***
Маримо: Это ты? Бабник: Не-а. Это Луффи. Маримо: ЧЕго??? Я же просил тебя, чтобы он лишний раз ко мне близко не подходил! Бабник: Я знаю, я пытался. Но он не хочет ничего слышать, кроме того, собирается сам тебя вытаскивать. Лучше собирайся и выходи.***
Отложив телефон в сторону, Зоро нервно вздохнул — по телу прошла лёгкая дрожь. Не то, чтобы он боялся Луффи — они были друзьями с начальной школы, можно сказать, были неразлучны, и вот собирались поступать в один университет. И это несмотря на то, что чувства к Монки у Ророноа были совсем не дружеские. Если бы пару лет назад ему сказали, что он будет так убиваться из-за лучшего друга, так ещё и пичкать себя таблетками, парень бы в это просто не поверил. Когда Зоро начал замечать за собой первые признаки влюблённости, он не придавал слишком много значения тому, как скручивало живот, а воздуха в лёгких не хватало в моменты близкого общения с Луффи, а ещё немного чесалось горло. Он списывал это на нервное напряжение, и отчасти был прав. Однако, поехав в трёхдневную поездку с друзьями, вернулся из неё Зоро с сильным кашлем. Парень полагал, что он серьёзно простудился, сдал все нужные анализы, но ни бронхита, ни астмы у него не нашли. Зато, что было ещё хуже, с одного из обследований он вернулся с лепестком нежно фиолетового оттенка в руках. Матери с отцом пришлось рассказать — дорогостоящие лекарства, облегчающие симптомы, парню было оплатить самому не под силу. Вечером Ророноа слышал, как мама плакала на кухне — хотя при нём она и виду не подала. Он и сам плохо соображал, пытаясь понять, как ему теперь с этим жить. В просьбе родителей назвать имя нужного человека парень отказал. Он не хотел, чтобы они знали, что он по глупости влюбился в друга детства. Изначально Зоро собирался сразу рассказать обо всём Монки — смерть от отсутствия взаимности была лучше, чем вечный кашель и приём лекарств, лишь бы продлить себе жизнь. Однако слушать беззвучные рыдания матери было выше его сил, поэтому парень пообещал себе жить хотя бы ради неё. И так началась постоянная борьба с самим собой — с чувствами, которые, подобно лозам глицинии, прорастали у него внутри и сдавливали органы всё сильнее. Ророноа знал, что с момента обнаружения недуга ему лучше не видеть Луффи и лишний раз не думать о нём. Это действительно спасало — кашель, не без помощи лекарств, ненадолго отпускал горло, и на день-другой Зоро мог забыть о том, что с ним что-то не так. Однако стоило им увидеться в школе или пересечься в магазине — симптомы тут же обострялись, и Ророноа проводил ночи напролёт, выкашливая тонкие вьющиеся лозы с перьями фиолетовых цветков. Кроме родителей, о его недуге никто не должен был знать, но однажды, когда парень отлучался откашляться в туалет, за ним увязался этот неугомонный Винсмоук — чего ему вообще тогда понадобилось в туалете?! Увидев распростёртые по раковине изорванные лепестки, частично пропитанные кровью, Санджи сразу всё понял. Он спросил только одно — имя. И пришлось рассказать, всё равно он бы и сам догадался. С этого момента болезнь Зоро стала их общей проблемой. Хотя Ророноа и терпеть не мог этого парня, ему не оставалось ничего, кроме как полагаться на него в моменты, когда они были не дома. Винсмоук, хоть открыто это не показывал, но испытывал толику волнения за Зоро. До того, как он узнал о болезни, они не были близкими друзьями, но после случившегося Ророноа понял, что блондин оказывает ему нехилую поддержку. От сердца немного отлегло от мысли, что он был не один, и мог поделиться с кем-то своими переживаниями. Санджи также старался по максимуму ограничить их с Луффи непосредственный контакт — понимал, что лишняя близость не приведёт ни к чему хорошему. По итогу Зоро держался настолько, насколько мог — пил таблетки и сливался со всех встреч, на которые его звали друзья. Однако этой он не смог избежать.***
