Dark In My Imagination

      Третий по счёту год с событий, произошедших на Беллиоре. «Диавона» медленно плывёт в космической пустоте. Вернее, так может показаться наблюдателю из-за неподвижности звёзд в иллюминаторе; на самом же деле корабль движется с невероятной скоростью, всего лишь в половину от скорости света. Три года пролетели для астронавтов незаметно, как два беллиорских месяца. А для астронавтов, находящихся в анабиозе, время течёт ещё быстрее.       Кау-Рук потянулся на мягкой постели и медленно открыл глаза. Привычным движением взяв со стола квадратную бутылку — такие выдавали всем космонавтам в виду их повышенной прочности и эргономичности формы — штурман залпом осушил её. «Слава искусственной гравитации — подумал он, — что есть возможность комфортно поспать, как дома, а не привязывать себя к стенкам или к потолку». Несколько десятков лет назад, когда менвит был немного моложе, чем сейчас, ему довелось полетать на таких «доисторических», неудобных кораблях, как он их называл. Сейчас Кау-Рук ни за что не отказался бы от комфорта, а насладиться невесомостью можно и за бортом звездолёта.       Надев униформу красно-кирпичного цвета, штурман направился в столовую за чашкой кофе, без которого не мог сконцентрироваться на работе. Привычным движением левой руки он набрал код пропуска для двери и вошёл внутрь.       Ильсор сидел на полу отсека и увлечённо считал некие параметры, делая быстрые наброски в своём бортовом планшете. Он занимался этим даже тогда, когда это не требовалось по работе — до такой степени он любил физику и связанные с ней науки. Рядом с ним лежал плеер, из которого доносилась тихая песня.       — It’s dark in my imagination, dark in my imagination, — негромко подпевал Ильсор.       — Нравится беллиорская музыка?       Арзак от неожиданности выронил стилус и поднял голову.       — Как давно ты здесь? — смущённо спросил он.       — Только что пришёл, — ответил штурман, наливая кофе из автомата, — А ты, я погляжу, с раннего утра уже в делах.       — Всего лишь подсчитывал релятивистское замедление времени с учётом скорости «Диавоны». Если мои расчёты верны, то до Рамерии нам осталось всего около двенадцати месяцев.       — Это, конечно, не семнадцать лет, но всё равно немало. Умираю со скуки, даже поговорить не с кем, кроме как с тобой, — зевнул менвит.       — Насколько я помню, ты и на пути к Беллиоре был неразговорчив, и тебя это совершенно не смущало.       Произошедшие на чужой планете события оставили сильный след в душе штурмана. В его картине мира многое поменялось, встало с ног на голову. Как представитель народа менвитов, ранее он не мог осознать, насколько тяжёлое положение в обществе арзаков, хоть и понимал, что это неправильно. После того, как арзаки узнали о чудодейственном свойстве изумрудов, все их внутренние переживания вышли наружу и это было поистине печальное и страшное зрелище. Кау-Рук, как единственный менвит, которому хоть немного мог доверять угнетённый народ, слышал их разговоры и внутри него поднималось неприятное чувство ненависти, отторжения к своему происхождению.       — Я проверю приборы в кабине управлению. Приходи, как только освободишься, — сказал менвит. — И да, Ильсор. Хорошая песня, — бросил он на прощание, едва заметно улыбнувшись.       Инженер замер от неожиданности. Его музыкальный вкус похвалил менвит, что прежде никогда с ним не случалось. В голове парня раз за разом прокручивался этот момент. Слова, сказанные мужчиной. Его улыбка одними уголками губ. Губы…       — It’s dark in my imagination, — пропел плеер.       «О чём я только думаю» — спохватился Ильсор, но поток мыслей уже было не остановить. Подойти к штурману сзади, нежно обнять его крепкое тело. «Нет…» Положить голову к нему на плечо. «Не надо…» Целовать его сухие губы, целовать его шею. «Мозг, за что ты так со мной?» Возможно даже, в каюте капитана, на его постели… «Нельзя такое думать. Это же чистой воды безумие» — арзак упорно пытался выкинуть неприличные мысли из головы. Расчёты дальше не шли, и парень убрал планшет и стилус в карман арзакской униформы.       — I don’t wanna think about it now… — музыка всё ещё воспроизводилась. Ильсор отключил гаджет и сунул его в другой карман комбинезона. «Я не смогу больше забыть эти мысли. Как же это внезапно случилось со мной» — размышлял он по пути в кабину управления.       