалось спокойным.              Собранным. Холодным. Нечитаемым.              Но это не застало Гарри врасплох: не после долгой — прямо-таки бесконечной — лекции Снейпа о том, чего можно ждать от разговора с Лордом Волдемортом.              «…даже не пытайтесь считывать язык его тела: выражение лица, позы. Он никогда не ухмыляется, не улыбается, не склоняет голову, не кривит губы и даже не моргает просто так. Если вам кажется, будто вы что-то такое в нём заметили — вам кажется, потому что вы увидите ровно то, что он захочет вам показать. Каждая улыбка — обман. Будет он рычать, хмуриться, жать плечами: любое его движение — лживая уловка».              Гарри знал, что Снейп прав, и, не моргая, уставился в бесстрастное лицо. Перед глазами проступил тот последний раз, когда перед ним стоял прежний Волдеморт, режа словами как острозаточенным стеклом.              Но теперь у Тёмного Лорда другой голос.              — …я вообще не ожидал снова встретить тебя во сне, — произнёс он мягким, грудным тенором.              Неужели таким бы стал голос Тома Риддла, не начни он с шестнадцати лет рвать душу и изживать из себя человечность? Не перекрои он себя тёмной магией в нечто жилистое и змееликое в погоне за бессмертием?              У Гарри накопилось много — чудовищно много — вопросов, но на повестке дня стояли важные темы.              — Я бы извинился за то, что разочаровал тебя, но…              Он замолчал, поняв, что Волдеморт не слушает его.              Между ними снова повисла тишина. Они вглядывались друг в друга вроде бы безразлично, но воздух почти трещал от напряжения. В их головах крутились тысячи мыслей о том, что им хотелось спросить, потребовать, в чём хотелось обвинить… Но тишина всё простиралась и простиралась, а они только смотрели. Внимательно смотрели на человека, которого — как они сами думали — они знали очень хорошо (в некотором смысле так оно и было) и одновременно не знали вовсе.              — …твои зрачки.              Гарри сам удивился, когда произнёс это. Но он, наконец, заметил. Заметил, отчего ещё глаза Тёмного Лорда выглядели по-другому.              Волдеморт остался неподвижен.              — Они не узкие, — развил свою мысль Гарри, не понимая, отчего он это заметил и почему это показалось важным. — А круглые.              Тёмный Лорд по-прежнему молчал. Гарри почувствовал себя одновременно неловко и раздражённо. Он что, нарушил какое-то негласное правило этикета и нагрубил?              — Эм… извини?              — За что?              Гарри моргнул от неожиданности, так быстро и словно даже поспешно задал этот вопрос человек, который всё молчал и смотрел.              — Я… за то, что я… обратил на это внимание…              Его бесило то, как по-дурацки это прозвучало. И бесило, что его это бесит.              — Ты извиняешься за то, что обратил внимание на форму моих зрачков и озвучил это.              …его бесило, как по-дебильному это прозвучало. И бесило, как Тёмный Лорд это произнёс: насмешливо и в то же время снисходительно.              Гарри нахмурился и раздражённо буркнул:              — Да. Но теперь я передумал и забираю извинения обратно.              Волдеморт даже в лице не поменялся, когда произнёс:              — Ещё какие-нибудь ценные наблюдения, которые тебе хочется озвучить, извиниться за них и тут же забрать извинения обратно?              — Что? Нет, — они проговорили секунд пять, а Гарри уже горел праведным гневом. Он сощурился. — Никаких больше ценных наблюдений: замечать ведь нечего, у тебя всего-то зрачки изменились.              — Действительно — нечего.              Он… так шутит? Или это сарказм? Понять хоть что-то по этому непроницаемому лицу, по этой неподвижной позе и предельно серьёзному тону было просто невозможно… Но не мог же Волдеморт не осознавать насколько сильно он изменился?              