Накинув первое, что попалось под руку, парень вышел из дома. На улице его уже ждали друзья — Санджи докуривал очередную сигарету, а остальные что-то активно обсуждали. Монки среди них не было — это и насторожило Зоро. Плохое предчувствие оправдало себя — в эту же секунду он почувствовал давление на шею — Луффи с криком прыгнул на него со спины, цепляясь руками за плечи. Кислорода резко начало не хватать — в нос забился аромат глицинии, который вытеснял остальной воздух. Одного взгляда на Винсмоука хватило, чтобы тот немедленно подскочил к ним, и принялся отцеплять Монки — тот и сам хотел слезть, но теперь его грубо оттащили от Ророноа за руку. «Я просто напугать его хотел!» — виновато проговорил Луффи, наблюдая за тем, как Зоро достаёт из кармана платок и заходится громким кашлем. — Луффи! Ты же знаешь, что у него проблемы с горлом, зачем было давить на него? — Нами, хотя и не знала ситуацию полностью, принялась его отчитывать. — Да у него оно не проходит с той самой поездки в лес! Зоро, сходи уже к врачу! — Монки, пожав плечами, уставился на парня, который пытался отдышаться. — Да, схожу я, схожу… — просипел Ророноа, убирая платок в карман. — Ну, пошлите, что ли. После этого вся компания двинулась по направлению к городской площади, на которой проходил фестиваль. Луффи то и дело пытался приблизиться к Зоро, но тот постоянно отлучался на телефонный разговор, или они секретничали с Санджи — в общем, парень оказался озадачен, за всю дорогу так и не сумев поговорить с лучшим другом. Монки явно ощущал, что уже какое-то время они с Ророноа не общались так тесно, как в прошлом — он пытался связать это с экзаменами, но обычно друг всегда находил для него время, даже во время учебы. Девушки у него за это время не появилось, он узнавал у знакомых — поэтому Луффи просто не мог понять, почему Зоро не хочет с ним общаться. Самое страшное подозрение, что парню просто больше не нужна их дружба, он откладывал в дальний ящик, не желая воспринимать его всерьёз. Кроме того, Монки не был уверен, но ему в последнее время хотелось быть ближе к Ророноа — он как будто чувствовал его внутренние переживания, но не мог понять, с чем это связано. В любом случае, ситуация, в которой он, по ощущениям, не мог даже подойти к другу, начинала его злить. Фестиваль проходил рядом с городским парком развлечений, и организаторы попытались объединить пространство, чтобы горожане могли не только прокатиться на аттракционах, но и обойти палатки с конкурсами, вкусной едой и различной полезной домашней утварью. Ребята, не раздумывая, решили прокатиться на горках — оплатив билеты, они встали в длинную очередь к аттракциону. — Слушайте, тут такая очередь длинная, может ну их, не пойдём? — вслушиваясь в крики, доносящиеся с горки, предложил Усопп. — Мы за это заплатили! Мне плевать, если вы не хотите ждать, можете отдать свои билеты мне, и я за каждого из вас схожу на эти горки. — процедила Нами, вспоминая, во сколько обошёлся билет на аттракцион. — Правда, Усопп, мы же заплатили. Постоим в очереди, ничего с нами не случится. — согласился Санджи. На горках Луффи хотел сесть рядом с Зоро, но Санджи с каким-то особым рвением его опередил — причём так, что он даже не сразу понял. «Я пройду?» — спросил блондин, после чего протиснулся вперёд очереди, и вот Монки уже увидел, что место рядом с Ророноа занято. Прокатившись на аттракционах, компания друзей решила пройтись по палаткам с едой и развлечениями. Нами выиграла все призы в тире — кто бы мог подумать, что она может так же метко кидать дротики, наравне с Усоппом, если награду за самую высокую точность могут отдать в виде денежного вознаграждения. Сам Луффи не успел заметить, как сильно увлёкся вкусной едой, и все выигранные в тире деньги пришлось потратить на то, чтобы заплатить всем торговцам, у которых Монки съел добрую половину продаваемой еды. Всё это время Зоро старался держаться от него подальше, и, когда Санджи предложил сходить всей компанией в комнату страха, согласился — в темноте будет проще находиться как можно дальше от объекта своего воздыхания. Принятая за ужином таблетка глушила болевой синдром, но горло начинало невыносимо чесаться даже в те моменты, когда они просто стояли рядом. Зайдя в комнату страха, ребята не ожидали ничего, кроме того, что им в течение всего пути приходилось успокаивать Усоппа, который был на взводе из-за гротескных декораций. Убавив яркость экрана до минимума, Зоро открыл мессенджер и начал печатать сообщение Санджи.***
