О милосердии к змеям

— Ты уверен, что мы идем правильно? — девушка сжала тонкими пальцами рукав своего спутника и боязливо обернулась на шорох в кустах. — Уверен, — решительно кивнул парень на пару лет старше нее, в действительности такой уверенности не испытывая.       Они бродили по лесу Байлу уже несколько шичэней и, кажется, наворачивали круги. По крайней мере, Мин Фань уже трижды видел вон тот куст, у которого в прошлый раз надломил ветку.       Нин Инъин, в начале пути беззаботно напевающая песни и щебечущая о последних слухах, сейчас тревожно поджимала губы и опасалась отходить от старшего ученика дальше, чем на пару шагов. Она была достаточно легкомысленной и непосредственной, но встреча с неизвестным вопящим существом, успевшим обхватить ее лодыжку и исчезнувшим при первом же отблеске меча Мин Фаня, ее напрягла. Даже меч на поясе не ощущался защитой — в прошлый раз она не то, что не успела его выхватить, даже не подумала об этом.       Может быть, кто-то из них и предложил бы повернуть назад и вернуться на родной пик, но задание учителя и гордость заклинателей вели их вперед. Как и неуверенность в том, что лес просто выпустит их, если они развернутся. — Может быть, нам стоило дождаться учителя и мастера Шана?.. — голос Нин Инъин дрожал и был полон сомнений. Ей хотелось сделать все самой и получить одобрение обожаемого наставника, но чувство беспомощности кислотой растворяло ее уверенность в себе.       Бесшумно выступивший из кустов на дорогу человек заставил ее вскрикнуть и прижаться к Мин Фаню, уши которого от такой близости младшей ученицы слегка покраснели. Юноша перед ними, услышав знакомый голос и увидев их лица, убрал сияющий обнаженный клинок в ножны. Его настороженное лицо слегка расслабилось. — Прошу прощения, если напугал, сестрица Нин, — юноша обворожительно улыбнулся, слегка наклонив голову в сторону девушки. — Нам поступил сигнал вторжения, и я проверял окрестности. Не ожидал найти здесь брата и сестру на пути самосовершенствования. — Гунъи Сяо! — Нин Инъин приложила руку к груди, облегченно выдыхая, и бросила на него прожигающий взгляд, на секунду остановившийся на его возмутительно белоснежных, по сравнению с ее запылившимися, одеждах. — Ты меня до смерти напугал, нельзя же так! Изверг! — грозные слова смягчило последовавшее за ними возмущенное фырканье. Округлые щечки Нин Инъин надулись, как и мягкие губки, из-за чего девушка стала похожа на милого зверька.       Мин Фань и Гунъи Сяо умиленно улыбнулись и с пониманием переглянулись. Остатки напряжения растаяли, как сахар в воде.       В конце концов, меньше месяца назад они вместе отбивались от всякой нечисти на Конференции Альянса Бессмертных и вместе же вылавливали чуть не утонувшую Инъин, снимали ее с дерева, спасали от взбесившегося цветка, оттаскивали от гнездовья ядовитой змеи, защищавшей свое потомство…       Кто бы мог подумать, что милая неловкая ученица Нин свяжет узами взаимопонимания старших учеников дворца Хуаньхуа и пика Цинцзин всего за три дня? Для возникновения дружбы этого было маловато, но ростки доверия в их отношениях уже взошли. Возможно, это и было причиной, по которой Гунъи Сяо решил сначала выслушать вторженцев, а не сразу вести их к главе дворца.       Рассказ оказался… занимательным.       Главе пика Цинцзин, бессмертному мастеру Шэню, понадобился цветок росы луны и солнца. Ученикам не было известно, почему учитель был так уверен, что растение найдется в пещере в лесу Байлу, но наставнику они доверяли. И, как самоотверженные преданные ученики, решили не утруждать учителя и самостоятельно добыть ему необходимое.       Гунъи Сяо полагал, что это следовало понимать как «услышали чужие планы и самовольно сбежали, чтобы порадовать обожаемого учителя», но официальная версия звучала иначе, и у Мин Фаня даже был свиток с личной печатью мастера Шэня, в котором четко было прописано задание добыть росток.       О том, что именно Мин Фань последние годы заведовал всей документацией на пике и имел доступ к той самой личной печати для их заверения, главный ученик Цинцзин упоминать не стал. Такие мелочи совершенно не стоят внимания уважаемого Гунъи Сяо или любого другого благородного мастера, в душе которого появился бы интерес к их появлению.       