До Вас. II

Проведя в кабинете Юрия Григорьевича около часа, занимаясь работой и не только, Новосельцев направился к лестнице, но его окликнули. — Анатолий Ефремович, зайдите к Калугиной за приказом. — сказала Верочка, не отрываясь от телефонной трубки. — Сейчас начнется… — пробубнил мужчина себе под нос, предвкушая не самое приятное общение. — Вызывали, Людмила Прокофьевна? — мужчина встал у двери, не желая проходить вглубь. — Да, проходите, садитесь, подпишите документ об вашем освобождение. — оценивающий взгляд был кинут сразу, как только фигура появилась на пороге. Калугина пыталась понять настрой старшего статиста и развеять возможные убеждения. — Хорошо. — недовольный вид, пренебрежительные движения, отсутствие зрительного контакта сигнализировали о верных догадках. — Вот, пожалуйста, готово. Я свободен? — Новосельцев уже поднялся со стула. — Ещё один экземпляр, пожалуйста. — процедила сквозь зубы женщина. — Подписал, могу идти? — Анатолий Ефремович, скажите пожалуйста, у вас что-то случилось? Я вас чем-то обидела? Поделитесь. — у Калугина пребывала в смятении, во-первых, она сама была обижена на очередной выпад в её сторону, во-вторых, не понимала такого холодного отношения к ней, а в-третих, недоумевала, почему это вообще её заботит, но всё-таки хотела услышать правду. — Почему я должен быть обижен, я, наоборот, извинился перед вами вчера. — Анатолий вилял, не желая обсуждать эту тему. — Отчего же такое пренебрежительное отношение? — Самое уважительное, Людмила Прокофьевна. — Опять врете, вы думаете я не замечаю? — Я лучше пойду, не принимайте на свой счет, я просто ошибся. — В чём же? — Людмила Прокофьевна не унималась, даже встав из-за стола. — В своих убеждениях. До свидания. — мужчина быстро скрылся от очередного вопроса за дверью. — В убеждениях, значит, по-вашему, я всё-таки монстр, да и правильно, идите уже подальше… — этих слов, к сожалению, кроме самой Калугиной, никто не услышал. «Да пусть думает, что хочет…разочаровала, не оправдала ожиданий, мымра, да тьфу на вас три раза.» — размышляла она про себя, закуривая сигарету. Оставшийся рабочий день прошел спокойно, Анатолий слегка задержался, но не более, чем полчаса, не желая более смущать своим присутствием самодостаточную женщину, которая не нуждается ни в поддержке, ни в покровительстве. Четверг и пятница были более обыдены, чем всегда. Утренняя пробежка, работа, беседа с Ольгой за обедом, пару минут с Юрием Григорьевичем в курилке, полчаса работы после окончания рабочего дня, холодный ужин, проверка уроков, сон. На выходных чета Новосельцевых выбралась за город к семейству Рыжовых, точнее к их части. Дети играли во дворе в футбол, Витька показывал подрастающему поколению финты, а Толя с Ольгой сидели на скамейке и беседовали о своем. — Как Алексей, в последнее время ты мало о нем рассказываешь, у вас всё в порядке? — Толя укутывался всё глубже в осеннее пальто. — Он в санатории, отдыхает, я ему не мешаю, да и звонит он не часто, поэтому особо нечего и рассказать. — умение врать передалось женщине от Новосельцева. — Почему ты так часто ходишь к Юре, у вас какие-то секреты? — про этого мужчину ей было явно разговаривать интересней. — Да что ты, Оль, мы ничем не промышляем, просто он мне помогает с отчетами, по старой дружбе, иногда проверит, иногда что-то посоветует, ничего такого. — Не знала, что Юра так заинтересован в профессиональной производительности сотрудников, да и ты в особенности, такое рвение! — Наверстываю упущенное. — мужчина улыбнулся. — Пойдем домой, холодает. После умиротворенных выходных тело требовало небольшой встряски, например, войн за автобусное место или за хотя бы какое-то место, толкучки в гардеробе и, наконец, зажёвывания пиджака лифтом, от этих удовольствий невозможно было отказаться. Финальной вишенкой на торте был противный и громкий голос Шурочки, она, подобно будильнику, бегала с утра пораньше и в своем обыкновении собирала деньги, благо Новосельцеву удалось скрыться от покушения на его кошелек. ***Вечер пятницы.*** Черная «Волга» неслась по ночным улицам Москвы, везя голодного и уставшего директора домой. — Приехали, Людмила Прокофьевна. — задорно произнес водитель, который явно хотел побыстрее завершить поездку и направиться отдыхать. — Спасибо, Василий, до свидания. — как только она вышла из машины, молодой человек дал по газам и скрылся в темноте. Женщина, не спеша, подходила к подъезду, за спиной послышался громкий гул чьих-то ног. Мгновение и сумка была вырвана из рук, Людмила даже не успела опомниться, как две малолетние фигуры скрылись за домом. — Помогите, на помощь! — но это было бесполезно, в 10 вечера на улице ни души. — Черт бы вас подрал, что за день! — от усталости не было сил выражаться более грубо, на сумку было уже всё равно, однако мысль о том, что в ней находились ключи и все деньги, нагоняла паники. Кое-как достучавшись до консьержки, Людмила достала из почтового ящика запасные ключи, и наконец, зашла домой. Желание что-то готовить отсутствовало напрочь, поэтому было принято решение просто лечь спать, чтобы не чувствовать голод. На утро Людмила Прокофьевна осознала, что получка ожидается только на следующей неделе, а из продуктов в холодильнике осталось только варенье, одна котлета и почти прокисшее молоко. — Неделька выдастся тяжелой. — занять денег не представлялось возможным, для женщины это казалось унизительным, даже если бы такая возможность и была. На выходных Людмила готовила из того, что было, небольшие запасы смогли спасти женщину от голодной смерти, однако к понедельнику всё закончилось окончательно, кроме кофе. ***Понедельник.*** — Людмила Прокофьевна, собираем на юбилей Баровских, сдайте пожалуйста 50 копеек. — появление Шуры в кабинете означало самое страшное, то, чего Калугина больше всего боялась. — Шура, а нельзя как-то обождать, это срочно? — она всеми силами не хотела демонстрировать бедственное положение. — Завтра еду покупать. — Шура, послушайте, мне очень неудобно, но я вынуждена отказать. У меня украли кошелек, нет даже копейки, я обязательно сдам после получки, если это представляется возможным. — смущенный взгляд смотрел прямо перед собой, так неловко Людмила себя не ощущала уже давно. — Вот беда…конечно, как сможете, может вам занять? — непосредственность женщины убивала. — Ни в коем случае, и…прошу вас об этом никого не информировать. — Никогда, всего хорошего. — Шура откланялась, а Калугина выдохнула. К перенесенному только что стрессу, прибавлялась изнуряющая боль в животе, поэтому женщина решила сосредоточить всё внимание на работе, недоумевая, как переживет эту недельную голодовку. — Новосельцев, стоять! — кликнула Шура, выбегающему из курилки мужчине. — Сдайте деньги, 50 копеек. — Шура, вот скажите на милость, могу ли я хоть раз избежать этого ограбления, как другим это удается, ума не приложу. — Толя медленно достал кошелек и отдал 50 копеек. — А с чего прикажете подарок покупать, если даже директор не сдает. — Людмиле Прокофьевне не хватает жить на широкую ногу? — язвил Новосельцев. — У нее кошелек украли. Сидит голодная. — болтливая Шура не могла держат язык за зубами, в разведку с ней лучше не ходить. — Это за неё. — мужчина положил на папку монеты и ушел, пожалев о сказанном.

