Дневник Софи

      Я потратила битый час на то, чтобы обыскать свою комнату. Я буквально перевернула все вверх дном, заглянула в каждый уголок и даже поискала под ковром, но ничего не нашла.       И что она вообще имеет в виду? Ее вещь. Что за вещь? Может быть, она крошечная, и я никогда не найду ее. Заколка, кулон, цепочка. Что это может быть?       Когда мозг закипает, я сдаюсь и пишу Ханне сообщение, но она игнорирует его. Глупая идиотка. Это же ее вещь, и она должна быть заинтересована в том, чтобы вернуть ее. Но нет. Ханна, как и всегда, ведет себя как последняя стерва. Я более чем уверена в том, что она видела мое сообщение, но не ответила лишь для того, чтобы я помучалась с поисками.       К черту все это. Я пишу еще одно сообщение: «Если тебе так нужно, приходи сама и обыщи мою комнату, потому что я ничего не нашла». Но и на этот раз я не получаю ответа.       Я тяжело вздыхаю, но все же не выдерживаю и топаю ногой по полу, обессиленно сажусь на пол, а затем и вовсе растягиваюсь на ковре. Я устремляю взгляд в потолок, события прошедших недель заселяют мой рассудок.       Ханна. Что с ней вообще такое? Я пытаюсь детально разобраться в наших непростых отношениях и объективно оценить ее поведение. Если в начале нашего знакомства все было вполне себе очевидно, и я точно понимала, что ненавижу ее, а она совершенно точно отвечает мне взаимностью, то теперь я запуталась и не понимаю ровным счетом ничего.       В моменты, когда она злобная, агрессивная, надменная и просто невыносимая, я готова наброситься на нее и вцепиться в нее когтями так, что на ней живого места не останется. Но в те редкие моменты, когда она вот так смотрит на меня, когда сжигает меня дотла одним лишь взглядом, когда ее дыхание на долю секунды замирает, а затем учащается, я теряю рассудок.       Что если это лишь очередной виток ее игры? Я ведь даже не думала о таком исходе. Вдруг она просто хочет обдурить меня по полной. Тогда это и станет ее грандиозным триумфом.       Я вмиг холодею, земля моментально уходит из-под ног, а точнее из-под спины, а сердце болезненно сжимается. А ведь правда. Что может быть прекраснее слез врага? Только слезы влюбившегося в тебя врага и звук его разбивающегося сердца.       Вот же дрянь. И как я раньше не подумала об этом? Я принимала ее такие редкие, но такие жгучие и сводящие с ума выпады за чистую монету. А она просто-напросто пытается соблазнить меня, чтобы потом сокрушить окончательно. Какая же я глупая.       Я вспоминаю слова Алекса о том, что в нее влюблена добрая половина кампуса, и это лишь в очередной раз подтверждает мои мысли о том, что она одна из самых искусных соблазнителей.       А я почти поддалась. Почти поверила ее восхищенному взгляду. Горечь обиды хлестко ударяет по моему сознанию, и я зажмуриваюсь и отворачиваюсь, словно пытаясь увернуться от физического удара по лицу.       Проходит пару минут, прежде чем я открываю глаза. Мой отрешенный взгляд устремляется на инородный предмет под моей кроватью. Что это? Тетрадь?       