Случайность? А может все так и должно быть?

Антон стоял у стойки уже не первый месяц. Удачно сдавший последний экзамен в универе и наконец-то закончавший эту поеботу, теперь со спокойной душой все силы мог вкладывать в работу. Не то, чтобы это было место мечты. Маленькая кофейня в центре города, где постоянно снуют туристы и похожие зеваки, заказывающие каждый раз одно и то же: « айс латте с собой». Это было помещение не более 50 квадратных метров, с дурацкими зелеными занавесками, что так ненавидел Шастун. Несколько столиков, больше напоминающие журнальные, и мягкие пуфы рядом. Каждый день, после смены, парню подолгу приходилось взбивать их, словно пенку для кофе, в подобие кресел, и расставлять по цветам. Тяжело быть перфекционистом. У него было не слишком много обязанностей, так что в будни юноша работал один. Лишь по выходным, когда уютное кафе, после десяти вечера, превращалось в пародию ночного клуба, к нему приходили на подмогу. Всегда одни и те же. Светловолосая девушка, с карими, почти черными глазами. Когда она обеспокоенно заглядывала в лицо Антона, пытаясь узнать в чем проблема, казалось, будто утопаешь в темной бездне, без варианта на спасение. И молодой парень. Хотя более красноречиво его описывало слово «шкет». Только закончил школу, едва исполнилось восемнадцать, никогда не следовал дресс коду, и как по рассписанию опаздывал на начало смены минут на двадцать. Вообще-то Антон не жаловался. Всяко лучше, чем проторчать всю ночь одному, оттаскивая пьяных людей за шкирку вон. Представлять, что у тебя шесть рук и пара ног, как у паука, пока разливаешь по граненным стаканам и стопкам напитки. И отшучиваться от приставучих посетителей, часто зовущих уединиться в тесной подсобке, туалете или в номере дешевого отеля на окраине города. На самом деле он даже привыкал к ним. Начал понимать странный юмор Сереги (так в первый день представился еще совсем недавно выпустившийся школьник). Закрывать глаза на вечные поцелуи Даши с другой девушкой в той самой неудобной подсобке, где по закону подлости хранились кофейные зерна и еще кучу приблуд для создание шедевров. И если сказать честно, это и правда были шедевры. Шастун был перфекционистом во всем. Его воротило от криво повешенных полотенец, до легкого следа смазанной корицы по бортам бумажного стаканчика. За полгода работы бариста, он выучился делать идеально. Сочитал баланс между «ебать как вкусно» и «ахуеть, ты сам это нарисовал?». Вот так и появился один постоянный клиент в их не совсем приметной днем забегаловке. Он приходил ежедневно, оставляя за собой едва ощутимый аромат миндаля, смешанный с чем-то цитрусовым. Всегда заказывал обычный капучино, а в дорогу брал круасан с шоколадом. Антон выучил этот набор за три дня. Мужчину он узнал уже на второй. Холодные глаза, цвета океана, куда безвозвратно падал Шаст, в первые секунды вообще прослушивая, чего от него хотят. Бархатный голос, тут же успокаивающий и заставляющий забыть о всех пустяках. Эй, Антоха, камон, ты не должен вообще об этом думать. Серебрянная серьга в левом ухе, и одно единственное кольцо на большом пальце. — Ты хоть знаешь, что это значит? — спрашивает его Даша в том злочастный день, когда за окном бушует ураган, срывая с деревьев листья и портит прически всем проходящим людям, что так неудачно вышли сегодня на цлицу. А Арсений, как узнал Шаст еще в первый день, спросив имя для того, чтобы написать его на стаканчике, заходил в это кафе уже неделю подряд, не пропуская и дня. — Чего? — лениво