Маримо: Я сейчас уйду, а ты скажи ребятам, что я себя неважно чувствую, поэтому не попрощался. Бабник: Окей. Всё ок? Маримо: Да.***
После этого Зоро со спокойной душой остановился, пока другие, не замечая его отсутствия, продолжали двигаться по тёмному коридору, и начал отступать назад. Свою задачу он уже выполнил — пришёл сегодня на фестиваль, а теперь можно и откланяться. Уже направляясь к выходу, парень внезапно почувствовал, как его схватили за запястье. — Слушайте, я уже ухожу, поэтому отпустите руку, пожалуйста. — последнее слово Ророноа едва выдавил из себя, поскольку человек, который был принят им за актёра аттракциона, вовсе им не являлся — это парень понял по ударившему в нос до боли знакомому запаху цветов. Сейчас он готов был отдать всё, лишь бы то, что он видел, было галлюцинацией — перед ним стоял Луффи, и, более того, держал его за запястье. — Что ты здесь делаешь? — почти шёпотом сказал Ророноа, рефлекторно кладя руку в карман, чтобы вытащить оттуда платок. — Мне нужно с тобой поговорить, Зоро. — вопрос остался без ответа, и Монки молча уставился на парня в ответ. Дальнейшие события парень помнил смутно — голова начала кружиться, и к тому моменту, как они вышли из комнаты страха и дошли до ближайшей скамейки, ему казалось, что он вот-вот упадёт в обморок. Горло не просто чесалось — его жгло, будто огнём. Вынести это было тяжелее, чем всю оставшуюся жизнь глотать таблетки и избегать общения с лучшим другом — вот, что Ророноа понял за эти пять минут. Не жить, но просто находиться рядом с любимым человеком, который об этом не подозревал — было сущей пыткой, вынести которую более нескольких минут было не под силу даже Зоро. Парню казалось, будто он теряет сознание — что кислород, не поступающий в мозг из-за медленного отказа лёгких, так стремительно заканчивается во всём организме. Однако, собрав волю в кулак, Ророноа с трудом выдавил из себя: — Ты что-то хотел обсудить? — после чего зашёлся сильным кашлем, и ему пришлось отвернуться, чтобы Луффи не увидел окровавленные лепестки, которым извергались его лёгкие. — Да. Послушай, мне кажется, или мы отдалились друг от друга за эти несколько месяцев? Просто, я за тебя беспокоюсь. Мы почти не разговариваем и не видимся, а даже, когда видимся, ты делаешь вид, что меня не существует! Если ты на меня за что-то обижен, то расскажи, не держи в себе, я пойму! Если я реально накосячил, то я извинюсь, только не игнорируй меня больше. Правда, я хочу, чтобы всё было как раньше. — после этой пламенной речи Монки глубоко вдохнул, пытаясь перевести дыхание. Зоро криво ухмыльнулся: — Как раньше, боюсь, уже не будет. — Зоро! Ну же, поделись со мной, не говори загадками. Что случилось? — Луффи, и правда, выглядел встревоженным. — Ты ничем не сможешь помочь. Если я расскажу, исход событий тебе явно не понравится. — Что за бред. Ты мой лучший друг, я приму всё, что ты мне скажешь. Слушай, я не сдвинусь с места, пока ты не скажешь, в чём дело, так что, живо, говори! Этот диалог зашёл в тупик с самого начала, и Ророноа это прекрасно понимал. С трудом вдохнув воздух, он произнёс: — Нам лучше больше не общаться. Да, раньше мы были неразлучны, но теперь всё изменилось. Тебе будет лучше, если ты найдёшь себе нового лучшего друга. — говоря об этом, парень не заметил, как изменилось лицо Луффи, который теперь смотрел на него с еле скрываемой злостью. — Вы же с Усоппом хорошо общаетесь? Вот и дружи теперь с ним, он хороший парень, и у вас похожие взгляды на мир. А меня оставь. Взглянув в глаза своему лучшему другу, Зоро чуть было рот не открыл от удивления — глаза Монки заблестели, и нижняя губа по-детски задрожала, сложно предвещая, что сейчас