До Вас. II

— Привет, как дела… — лицо соседа резко искривилось, подбитый видок вызывал множество вопросов. — Бывало и лучше, но всё в порядке. — мужчина ухмыльнулся, не успев снять пальто на него налетели два бандита. — Папа ты что подрался? Это же плохо! — воскликнул Сережа. — Нет, ты что, я не дрался, я немного упал. — спустив с рук младшего, он всё-таки прошел в гостиную. — Как у вас, поели, Вова ты сделал уроки? — Да, мы поели, я всё проверил, сегодня принес две 4 по русскому, прогресс есть. — Ну и отлично, молодцы. — Толя поцеловал каждого и отпустил детей играть. — Толь, ну ты мне то не ври, что случилось? У тебя проблемы? — Нет, просто поссорились с коллегой по работе, я ему дал по лицу, он мне, ну что мне вам объяснять, сами знаете, мужские дела. — На счет чего поссорились то? — Да там всё вместе, сложно объяснить, а кстати, где мои… — Новосельцев резко прекратил ужина и сорвался в коридор. Мужчину явно осенила какая-то мысль. — Ненормальный человек. — дед Максим направился за ним. — Вот они! — Толя достал с антресоли старые перчатки для бокса. — Почти как новые, думаю, стоит возобновить это дело. — Пап, это что? — дети внимательно разглядывали новый предмет. — Я раньше занимался. — Дай, я попробую. — Вова надел на маленькие ручки огромные черные перчатки, выглядело очень забавно. — Ну давай, бей. — мужчина встал на колени, выставив руки вперед. У мальчика была отличная меткость, такая хорошая, что отцу семейства прилетело в самое уязвимое место, нижняя губа снова закровоточила. — Вова! — от нестерпимой боли Толя повысил голос, явно не ожидая получить сегодня ещё раз по лицу, тем более от восьмилетки. Терпение было на пределе, сын замер в ожидании наказания и последующих громких криков, но мужчина смягчился. — Молодец…надо записать тебя на секцию. Пятница — самый долгожданный и счастливый день для каждого трудящегося. Наши голубки-неразлучники прибывали в отличном настроении, Толя, несмотря на вчерашнее выглядел довольно счастливым и умиротворенным, по большей части от того, что сегодня утром выпустил все оставшиеся негативные эмоции на висящую во дворе шину от грузовика, представляющую собой грушу. — Как ты вчера перед Калугиной объяснился, я просто не понимаю, ты в рубашке родился? — Ольга сегодня никак не хотела начинать рабочий день, настрой был навести марафет и завести занимательную беседу. — Лучше не спрашивай, у меня свои методы. — мужчина загадочно улыбнулся. — Как я вчера за тебя испугалась, вы ведь могли поубивать друг друга. — Меня не убьешь, а знаешь… — но Толя не успел договорить. — Ой, Юра идет, пойду поздороваюсь. — Рыжова сорвалась с места и, перепрыгивая через три ступени, поднялась на второй этаж. — Здравствуйте, Юрий Григорьевич. — глаза кокетливо стреляли по сторонам. — А, привет милая. — Самохвалов слегка приобнял её. — Хотела поинтересоваться, что вы делаете сегодня вечером? Может встретимся, посидим где-нибудь. — Сегодня никак не могу, идем с Аней к родственникам, но знаешь, это отличная идея, можем как-нибудь собраться нашей компанией, ты, я и Толя, вспомнить былые времена. Оль, молодец, что предложила, организуем, извини, мне пора, опаздываю в министерство. — Юра слегка дотронулся до её плеча в знак прощания и быстрым шагом спустился вниз. Рыжова, оставшись одна, провожала его взглядом. Ольга имела ввиду нечто иное, чем дружеская посиделкам втроем, как минимум она рассчитывала только на них вдвоем. Чувства уже давно перешли всякую грань и буквально выливались из женщины, тихо сидеть и мечтать было уже недостаточно, сердце, душа и тело требовали физического контакта. Где-то в глубине подсознания Рыжова понимала, что это неправильно, даже не допустимо по отношению к мужу, ребенку, да и вообще общественно осуждаемо, но любовь оказывалась сильнее всех преград и запретов, с каждым днем всё больше доводя женщину до безумия. Тактичный отказ или недопонимание, что на самом деле это было, знал только Юрий Григорьевич, нисколько не оттолкнул, а даже, наоборот, подзадорил на поиски новых идей, которые женщина могла предложить при следующей встрече. В обеденный перерыв Толя вышел на улицу, чтобы спокойно покурить в одиночестве и понежиться в лучах редкого осеннего солнца. Зажмурив глаза, он поднял лицо на небо, окутывая себя клубами едкого дыма, на душе было умиротворение, несмотря на гул полуденной Москвы. — Наслаждаетесь погодой, Анатолий Ефремович? — близко послышался знакомый голос, Толя заметил подходящую к нему Калугину с документами, собирающуюся в министерство, на что указывала стоящая рядом черная «Волга» — Получаю витамин Д. — Мне казалось, что вчера вы