******

— Людмила Прокофьевна, Людмила Прокофьевна. — статист появился в кабинете под конец обеденного перерыва с подносом, но на месте никого не было. — Потом поест. — он поставил поднос на стол и вышел, оставшись никем не замеченным. Новосельцев уже позабыл о своей обиде, оставаясь человеком с большой буквы этого слова и зная по собственному опыту, что голодная женщина является самой опасной угрозой, а когда эта женщина — директор, шторма на корабле не избежать. Отставив шутки в сторону, он не раз оказывался в подобной ситуации, и знал, что такое бедная и голодная жизнь. Эта проблема преследовала с детства, мама тянула семью одна, поэтому Толя всегда питался скромно, оставшись один с двумя детьми, он часто не доедал положенного, особенно в начале пути отца-одиночки. Однако его всегда выручали добрые люди, поэтому такой жест был своего рода замыкание круговорота взаимопомощи в природе…да и просто ей хотелось помочь, почему, Толя и сам не знал. — Ну Шура…ну спасибо! — Калугина ликовала от внезапного появление еды на столе, миллион раз поблагодарив женщину за заботу. Через пару минут, суп, второе и компот были опустошены полностью, довольная начальника облокотилась на кресло, наслаждаясь сытостью желудка. — Оль, а что ты обычно покупаешь в магазине? — странный вопрос под конец рабочего ввел Ольгу в ступор. — Ты сегодня первый раз идешь за продуктами? — Нет, ну что обычно едят женщины, моя соседка заболела и попросила зайти в магазин, а списка не дала. — порыв души был удивителен для самого Толи, почему-то ему хотелось быть уверенным в том, что Людмила Прокофьена не будет нуждаться в еде. — Ну, молоко, яйца, картошка, можно фруктов взять, кусок курицы, что-то к чаю, наверное, всё. — Спасибо. В этот раз Толя ни на минуту не задержался на рабочем месте, полетев в магазин, аккуратно выяснив адрес у Самохвалова. — Вы к кому? — покой жильцов элитного дома охраняла строгая старушка. — К Калугиной, в 114. — мужчина, держав два пакета продуктов, не ожидал допроса. — Я вас раньше не видела, кем приходитесь? — такой наблюдательности можно позавидовать. — Старый знакомый, я продукты оставлю и уйду, не переживайте. — Старый знакомый… ну идите раз пришли. Положив пакеты у двери, Новосельцев хотел спускаться, но внизу послышался до боли знакомый голос. Вниз — нельзя, только наверх, быстро достигнув третьего этажа, курьер притаился, ожидая реакции. Увидев продукты у двери, Людмила стушевалась, не зная, как воспринять такой щедрый жест подчиненной, на лице появилась широкая улыбка и тепло внутри. «Всё таки есть в этом мире неравнодушие люди» — подумала она про себя и скрылась в квартире.