Инженер лукавил: похожие мысли, но гораздо более приличные, закрадывались в его голову ещё на Беллиоре. Не единожды он, закончив выполнять поручения генерала, любил наблюдать за работой вертолётчиков, в частности за работой Кау-Рука. Мозг этого менвита будто был создан для управления разными летательными и не только, аппаратами. Жестами, доведёнными до автоматизма, он включал по порядку различные приборы и системы, проверял подачу топлива в двигатель и многое другое. Как-то раз Кау-Рук заметил интерес арзака и поинтересовался этим, на что растерявшийся Ильсор ответил, что хотел сообщить результаты лабораторных исследований проб топлива, сделанного из компонентов, найденных в Кругосветных горах. Слушая его доклад, лётчик понимал, что это всего лишь предлог и настоящая причина его присутствия здесь кроется в другом, однако он решил не мучать инженера расспросами и, дослушав отчёт, отпустил его в лагерь.       В кабине Кау-Рук уже вовсю работал, включая и отключая различные системы. Всевозможные светодиоды и датчики отображали состояние корабля, его положение в пространстве относительно звёзд и многое другое. Автопилот звездолёта бдительно следил за маршрутом: этим двоим не терпелось попасть домой в целости и сохранности, хоть они и понятия не имели что будут делать дальше.       «Предположим, что усыпительная вода сработала. В таком случае имеет смысл разбудить менвитов месяца за три до прибытия и обучить их по-новому. Арзаков на корабле много, и, если они проснутся чуть ранее и подготовятся к этому, план сработает. Однако, если усыпительная вода не сработает, ни в коем случае нельзя допустить пробуждения менвитов до приземления. Если я ещё смогу отвертеться, то арзакам точно несдобровать».       — Ильсор.       Парень оторвался от приборов, за которыми ему велено было следить и посмотрел на Кау-Рука, но не в глаза, а чуть ниже. Привычка прошаренных арзаков, которая спасала их от гипноза.       — Да, мой господин? — по привычке ответил инженер, забыв, что разговаривает не с Баан-Ну, а со штурманом.       — Да брось ты это, мы оба прекрасно понимаем, что ты не под гипнозом сейчас. Нет смысла скрывать это от меня, а вот на Рамерии тебе это пригодится. Ильсор, ни в коем случае не буди менвитов до возвращения. Это может быть крайне опасно для вас, — произнёс штурман, крутя различные переключатели и нажимая на кнопки.       «Опасно для нас… Он это сказал для приличия или искренне желает арзакам добра? Его ледяное менвитское сердце способно к состраданию. Способно ли оно любить?»       — Dark in my imagination… — пропел с улыбкой Кау-Рук. Ильсор вздрогнул. Однако «тьма» в воображении штурмана была совсем иной. И лучше арзаку не знать об этом.       На бортовых компьютерах отображалась важная информация о положении небесных объектов в небе. На такой скорости даже столкновение с песчинкой будет фатальным, поэтому необходимо просчитывать траекторию сильно заранее во избежание подобных инцидентов.       Менвит всецело был поглощён наблюдением за экранами, однако краем глаза заметил, как инженер, сидя в углу, бросает на него косые взгляды, при этом делая вид, что следит за показаниями датчиков.       «Ильсор, Ильсор, — подумал с усмешкой Кау-Рук, — знаешь же, что одиночество сведёт тебя с ума. Пошёл бы, да и разбудил любого арзака, делов-то. Это мне нельзя будить своих, так как я подвергну опасности друзей, да и менвиты в принципе легче переносят недостаток социальной коммуникации, чем открытые и общительные арзаки».       — Ильсор, оставляю кабину на тебя. Мне нужно проверить состояние спящих людей, — сказал штурман и вышел из отсека. Ильсор, как и полагается добросовестному арзаку, пошёл выполнять приказ менвита. ***       Большой зал круглой формы, стены которого сплошь состояли из ячеек для анабиоза. Бледные лица без малейшего движения виднеются сквозь прозрачные вставки. Кау-Рук надел особый шлем с жёлтым стеклом — таким пользовался бортовой врач Лон-Гор для отслеживания состояния здоровья спящих. Подойдя к ячейкам, где находились арзаки, штурман вызвал на монитор шлема необходимую информацию: пульс, сатурацию, количество нужных микроэлементов в крови и так далее. Все показатели были в норме. Он мало