Нин Инъин растерянно смотрела за переглядками Мин Фаня и Гунъи Сяо, а после хихикнула в кулак и довольно поправила оранжевую ленту в косе. Все все поняли и приняли правила игры. Мин Фань будет придерживаться официальной версии и не будет лезть в дела дворца Хуаньхуа, а Гунъи Сяо сделает вид, что искренне верит в этот подлог и ничего не подозревает. — Думаю, бессмертным мастерам дворца Хуаньхуа не стоит беспокоить свои сердца лишний раз по таким мелочам, — Гунъи Сяо улыбнулся, кивнув Мин Фаню и приласкав добрым взглядом засветившуюся Инъин. — Но я не могу позволить вам блуждать тут в одиночку.       Мин Фань растерялся, а Нин Инъин тут же подскочила к старшему ученику Хуаньхуа, обхватив его руку и прижав к своей мягкой груди. Пусть ее и считали бесхитростной простушкой, но в девушке же должно быть хотя бы второе дно, чтобы было интереснее. Она нежно улыбнулась старшему, прижавшись щекой к его белоснежным одеждам и пронзительно смотря в глаза. Длинные ресницы отбрасывали завораживающие тени на ее нефритовые щеки, а губы казались двумя лепестками цветка персика. — Старший ученик Гунъи, мы были бы крайне благодарны, если бы такой сильный, добрый и благородный заклинатель присоединился к нам и оказал помощь в трудную минуту, — прозвучало с придыханием и так ласково, что даже у Мин Фаня уши вспыхнули от смущения.       Гунъи Сяо глубоко вздохнул, прикрыв глаза рукой, и мягко отстранил от себя девушку. — Конечно, сестрица Нин. Я буду рад помочь.       И тут же поймал ее, когда запрыгавшая от радости девушка споткнулась об камень. Юноши переглянулись, уже предчувствуя долгий и непростой путь. Взгляд Мин Фаня был особенно отчаянным — он был знаком с Инъин намного дольше ученика дворца Хуаньхуа и иногда думал, что на ученицу Нин можно собирать всякую нечисть и демонов, как на мед. Честное слово, проберись на их хребет хоть один демон, он явно бы оказался неподалеку от девушки и наткнулся на нее — или она на него.       Откуда-то с ветки на девичью голову упала лягушка, вызвав дикий визг Инъин и обреченные вздохи юношей.       К тому моменту, когда они наконец добрались до единственной в лесу Байлу пещеры, несчастная лягушка была меньшей из их проблем. Не повстречайся Гунъи Сяо с Нин Инъин на Конференции Альянса Бессмертных, он бы и подумать не мог, что кто-то может привлечь к себе столько проблем в безобидном и безопасном, вообще-то, лесу Байлу. Но девушка умудрилась даже застрять в трясине, напороться на осиный улей и чуть не упасть в реку.       Привычный к подобному Мин Фань радовался пещере как родной — там было тесно и темно, и явно было меньше опасностей, которые притянет его обожаемая сестрица Инъин. По крайней мере, он на это надеялся.       Проход был очень узким и низким. Настолько, что пришлось садиться на корточки и неуклюже переваливаться с ноги на ногу. Гунъи Сяо полз впереди, как объективно самый сильный и внимательный — как бы Мин Фаня это ни задевало. Нин Инъин, как девушка, самая слабая и просто притягивающая неприятности, была посередине, чтобы ее с обеих сторон могли защитить. И даже так ее заставили прикрыть голову руками. С ее удачей с пещеры сталось бы скинуть на девушку камень или какую-нибудь гадость прямо с потолка.       А вот подставы от пола никто не ожидал. Поэтому когда что-то нагло ткнулось прямо в прикрытое тканью мягкое место девушки, она ожидаемо вскинулась, все еще прикрывая руками макушку. — Мин Фань! Следи за руками! И ногами!       Ее голос отразился эхом по коридору, заставляя парней поморщиться. В лицо Гунъи Сяо врезалась несчастная одинокая летучая мышка, мирно спавшая в пещере, пока девичий крик ее не разбудил. — Я не знаю, почему ты так кричишь, — зашипел Мин Фань, у которого почти физически болели уши от усиленного эхом крика, — но я и так очень аккуратен. И ничего не задеваю.       На этот раз что-то коснулось лодыжки, но Нин Инъин решила мужественно терпеть. Может быть, это просто маленькая миленькая пушистенькая мышка, бегущая в свою норку к своим милым мышаткам… А даже если нет, то мысли о мышатках успокаивают.       Через горение еще одной палочки благовоний Гунъи Сяо вдруг остановился. Нин Инъин налетела на него, стукнувшись лбом о юношескую спину. — Ты чего? — она прижалась к старшему ученику еще ближе, выглядывая из-за его плеча.       