Гарри недоверчиво покачал головой и решил молчать, чтобы его слова снова не вывернули во что-нибудь… сбивающее с толку. Пусть уж следующий ход делает Тёмный Лорд.              Заговорил тот нескоро и всё не отводил пронзительного взгляда, под которым Гарри было очень неловко, но он не собирался ёрзать. Знать бы, о чём Волдеморт сейчас думает. Впрочем, бесполезно даже пытаться гадать, что происходит под этой застывшей маской.              — …Где ты?              Волдеморт так тихо прошептал это в трубку, что у него едва двигались губы. Гарри усмехнулся.              Он усмехнулся из-за самого вопроса: Тёмный Лорд понимал всю его бессмысленность и глупость, понимал, что Гарри не ответит. Он понимал, что попусту расточает дыхание… но всё равно спросил.              И в то же время Гарри знал, что Волдеморт просто не мог этого не спросить.              — Фактически я… сплю.              О, какое это было удовольствие: видеть, как треснула по шву бездушная маска, и у Тёмного Лорда дрогнул взгляд, когда в него полетели собственные — сказанные давным-давно— слова…              Ухмылка Гарри сделалась шире. Так приятно было насадить Лорда Волдеморта на пику его же ледяного ответа.              Он надеялся, ему ещё не раз представится такая возможность.              Но если не считать этого секундного проявления слабости — а Снейп целый вечер вдалбливал в Гарри, что Тёмный Лорд даже такое делает нарочно — Волдеморт больше ничем себя не выдал.              — Ты с ними.              Ровно и беспристрастно.              — С друзьями. Да, — кивнул Гарри. Они оба это знали.              — Они знают, что ты такое.              Гарри снова кивнул.              Лицо Тёмного Лорда по-прежнему не выдавало чувств… только глаза потемнели. Это был крошечный, но заметный переход от сверкающе-алого до матового, будто выцветшего красного.              — Они убьют тебя.              Гарри покачал головой и так же взвешенно и ровно ответил:              — Нет, не убьют.              — Они убьют тебя.              Прозвеневшая в голосе Волдеморта враждебность застала Гарри врасплох, но он не вздрогнул.              — Ну, до сих пор не убили. Вообще-то, им столько раз приходилось меня спасать, что для убийства всего-то и нужно было, что отойти в сторонку и позволить мне умер…              — Они используют тебя.              Гарри нахмурился, недовольный, что его перебили. На лице Тёмного Лорда не дрогнул ни единый мускул.              — Они до сих пор не убили тебя, чтобы добраться до меня. Северус Снейп воспользуется тобой и…              — И — что? — выплюнул Гарри, решив, что, если Волдеморту позволено его перебивать, ему — тоже. — Он воспользуется мной и вынудит тебя сделать какую-нибудь глупость, чтобы убить нас обоих? А всё потому, что я — сосуд осколка твоей души и он знает об этом… они знают. Что ж, прости, если разочарую, но они любят меня гораздо сильнее, чем ненавидят тебя. Даже Снейп, — Гарри безрадостно хохотнул на недоверчивый прищур Тёмного Лорда. — Да-да. Я тоже удивился.              — Ложь, — едко выплюнул Волдеморт. И Гарри подозревал, что эта злость направлена не на него, а на Снейпа. — Он лжёт тебе. Он скажет и сделает что угодно, лишь бы добраться до меня…              — Потому что я — твой хоркрукс? — прорычал Гарри и, подавшись к стеклянной стене, облокотился о столешницу. — И что? Думаешь, Снейп верит, будто ты рискнёшь жизнью, рискнёшь собой ради хоркрукса? Даже последнего? Но если ты дашь себя поймать, какой тогда вообще будет от хоркрукса толк?              Тёмный Лорд сверкнул убийственным взглядом, но промолчал… они оба понимали, дело совсем не в том, что Гарри — хоркрукс.              Но Волдеморт никогда и ни за что не произнесёт этого вслух, пусть даже его всего — Гарри был уверен — распирает изнутри желанием узнать, рассказал ли Гарри своим «друзьям» и об этом; узнать, известно ли Северусу Снейпу, что его бывший хозяин необъяснимо, но безумно влюбился… в Гарри Поттера.              