что смыслил в этом, так как не имел достаточного медицинского образования. К счастью для него, аппаратура была вполне себе самодостаточна в этом плане, и от человека требовалось лишь действовать в чрезвычайных ситуациях. Их-то и боялся менвит, поэтому по вечерам после основной работы усиленно штудировал медицинскую литературу. Лон-Гора он не решался будить, так как существовала вероятность, что он может поднять мятеж. Однако, когда понадобится разбудить какого-либо менвита для проверки, выбор Кау-Рука твёрдо остановился на бортовом враче — это был более надёжный менвит, чем остальные. Хоть и достанется сильно штурману от него за то, что «преднамеренно подвергал жизнь экипажа опасности».       Капитан корабля подошёл к застывшем в длительном сне менвитам. Сквозь стекло он увидел лицо генерала. «Как хорошо, что он сейчас не действует мне на нервы» — подумал Кау-Рук. Они взаимно недолюбливали друг друга из-за разных взглядов на мир. Если Баан-Ну хотел выслужиться перед Верховным правителем и прям таки из кожи лез ради этого, то Кау-Рука больше занимало изучение новой информации, будь то исследование незнакомой планеты или определение предела способностей какого-либо транспорта, из-за чего у них часто случались разногласия и ссоры.       В соседней ячейке спал Мон-Со, бывший сокурсник штурмана. Он отличался от остальных менвитов боевым нравом и способностью чётко и безоговорочно выполнять приказы генерала, за что тот предпочитал сотрудничать с ним, а не с Кау-Руком. Не сказать, что бывшие сокурсники были лучшими друзьями, но некое товарищество среди них присутствовало.       Рука менвита потянулась к чёрной кнопке на основной приборной панели. Это очень важная кнопка, судя по тому, что она скрыта под ударопрочным стеклом. Её разрешено использовать лишь в самых исключительных ситуациях. Почему-то Кау-Руку показалось, что это лучший выход из ситуации.       — Dark in my imagination… — прошептал он и дотронулся до стекла.       «Что подумает Ильсор?» — словно молния, пронзила мысль его мозг.       — Он должен понять, что я хочу спасти его товарищей, — поморщился мужчина, но не решаясь открыть стекло. «Не таким способом» — взывала совесть.       Кау-Рук открывает крышку, жмёт на чёрную кнопку. Вой сигнализации, менвиты просыпаются и через некоторое время неподвижно падают на дно своих пожизненных «кроватей». Встревоженный шумом Ильсор вбегает в отсек для сна и смотря штурману в глаза, дрожащим голосом произносит: «Я разочарован в тебе, Кау-Рук».       — Кау-Рук? — голос инженера привёл мужчину в себя.       Штурман огляделся. Тихо гудят системы жизнеобеспечения, арзаки и менвиты одинаково беззаботно спят. Датчики на основной панели показывают, что состояние экипажа в норме.       — Ты уже полчаса тут сидишь. Что-то случилось? — обеспокоенно спросил капитана парень.       «Это всё произошло лишь в моём воображении» — выдохнул пилот, а вслух произнёс спокойным и ровным голосом: — Я размышлял над тем, как помочь нашему народу. Мне требуется время, чтобы найти оптимальное решение.       Кау-Рук глянул через жёлтый визор шлема на своего напарника. Ильсор не видел его прямого взгляда, поэтому безбоязненно смотрел в его лицо. Штурман снял шлем, положил его на место и пригладил растрепавшиеся волосы; инженер при этом моментально отвёл взгляд от лица товарища.       Этой ночью Ильсор долго не мог заснуть. Он лежал в кровати под одеялом и смотрел в стену. Его мысли крутились вокруг капитана. Этот желтый шлем был ему к лицу. Оглянувшись на дверь и убедившись в том, что она заперта, инженер сполз на подушку. Его рука сама собой направилась под одеяло, и проскользнув по телу, оказалась среди горячей и напряжённой плоти. В голове парня разворачивались совершенно немыслимые сюжеты. «Мой господин» — прошептал он, тяжело дыша, пока правая рука его совершала ритмичные движения. Почему он слуга генерала, а не штурмана? «Потому что штурман категорически против того, чтобы иметь рабов» — сам собой пришёл ответ. А если бы всё было иначе? Кау-Рук снимает жёлтый шлем и устремляет на парнишку свой фирменный менвитский взгляд, который ни с чем не спутаешь. С его губ слетает краткий приказ, и вот уже Ильсор стоит перед ним на коленях и умело орудуя языком, доставляет своему господину незабываемое удовольствие.       