отзывается Антон, стоя возле аппарата с кофе и засыпая в него новую порцию свежих зерен. Он даже не поворачивает головы на девушку, продолжая честно выполнять свой долг, как баристы. — Да про кольцо я, дурак, — взрывается бестия, легко ударяя своего напарника по плечу. Странно, что она сегодня вообще была на работе. Смена не ее, так еще и полдень. Вот заняться ей нечем. — И что с ним не так? — на самом деле парень не понимает про какое вообще кольцо идет речь, ведь по уставу было положено снимать все украшения, тем более с рук. На своих пальцах он не видел сейчас ни единого намека на побрякушки, оставив те в своем шкафчике в раздевалке. Тупо пялясь пару секунд вниз на совершенно голые, как сам Антон и говорил, подобие пальцев, он устремляет наконец-то свой взгляд на девушку и смотрит так осуждающе и непонимающе, как только может. — Господи, ты реально дебил или настолько не обращаешь внимание на детали? — она закатывает глаза, медленно разворачиваясь спиной к столу, и взором указывает на предмет обсуждения. Арсения. — Ээ. Даш, не еби мне мозг. С какого я вообще должен обращать внимание на руки незнакомого мне мужчины? — вообще-то это неправда. Мужчина не был таким уж незнакомым. Все таки первый постоянный клиент, нихуя себе. Это уже уровень выше, чем обычный работник, делающий дешевый кофе в местной забегаловке. Антон яро надеялся, что так и есть, а не просто его фантазия разыгралась, пытаясь зацепиться хоть за какое-то внимание. Пусть даже и без слов. — Какой же ты душный, — не унимается знакомая, наконец отбирая у Шаста зерна, которые тот расыпал практически по всему столу, засмотревшись таки на те самые злощастные руки, покрытые мелкими вздувшимеся венками, и тонкие пальцы, изящно перелистывающие страницы явно слишком умной книжки, — это кольцо обозначает, что он гей, и у тебя есть все шансы с ним замутить, — Кто то уже говорил, что Даша не отличалась тактичностью, а еще и громкостью своих высказываний. Наверное именно поэтому сейчас его единственный шанс чувствовать себя особенным смотрит в упор. Шастун ощущает это даже спиной. Юноша предпочитает на это ничего не отвечать, лишь пару секунд мнется на месте, а затем уходит в уборную, полностью смущенный происходящим. Не то, чтобы он отрицал свою ориентацию. Но и принимать ее не спешил. Ему нравились девушки. Да, определенно нравились. Их волосы, аккуратные носы, пухлые губы, тонкие талии и стройные ноги. Поздравляю Шастун, ты извращенец. А еще ты думаешь об несуществующем идеале красоты, что навязало всем общество. Тебе нравятся не девушки, тебе нравится их эстетика. Ебанный ты перфекционист. Ну ладно, может ему и не нравились девушки. Но это же совершенно не означает, что ему нравятся парни. Только вот скулы, покрывшиеся румянцем об одной только мысли, что он сможет заговорить с тем мужчиной, сдавали его с потрохами кажется. Он возвращается в зал в тот момент, когда за призрачным Арсенией закрывается входная дверь. Сквозь панарамное стекло Антон видит удаляющуюся фигуру и даже облегченно выдыхает, понимая, что на сегодня с неловкостями покончено. До конца рабочей смены он настойчиво игнорирует девушку, всеми силами пытаясь показать, как сильно она его раздражает. Что не стоит затрагивать такие темы в присутствии людей. Хотя бы тех, кому они адрессованы. И что «а не пойти бы тебе нахуй со своей пидорской хуйней?» После того дня проходит месяц. Арсений без пропусков, ежедневно посещает кафе, не изменяет себе в заказах, а вместе с тем и в