будет. — Что ты несёшь?! Найду себе нового друга? Что за бред?! — голос у парня дрожал, но он продолжал говорить, срываясь на крик. — Знаешь, что? Мне и даром не нужен этот мир, если в нём не будет тебя! В этот момент цветы, застрявшие комом в горле, на секунду отступили, и Ророноа сказал совсем тихо, чтобы было слышно только им: — Я люблю тебя. — сказал, на самом деле, ни о чём не жалея. Даже если сейчас он умрёт — то не пожалеет об этом ни капли. Единственное, о чём Зоро жалел — о том, что не успел извиниться перед родителями. Они, должно быть, совсем не желали такого исхода — чтобы сын, у которого жизнь только началась, умер так нелепо из-за своей влюбленности. В ту же секунду глаза его наполнились слезами — сожаления, жалости, грусти, и… облегчения? Больше не нужно будет цепляться за жизнь, словно она постоянно ускользает из его рук, как песок. Неважно, что сейчас будет — он готов ко всему, хотя его начинало потрясывать от страха. Или таков приход смерти? Сейчас она заключит его в свои объятия, как запыхавшегося кролика, который так долго пытался избежать своей участи. Ророноа действительно почувствовал тепло — слёз, текущих по щекам, и чужое, человеческое тепло — объятия Луффи. В этот момент, казалось, он был счастлив, как никогда в жизни — умереть в объятиях любимого человека, даже если твои чувства не взаимны — шанс, дающийся не каждому. — Зоро, ты что, плачешь? — из раздумий его вывел голос Монки, непривычно высокий. Посмотрев ему в глаза, парень увидел, что его друг и сам плачет. — Почему ты у меня это спрашиваешь? Сам не лучше. — Зоро улыбнулся сквозь силу. — Хотя я и не знал о твоих чувствах ко мне, мог бы хоть сказать. Я не умею читать мысли, знаешь ли! Если ты из-за этого так мучился, то ты просто глупый, глупый Зоро! Я думал, ты меня оставишь. — растирая рукой слёзы по лицу, продолжал жаловаться Луффи. Ророноа показалось, что сейчас его друг был похож на копию себя в детстве — он так же горько плакал, как когда ребята постарше могли отобрать у него какую-то вещь, и Монки, потерпев поражение в неравном бою, бежал изливать душу своему другу. Дрожащей рукой он начал гладить парня по голове, пытаясь утешить. Тем временем, собравшись с силами, Луффи продолжил: — Хоть я и не знаю, что сейчас ответить, но я не говорю «нет», просто это немного неожиданно! Ты должен меня понять. Однако Зоро и так всё понял. Пока он сидел, прощаясь с жизнью, его друг искренне переживал о нём, и за это парню было немного стыдно. Мысль о возможной кончине ни на секунду не покидала его — поэтому Ророноа не нужно было знать наверняка, что в глубине души Монки уже принял решение. Он выбрал его, и болезнь отступила — горло больше не жгло, и Зоро сам едва мог поверить в то, что, наконец, сможет вздохнуть полной грудью. Но не это в данный момент волновало парня, а то, что его чувства оказались взаимны, хотя Луффи пока этого не понял. Подавшись вперёд, Зоро обхватил руками чужое лицо, большими пальцами начал утирать слёзы, скопившиеся в уголках глаз. Он улыбался, и, пока тянулся за поцелуем, улыбка не сходила с его лица — безмятежное счастье захватило парня настолько, что он забыл даже о том, что вокруг была толпа людей. Припав к чужим губам, Ророноа почувствовал слегка солёный привкус из-за слёз. Несмотря на то, что еще минуту назад Луффи сам говорил о том, что ему нужно время, чтобы подумать, сейчас он сам обнимал Зоро за шею, отвечая на поцелуй. Сплетая языки, и опаляя друг друга горячим дыханием, они не могли остановиться, хотя воздуха уже начинало не хватать. Наверное, не стоит говорить о том, что Ророноа было не привыкать к такому состоянии в присутствии Монки за последние месяцы? Раскрасневшиеся, ребята шли к выходу из парка, сцепив руки в замок, не обращая внимания на косые взгляды. — Зоро, а ничего, что люди видят? — решил спросить Луффи из простого интереса, поскольку ему, в общем-то, было слегка фиолетово на окружающих. — Я сегодня чуть не умер, мне наплевать. — отозвался парень, только крепче сжимая чужую руку.