Я тянусь к предмету, вытаскиваю его из-под кровати и понимаю, что эта тетрадь принадлежит явно не мне. Ну, конечно. Это наверняка та самая вещь, о которой говорила Ханна. Какая я глупая. Я ни разу не заглянула под кровать. В какой момент эта тетрадь оказалась под моей кроватью? Я исследую ее на предмет повреждений от краски, но вскоре понимаю, что тетрадь не пострадала.       Даже не подумав о том, что внутри может быть что-то личное, я смело перелистываю страницы, пока не осознаю, что красивым размашистым почерком на строчках выведены стихи.       Ханна пишет стихи?       Где-то есть помарки, а некоторые места и вовсе на несколько рядов грубо зачеркнуты. Я вчитываюсь и очень скоро понимаю, что зря сделала это. Ее стихи прекрасны, как и она сама. Они легкие как дуновение весеннего ветерка, однако в некоторых моментах проскальзывает испепеляющий огонь чувств, присущий только Ханне Джордан.       Я растворяюсь в каждой строчке. Она умело нанизывает каждое слово, каждую рифму, пока не получается прекрасный букет из чувств и образов. Кто бы мог подумать, что Ханна Джордан на самом деле романтик и мечтатель.       Блаженная улыбка быстро слетает с моих губ, а пестрые огоньки, вспыхнувшие в душе, меркнут, когда я попадаю на мрачные страницы тетради. Каждое слово наполнено болью и ненавистью. Она пишет о сломленной девушке, которая была свержена и разбита. Она так и не нашла пути и вынуждена блуждать по мостовой боли и обиды.       Следующий отрывок и вовсе заставляет меня застыть в болезненном напряжении.       Кровь. Раны. Ярость. Обломки души. Разбитые зеркала. Отчаянные попытки выбраться из капкана, ломающего кости и кромсающего плоть.       О боже. Я бы сказала, что это намного больше похоже на Ханну. Вот только атмосфера этих стихов уж слишком пронзительна, чтобы быть просто готическим антуражем.       Несколько страниц снова перечеркнуты от и до. Я пролистываю их, не в силах разобрать ни единого слова.       И снова бодрый размашистый почерк. Я выдыхаю с облегчением, сама не заметив, что только что испытала недюжинную тревогу за свою соперницу.       Что? Я вчитываюсь в задорные, полные ярких красок и непокорных бликов строчки вновь и вновь.       Янтарь твоих бойких глаз… Нарочно путаю твое сладкое имя, чтобы не влюбиться в него еще сильнее… Цепкими коготками вонзаешься прямо в мое черное сердце… Прости, иначе не умею, я не могу любить, я призвана лишь уничтожить…       Обрывки ее стихов яркой каруселью проносятся в моих мыслях. Это… обо мне? Она писала обо мне. Почему именно эти пару страниц кажутся мне лучшими? Потому что они действительно самые яркие и чувственные, или же потому, что они обо мне?       Стоп. Нет. Ханна не могла написать такое обо мне. Она ненавидит меня. Она, наверняка, душу дьяволу продала и поклялась, что затащит меня в ад.       Но ее стихи. Это чистое блаженство. Она невероятно талантлива. Они с братом все же похожи намного больше, чем мне показалось вначале. Она такая же тонкая и творческая натура. Вот только эта светлая и нежная душа надежно скрыта под непробиваемой броней, сотканной из агрессии, хамства и злости.       На последней странице лишь два слова, но они становятся вишенкой на торте и заставляют меня против собственной воли, как бы яростно ни сопротивлялся мозг, расплыться в самой довольной, нежной и одновременно смущенной улыбке и прижать тетрадь к сердцу.       Моя Софи.