выглядели менее подбитым. — она внимательно изучала его лицо, не нарушая формальной дистанции. — Да, это правда, не успел увернуться от малолетнего бандита вчера вечером. — На вас напали? Какой ужас! Вы заявили в полицию?! — Нет, мы с ним серьезно поговорили за ужином, больше не будет. — Не поняла. — лицо выражало явное недоумение. — Сын устроил спарринг, ну и вот результат. — мужчина рассмеялся. — Да ну вас, а я уже подумала…иди вы знаете куда! — она развернулась и направилась к машине. Вдруг раздался резкий хлопок об мокрый асфальт, пару секунд и громкий детский плач. Не раздумывая, Толя бросил сигарету и быстрым шагом направился к ребенку. — Ты чего под ноги не смотришь, больно? Дай посмотрю. — мальчик семи лет с темными волосами и такими же глазами поднял слегка порванные брюки до колен, не переставая плакать. — Больно… — на бледных, худых коленках красовались алые пятна. — Шрамы украшают мужчину, посмотри на меня. — Толя улыбнулся, вызвав смех у ребенка. Ещё не закрывшаяся до конца дверь была открыта до упора. Увидев случившееся, Людмила быстрым шагом направилась к ним. — Малыш, с тобой всё хорошо? — она присела рядом, делая вид, что подчиненного здесь нет. — Порядок, больше плакать не будет, мы договорились. — он взял на руки повеселевшего ребенка, который уже вовсю улыбался. — Где твоя мама? — Я один, гуляю. — Как один, тебе разрешают или ты сбежал, признавайся. — Ну…я просто сказал маме, что пошел гулять и всё. — мальчик невинно пожал плечами. — Хотел бы я познакомится с твоей мамой. — Толя недоумевал от такой халатности, ребенок, бегающий в центре Москвы, где куча машин и опасных людей представлял для него самую страшную картину. — Людмила Прокофьевна, езжайте, я его отведу домой. — Толя с ребенком на руках обернулся к Калугиной. — Позвольте я, вы больше похоже на похитителя, чем на добросовестного гражданина. — Хорошо, пойдемте вместе, ему больно идти, а вы его не дотащите. — женщина тяжело вздохнула, но всё-таки пошла рядом, отпустив водителя рукой. — Как тебя звать-то, хулиган? — Слава. — А папу как зовут? — Максим. — Значит вы Владислав Максимович, очень приятно, меня Толя, чем занимаетесь, чем увлекаетесь? — мужчина явно знал подход к детям, Людмила шла молча рядом с ними, слушая мужскую беседу. — Живу, в следующем году пойду в школу, рисовать люблю, а ты? — Я работаю, спортом занимаюсь, не жалуюсь. Далеко живешь? — Минут двадцать, наверное, прямо до перекрестка и потом налево до конца, я покажу. А что ты делаешь на работе? — Отчёты пишу, сметы всякие, цифры считаю, если по-простому. — Это же скучно… — мальчик смешно скривил лицо. — Но я люблю свою работу. — Ты врешь, никто не любит ходить на работу, моя мама постоянно прогуливает, а потом её начальница ругает, у тебя наверно тоже начальница злая? — Вот видите, даже ребенок подметил, что вы постоянно врете. — в этот диалог внезапно вмешалась Людмила, ожидая, что скажет Новосельцев про свою начальницу. — Нет, у меня очень хорошая, добрая и понимающая начальница, просто золото. — Толя с улыбкой смотрел ей прямо в глаза. — А у вас? — Слава обратился к Калугиной. — Отвратительная тетка, характер ужасный, постоянно недовольная ходит и ругается. — она с усмешкой смотрела на Новосельцева. — Я ей больше верю. — мальчик обратился к Толе. — Понимаете, Владислав Максимович, у каждого свое виденье, кому-то не нравится, а я всем доволен. — А у вас есть дети? — Двое, один твоей ровесник, такой же хулиган, второй помладше, но хулиган ещё хуже. — У меня нет. — скоромно вставила свое пять копеек Людмила. — А как это? У мамы и папы должно быть поровну детей. — мальчик явно подумал, что перед ним пара. Толя рассмеялся. — В жизни всякое бывает. — но не стал разубеждать Славу в его догадках, кинув взгляд на спутницу, которая явно смутилась и не знала, что ответить. — Вот мой дом. — мальчик указал на здание, и они втроем зашли в подъезд. После нескольких продолжительных звонков, дверь всё-таки отворилась и на пороге показалась женщина в коротком халатике, с сигаретой во рту. Из квартиры сильно разило запахом алкоголя, а коридор, который виднелся через щёлку, давно требовал генеральной уборки. — Добрый день, ваш сын? — лицо Толи сразу приобрело серьезный, недовольный вид. — Мой, зачем вы его привели? — женщина с утра приняла пару капель, что было ясно по голосу. — Женщина, вы в себе, он бегал по центру и разбил коленки, вы вообще следите за ребенком?! — Новосельцев аккуратно поставил Славу на ноги, чтобы он прошел в квартиру. В голове Калугиной крутилась мысль, очень знакомый голос не давал ей покоя, она слегка высунулась из-за широкой мужской спины, чтоб