стиле одежды. Постоянно идеально выглаженные офисные рубашки, что кажется на размер или два больше него самого, растегнутые на несколько верхних пуговиц, брюки классического кроя, что бесстыдно подчеркивают все, на что обычно заглядываются девушки чуть помладше, все то же одинокое кольцо, и все те же слегка волнистые пряди волос каштанового цвета, что падают на глаза. Кажется за это время мужчина успел выучить график работы любимого баристы. Пять будних дней с восьми до восьми, и выходные с десяти вечера до шести утра. Да, Арс даже как-то раз попал на вечеринку в честь дня рождения этого заведения. Сильного впечатления это на него не произвело. Отчаянная попойка малолетних, ведь добродушный персонал наливал всем, не спрашивая возраста или документов. Потрахушки, по другому назвать зрелище было нельзя, в общественном туалете. И слишком громкая музыка, давящая на барабанные перепонки со всей силой и заставляющая сердце колотиться ей в такт. Если коротко, по выходным это место превращалось в настоящий бардель. *** 13 июля. пятница. Последний адекватный рабочий день на этой недели у Антона. И сильно изматывающий у Арсения. Сегодня он заходит позднее обычного, почти перед самым закрытием. — чай, кофе, пососемся? — Шастун готов провалиться под землю, лишь бы не говорить сейчас все это. Не поднимать взгляда на мужчину. Не работать в этом кафе. Не существовать впринцепи. Вчера он проиграл дурацкое желание Сереге, за что жестоко поплатился. По словам друзей, они оба замечали те самые взгляды со стороны постояльца. По словам друзей, с какого то хуя Антон должен сделать первый шаг в их отношениях. КАКИХ НАХУЙ ОТНОШЕНИЯХ? ОСТАНОВИТЕСЬ Я СОЙДУ. Я ЕГО НЕ ЗНАЮ, ОН МЕНЯ ТОЖЕ. И ЧТО, ЧТО ОН СМОТРИТ НА МЕНЯ? ВЫ ТОЖЕ СМОТРИТЕ. ДА НИХУЯ Я НЕ ВОЮБИЛСЯ. ДА НЕ ХОЧУ Я ЕГО. ВЫ ПРИДУРКИ, МАТЬ ВАШУ. НЕ БУДУ Я ЭТОГО ГОВОРИТЬ. ладно, скажу. у меня пять косарей лишними не валяются. Ах да, если Антон зассыт и не выполнит желание, так ловко придуманное в шутку, он должен пятеру за дохлый номер и за то, что не смог поразвлекать этих дебилов. — Как обычно, — только и произносит мужчина, даже не поднимая глаз. Он кажется таким взрослым и осознанным, не ведясь на проделки людей, явно младше него. Он понимает, что это несерьезно. Понимает, что не должен на это реагировать. И еще много чего понимает, но принимает игру в свои руки, сразу перетягивая, — но если захочешь последнего, имей смелость сказать мне это в глаза, а не прячь свои как школьник. и отходит. ОН ПРОСТО МАТЬ ВАШУ ОТХОДИТ ОТ СТОЙКИ И СПОКОЙНО ЖДЕТ ЗАКАЗ, ЗАЛЕЗАЯ В ТЕЛЕФОН. ОН ТАК РАВНОДУШНО ПРОИЗНОСИТ ЭТУ ФРАЗУ И ОСТАВЛЯЕТ ПАРНЯ ОДНОГО СО ЗВОНОМ В УШАХ И СМЕХОМ НА ФОНЕ. ОН ПРОСТО НЕВЫНОСИМ. — Сука, а я говорил. А я говорил, что он гей, — срывается с места Сережа, активно жестикулируя руками, и почти вешается на Шаста, пока тот трясущимеся руками пытается в темпе сделать напиток и попращаться с гостем, — не смей молчать. Ты смотришь на него, как текущая восьмиклассница уже почти два месяца, пуская слюни. — Если ты сейчас не отъебешься, я тебе врежу прям тут, понял? — рявкает Антон, сам не ожидавший от себя такой реакции. Знаете, сложно так-то признаться кому-то, а в частности самому себе, что тебе нравится МУЖЧИНА. И ладно бы знакомый, друг, препод, да кто угодно. Но мужчина, про которого ты знаешь только его имя, только то, что он берет горячий капучино и круасан с шоколадом и только то, что он видимо до безумия любит русскую литературу, сложно. Это невыносимо сложно. — Ваш