"Six ans"

«Le soleil levant se lève, Les pétales de Sakura volent, Dans la mer patauger flottilles. Les collines de Sinoyama sont parsemées de sang, L'herbe est inondée de sang. Et le fier samouraï et le soldat japonais se trouvent, Quelque part en bas se trouvent leurs cadavres froids. Vaincu par Saigo Takamori et n'acceptant pas la défaite Je me suis ouvert le ventre…»       Троеточие красовалось на белоснежной бумаге.       Лучи от керосиновой лапы падали на бумагу, а с пера капали густые чернила. В руке лежит стальная перьевая ручка, а окно прикрыто тёмной занавеской. Положив перо на стол и закрыв чернильницу наш юноша встаёт из-за стола. Взор падает на часы, которые надо стоят. Стрелки стоят в безмолвной тьме и не понять, который час. — Потом допишу, всё равно отчёт надо доделать. — проговорил наш юноша.       Подойдя к окну и распахнув шторы прям в лицо били яркие лучи солнца. Зрачки глаз сужались. Яркие лучики восходящего солнца освещали всё помещение, в том числе и нашего виновника торжества.       Взъерошенные чёрные волосы выглядели безобразно, на носу чуть криво висели очки. Левая линза очков была испачкана отпечатками пальцев. Глаза, как пивной бочонок, тоже цвета карие. Всё лицо усеяно маленькими шрамами от порезов. Наш юноша был одет в белое нижнее бельё для сна, лишь ноги были босыми. — Засиделся. — и в самом деле, всю ночь писал стихотворения. Ничего ужасного не было, если не надо было писать отчёт.       Юноша вернулся назад к столу писать за пару тройку часов весь доклад. Теперь вся комната была полностью освещена и о ней можно тоже пару слов сказать. Возле стола полно разных бумаг. Во всех этих стопках можно спокойно утонуть, если их на пол уронить. Пол деревянный и покрыт лаком. И стены были из красного кирпича, что в этой стране не свойственно. В углу, возле кровати стоит деревянный шкаф с красивыми вырезаны узорами. В остальном комната ощущалась пустой и таковой являлась.       Юноша затухает керосиновую лампу, берёт перьевую ручку и макает её в чернила. На пергаменте начинаются вырисовываться буквы и выглядят они изящно.       Незаметно пролетел час, а может и три. В конце документа стояла подпись «Луи Франсис»       Луи преподнёс к лицу лист и перечитал вновь текст. Положив документ на в очередную стопку снял очки, взял тряпочку из футляра и протёр линзы. Подойдя к окну он приподнял очки к солнцу и жмурясь смотрел на них.       Дальше Луи надо было идти на первый этаж к картотеке, где его рапорты примут и отправят на Родину.       Вздохнул Луи надев очки назад.       Шагая к шкафу Луи думал, что, наверное, надо уволиться и отправится в Родной и небольшой городок Виши на юге Франции.       Двери шкафа были распахнуты и в нём тоже было не так много вещей: полевые сапоги, которые надо протереть от пыли, сине-красный мундир с золотистыми пуговицами, в кармашке которого лежали карманные часы; закрытая на маленький замочек деревянная коробка; небольшая стопка книг.       Схватив мундир, который весел на вешалке. Пару шагов и Луи сидит на кровати с мундиром в руках. Много, где видно, что одежду штопали, а пуговицы с царапинами. Лёгким движением и Мундир с штанами летят в сторонку. Руки отстаивали пуговицы нижнего белоснежного белья. Щелчок металла за щелчком издавался в пустой комнате и звонкий цок звенел в ушах.       От спины до пояса тело было не густо покрыто шрамами разных форм и размеров: на правом боку, ниже печени, шрам кассой и длинный; слева, возле шеи безобразный шрам средних размеров и подобных еще более десятка на теле Луи.       Права рука схватила мундир и поставила его перед сидящим Луи. Подняв глаза на свою одежду он снял очки левой рукой и положил их на ближающую тумбочку, которая была слева от кровати. Стряхнув с одежды пыль, Луи на себя надел сначала пёстро-красные штаны, а лишь потом навалок синий мундир с красными рукавами.       