To crown him is to kill him/Короновать его - значит убить

Иисус всегда может отвергнуть своего отца, Но он не может избежать крови своей матери. Он будет кричать и пытаться смыть её со своих пальцев, Но он никогда не сможет избежать того, из чего он состоит. — Этель Кейн, Family Tree. Говорят, что ничто в мире не сравнится с любовью к своему первенцу. И королева Алисента Хайтауэр была согласна с этим утверждением. Её мечтательница Хелейна была вторым ребёнком. Она родилась в полдень волшебного летнего дня, когда солнце стояло высоко в небе, заливая Королевскую Гавань тёплым светом. Ее взгляд всегда был устремлен в недра непостижимого, в миры, что ускользали от понимания Алисенты. Хелейна обладала силами, неведомые ее матери, силами, которые она проклинала. Их разделяла непреодолимо-мучительная пропасть. Алисента смотрела на мир иначе, чем Хелейна, и выражала свои мысли по-другому. Алисента никогда не раскрывала истину, скрывающуюся за словами дочери. Эймонд, дорогой Эймонд, был третьим ребёнком. Его появление на свет было непростым и требовало большого терпения. Он родился во время редкого явления – извержения вулкана, которое происходит раз в десять лет. Несмотря на это, Эймонд рос мягким и добрым мальчиком. Он был очень умным и интересовался как новыми, так и старыми историями. Больше всего на свете он хотел угодить своей матери. Для этого он усердно молился или сопровождал её в септу. В тот день, когда они забрали его глаз, она решила отомстить. Дейрон был ее младшеньким. Он появился на свет зимой, когда Королевская Гавань была покрыта снегом, а залив Черноводной замёрз. Казалось, весь мир был окрашен в белоснежные оттенки. Дейрон родился раньше срока, не дожидаясь таяния снега и не боясь сделать шаг в этот новый мир. Он был озорным и непоседливым ребёнком, всегда державшим свою мать в напряжении. Алисента редко видела его, и в своём уединении она очень скучала по нему. А что до Эйгона, то он был первенцем. Он родился быстро, глубокой ночью, без лишней суеты. В тот момент тысячи звёзд покрывали чёрное небо, окрашивая его в смесь цветов: океанскую синеву, насыщенную сирень и бледно-розовый. Это были её шестнадцатые именины. Алисента была очень напугана и крепко держала за руку отца, пока повитухи помогали ей. Короля рядом не было. — Ваша Милость, мы видим головку! — Потужьтесь еще немного! — Здоровый мальчик, поздравляю. Они передали ей младенца, завёрнутого в белую ткань, запачканную её кровью. Он смотрел на неё своими большими фиалковыми глазами, и Алисента смотрела на него в ответ, пытаясь запомнить каждую деталь его: серебристые волосики, покрывающие его головку, маленькая ручка, обхватывающая её большой палец, его крики – всё это она старалась запечатлеть в своём сознании. Больше ничто не могло бы доставить ей такое удовольствие, она не смогла бы испытать ничего подобного. Короновать его – значит убить, Алисента знала это. Это было в час совы – Эйгону исполнилось восемь лет. Он горько плакал на кровати, крепко прижимаясь к матери. В ту ночь он в перерывах тяжёлыми рыданиями спрашивал её, почему его отец оставил его. Эйгон спрашивал, почему он не достоин любви. Слезы пачкали её ночную рубашку. В последнее время её милый мальчик впал в меланхолию. Алисента нежно провела рукой по волосам мальчика, пытаясь успокоить его. Она смотрела на него сверху вниз и видела в нём много себя, слишком много. Цвет глаз Эйгон унаследовал от отца, но в них горел тот же огонь, что и в её. Волосы мальчика были того же оттенка, что и у короля, но черты его лица напоминали её собственные. Её характер полностью передался ему, и иногда это пугало её. Алисента тихо напевала колыбельную, которую помнила с детства. Мелодия возвращала её в те моменты, когда её мама успокаивала её, когда она сама плакала. Алисента ласково прикоснулась губами ко лбу мальчика, смахивая слёзы, которые заливали его щёки. Её прикосновение было обещанием утешения для Эйгона. Она прошептала ему на ухо сладкую ложь. — Он назовет тебя наследником; не волнуйся. — Однажды он тебя коронует. — Когда-нибудь ты станешь королем. После этого Отто отвёл её в сторону. Он гладил её по щекам грубыми руками и говорил, что Эйгон был угрозой и что все её сыновья – препятствия на пути к власти Рейниры. Отец уверял её, что, как только она станет королевой, её сыновей больше не будет рядом с ней. Тогда Алисента осознала, что они отправят его на Стену, лишат имени, титула и достоинства, а может быть, и чего похуже. Она не могла этого допустить. Короновать его – значит убить, Алисента знала это. Эйгону было всего десять лет, когда он пристрастился к азартным играм, вину и шлюхам. Это было утро его свадьбы. Мальчишка отказывался вставать с постели и звал свою мать. За ней послали служанку. Алисента нашла его лежащим на кровати, запутавшимся в простынях, с