заказ готов, — неуверенно начинает юноша, все также глядя в пол, пряча взгляд зеленых глаз за челкой. Он быстро убирает руки от стаканчика, лишь бы не соприкасаться пальцами, как обычно это происходило, не чувстврвать неприятный разряд тока и крупную дрожь в теле. А потом резко все же поднимает голову, дерзко впиливаясь взором в слишком глубокие воды. В которых и утонуть то не стыдно. В которых хочется научиться плавать, присвоить себе и заявить: это только мое. идите нахуй. я здесь хозяин, — Приходите завтра. Вечером. На вечеринку. И больше не говорит ни слова, ясно давая понять свои намерения. Ночь это вам не оживленный день, когда в зале полно зевак, что так и норовят обсудить новую сплетню. Не важно какую, главное свежую. Ночью здесь полно людей в отключке, не помнящий даже как их зовут. Ночью Антон выпьет и опреденно будет смелее. Ночью. *** Суббота пролетает стремительно быстро. Шаст даже не успевает понять, как оказался на работе. Как часы пробили десять. Как резко выключился основной свет, оставляя лишь софиты и шар, подвешенный к потолку. Антон клянется, что сейчас мечтает быть вместо этой забавно поблескивающей штуки. Арсений совершенно не рад такому раскладу событий. Когда в очередной поход в кафе, он подговаривал слишком уж юного мальчишку помочь ему с одним делом, совершенно не продполагал, что этот бариста окажется таким смущающимся, таким невинным в свои 23 года. И что ему придется снова пробираться сквозь толпы людей, попутно отбиваясь от какой-то девицы, послав вторую на три буквы. Сейчас мужчина стоит возле прилавка, где обычно располагаются пирожные и булочки, так аппетитно выглядищие по утрам на голодный желудок. Ждет. Ждет, пока его заметят, хоть и сам знает, что заметили его давно. Сразу как только он переступил порог этой дешевой пародии на клуб. Шастун, подгоняемый своими напарниками, долго не решается начать хотя бы разговор. Все происходящее давит на него с огромной силой. Мысли начинают путаться еще до того, как он подходит ближе. А после и вовсе сбиваются в один огромный клубок, напомнающий ворох ниток или наушники, которые ты не можешь распутать всю дорогу до дома. Он психует. Одним движением срывает дурацкий бейджик с футболки. По выходным дресскод отменялся, и ребята могли глотнуть немного свободы хотя бы в стиле одежды. Сегодня на нем обычная серая футболка, что немного растянута у горла, открывая вид на выпирающие ключицы. Обычные скинни джинсы черного цвета с прорезями на коленях. Сегодня можно было не расставаться с многочисленными браслетами и кольцами, что и создавали весь образ здравствуйте-я-Антон-Шастун-мне-23-и-я-девственник. Парень подходит вплотную к предмету своего обожания, коим и стал Арсений за последние месяцы. Теперь уже плевать, что он совершенно ничего не знает о нем. Плевать даже на то, что Шаст так и не пропустил ни стопки прежде чем оказаться перед таким я-секс-символ-Арсением-Сергеевичем. Отчество он узнает позже, но разве это кого-то ебет? Следующая секунда и оба человека быстрым шагом направляются в незнакомую для одного, но выученную вдоль и поперек другим, комнату. Она крошечная, но недостаточно для того, чтобы не поместиться двум довольно высоким парням. — Ты наконец-то решился сказать мне в глаза свои желания? — ехидно усмехаясь, начинает мужчина как только захлопывает за собой дверь и проворачивает, вставленный в замочную скважину ключ, дважды. — Нет. Скорее проверить, насколько эти желания мои, — с вызовом кидает Шастун, резко припадая к