Поднимаясь на ноги, Луи думал о том, что вскоре он сдаст документы, его отправят на вокзал, из вокзала он отправится в Токио, а оттуда пойдет в порт и до Марселя не так уж далеко будет. Месяцев пять пути через Сиам, Индию и проплывая через Великое Чудо — Суэцкий Канал, он окажется уже считай на юге Франции. — «Помнится, что плыл я сюда месяцев восемь. Хорошо, что два года назад канал отстроили.» — не без улыбки думал Луи.       Подойдя к открытому шкафу, он взял носки и сапоги и их одел тоже, только перед этим сапоги усердно протёр тряпкой от пыли, которая успела осесть.       Сапоги блестели, а вся одежда слегка была тесноватой. В тени шкафа стоял чемодан, о котором мы так и не рассказали. Луи взял его за ручку и положил на кровать.       Деревянная коробочка, которая закрыта на замочек, и вся одежда с средствами гигиены были помещены в этот чемодан.       Двумя руками с громким хлопотам Луи закрыл крышку чемодана. Пару шагов вокруг себя сделал юноша. Луи осмотрел комнату и тут не всё было сделано, хотя кровать была еще со вчерашнего дня застелена. Надо было закрыть окно, штору задёрнуть, закрыть шкаф и чуть-чуть прибрать рабочий стол.       Схватив очки с тумбочки, Луи стал идти к окну постукивая по деревянному полу сапогами. Подойдя к окну его всего вновь озарил солнца лик, и он одел очки. Впервые секунды жмурясь из-за солнца, он прикрывал лицо левой рукой, но когда глаза привыкли увидел он оживлённую улицу.       Япония — страна восходящего солнца. Так оно и есть, и Луи проживает, по его мнению, в самом блестящем в городе Японии — Осаке.       Перед ним была большая площадь с другими корпусами здания и ухоженными кустами по бокам. Брусчатка площади была ровно выложена и нигде не выпирала, кроме одного места возле парадного входа. За площадью начинается жилые здания, где живут простые люди, в основе своей японцы, но и иностранцы тоже бывают, а если повезёт и какой-нибудь французский путешественник встрется, хотя встретить просто иностранца за пределами этого здания уже везение.       Луи резко закрыл окно и задёрнул штору. Пару шагов в темноте и Луи нащупал керосиновую лампу. Щелчок, тихое шипенье и огонь загорелся, и стекло огораживало его от тонны бумаг. Схватив за низ стопку бумаг, Луи держал их. Подойдя к чемодану и завязанной стопке книг, юноша взял их левой рукой, а правой рукой держал стопку бумаг. Правым локтём открыл дверь и выйдя в коридор закрыл дверь ногой. Дверь с щелчком закрылась и Луи очутился в коридоре второго этажа. Здесь была совсем пусто и ни одного человека не было. Обычно именно так здесь. Положив чемодан и стопку книг, Луи достал из кармана ключи и закрыл имидж дверь. Теперь надо идти на первый этаж в картотеку, чтоб сдать документы.       Спускаясь по мраморной лестнице, Луи так и никого не встретил. Как всегда, все сидят за работой, и лишь по праздниками здесь, хоть как-то всё оживляется. Было до такой степени тихо, что каждый шаг отчётливо звучал.       Пройдя лестничный пролёт и пройдя по такому же пустому коридору, Луи подходил к карточному столу. Это была стена, которая разделена на три секции. В каждой секции есть одно небольшое окошко, а за стеной сидят работники картотеки. — Симон, слышал? На Родине кризис очередной произошёл. — доносился мужской голос из-за стенки. По голосу это был мужчина, что не удивительно, ведь здесь весь персонал мужской. Человеку можно было дать тридцать четыре года. — Что там творится? — звучал второй голос. Ему уже можно дать двадцать девять, если не тридцать. — Парламент с президентом вновь за власть грызутся… — не успел договорить мужчина, как его прервали. — Можно обраться? — спросил Луи сначала постучав в окошко, а потом и заглянув в это окошко. В картотеке было тихо и все полки с документами были прибраны. Двое мужчин сидели друг на против друга и пили зелёный чай в стеклянных кружках. Засохшие листья чай, которые собрали на юге Раджа, осели на дне чашек. Разговаривали двое мужчин. У одного волосы русого цвета, зелёные глаза и усы. Второй был блондином, с голубыми глазами и веснушками. И оба были французами, как и Луи. — Чего хотели? — спрашивает первый поближе подсев к карточному столу. — Хотя, видно, что надо вам, Франсис. — Это последние отчёты за этот год, а также документ на увольнение. — говорил за стопкой бумаг наш Луи. — Проходите через дверь, она правее. — сказал работник.       