Финальный стон вырвался из уст инженера, рука прекратила движение. Взяв с прикроватной тумбы бумажные салфетки, он сунул их под одеяло, провёл соответствующие манипуляции, закинул бумажный комок в мусорку, находившуюся поодаль, и уснул крепким сном до следующего утра. ***       На следующий день была запланирована проверка антенн связи и наружной обшивки корабля на предмет повреждений. Товарищи встретились в шлюзовом отсеке, где находились скафандры, тросы и прочие необходимые приспособления для выхода в открытый космос.       — Ильсор, тебе нужно будет осмотреть корабль снаружи. Ты готов? — спросил Кау-Рук.       Инженер молча кивнул. Выход в космос — это не прогулка в рамерийских лесах. Если что-нибудь пойдёт не так, то это будет означать дорогу в один конец. Конечно, парень уже делал это, но он был не один, а с дружной командой арзаков, которые готовы были прийти на помощь в любой момент. Ильсор почувствовал на себе пристальный взгляд штурмана и повернулся к нему. Пилот неожиданно для парня отвёл взгляд.       — Тебе не нравится смотреть мне в глаза, — объяснил Кау-Рук своё поведение. Он помог товарищу влезть в скафандр и начал застёгивать ему костюм около шеи, дабы обеспечить герметичность системы. Арзак напрягся — рука менвита была так близко, предельно близко, опасно близко — он проверял работу приборов в шлеме. Голова инженера сама по себе склонилась в сторону, и его щека легла на руку мужчины.       — Не бойся, Ильсор, — мягко произнёс штурман и погладил арзака по щеке, — мне нужно остаться на «Диавоне», но я буду рядом с тобой. Удачи тебе.       Шлем скафандра закрылся, и астронавт направился к шлюзу. Воздух с шипением выходил из промежуточной камеры, нормализуя давление. Наконец, когда в помещении образовался почти полный вакуум, наружный люк медленно открылся и космический странник мягко выплыл наружу. Единственное, что связывало его с кораблём — это шланг из гибкого, но прочного материала для подачи воздуха. Инженер достал оборудование из сумки и начал проводить диагностику антенн.       — Ильсор, приём. Как слышно? — из динамиков, установленных на внутренней стороне шлема, послышался знакомый голос.       Сердце арзака забилось сильнее, но он ответил, не прекращая работать:       — Приём. Всё в норме. Неисправностей не обнаружено.       — Ильсор, ты потребляешь слишком много кислорода. Дыши спокойнее, — дал рекомендацию штурман. Парень постарался унять дыхание, однако у него ничего не выходило. Он ужасно боялся одиночества, а сейчас, в этом бесконечном и пустом космическом пространстве, только голос мужчины в наушниках не позволял ему окончательно впасть в панику.       — Я рядом, я с тобой, — сказал Кау-Рук чуть тише, — всё в норме, только успокойся. Я тебя не оставлю одного.       Голос менвита успокаивал арзака, дыхание его выровнялось, тревожные мысли ушли. Закончив обследовать одну антенну, космонавт перебрался ко второй.       — Молодец, осталось ещё три штуки. Ты справишься, — мягко продолжал говорить штурман, чтобы его товарищ-арзак не беспокоился.       Наконец, дело закончено. Ильсор направился к люку и без происшествий вошёл внутрь. Дождавшись, пока давление в камере сравняется с давлением внутри корабля, парень спешно вошёл внутрь, где его уже ожидал менвит, который помог снять ему скафандр.       — Ты как, друг? — спросил Кау-Рук своего напарника.       «Он назвал меня другом. Я действительно так много значу для него?»       — Да, всё хорошо. Мне необходимо отдохнуть, — ответил Ильсор.       — Я провожу тебя в столовую. ***       Молодой инженер жадно поглощал воду из бутылки и никак не мог напиться. Он чувствовал себя гораздо лучше сейчас, когда рядом с ним находился штурман. Кау-Рук придвинул к арзаку тарелку с питательным обедом для космонавтов и сказал:       — Поешь. Тебе нужно восстановить силы.       Пока Ильсор насыщался, пилот начал разговор, который должен был произойти.       — Я заметил, что ты боишься моего взгляда. Это потому, что я менвит?       Арзак замялся.       — Нет, ты меня неправильно понял, — сбивчивым голосом попытался объяснить он. — Я знаю, что ты не желаешь мне зла. Однако ты можешь сделать это случайно, сам того не подозревая.       