***

      Конечно, я четко для себя решила, что отдам тетрадь ее хозяйке. А как иначе? Однако весь вечер я провела, постоянно возвращаясь к стихам Ханны, перечитывая их, смакуя каждую строчку.       Наутро мой блаженный восторг поутих, и я вспомнила о том, что произошло за пару мгновений до того, как я обнаружила вещь Ханны у себя под кроватью. Это омрачило мое настроение, но, уныло вздохнув, я все же приняла решение быть намного жестче и внимательнее к сопернице. Она хитрый зверь, и я более чем уверена, что вчера в своих горьких мыслях я попала в точку.       День прошел спокойно. Ощущение тягучей неги и какой-то неземной воздушности с легкими оттенками грусти и меланхолии все никак не покидало меня. Возможно, причиной тому стала осенняя хандра. А может быть, нечто более глубокое.       Келси неотступно заваливает меня сообщениями, в которых выражает дикое желание повести меня на свидание и провести вместе вечер. Я отвечаю ей несколько прозрачно и вяло, но в итоге все же решаюсь принять ее предложение. Почему нет? Я снова вспоминаю свои мысли по этому поводу. Что если Келси действительно та самая, и я ужасно пожалею, если потеряю ее? Лишь эта мысль не дает мне проигнорировать ее и смело отправить на те странички моего прошлого, на которых воцарялась надпись «Я ненавижу тебя, Келси Харпер».       Лили целый день проводит в глубокой задумчивости. Она рассеяна и мрачна. Пару раз я осторожно спрашиваю ее, не случилось ли чего, но она отмахивается от меня рядовым «Все в норме». Я понимаю, что это не совсем так. Но если бы Лили хотела со мной чем-то поделиться, она давно бы это сделала.       Сначала я хотела высказать ей свои упреки по поводу Ханны и всего того, что Лили наговорила про нее. Ханна права, это клевета. А уж я-то знаю, что Лили та еще сплетница, значит, уже успела распространить эту ложь.       В итоге мне стало ее жаль, она и так пребывает не в лучшем расположении духа, чтобы еще поругаться со мной. Думаю, поговорю с ней позже, когда ее внутреннее волнение уляжется.       Лили частенько бесит меня своей постоянной склонностью к сплетням, домыслам и осуждением других. Меня то и дело раздражает ее наивность и порой легкомысленность. Но в то же время, когда я приглядываюсь внимательнее, я вижу перед собой маленькую хрупкую, закомплексованную и зажатую девочку, единственное оружие которой это сбор сплетен про окружающих. И тогда мое раздражение отступает, а на его место приходит желание защитить ее от тех, кто так и норовит уколоть ее. А это, как правило, почти все. К сожалению, люди склонны обижать слабых.       Как и Ханна. По сути, и она, и я, обе понимаем, что я слабее нее. Хотя бы физически. Я вспоминаю ту строку из ее стихов. Я призвана лишь уничтожить. Кажется, в мире просто существует такой тип токсичных людей, которые не могут не обижать. Энергетическая вампирша, черт возьми.       День заканчивается, и мы с Лили, как обычно, молча бредем домой. Я замечаю, что она немного повеселела, и решаю осторожно начать разговор. - Лили, я хотела поговорить насчет Ханны, - мягко произношу я. - Валяй. Мы в последнее время только и делаем, что обсуждаем ее, - обыденным тоном говорит подруга. - В общем, - я сразу решаю перейти к сути, - Ханна не виновна в исчезновении Эрин. - С чего ты взяла? – Лили устремляет на меня вопросительный взгляд. - Она сама мне сказала, а потом рассказала, что делала в тот вечер в участке. Она нашла вещи Эрин и принесла их туда. - И ты ей веришь? – с подозрением спрашивает подруга, - Веришь, что она вот так просто нашла ее вещи? - Лили, хватит. Это глупо. Ханна права. Ты не можешь вот так голословно обвинять кого-то в преступлении. Потому что тем самым ты сама совершаешь преступление. - Я?! – Лили останавливается и вылупляется на меня. - Да. Это клевета. Хватит разносить по всему кампусу эти сплетни. Оставь это полиции, - строго говорю я. - Как ты можешь верить ей? Она поступает с тобой как последняя сволочь, а