Пару шагов и Луи уже был у входа в картотеку. Дверь ему открыл тот же работник с усами, одетый в черный костюм. — Положите их сюда. Мы их позже разберём. — говорил он указывая на стол, возле третей полки.       Блондин хотел встать, но его коллега ему сказал: «Сиди. Могут еще подойти». Луи с грохотом положил все документы на стол. Стол даже сумел под напором бумаг чуть-чуть проломиться. Затянув руку на самый верх стопки, Луи достал три листа документов и протянул их со словами: «Это документы на увольнение». — Пройдите назад к картотеке. — сказал работник. Луи его послушал и вернулся к окну. — Так-с, вы уверены, что хотите уволится со службы? В базе о вас написано: вы бывали в Индокитае, Китае, Корее и в Японии; участвовали в боевых действиях. К примеру, поход на Тайвань, а также недавнее Сацумское восстание в Японии. Говорите, кроме французского ещё на японском и китайском. До Капрала надо служить десять лет, а вам, месье, осталось ещё четыре года каких-то. — говорил работник смотря на досье и недоумевая. — Спасибо, но мне и шести лет хватило. Сколько ждать, когда документ будет одобрен? — спрашивал Луи. — Недели две, а может и четыре… — говорил работник картотеки держа документ. — Понять не могу, вы работали тут ещё до меня, а на пол пути отказываетесь. — Месье, если вы клоните к тому, что я это получил всё это за даром, то вы меня сильно оскорбили. Я с самого начала был тем, кого зовут со словами «Принеси-подай, иди к чёрту, не мешай». Только через два года я смог получить звание Рядового. — раздражённого сказал эти слова Луи, но при этом он с закрытыми глазами улыбался. — Прошу прощения, но злить я вас не хотел. — сказал работник. — Технический ваша работа здесь окончена. Ничего не будет в ближаещем времени. Можете идти куда желаете в пределах Японии. Когда будет всё официально, то вы свободны — услышав эти слова, Луи разочаровано вздохнул. — «Хочу уже в Виши. В лучшем случае две недели сидеть тут… Где бы время скоротать?» — думал Луи. Разочарованный, а хотевший уже сейчас отправляться к порту.       Молча Луи развернулся и отправился к выходу держа чемодан и стопку книг. — Подождите, Франсис! Вам прилагается! — крикнул из картотеки блондин.       Луи обернулся и увидел, как парень выходит из картотеки, держа саблю, которая была в ножнах. Наш Луи подойдя молча берёт, закидывает её на плечо и также молча уходит к главному выходу. — Симон, так я о чём… Точно, так вот… — слышал за спиной разговор того брюнета, имя которого он так и не узнал.       На выходе из здания посольства висели по бокам два сине-бело-красных флага. Это на выходе из Французского корпуса, у других корпусов так же, лишь флаги другие. Из-за небольшого ветерка флаги немного извивались. Те ступеньки, по которым Луи спускался, были красного цвета. Чуть дальше была небольшая площадь. Пару деревьев сакуры, цветение которой Луи успел пропустить еще месяц назад, и кустики. Есть даже пару скамеек, но не более.       Идя по каменной плитке, Луи нёс свои вещи и разглядывал саблю. Находясь сбоку и держась ремнём за плечо, она держала в себе немало воспоминаний.       Высунувшийся кирпичик задел ногу нашего Луи. Пару шагов были скорее прыжками на одной ноге, нежели шагами. — «Куда бы мне пойти?..» — размышлял на эту тему Луи Франсис. Можно было бы себе отсидеться себе в Осаке эти две недели, но для Луи это слишком спорно и скучно. Всех его книг хватит на неделю, а что делать со второй неделей? — «Точно, я же слышал о каком культе. Вроде, если не ошибаюсь, «Культ Вечного Рая».       Хоть Луи и католик, но за шесть лет в Азии он повидал и Буддистов, и Синтоистов, и последователей Конфуцианства. И всегда его тяготело на изучении чего-то иного, чего-то экзотического. Этот раз не исключение, но тогда появляется другой вопрос: «А где найти этот культ или же его последователей?»