Это была правда. Даже просто уставившись в одну точку, концентрация энергии взгляда могла достичь достаточного уровня. И если взгляд менвита остановится на глазах доверчивого арзака, кто знает, к чему приведут произвольные мысли в голове у первого…       — Это тебе, мой друг, — Кау-Рук надел Ильсору на шею кулон из простой верёвки с привязанным к ней зеленоватым камнем. По нему сразу была заметна грубая работа неспециалиста, что называется «на коленке», однако изделие было сделано добротно и крепко, мастер старался над ним.       — Откуда он у тебя? — удивился парень, рассматривая, как переливается драгоценность в свете электрических ламп.       — Расслабься, генерал не станет пересчитывать свою добычу, — усмехнулся штурман. — Вряд ли по возвращении на родину он даст тебе хоть один камень из своей шкатулки. Да и тебе он нужнее, чем генералу.       Инженер с благодарностью принял подарок и теперь без страха взглянул в глаза своему другу. У того, оказывается, очень приятный незлобный взгляд, в отличие от его коллег-менвитов.       — Кау-Рук, могу я тебе задать один вопрос? Заранее прошу прощения, если вопрос покажется слишком личным…       — Я тебя слушаю.       — Там, на Рамерии… У тебя есть семья?       Улыбка сошла с лица пилота.       — Давай не будем об этом, хорошо? — мягко сказал он, чтобы не обидеть друга и вышел из столовой.       «У нас ничего не получится. Видимо, его возвращения ждёт жена-менвитка. А может быть, у него даже есть дети. Я не хочу об этом думать» — подавленно размышлял инженер, вертя в руке зелёный минерал.       Dark in my imagination… ***       Вечером Ильсор, погружённый в свои мысли, бродил по звездолёту. Любимые задачи по физике он решал из ряда вон плохо — голова была забита совсем иным. «Я не могу запретить ему любить другого человека, но как же так…несправедливо, зачем же я тогда его люблю? Я не просил этого. Я не хочу об этом думать, но мне не избавиться от собственных мыслей».       Не замечая ничего вокруг, арзак отправился в душевую, дабы смыть с себя тяготы трудового дня. Привычным движением отпер дверь, взял с вешалки своё серое полотенце, поднял голову и замер.       Душевая была занята. Ничего не слыша из-за шума воды, Кау-Рук напевал какую-то рамерийскую песенку. Сквозь полупрозрачную шторку Ильсор отчётливо видел его обнажённое красивое тело и не мог перестать смотреть на это. Он понимал, что совершает нечто ужасное, но остановиться уже не мог.       Рука пилота опустилась вниз и принялась совершать ритмичные повторяющиеся движения вверх-вниз. «Боже, прости меня, пожалуйста» — прошептал парень, внимательно вглядываясь в происходящее в душевой. Тело инженера возбудилось до предела, он хотел было расстегнуть свои штаны, но штурман отдёрнул шторку. Арзак едва успел спрятаться за стену и зажал себе рот рукой, дабы не выдать себя дыханием. Шорох полотенца сменился шлёпаньем резиновых тапок по кафелю. Перед Ильсором, который сидел снаружи и старался вести себя естественно, появился Кау-Рук в майке и шортах.       — Прости, что заставил тебя ждать. Можешь идти, душевая свободна.       — Н-ничего, всё в порядке, — промямлил его друг и быстро проскочил внутрь во избежание лишних расспросов.       Этой ночью Ильсор спал в своей кровати на первый взгляд крепко, однако сны его были не самые приятные. Он обнимает Кау-Рука за его крепкое мускулистое тело, прикасаясь своими губами к его губам, наслаждаясь процессом. Внезапно открывается дверь каюты и внутрь вбегают женщина с множеством детей. Арзак тщетно пытается спрятаться — его уже застукали и последствия этого будут неприятные.       — Руки прочь от моего мужа! — кричит жена штурмана и ловит несчастного парня, который пытается сбежать. А детишки разных возрастов все как один кричат:       — Папа, кто этот арзак и что он делает у тебя дома?       Инженер просыпается весь в поту и тяжело дышит. Стремительно натягивает на себя майку и направляется в сторону каюты капитана. «Он должен знать. Он мой друг и он поймёт. Мне нужно с ним поговорить и во всём признаться». Тьма овладевала разумом арзака, он терял контроль над своими действиями. На бегу парень столкнулся с пилотом, выходящем из своей комнаты.       — Ильсор? Твой топот и спящих в анабиозе разбудит. Что-то стряслось? — спокойно спросил штурман, но в его голосе можно было уловить нотки тревожности.       — Кау-Рук, пожалуйста, скажи…       — Тебя это беспокоит? — каким-то чудом угадал менвит вопрос. — У меня нет семьи и никогда не было. Если не считать кратковременных увлечений арзачками в студенческие годы, но это далеко в прошлом. Наверняка, у каждой из них есть своя семья.       — Арзачки? — не ожидал такого ответа инженер. — Почему не менвитки?       — Слишком замкнутые и себялюбивые. Не интересуют.       Друзья пошли в каюту, дверь за ними бесшумно закрылась.       — Тебя что-то ещё беспокоит? — спросил Кау-Рук.       В комнате было темно, лишь прикроватный светильник слабо освещал лица астронавтов.       — Нет, то есть да. Я пойму, если ты перестанешь со мной общаться после того, что я тебе скажу. Но я должен признаться, — речь Ильсора была сбивчивой и быстрой. Штурман обнял друга и мягким движением руки положил его голову себе на плечо.       — Говори, не бойся. Мы ведь друзья.       — Я люблю тебя, — тихо прошептал инженер. — Больше, чем просто друга, — уточнил он.       — Я знал. Ещё на Беллиоре, — улыбнулся Кау-Рук. Заметив удивлённый взгляд товарища, он пояснил: — Я не хотел тогда говорить, потому что не был уверен в своих выводах. Также есть вероятность возникновения желания близости при длительном отсутствии контактов с людьми. Но я вижу теперь, что это не твой случай.       Менвит поцеловал напарника в губы и погладил его мягкие волосы. У арзака сразу же слетела крыша после такого. Забыв все правила приличия, он притянул мужчину к себе и принялся осыпать его шею поцелуями.       Пилот резким движением стащил с себя майку, которая тут же полетела на пол. Ильсор последовал примеру менвита, однако изумруд он бережно положил на столик.       — Зачем ты это сделал? — недоумённо произнёс мужчина.       — Мне незачем тебя бояться, — парень смотрел прямо ему в глаза. Взгляд партнёра был глубоким и всепоглощающим, но бережным и не враждебным. — Приказывайте, мой господин.       — О нет, — усмехнулся штурман, — этого я делать не стану.       Лицо инженера стало почти безжизненным, однако на нём была появилась заметная улыбка удовольствия. Арзак опустился на колени перед менвитом, и взял его член в рот. Наконец-то он делает это на самом деле, а не в воображении.       — Ильсор, не симулируй, знаю же, что ты не под гипнозом, — шутливо отчитал парня мужчина и взял его за длинные волосы, чтобы они не мешались. На середине процесса Кау-Рук резко вынул свой орган изо рта друга под его недовольное мычание и, уложив партнёра на кровать, раздвинул ему ягодицы и принялся обильно смазывать своей слюной анус Ильсора.       — Что за непотребная поза для менвита. Интересно, что бы сказал Баан-Ну, увидя как его неисполнительный коллега лижет зад арзаку? - с усмешкой произнёс инженер.       — Скажи спасибо, что я лижу зад тебе, а не Гван-Ло, как это делает генерал, - отшутился Кау-Рук, вынимая пальцы из задницы Ильсора и вставляя свой крепкий член. Арзак закричал, но то был крик не от боли, а от долгожданного удовольствия. Сильные руки менвита сжимали его бёдра, не давая пошевелиться и это ему дико нравилось.       — Ах, мой господин! — вырвалось у Ильсора.       — Как хорошо, что этого не слышал Баан-Ну, — заметил Кау-Рук, продолжая массировать задницу парня, снаружи и изнутри.       Арзак почувствовал, как его наполняет приятная тёплая жидкость, в то время как рука менвита совершала быстрые движения вдоль его члена. Когда штурман вынул свой орган из друга, тот, издав последний стон, начал забрызгивать кровать крупными белыми каплями, и наконец, без сил опустился на подушку.       Пилот смял одеяло и кинул на пол. Подойдя к шкафу, он достал новое и укрыв им Ильсора, лёг рядом.       — Что ты ко мне чувствуешь? — спросил арзак.       — Вероятно, то же, что и ты ко мне, но в более сдержанном виде. Менталитет менвитов не предполагает чрезмерной эмоциональности, — ответил мужчина.       — По прибытии домой, — продолжил он спустя некоторое время, — нам скорее всего придётся разбежаться, чтобы не подвергать вас, арзаков, опасности. Но обещаю, когда всё закончится, мы будем вместе, — штурман обнял инженера. Друзья выключили свет и легли спать. На звездолёте, движущемся к далёкой планете через пустое космическое пространство, никто и ничто не могло нарушить покой двух счастливо спящих людей.