Посмотреть действительно было на что. Сердце Нин Инъин в восторге затрепетало при виде прекрасного озера с поверхностью гладкой и сверкающей, как полированный нефрит. Сверху через отверстие в потолке свет падал прямо на небольшой островок, на котором и рос ослепительно-белый… — Корень бессмертия, — голос ученика Хуаньхуа был полон благоговения перед прекрасным цветком. — Да дайте же вы посмотреть! — Мин Фань, алея ушами, навалился на Нин Инъин, пытаясь выглянуть из-за нее и хоть глазком увидеть легендарный цветок росы луны и солнца.       Гунъи Сяо, несмотря на всю свою силу, не смог долго удерживать вес трех людей, сидя на корточках. Буквально через один вздох компания повалилась вперед. Инъин вскрикнула, придавленная Мин Фанем, а Гунъи Сяо закашлялся и захрипел от набившейся в рот земляной пыли и ударившего прямо по ребрам острого локтя девушки.       Пока Мин Фань восхищался видом, а Гунъи Сяо пытался отдышаться и отплеваться от пыли, шустрая Нин Инъин подобрала подол одежд и скользнула прямо в озеро, не ощутив ни холода, ни жара — в отличие от вспыхнувших при взгляде на ее изящные белоснежные ножки юношей.       Она решительно шла к озеру, перестав придерживать ткань еще когда вода дошла ей до бедер. Спустя пару десятков шагов девушка погрузилась уже по грудь, но все еще не ощущала дискомфорта. Более того, вода в озере была приятной и полной природной энергии, словно смывавшей с тела всю грязь и очищавшей собственную ци Инъин.       Приблизившись к островку, она умудрилась споткнуться и разок окунуться с головой, но от этого всю ее наполнило таким счастьем и умиротворением, что даже наверняка испорченная прическа ее не огорчила. Оставшиеся на берегу юноши обреченно вздохнули, а Мин Фань еще и закатил глаза — ну, это же Инъин, подобного стоило ожидать.       Нежные ростки цветка росы солнца и луны, корня бессмертия, трогательно сияли под пробивающимися сверху лучами солнца, завораживая. Инъин аккуратно обхватила стебельки у основания и вытащила прямо с мягкой влажной почвой, тут же аккуратно складывая в широкий и глубокий рукав. Он не был безразмерным, как те, которые носили главы пиков, но его вполне хватало на несколько ростков. Все Инъин забирать не хотела, боясь этим разрушить это чудесное место. Лучше пусть когда-нибудь из этой пещеры сделают целебный бассейн, который поможет очистить каналы ци и восстановить душевный покой. А для этого нужно, чтобы хотя бы один росток остался там, где растет сейчас. Но растение было таким красивым, что девушка потянулась погладить оставшиеся ростки, делясь с ними своей ци, чтобы они росли крепкими и здоровыми.       За ее спиной послышались возгласы и звон стали. — Сестрица Нин, уходи оттуда!       Под поверхностью воды недалеко от Инъин мелькнула тень, словно большая рыба вдруг заплыла в озеро. Существо приблизилось, и из тьмы показалось застывшее восковой маской бледное раздутое лицо, за которым тянулось длинное змееподобное тело.       Мин Фань скривился в отвращении и вцепился в свой меч, а Гунъи Сяо, не медля, сложил из пальцев печать и отправил свой меч, подобный сверкающей молнии, в монстра. Существо, увидев опасность, нырнуло и взбаламутило дно, подняв с него ил и песок. Потрясающе-чистое озеро вмиг превратилось в мутное облако.       Лодыжки Нин Инъин что-то коснулось. Очень знакомо — прямо как в пещере. Кажется, это были все-таки не мыши. — Дева Нин, скорее выходи из воды, — Гунъи Сяо настороженным взглядом следил за водой, чтобы не пропустить мелькание тени. — Лучше стой там, Инъин, — губы Мин Фаня растянулись в злорадной улыбке, когда он достал из рукава талисман, тут же развернувшийся целой пачкой таких же. — Сейчас я вытащу этого уродца.       Главный ученик Цинцзин легким движением отправил талисманы в воду. На губах Нин Инъин застыл невнятный возражающий звук, заглушенный чудовищным шумом взлетевшей до потолка воды. Укрывавшуюся на дне человекоподобную змею выбросило на берег, прямо к ногам вновь скривившегося Мин Фаня, брезгливо пнувшего существо носком обуви. — Мин Фань! — яростный восклик Нин Инъин сотряс пещеру.       Девушка, пыхтя от негодования, подлетела к ним, не обращая внимания на стекающие с нее струи воды и насквозь мокрую одежду. Она опустилась на колени и аккуратно перевернула несчастное существо, пострадавшее от ее спутников. Юноши склонились над ней, тоже обуреваемые любопытством.       У жертвы талисманов Мин Фаня было длинное бескостное тело, покрытое зеленой чешуей в неприглядные красные пятна. Местами чешуя отсутствовала, словно ее небрежно соскоблили — так выглядела рыба на кухне в процессе чистки. На голове у него была копна грязных спутанных волос, с которых стекала вода озера. Голова была раздутая почти до невозможности, но покрытое неровной чешуйчатой кожей лицо у нее было определенно точно мужским. — Уродец, — утвердился в своем мнении Мин Фань, зажав нос и отодвинувшись. — Отвратительно.       