Впрочем, Лорд Волдеморт охотнее признается в тайном обожании и почитании Альбуса Дамблдора, чем обличит это в слова. Гарри казалось он и фраз, начинающихся с «я люблю», не использует.              …наверное, поэтому Тёмный Лорд сейчас и прожигал его взглядом потревоженной кобры.              Посидев ещё чуть-чуть в накалившейся тишине, Гарри решил озвучить один не дающий ему покоя факт.              — Ты нарушил слово, — лаконично заметил он.              Злое лицо Волдеморт снова сделалось беспристрастным, и он мягко ответил:              — Неправда.              — Оливандер, — Тёмный Лорд, не ожидавший подобной осведомлённости, вздёрнул брови. — Это ведь ты его схватил ради информации о палочках?.. Чтобы он объяснил… необъяснимое.              Мелькнувшие было удивление тут же пропало, и Волдеморт невозмутимо ответил:              — Нет.              — Лжёшь.              — Я тебе не лгу, — так же ровно ответил Тёмный Лорд. — И никогда лгать не буду.              И такой правдой звенело это обещание, что Гарри растерялся на мгновение, но потом фыркнул и, откинувшись на спинку стула, саркастично протянул:              — Вот как? Рад слышать. Так значит, Оливандер вдруг сорвался в отпуск?              — Нет. Он у меня.              — Что… но… получается… ты только что мне солгал! — Гарри давился словами от возмущения.              — Я не нападал на него и не брал в плен, — Волдеморт приподнял кончики — уже не отсутствующих — губ. — Я вежливо попросил его пожить немного в одной из моих резиденций. Оливандер охотно согласился. С ним хорошо обращаются, а я весьма щедро оплачиваю его услуги, — Тёмный Лорд заметил, как поник Гарри, и улыбка его сделалась шире: — Так что я не нарушал слова.              Гарри хотелось вцепиться ему в волосы.              — Нет, нарушил! — прокричал он. — Да одно твоё появление в лавке Олливандера всё сказало за себя! Он согласился только потому, что иначе ты бы его убил!              — Ничего подобного.              — Ага, этот несчастный старик так и подумал, когда тебя увидел, — буркнул Гарри.              Волдеморт ухмылялся так паскудно-насмешливо, что очень захотелось ему врезать.              — Мало ли, кто что думает — я не в силах это контролировать. Слова конкретны. Смыслы расплывчаты. Не моя вина, если Оливандеру показалось, что он услышал угрозу, которую я не озвучивал… факт остаётся фактом: я не нарушал своего слова.              Тёмный Лорд был так неприкрыто собой доволен, что Гарри не сдержал рыка. Красные глаза вспыхнули алым, и в них затлел до жути знакомый огонёк. Гарри он не понравился. Совсем. Он прочистил горло и вдруг произнёс:              — Национальная Галерея, — и это сработало: Волдеморт тут же вернул прежнюю бесстрастную маску. — Все её посетители умерли от «утечки ядовитого газа», а камеры расплавились… — Гарри изучающе смотрел в его лицо, пытаясь уловить хоть что-то (и почти слышал, как Снейп вопит на ухо, чтобы он даже не пытался «читать» Тёмного Лорда). — Это был ты?              Волдеморт склонил голову набок и пытливо переспросил:              — Национальная Галерея?              — Да, — Гарри нахмурился. — Про это говорилось во всех маггловских новостях: все в здании умерли от удушья. Не притворяйся, будто не слышал об этом. Это твоих рук дело?              Голос его был твёрд, но Тёмный Лорд даже глазом не повёл на его обвинения.              — Я слышал об этом, — кивнул он. — Но с чего ты взял, что я имею к этому отношение? Там была Тёмная Метка? Авроры кого-то схватили? Какая от этого польза моему режиму? — Волдеморт замолк, рассматривая хмурого Гарри, но, так и не дождавшись ответа, продолжил: — Зачем, во имя Мерлина, мне это? Я Тёмный Лорд и не трачу время и силы на подобные глупости и не ставлю ради них под удар своих сторонников. Быть может, ты удивишься, но у моих Пожирателей Смерти были дела поважнее, чем устраивать в маггловском музее бессмысленную резню.              