Good game, brother / Хорошая игра, брат

Рин вцепился в свои волосы, его ногти вонзились в кожу головы. Было больно, но он это заслужил. Пот стекал по его лицу, жаля глаза, а соленые полосы стекали до подбородка. Обычно он бы уже вытер их, но, как оказалось, пот был весьма эффективной маскировкой слез. Это было не то, чем должна была ощущаться победа. Остальные участники Blue Lock аплодировали, празднуя тот факт, что их программе будет разрешено продолжиться. Рин было плевать на это. Пока он не превзошел, того кого хотел, он не победил. Другого условия для победы в его глазах не было. Рин оторвал взгляд от земли ровно настолько, чтобы увидеть, как Исаги пожимает руку Оливеру Айку, звездному защитнику сборной Японии до 20 лет. Что за чертовщину он делает? Пожимает руку врагу? Кто это делает? Поражение пришло с горечью, и единственный способ избавиться от горечи — это месть. Если Рин собирался потерпеть поражение, он надеялся, что его противник хотя бы уничтожит его. Имеет милость не иметь милосердия. Дружба и товарищество с противником были невозможны. Пока Рин оставался побеждённым, он не мог видеть в том, кто победил его, кого-то иного, кроме соперника. И никто не воплощал слово «соперник» так хорошо, как Исаги, этот кусок дерьма. Он снова проиграл ему. Тем не менее, по национальному телевидению. Он не только был унижен; он был унижен перед миллионами. Однако только один из них действительно имел значение. И все равно во всем виноват он. Он пропустил последний гол, а Исаги — нет. На самом деле это было так просто. Черт. Рин закрыл глаза, когда начали образовываться новые слезы, сжал челюсть и кулаки, когда все его тело напряглось. Даже твой разум чертовски слаб, подумал он, не в силах остановить то, что, как он знал, было приближающимся рыданием. Однако прежде чем он смог убежать, звук приближающихся шагов заставил его снова взглянуть на поле размытыми глазами. Саэ шел к нему. Чего ты хочешь, дерьмовый брат? — подумал Рин, хотя и не настолько доверял своему голосу, чтобы рискнуть произнести это вслух. - Рин, - сказал Саэ. Несмотря на всю свою энергию, всю свою ненависть к человеку, стоящему перед ним, Рин не мог не оживиться от того, как он произнес его имя. Та маленькая часть его, которая не слышала этого, была давно похоронена, но его пугало то, как легко она угрожала вернуться. - Я был неправ, - продолжил Саэ, не глядя Рин в глаза, а глядя на толпы людей, толпящиеся по краям поля. - Я думал, что Япония не способна когда-либо родить достойных нападающих. Хм? Слова Саэ не казались реальными. Неужели он действительно только что сказал это? Эта маленькая часть Рина невольно сильно выросла, заполняя зияющую дыру, оставленную его личным поражением. Рин посмотрел на Саэ, его глаза светились чем-то иным, кроме слез. - Саэ… - сказал он, уже не заботясь о том, насколько тихим или слабым звучал его голос. - Несмотря на то, что твоими инстинктами воспользовались, в конце ты смог быть со мною на равных, - сказал Саэ, корректируя свой взгляд, чтобы наконец встретиться с глазами Рин. Хотя это были все те же холодные, расчетливые глаза, которые он всегда знал, они казались немного мягче, чем обычно. Как будто их острые края были подпилены. - Японии было бы хорошо иметь нападающего с таким эго, как у тебя. Рин вытер глаза, больше не боясь возможности заплакать. Его захлестнула волна эмоций, но отчаяние больше не было одним из них. Никогда прежде ему не удавалось так легко избавиться от чувства поражения, да и часть его не хотела этого. Но только на этот раз он позволил этому идти своим чередом. Когда Рин собрался встать, он заметил, что перед ним торчала рука Саэ. - Хорошая игра, брат. И именно поэтому он боялся, что слезы вернутся. Рин схватил брата за руку, поднимая его в вертикальное положение. - Хорошая игра, брат.