Божество, что было так далёко

Уже давно он слышит этот голос глубоко в своём сознании. Он не покидает его никогда, с ним он будет вечно. Холодный, безразличный голос девушки, которая когда-то забрала его сердце, съев его без остатка, всегда был с ним и нашёптывал различные вещи. Фразы всегда были одинаковы и стары как мир, ведь сознание не желало терять концепт услышанного когда-то давно. Он отчаянно хватался за каждое воспоминание связанное с ней, ведь разрушающееся тело и сознание упускало всё больше и больше. Сейчас, лёжа в бескрайней бездне, он даже был рад, что её голос сейчас что-то злостно бормочет. Он слышал кашель и вздохи, топот и гам, крики и шёпот, стоны и плач. Он слышал клацанье языком, он слышал гневную речь. Он слышал нежное пение и вопли страданий. И всё это окружало его в бездне. Он уже сбился со счёту сколько раз голос, что не покидал его, проговорил его имя. - Дайнслейф… Люмин сводит его с ума одним своим существованием, а постоянное присутствие этого голоса в голове лишь усугубляет всё, загребая его остатки в свои жадные руки. Хотя, лёжа тут, в бездне, где он сам был её частью, разговоры с голосом, который ему никогда не ответит, отчасти спасали его. Она говорила лишь скромными обрывками фраз, вкинутыми невзначай. Он ненавидел бездну, боролся с её орденом, но сейчас лишь был бессильным куском плоти, отчаянно липший к ненавистному ему месту. Её образ медленно плыл в сознании, но её глаза, улыбка и цветок, что аккуратно вставлен меж прядями, въелись в его память самой едкой кислотой, заставляя чувства шипеть и пузыриться от боли. Вздох опять пронесся над головой привычным ветерком, залетая в мозг и выходя из рта собственным, новым, не похожим на это ангельское дыхание, выдохом. Он знал, что это был её любимый цветок. Интейват. - Дайнслейф.. Образы её крутились словно звёзды, над головой, что кишела отчаянными мыслями и страхами, борющимися с безразличием и ненавистью. Ах чувства, что были прекрасны этим часом. Люмин заставляет его жить, заставляет мозг снова и снова генерировать эти образы, что заполнили всю бездну. Она была его последней надеждой, что так крепко держит его за горло, неторопливо смеясь. Убийственной последней надеждой. Кажись, и мозг его она поглотила без остатка, наслаждаясь его склизкой, мягкой структурой, с привкусом чего-то нового. Чего-то, что она никогда не пробовала, с таким удовольствием. Как будто мучая, демонстративно поглощала на глазах, издавая мерзкие, хлюпающие, но оттого не менее привлекательные звуки, всецело дурманя его здравый, чистый разум, который потихоньку мутился и пропадал. - Дайнслейф. Его имя каждый раз вливалось в основную массу голосов и вздохов, словно гром среди ясного неба. Она окутывала его своими цепкими руками сводя с ума и так отсутствующее сознание. Она звала его по разному. Тихо, нежно, зло, устало, как угодно, но среди всего этого никогда не было искреннего возбуждения, желания "того самого", запретного, что чаще всего мерзким теплом разливалось по всему телу Дайнслейфа. Сексуального возбуждения, что разливалось по телу при её непристойных и смущающих движениях, в которых никогда не было того смысла и посыла, который из животных побуждений искал светловолосый. Её тело, разум и принцип жизни не был заточен на то, что обычный человек назвал бы "любовью". Она лишь внешне была похожа на женщину, но.. Была ли такой внутри? Её тело не было похоже ни на одно, что он видел до этого, а сцена на ночном озере раз и на века впилась в его память. Тогда он впервые осознал, что перед ним не простая девушка, а самое настоящее божество, которое неподвластно человеческим определениям, тем более гендерам. Он отчаянно влюбился в божество, которых так сильно презирал, ненавидел. Четырёхконечная, тёмная звезда, в которой отображалась бездна, на всё её чрево так и манила в то мгновение. Против своей воли он в тот миг осмотрел её с ног до головы. Слабо протянул руку, в надежде прикоснутся. Удивительно плоская грудь, взглянув на которую, нельзя было обнаружить сосков. Место, где должна была быть её промежность, оставалось гладким, словно незавершённый набросок художника-натурщика, что больше никогда не возьмется за свою старую работу. Люмин оставалась всё такой же беззаботной, спокойной, или, даже, безразличной, пока Дайнслейф краснел как маленький мальчик от одного взгляда её глубоких янтарных глаз. Медленные шаги в его сторону, нежная рука, что коснулась его щеки, кроткий вздох и.. пара слов, которые Дайнслейф никогда не вспомнит. В ответ он лишь отчаянно взял её лицо в чашу рук, поддерживая её внезапный порыв. Ему хотелось что-то сказать, хотелось прикоснуться ниже, к манящей бездне, но.. Был ли смысл? Этот миг был самым интимным в их недолгом путешествии, ведь только тогда блондин понял, что увидел нечто, что обычному человеку невозможно увидеть. Дотронулся до того, что обычному человеку было непостижимо. Дотронулся до самой настоящей бездны, что настойчиво манила на её чреве. Нечто запретное. Только тогда, Люмин позволила прикоснутся к себе столь нежному и, скорее всего, интимному месту без отвращения. Без отвращения, с которым она получала прикосновения людей к её телу. Без отвращения, с которым прикасалась ко всем людям. Кажись, это была любовь в её божественном понятии. Она была куда загадочней всех архонтов вместе взятых. Она была ангелом, которого прежде никогда не видел ни один мир. Она была его божеством, которых он так презирал. Она ломала все его принципы, которые он выстраивал сотни лет. Она разносила в щепки все его корабли стойкой ненависти о скалы своей натуры, заставляя отчаявшееся сердце трепетать от восхищения и преклонять голову. Она была божеством, о котором должен был знать весь мир, которому должны были все поклоняться и падать ниц лишь при одном её упоминании, но никто о ней не слышал. Ирминсуль её знает, а мир - нет. - Дайнслейф! Громкий голос, на несколько тембров ниже привычного "женского" голоса, зовущего его в отвратительной бездне, заставил его распахнуть глаза, с еле скрываемым шоком оглядываясь. Макушка пшеничного цвета, что первая попалась на глаза, раздражающим пятном выделялась из общей картины леса, по которому они неспеша брели. - Дайнслейф!! Да что с тобой сегодня такое? Сосредоточься на нашей цели!! Громкий голос парня, под поддакивания маленького летающего "нечто", заставил вернуться его в реальность, позабыв о ненавистной бездне, в которой он находился в это мгновение. Передним сейчас стоит горе брат-близнец, что так "отчаянно" разыскивает свою сестру, попутно путешествуя. Дайнслейф, походу, был единственным, кто помогал в её поисках. Хотя, это было лишь оттого, что их цели даже были похожи. Он так же искал её, искал взгляда, которого ему не хватало. А были ли они реально близнецами, как рассказывал этот бесстыдный парнишка? По крайней мере, он мог точно сказать, что Итэр божественной силой был многократно обделён, либо же по глупости растерял свои силы. Его тело было человеческим, что не совпадало с тем идеальным божеством, что распотрошило душу и остатки сердца Дайнслейфа.