Под недоверчивым взглядом он склонил голову на другой бок.              — Я не приказывал Пожирателям нападать на Национальную Галерею, дитя, — Гарри весь ощетинился от подобного обращения, Волдеморт улыбнулся. — Утечка газа… Иногда мне кажется, если просто не обращать на магглов внимания, они сами очистят от себя мир.              Гарри с трудом сдержал очередной рык.              — Не называй меня «дитя», — буркнул он… чуточку по-детски.              Тёмный Лорд подался к стеклянной перегородке. Висящий сверху светильник расчертил его лицо зловещими тенями.              — Как пожелаешь… — неторопливо начал он, почти промурлыкав в конце: — …Гарри.              Гарри с трудом сдержал прошившую позвоночник дрожь и прикусил губу, надеясь, что со стороны не заметно, как у него пересохло во рту. Волдеморт проследил за этим движением таким взглядом, что он поспешил сменить тему.              — Собор, — ему был до тошноты противен собственный осипший голос. — Ты сжёг Собор Святого Павла.              — Да, — без тени сомнения признал Тёмный Лорд.              Гарри звучно сглотнул: он боялся ступать на эту тропу, боялся услышать ответ… но не спросить не мог.              — Почему?              — По тысяче причин.              Повисла тишина. Когда стало ясно, что продолжения не будет, Гарри процедил сквозь зубы:              — Например?..              Волдеморт изогнул губы в мимолётной улыбке, заметив его раздражение, но заговорил спокойно:              — Сделать заявление… даже несколько заявлений. Заставить Орден действовать в открытую. Посеять немного хаоса.              На последнем слове глаза его вспыхнули кроваво-алым, а потом он улыбнулся, обнажая неожиданно белые ровные зубы. Гарри сильнее вжал в ухо трубку, с неудовольствием замечая, как взмокла ладонь, и спросил то, чего, наверное, спрашивать не следовало:              — …заявлений?              — Да… — улыбка Волдеморта испарилась, но он не стал объяснять в чём была суть тех заявлений. Глаза его снова подёрнулись дымкой, потемнели, и он произнёс: — Я сделал это для тебя.              Из Гарри словно вышибло воздух. Он облизнул губы, ощущая нечто странное внизу живота. Это… нехорошо.              — …чего ты хочешь?              Тёмный Лорд приподнял брови от столь внезапной смены темы разговора, но твёрдо ответил:              — Твоей безопасности.              Гарри едва не рассмеялся — не этих слов он ждал — и недоверчиво переспросил:              — Моей безопасности?.. Я всю жизнь был не в безопасности из-за тебя! И сейчас — подальше от тебя — мне безопасней всего!              — Нет, — Волдеморт крепче сжал трубку и напрягся. — Они убьют тебя, — он замялся на мгновение, словно сомневаясь в следующих словах, но куда тише договорил: — Только я смогу тебя защитить.              Теперь Гарри рассмеялся. Горько.              — Ну, конечно, — протянул он. Лицо Тёмного Лорда снова сделалось непроницаемой маской. — Мне будет очень безопасно в какой-нибудь клетке, я…              — Нет.              И столько суровой силы прозвучало в этом слове, что Гарри резко замолчал. Натянутая улыбка соскользнула с губ, и он выжидающе уставился на Волдеморта.              — Это не повторится. Никогда.              …похоже, больше ему сказать было нечего. Тёмный Лорд снова смотрел на Гарри этим опаляющим пристальным взглядом, от которого делалось не по себе. Гарри тряхнул головой.              — Что ж, мы можем сворачиваться, раз тебя волнует лишь моя безопасность — там, где я сейчас, мне очень безопасно и…              — Нет.              На этот раз рык. На лице Волдеморта ярость мешалась с… отчаянием?              — Тебе нельзя с ними оставаться. Они уничтожают осколки моей души, они избавятся и от тебя.              