искажённым болью лицом. Не говоря ни слова, Алисента опустилась на колени у его постели и погладила его по щеке. — Эйгон, — сладко прошептала она. — Ты должен встать, сын мой. Эйгон встретился взглядом с ней. Его глаза были красными и полными слёз. — Я не могу этого сделать. Я не могу жениться на Хелейне. Алисента взяла его лицо в свои ладони и пристально посмотрела ему в глаза, пытаясь донести до него свои слова. Её сердце сжалось от волнения. — Однажды ты сядешь на трон, и тебе нужна королева. — Но я не люблю ее. Я не могу жениться на ней, зная, что мое сердце принадлежит другой. Алисента чуть крепче сжала пальцы, она хотела отпрянуть от него, но в то же время ей хотелось прижаться к нему ещё сильнее. — Долг превыше всего. Тебе нужна королева, та, которая родит тебе сильных наследников и обеспечит будущее нашей династии. Мальчишка обречённо опустил голову, и лишь его прерывистые рыдания нарушали тишину. Алисента тяжело вздохнула и, наклонившись вперёд, поцеловала его в лоб. Она ощутила, как он тает от её прикосновений, и его руки потянулись к её платью. Короновать его – значит убить, Алисента знала это. Её сыну было двадцать лет, и он выглядел жалко. Алисента обнаружила его лежащим на кровати. Он был обнажён и держал в руке полупустую бутылку вина. Лицо Эйгона было бледным, а в воздухе стоял тяжёлый запах алкоголя – следы прошедшей ночи, когда он пытался заглушить свою печаль. Алисента сжала челюсти. Что она сделала не так? Неужели это её милый мальчик? Не говоря ни слова, она шагнула вперёд и отвесила ему звонкую пощёчину. Звук удара ладони о его кожу эхом разнёсся по комнате. Эйгон резко открыл затуманенные и слезящиеся глаза и отпрянул от удара. — Матушка? Взгляд Алисенты ожесточился, а губы сжались в тонкую линию. — Ты позоришь себя, Эйгон. Так ты выполняешь свои обязанности будущего короля? Топишь свои проблемы в вине и разврате? Его нижняя губа задрожала, когда он пытался ответить. — Я стараюсь, матушка. Я очень стараюсь, но этого всегда недостаточно. Тебе никогда не будет достаточно. Эйгон смотрел на неё снизу вверх, его глаза были полны слёз, а плечи тряслись. Он умолял о понимании и прощении. В этот момент он был похож на нуждающегося ребёнка, на её ребёнка, который нуждается в поддержке. Алисента вздохнула, и её сердце сжалось от разочарования и жалости. Она присела рядом с ним, стараясь не обращать внимания на разочарование, которое она испытала, увидев своего сына в таком состоянии. Осторожно, она протянула руку и нежно убрала с его лица взъерошенные волосы. Алисента провела кончиками пальцев по его лицу, стирая слёзы, что катились по его щекам. — Ты моя плоть и кровь, мое наследие. Тебя более чем достаточно. Эйгон застонал и прижался лицом к её груди. Алисента ощутила его губы на своей шее и вдруг почувствовала болезненную неловкость из-за своей наготы. Алисента не знала, что ей делать: оттолкнуть сына или успокоить. Она чувствовала горячее прикосновение к своей коже. Эйгон в отчаянии прижимался к ней, его руки словно что-то искали, обводя изгибы её тела. Она мягко оттолкнула его, создав небольшое расстояние между ними. Эйгон с грустью посмотрел на неё, надеясь найти в её взгляде тепло и утешение, которых ему так не хватало. Эйгон спросил: — Ты любишь меня? Алисента обхватила его лицо ладонями, провела большими пальцами по скулам и наклонилась, чтобы поцеловать его в лоб. Ее мальчик, мальчик, которого она любила больше всего на свете. — Ты бестолочь. Короновать его – значит убить, Алисента знала это. Эйгон, словно ягненок, готовый к закланию, приближался к ней, когда над ним подняли клинки. Когда их взгляды встретились, в его глазах она увидела смесь нужды и страха. Когда он поднимался по ступеням к алтарю, Алисента ощутила волнение глубоко внутри. Она чувствовала себя не просто его матерью, а его королевой, возлюбленной – всем для него. В её воображении возникали картины, как он защищает её от бед, как их тела сливаются в единое целое. Эйгон казался ее зеркалом, ее сыном, ее королем. Алисента взяла его лицо в свои ладони, и Эйгон послушно склонил голову. Она нежно поцеловала его в лоб, и этот поцелуй длился чуть дольше, чем обычно. Но этого было мало. Эйгон опустился на колени перед септоном. По его щеке текла слеза. Он не сводил глаз с неё, своей матери, своего палача. В его взгляде была мольба о помощи и спасении. Теперь он знал, что пути назад нет, и она это понимала. Когда тяжесть короны опустилась на его голову, Алисенте показалось, что она увидела, как в глазах сына заблестели слёзы. Она заметила, что Эйгон сглотнул, словно увидел что-то страшное, что ждёт его в будущем. Но мальчик не знал о своей судьбе, у него не было предчувствий, как у его сестры, и у его отца, старого дурака. Короновать его – значит убить, Алисента знала это. И все же она короновала его.