ты веришь в ее мерзкие слова? – Лили распаляется, и я уже понимаю, что ссоры не миновать, но в этот момент она начинает выводить меня из состояния равновесия. - Хватит уже! – не выдерживаю я, - Ты ведешь себя как идиотка, которая ведется на всякую чушь. Услышала звон, да не знаешь, где он. Какой-то придурок сказал, что видел Ханну в участке, а ты уже все напридумывала. А ты? Почему ты веришь тому, кто вечно впутывает твоего парня в неприятности и интрижки с другими девушками? - Я не…, - Лили сникает, - Я просто. Просто ненавижу ее, Софи. Она целовала его. - Целовала. Но лишь потому, что он позволил. Я прекрасно знаю, каково тебе. Келси делала то же самое, - я хмурюсь, - Она позволяла остальным целовать себя, потому что я была не нужна ей. Если бы Стэн ценил тебя, он никогда не позволил бы ни одной девушке даже близко подойти к себе. Ты же и сама это понимаешь. Ханна свободна и вольна делать все, что хочет, - я осознаю, что говорю ее словами, которые услышала в тот день у обрыва, и вдруг понимаю, что они и вправду не лишены смысла, - Что тебе сказал его друг? Дословно. Скажи. Слово в слово.       Лили медлит. Ее брови почти касаются друг друга на переносице. Внутри меня вспыхивает надежда, когда я вижу отражение отчаянной работы мозга на лице подруги. Значит, она решила отставить ссору и попытаться вспомнить. - Сказал, что видел Ханну в участке, - бормочет Лили. - И? – подначиваю я. - И что услышал из речи полицейского имя Эрин Ливингстоун. - И? - И… Все, - Лили расслабляет плечи и закрывает глаза. Она сдается. - И как ты могла накрутить из этого такой снежный ком и прокатить его по всему кампусу? Убеждать меня в том, что она опасная преступница, сплетничать об этом за ее спиной. Лили, ты хоть понимаешь, что ты творишь? И что Ханна могла сделать с тобой? Конечно, нет. Потому что в итоге Ханна отыгрывается на мне и за твой поступок тоже.       Я договариваю последнюю фразу и спешу уйти, но Лили ловит меня за руку. - Постой. Прости меня. Я была так зла. Я была безумно зла на нее. Я не удержалась и немного преувеличила, - оправдывается она, жалобно заглядывая мне в глаза. - Немного? – вскрикиваю я, - Лили, ты должна извиниться. Ты действительно оклеветала ее.       Я не могу в это поверить. Ханна оказалась права. Черт побери. Ну почему она снова и снова оказывается права? Откуда в этой стерве столько здравомыслия? - Я не стану просить у нее прощения, - твердо говорит подруга, взметнув рыжими косами, - Если ты не забыла, она целовала моего парня на глазах у всех! И еще я должна просить прощение?! - Ладно. Но потом не удивляйся, когда она переключится с меня на тебя, - говорю я и продолжаю путь, спеша закончить этот разговор, хотя буря негодования все еще бушует внутри.       Невероятно. Лили пересекла все допустимые границы. Жестокая штука – женская месть – заставляет напрочь лишиться здравого смысла.       Мистер Хайнц. Вы были не совсем правы. Кажется, в этом долбаном мире никто не сожалеет о своих поступках.       Я торможу, когда понимаю, что Лили не идет рядом со мной. Я поворачиваюсь и вижу, что она остановилась на месте как вкопанная и смотрит куда-то в сторону. Я слежу за ее взглядом и сразу же нахожу то, что выбило ее из реальности.       Злобная блондинка Клэр повисла на шее придурка Стэна и буквально съедает его рот. Я перевожу горестный взгляд обратно на Лили. Она не сдерживается и разражается рыданиями. Прежде чем я успеваю сделать шаг, она срывается с места и уносится прочь.       