Его голос почти сорвался на словах «моей души». Тёмный Лорд казался таким отчаявшимся и таким искренне уязвимым… вот только была ли там искренность?              Снейп однозначно сказал бы — нет. Сказал бы, что всё это напускное.              Но Гарри так не думал: у него ныло сердце от — не своей — тупой, мучительной боли… но он заставил себя держать лицо, а голос — не дрожать.              — Они меня не убьют, — произнёс он. — С ними я в полной безопасности.              Волдеморт напрягся и ожесточённо отрезал:              — Они тебе лгут.              — Нет, не лгут, — твёрдо ответил Гарри. — Они — мои друзья. Знаю, ты слабо представляешь, как работает дружба, но друзья друг друга не убивают. Так что, если ты боишься за мою безопасность — не стоит. Просто оставь меня в покое.              Тёмный Лорд сделался совсем угрюмым, и Гарри не сдержал тихого смешка. Доля правды в этом была: Волдеморт действительно хотел его безопасности, но ещё больше он хотел заполучить самого Гарри… да, отчасти из-за хоркрукса, но настоящую причину Тёмный Лорд, похоже, и не думал обличать в слова; но она — пусть и не озвученная ни одним из них — была такой же незаметной как слон в комнате… вот чёрт, в комнате появился громадный слон.              Волдеморт проследил за ошарашенным взглядом Гарри и, оглянувшись через плечо, безвольно опустил зажатую в ладони трубку. За его стулом — футах в трёх — стоял слон.              Медленно покачивая хоботом над бетонным полом, он занимал почти всю половину, на которой находился Тёмный Лорд, отчего и без того небольшая комната казалась совсем тесной. Странность была и в том, что слон выглядел скорее нарисованным: Гарри никогда не видел у настоящих слонов, таких больших, обрамлённых густыми ресницами глаз... помимо прочего. А слон тем временем моргал этими своими глазами и с покорным спокойствием смотрел на Волдеморта.              Гарри же недоверчиво пялился на этот внезапный элемент, которым он вовсе не намеревался дополнять свой сон. Тёмный Лорд медленно повернулся к нему с холодным нечитаемым выражением… а потом улыбнулся. Но эта наигранно-радушная улыбка не коснулась глаз.              — Гарри, — деланно спокойно начал он, — не объяснишь, почему за мной стоит слон?              Гарри сглотнул, снова покосился на приветливо махнувшего ему хоботом слона и глухо ответил:              — Не знаю.              Волдеморт продолжал улыбаться, и эта улыбка казалась куда опаснее убийственного взгляда.              — Почему он розовый?              — Не знаю, — так же тихо повторил Гарри и встретился с Тёмным Лордом глазами. — Давай… просто не будем обращать на него внимания.              Улыбка сползла с лица Волдеморта, и теперь он выглядел так, будто всей душой желал разнести к чертям эту стеклянную стену и надавать ему оплеух.              Гарри прочистил горло.              — Значит, ты хочешь, чтобы я пришёл к тебе, — начал он так, будто ничего и не произошло. — Хорошо. Я встречусь с тобой… на определённых условиях.              Тёмный Лорд прожигал его взглядом, но молчал, а слон всё раскачивал хоботом и казался всё подвижнее.              — Я хочу, чтобы прекратились нападения. Чтобы ты не убивал ни в чём не повинных магглов ради очередного «заявления». Я хочу гарантий безопасности для своих друзей. Всех своих друзей.              Волдеморт не сдержал злобного шипения.              — Они уничтожали мою душу, — процедил он, голос его сочился такой яростью, что у Гарри на руках волоски дыбом встали. — Они должны заплатить.              — Нет, — отрезал Гарри. — Их безопасность не обсуждается.              Тёмный Лорд склонил голову набок:              — И это все условия, Гарри? Разве ты не потребуешь, чтобы я отказался от идеи изменить магический мир?              — Я же не дурак, — буркнул Гарри. — Ничто не заставит тебя отказаться от своих идей. Но… мне важнее безопасность друзей. Я… я пойду ради них на всё.              