приоткрытым губам своего собеседника. Он толкает того к противоположной стене. И вообще-то здесь капец как мало места оказывается, ведь они практически прижаты друг к другу вплотную. Антон прикрывает глаза, а поцелуй выходит настойчивым, почти агрессивным. Юноша слегка вскрикивает, когда чувствует под своей спиной холодную поверхность, а около его головы оказывается рука Арса. Он уже не ведет эту игру. Он подчиняется. И оба чувствуют это всем своим нутром, что так и пытается вырваться наружу. Арсений собственнически свободную ладонь укладывает на талию практически незнакомого себе парниши, сжимая до боли. В тот же момент языком проводит по нижней губе, на данный момент, любовника, заставляя приоткрыть рот чуть шире и впустить его. Он целуется так, будто тренировался годами. По крайней мере так думает Шастун, имевший опыт в своей жизни лишь пару раз, и то в школе. И то, с девчонками. Девчонки так целоваться определенно не умеют. Они отстраняются, кажется, спустя вечность. Загнанно дышат, пытаясь восстановиться. Рука Арсения, на пальце которой красовалось кольцо, все еще бесцеремонно лежит на ребрах Антона, и будто даже не собирается двигаться ниже или выше, а может и совсем пропасть, оставив за собой нагретое место и большой синяк. — Проверил? — задает вопрос Арс, улыбаясь куда-то своим мыслям и прямо сейчас благодарит самого себя за то, что в тот день решил все-таки заглянуть в эту кофейню. — Типо того, — Антон чувствует себя маленьким котенком, отвечая на вопрос. Его только что страстно целовал мужчина, о котором он только и мог мечтать перед сном. НЕТ Я НЕ МЕЧТАЛ О НЕМ ПЕРЕД СНОМ, ВАМ ПОКАЗАЛОСЬ. Его только что прижимал к себе мужчина, с которым он боялся заговорить месяц, обходясь одной и той же фразой « ваш заказ готов». Слишком много мыслей, Антон. В ту же секунду, парень легким движением опускает голову куда то в район плеча Арса. Благо до этого все же не решившись посмотреть тому в глаза. Проводит кончиком носа по оголенной шее, ибо все та же офисная рубашка черного цвета позволяет это сделать. Вдыхает уже знакомый аромат миндаля, а еще табака. Нет, серьезно, вы же такой правильный и курите? А после, вспомнив все, чему учили его старшаки в школе, когда он попал в не очень хорошую компанию, обхватывает участок шеи своими губами, всасывая частичку кожи. Слыша тяжкий вдох, граничащий со стоном со стороны мужчины, Шаст как никогда горд собой. Он ощущает себя самым особенным, самым желанным, когда чувствует, как сжимают его бедро совсем рядом с ягодицами. И чувствует себя совершенно раскрепощенно, когда любуется сначала кроваво-бордовыми разводами, что вскоре станут полноценным засосом, а после всматривается в те холодные голубые глаза, что увидел в первый день и более никогда в них не смотрел. Сейчас это не тот взрослый и серьезный мужчина, заказывающий кофе по утрам или перед закрытием. Это не те льдины, что заставляли думать «а все ли правильно я сказал?». Сейчас это пьянящий взгляд напротив, крепкая хватка, уверенность. Но не холод. — Мы едем ко мне или я выебу тебя прямо здесь, — все, что произносит Арс прежде чем развернуться к проходу и наконец щелкнуть ключом, выходя из помещения. Перспектива сломать себе спину, получить растяжение или просто сложиться пополам Антона мало устраивает. Поэтому кринкув «ты же знаешь ответ» быстро ретируется к напарникам. Сообщает о том, что ждать его сегодня не стоит, о благодарностях скажет завтра, а сейчас его ждет лучший секс в жизни и быстро удаляется прочь.