Ну все. Я чувствую, как поджилки начинают трястись от ярости. Ослепляющая пелена опускается на мои глаза, затмевая голос разума. Я уверенно приближаюсь к сладкой парочке, а когда достигаю цели, рывком откидываю их друг от друга. - Какого черта? – взвизгивает Клэр. - Что ты себе позволяешь, мерзавка?! – рычу я, - Ты и твои подруги окончательно рехнулись. Если это очередной ход Ханны Джордан, то я прямо сейчас уничтожу вас обоих. Ах, да. И тебя в придачу, - я переключаюсь на Стэна, - Какой же ты отвратительный кусок дерьма, Стэн. Ты не стоишь и ногтя Лили. Проклятый ты кобель. Я надеюсь, у тебя член отсохнет. - Софи, успокойся, - мямлит Стэн, в то время как я едва удерживаю свои кулаки на месте. - Да, успокойся, наглая шавка, - мерзким голосом пищит Клэр, - Ты ни на что не способна, кроме как постоянно терпеть унижения. Ты жалкая. Ты просто клоп, которого Ханна скоро прихлопнет. - Заткнись, шлюха, - рявкаю я. - Ты назвала меня шлюхой? – я не успеваю даже моргнуть, как гадкая блондинка размахивается и влепляет мне звонкую пощечину.       Я медленно поворачиваюсь, все еще борясь с жутким звоном в ушах и колотящимся на пределе сердцем, но первое, что я вижу, это не отвратительная рожа блондинки, а каскад сиреневых прядей.       Ханна влетает между нами словно молния, и так же молниеносно хватает Клэр за руку и заламывает ее за спиной, а второй рукой жестко берет ее за шею на затылке и склоняет к земле, а та послушно падает на колени. - Никогда. Никогда, слышишь! – рявкает Ханна так, что мое сердце в ужасе подпрыгивает, и мне хочется зажмуриться, - Не смей ее трогать. Если я еще раз увижу, что ты хоть пальцем прикоснулась к ней, я не оставлю на тебе живого места. Ты меня поняла?! – Ханна встряхивает ее. - Да. Да, да. Я поняла. Прости, Ханна, - скулит блондинка.       Ханна сжимает затылок Клэр, но затем резко отталкивает ее от себя и бросается к Стэну. - Я молчал, - Стэн выставляет перед собой руки, чтобы защититься от фурии, которая даже сквозь его ладони прожигает его убийственным взглядом.       Ханна отводит от него взгляд, разворачивается и уходит. Я какое-то время еще стою на месте не в силах переварить все, что только что произошло, но потом я собираю волю в кулак и спешу за Ханной. - Я не желаю тебя видеть, - рычит она. - Постой, - неожиданно дрожащим голосом произношу я.       Ханна разворачивается и удивленно смотрит на меня, словно ожидала увидеть кого-то другого. Точно. Она, наверняка, думала, что за ней побежит Клэр. - Я нашла, - я открываю рюкзак, достаю ее тетрадь и передаю ей.       Ханна хмурится, на ее лице все еще видны яростные попытки усмирить внутренний ураган ярости. Затем она берет тетрадь из моих рук. - Это та самая вещь? – осторожно спрашиваю я, - Я больше ничего не должна тебе? - Да, это она. Как щека? – Ханна словно вдруг опомнилась.       Она кладет ладонь на все еще горящую от удара щеку и легонько проводит по ней пальцами. Сквозь мое тело мгновенно проносится электрический разряд. Я вспыхиваю еще больше. Но уже не от злости. - Все нормально, - тихо говорю я. - Приложи лед, как придешь домой, - глубоким голосом говорит она, с заботой и серьезностью глядя мне в глаза. - Да, конечно, - все мысли улетучиваются.       Я забываю о боли, я чувствую лишь ее руку, ее большой палец легко, но вкрадчиво поглаживающий мою шею. Я кладу ладонь на ее запястье, и ее глаза тут же вспыхивают огоньком неожиданности, а зрачки расширяются настолько, что ее бездонные глаза кажутся абсолютно, беспросветно черными.       Она играет. Призвана уничтожить. Мозг рвется в бой. Я вспоминаю все свои мысли, убираю руку с ее запястья, кожу которого едва не разрывает дикий ритм ее пульса, и отхожу в сторону. - Спасибо, - холодно говорю я, - Но я сама могу за себя постоять. Больше не влезай в мои дела. Ты мне не нужна.       Я разворачиваюсь и делаю пару шагов прочь, но ее твердый голос останавливает меня, вселяя надежду на то, что она вернет меня и заставить поверить в каждое слово, сорвавшееся с ее уст, даже если оно насквозь пропитано фальшью. - Софи. Ты видела, что в этой тетради? – напряженно произносит Ханна. - Да, - отвечаю я после минутной паузы. - Забудь об этом. Это все не для тебя. Ты ничего для меня не значишь.       Три фразы. Три выстрела. Три ранения в сердце.       Я делаю огромное усилие и наконец сглатываю ком обиды, но когда я разворачиваюсь, позади себя вижу лишь опустевшую дорожку.