посмотреть на мать. Женщины пересеклись взглядами. — Людка, ты что ли?! Сто лет, сто зим. — Толя повернулся на начальницу, которая просто сгорала со стыда. Калугина представляла, что может подумать Анатолий Ефремович о её связях с маргинальной женщиной. — И тебе здравствуй, Люба. — А ты постарела. — выпуская клуб дыма прямо им лицо, наша старая знакомая окатила Калугину оценивающим взглядом. — Взаимно. — мысли о сотруднике, который стал невольным свидетелем этой сцены, отходила на второй план. Внутри разгорались чувства ненависти и обиды, воспоминания о предательстве лучшей когда-то подруги вновь всплывали в голове. — Извините, что прерываю, Любовь, настоятельно прошу вас одуматься и уделить воспитанию ребенка должное внимание. — Иначе что, ты кто такой, чтоб мне указывать, как хочу, так и воспитываю, убирайтесь! — женщина резко потянула дверь, но Толя вовремя подставил ногу. — Иначе я буду разговаривать с вами в другом тоне, я не потружусь вызвать к вам опеку, и ребенка заберут из этого свинарника. Вы что творите, женщина?! Приду через неделю и проверю, если всё будет также, поверьте, я подключу все связи, чтобы лишить вас родительских прав. Всего хорошего. — спокойный Новосельцев превратился в разъярённого зверя, рычащего во всю глотку, от такого крика женщины даже подпрыгнули, от борзой Любы не осталось и следа, она в оцепенении слушала мужчину, боясь пошевелиться. Калугина разделала эти чувства, хотя понимала, что угрозы адресованы не ей. Мужчина резко захлопнул дверь и вылетел на улицу. Через минуту Людмила проследовала за ним. — Бабы — дуры, зачем рожать, когда тебе не надо! — Толя кружил около подъезда, выпуская дым изо рта. Людмила присела молча на скамейку и тоже закурила. Она уже не слышала громких возгласов, совершенно не обращая внимания на маячащего мужчину, в голове выстраивалась логическая цепочка. Люба и Максим поженились, этот мальчик, Слава, Вячеслав Максимович…это его сын…мир рухнул. Было трудно понять, что именно она чувствует: зависть, что у них получилось семья, ревность, к бывшему мужчине, сожаление от того, что она после него никого так и не встретила, гнев из-за безответственного отношение к ребенку или всё-таки радость и прощение прошлых грехов, выделить что-то из этого было невозможно, по щеке покатилась горячая одинокая слеза — Людмила Прокофьевна, почему вы плачете? Я вас напугал, правда, не хотел, простите меня. — Толя присел перед ней на корточки, пытаясь успокоить. — Нет, это вы меня извините за такую реакцию, сама не понимаю, почему я плачу. — она смахнула слезу, пытаясь натянуть на лицо улыбку. — С вами всё хорошо? Вы бледная, у вас какой-то конфликт с этой женщиной или вы за Славу переживаете? — Всё в порядке, просто немного устала. Это моя старая знакомая, не подумайте, что я с ней имею какие-то отношения, мне даже как-то стыдно. — не место и не время выворачивать сотруднику душу наизнанку. — Что в этом такого? Я ничего и не думал плохого, это ваши дела, они меня никак не должны касаться. — Толя встал с корточек. — Нужно возвращаться, время обеда закончилось. — Пойдемте. — всю дорогу они шли в тишине, Калугина прибывала в своих мыслях.

******

— Тимур, здравствуй, мне нужна твоя помощь. — вернувшись в кабинет, Людмилу одолевали догадки на счет увиденного. Почему Люба пьет утром в будний день и не ходит на работу, конечно, она всегда любила пригубить, но не до такой степени. Куда смотрит Максим, да и целом создавалось впечатление «маргинальшины». — Калугина, ты что ли? Привет, давно не слышал, как дела? — на другом конце провода был школьный приятель, который даже когда-то был в неё влюблен. — Ты можешь узнать по своим каналам про некоего гражданина Крылова Максима Андреевича. — Что натворил? — типичный вопрос для представителя внутренних органов. — Старый знакомый, узнай пожалуйста. — Хорошо, перезвоню. До конца рабочего дня Людмила жадно ждала звонка, ни разу не обратившись к бумагам, которые сегодня нужно было разобрать. Наконец в 7 раздался долгожданный звук. — Ало. — Люд, я узнал, но немного. — Слушаю. — руки предательски дрожали. — Женат, есть ребенок, мальчик, последнее место работы — управляющий в ресторане, какой точно не уточнил, умер 2 года назад. Воцарилась тишина, в глазах стояли слёзы, теперь все встало на свои места… — От чего? — спросил дрожащий голос. — Автомобильная авария, мне жаль. Это всё. Близкий человек? — Нет, просто знакомый, спасибо. — женщина повесила трубку. Людмила закрыла лицо руками, новость ударила по сердцу, дело было вовсе не в любви, она давно уже прошла, по телу разливалось горькое сожаление от несправедливости жизни.