Эймонд отбивает первую подачу, вторую, третью, а сам все смотрит и смотрит – как под гипнозом. Смотрит на полоску загорелой кожи на животе, открывающуюся всякий раз, как Эйгон поднимает вверх руку с ракеткой; на светлую дорожку волос, убегающую под зеленые шорты; на открытый рот и влажный кончик языка, движения которого сопровождают чуть ли не каждый удар. Эйгон играет так, будто это ему совсем ничего не стоит.