Волдеморт недоверчиво уточнил:              — И они просто отпустят тебя, зная, что ты заключил со мной сделку ради них? Отпустят за столь малую цену?              — Ну, их здесь нет, — сухо ответил Гарри, — и они только думают, будто знают, что мы тут обсуждаем. Я могу рассказать им, что захочу. Но их безопасность… Я не приду к тебе, если ты не поклянёшься не причинять им вреда.              — Нет.              — Да.              — Нет. Они…              Волдеморт замолчал на полуслове. Слон, ставший ещё больше и теперь достававший огромными ушами до потолка, вдруг выступил вперёд… и легонько потрепал Тёмного Лорда хоботом по затылку.              Гарри накрыл ладонью рот, душа рвущийся из него звук на грани нервного вздоха и отрывистого смешка.              Волдеморт же не нашёл в этом ничего забавного.              — У-бе-ри. Его, — прорычал он, чудесным образом обращая два слова в разящий насмерть приказ.              — Я п-пытаюсь! — выдавил Гарри, изо всех сил сдерживая смех. — Я… правда, но чем сильнее я стараюсь, тем больше и подвижнее он становится…              И в самом деле: слон чуть повёл хоботом и теперь гладил Тёмного Лорда по щеке. Тот омертвел, а Гарри разрывался между хохотом и ужасом, потому что лицо Волдеморта сделалось совсем зверским.              — Избавься от него! — потребовал он. Слон затеребил его длинные волосы.              — Никак не получается! — покачал головой Гарри. Теперь он даже не пытался скрыть усмешку, наблюдая за столько невозможной картиной: Лорд Волдеморт отпихивает хобот громадного розового слона… но тот не сдаётся и трогает Волдеморта ещё настырнее. И, несмотря на все старания, у Тёмного Лорда ничего не выходило, ведь во сне Гарри он был бессилен.              Слон вдруг как-то пронзительно ухнул Волдеморту на ухо — настоящие слоны таких звуков, определённо, не издавали — и снова погладил его по лицу.              — Кажется, ты ему нравишься, — нахально заметил Гарри и, просто не сумев сдержаться, добавил: — Может, он тебя даже любит.              Тёмный Лорд вздрогнул всем телом и широко распахнутыми глазами уставился на него от столь откровенно издевательского намёка… а потом злобно сощурился.              — Их безопасность, — повторил Гарри. Слон и не думал отставать от Волдеморта. — Никаких больше нападений. Вот мои условия.              — Нет, — отрезал Тёмный Лорд и вскочил на ноги, пытаясь оттолкнуть розового прилипалу. Тот снова ухнул. — Никогда. Я никогда не дарую им прощение за то, что они сделали.              — Жаль. Тогда мы закончили, — Гарри делано вздохнул. — Но… я дам тебе время подумать. И если ты готов будешь принять мои условия, мы обсудим это завтра ночью. В это же время, в этом же месте. А до тех пор: никаких нападений. Никаких похищений… и вежливые просьбы «погостить» у тебя тоже относятся к похищению. Иначе я вообще откажусь от наших встреч. И поверь… — Гарри подался к стеклянной стене, облокотившись на деревянную столешницу, — сам ты меня никогда и ни за что не найдёшь.              Он улыбнулся.              — Спокойной ночи. Может, я увижусь с тобой завтра. И я постараюсь не приводить своего… хм, друга.              Слон моргнул огромными глазами, а Волдеморт прожигал Гарри гневным взглядом.              — Если ты думаешь, что…              Продолжения Гарри не услышал: он отнял от уха трубку, мягко опустил её на рычаг…              И проснулся.              Это был его якорь: Гарри решил, что будет просыпаться всякий раз, когда вешает трубку… и всё вышло как надо.              Гарри Поттер проснулся в Комнате по Требованию и тут же рассмеялся.              Послышался топот, и его окружили остальные. Гарри откинул одеяло и с ухмылкой выбрался из гамака. Все смотрели на него с нетерпением.              — Как прошло? — выпалил Рон.              Гарри улыбнулся шире.              — Я повесил трубку, — друзья заулыбались ему в ответ.              Все, кроме Снейпа.              — Так у вас получилось? — ровно спросил он.              — Да. Как по нотам, — кивнул Гарри. — Всё прошло, как вы предсказывали.              — И?.. — взволнованно поторопил его Драко.              — И он отказался, — пожал плечами Гарри, и перевёл взгляд на близнецов. — Простите ребята, но он ни словом не намекнул, слушал ли ваш последний выпуск, так что вам придётся провести здесь ещё какое-то время, пока я всё не выясню.              Фред и Джордж отмахнулись от его извинений, заметив, что Гарри поступит не очень мудро, если первым затронет тему с радио, если Тёмный Лорд вообще не подозревает о существовании С.Ж.С.              — Так что не парься, — закончил их мысль Фред.              — Мы не против позависать в Хогвартсе, — с усмешкой добавил Джордж.              Драко выступил вперёд, снова привлекая внимание Гарри.              — Так он отказался принять твои условия.              — Да. Но мы с самого начала знали, что он не согласится. Уверен, он придёт и завтра ночью.              Гермиона нервно покусала губы.              — А ты?..              — Скорее всего — да.              Снейп не выглядел довольным.              — Всё прошло в точности как я говорил?              — Ага. Эм… ну, — Гарри ощутил, как разгорячились у него щеки. Должен ли он рассказать о неожиданном госте в своём сне? Это, отчего-то, казалось стыдным… но и солгать под вперившимся в него испытующим взглядом Снейпа у него не выйдет. Гарри прочистил горло: — Ну, в комнате… в комнате появился слон.              Он кожей чувствовал их растерянность.              — …вроде как… метафорически? — подала голос Джинни. Гарри потряс головой.              — Нет, — лицу сделалось ещё жарче. — Вроде как… буквально. Огромный слон. По его сторону Щитов. И… если я пытался его убрать, слон становился больше и всё настырнее тыкал в него хоботом… — закончил он с нервным смехом.              Близнецы, как обладатели самого буйного воображения, разразились хохотом.              — Улёт! — выдавил Фред.              — Мерлин, вот бы на это посмотреть, — истово поддержал его Джордж.              Снейп же казался потрясённым до глубины души в плохом смысле слова.              — Вы создали в своём сне слона? — выдохнул он.              — Не специально! — оборонительно вскинулся Гарри. — А ещё он был розовым, — он нахмурился, вспомнив об этом. — Почему он был розовым?              Снейп врезал себе ладонью по лбу и выразительно провёл ею по лицу, будто не веря, что ему приходится иметь дело вот с этим.              — Думаю, он здорово разозлился, — пробормотала Гермиона, глаза её смотрели встревожено. Только они со Снейпом не находили в рассказе Гарри ничего забавного.              — Да, — с гробовой серьёзностью согласился тот. — Да, он был вне себя, но ничего не мог с этим слоном поделать. Как и я… — он снова хохотнул. — Даже не знаю, чего ему в тот момент хотелось больше: поцеловать меня или прибить.              Снейп покачал головой, будто оставил всякую надежду на разумность, и потёр переносицу. Остальные принялись переступать с ноги на ногу или тихонько посмеиваться… все, кроме Луны.              Луна Лавгуд протяжно вздохнула, словно Гарри пересказал им прекрасную романтическую историю, и неспешно закружилась в каком-то замысловатом танце. В глазах её отражались звёзды потолка Комнаты по Требованию, когда она мечтательно произнесла:              — Это любовь.              Гарри смотрел на неё с недоверчивой неловкостью. А она, что-то тихо напевая себе под нос, в призрачном танце отступала от них всё дальше.              Снейп оглядел их исподлобья, тяжко вздохнул и решил удалиться, мрачно вышагивая к двери своих личных покоев. Но его слова, пусть и сказанные негромко, разнеслись по комнате поверх тихого напева Луны.              — Это будет долгая неделя.