My brother likes you!

      Пахло спиртом.        Нет, конечно, это неудивительно — только такая атмосфера подстать лазарету, полному раненных с недавнего приключения. Кому-то поотрубали руки — тесак того мужчины не был игрушечным!       Кто-то стёр пальцы из-за гигантских, ужасно сложных в починке генераторов, которые точно не являлись простым делом, когда под дыхом ощущалось острие тесака.        Ножниц нет — острых предметов, в целом, вообще лучше избегать. Многие (даже достаточно смелый Амари) после пару дней тут, что даже не удивительно, от острия бегают, как от огня. Тушить-то нечем!        «Зубы в помощь» — думает Эйджи, и кое-как отштопывает зубами кусок бинта (наполовину мокрого, местами даже окровавленного, но кому тут жаловаться!).        А бинт ложится неровно: руки трясутся. Фотоаппарат на груди — мамино сокровище, неприятно ложится на пациента, и непонятно: трясется ли нога Натана или это фотограф, вот-вот, от тряски отрубится, пусть сам и не пострадал.        — Мне не больно, — заверил Натан, когда асептическая повязка легла уж слишком, святая аптечка упаси, плотно. Он же телохранитель. И, вообще, должен показывать пример младшему брату своего парня.        — ...хорошо. Ты только скажи, если я случайно, ну... — сказал Эйджи, продолжив перевязку, но Натан, кажется, понял, что тот имел ввиду. Пытаясь как-то развить беседу, он решил вспомнить случайный факт. Может, он не успеет сказать позже, тут и на час больше прожить — большая удача, так что решил сказать сейчас.       — А-ам, кстати, Натан... ты очень нравишься моему брату!       — В самом деле? — усмехнулся Натан, на что Эйджи угукнул. Будь бы здесь его брат: да, точно — будь бы Джун здесь, со смеху бы замертво упал. О, какая тайна раскрыта. Натан, упорно делающий вид, что не встречается с Джуном уже долбанные три года, смущённо улыбнулся.       Эйджи, уверенный в том, что раскрыл мировую тайну, поспешил извинится:       — ...м-мне жаль если это что-то личное, просто я подумал что, ну... Мы тут каждый день рискуем, и если бы я не сказал...       Райес только покачал головой в ответ на это. Ну, каков ребенок. И ведь не скажешь, что у него многолетний опыт в отношениях с чертовым Коулом, который сейчас, бог видит, блуждал по трущобам, с тем же обликом волчонка, и дальше пожирал людей.       Натан вздохнул, поднял руку, и погладил Эйджи по волосам. Как когда-то гладил Ян. В дни, когда она безудержно плакала — в дни, когда запиралась в комнате, не желая видеть никого, кроме Андроида.        Всем им стоило бы чаще рассказывать друг-другу подобное. Все же, всегда на условном поле боя, даже если и боем то его не назвать — мышата у генератора, и кошка с тесаком.        Рация запищала:       «Эй? Как меня слышно? Все генераторы починены», — волна помех, учащенное дыхание Джуна, а после смешок: «Ну что, принцесса? Отнести до выхода?»       Натан вздохнул и мягко улыбнулся. Эйджи непонятливо похлопал глазами. Ну вот что за блин!       ...И почему он последним узнает о том, что его брат встречается с Натаном?!