Гунъи Сяо тактично молчал, но знакомого не одернул. В его взгляде тоже мелькала неприязнь к облику странного существа.       Нин Инъин же была заворожена ясными, как озеро позади нее, глазами. Они сияли, как две звезды на необычном лице. — А мне нравится, — девушка нежно улыбнулась и аккуратно потянулась к раздутой голове, ласково провела по тому, что должно было быть скулой или щекой.       Из ее рукава высунулась головка одного ростка, и глаза существа загорелись. Оно подняло голову, обнажив в оскале белоснежные зубы, и неотрывно смотрело на росток. — Смерти ищешь? — Гунъи Сяо резко выхватил меч, явно собираясь защитить знакомую и покончить с жалкой тварью.       Тонкая ручка изящным взмахом остановила его. — Бедненький, тебе тоже нужен этот цветок? — взгляд Нин Инъин был полон жалости и сострадания. Она вытащила один росток из рукава и положила его перед существом. — Вот, возьми. Нам хватит и без него.       Человекоподобный змей мелко задрожал, украдкой прижавшись к тонкому стебельку. Глаза его сияли почти экстатическим светом при каждом взгляде на легендарный цветок. — Думаю, — Мин Фань бросил на уродца очередной брезгливый взгляд, — если до сих пор в окрестностях Байлу не возникало проблем, то он безвреден. И в целом бесполезен, — юноша фыркнул и отвернулся, но краем глаза продолжал отслеживать ситуацию.       Гунъи Сяо, поколебавшись, согласился с выводами Мин Фаня, убрал меч и немного отошел, чтобы не стоять так непозволительно близко к Нин Инъин.       Девушка же мягко перебирала спутанные волосы чудаковатого существа, гладила чешуйки на лбу и висках. Ей было жаль этого несчастного — его глаза были полны тоски и печали, и только цветок росы луны и солнца зажигал в них надежду. — Не слушай этих остолопов, ты очень милый, — проворчала она, склоняясь к голове существа, невольно переводя часть его внимания на себя. — Эти очаровательные чешуйки и глубокие прекрасные глаза не заслуживают таких оскорблений. Старший ученик Мин сам давно в зеркало не смотрелся, — Инъин слегка повысила голос, чтобы ее претензия точно была услышана, кем надо. — Не злись на них, они просто глупые мальчишки. В головах одни только мечи да победы над демонами. — А если мы не поторопимся, то на наши головы падет еще и наказание от учителя, — проворчал Мин Фань, косясь в сторону выхода из пещеры. Погуляли, цветок забрали, и хватит. Он хочет на свежий воздух, под открытое небо и теплое солнышко. А то еще немного и у него появится страх темных тесных помещений, настолько ему было некомфортно здесь. — Пожалуй, нам действительно стоит возвращаться, если ваши дела здесь на этом закончены, — мягко поддержал Гунъи Сяо, кладя ладонь на плечо девушки.       Нин Инъин закатила глаза, пробурчав себе под нос что-то нелестное о спешащих непонятно куда старших учениках, и вновь посмотрела на змея. — Прости, милый, мне пора. Береги себя, — она наклонилась и под брезгливые звуки от Мин Фаня коснулась поцелуем высокого бледного лба обитателя пещеры. — Ну все-все, — Мин Фань схватил подопечную за руку и потащил на выход из пещеры. — Хватит лезть ко всему подряд, Нин Инъин! А если бы он был ядовитым? — Уверена, у старшего ученика Гунъи Сяо нашлось бы противоядие, — легкомысленно отмахнулась девушка, вновь садясь на корточки и следом за Мин Фанем ползя по узкому проходу. — А если бы нет, вам бы пришлось искать мне врача или новый легендарный цветок с чудодейственной силой.       Задержавшийся Гунъи Сяо бросил последний настороженный взгляд на увлеченное растением существо и полез следом за ученицей Цинцзин, вступая в разговор и убеждая знакомых, что в случае чего безусловно бы отвел их к лекарям дворца Хуаньхуа.       Юные звонкие голоса все удалялись, пока не стихли вовсе.       Еще немного полюбовавшись на сверкающий цветок, неприглядное существо аккуратно обхватило его зубами и поползло по темным переходам вглубь горы.       Чжучжи-лан, находящийся в своей истинной слабой форме, не мог поверить своему счастью. Много лет он провел в этой пещере, тщетно пытаясь достичь цели, и почти потерял надежду. Думал уже, что все потеряно… Но он наконец смог добыть для своего повелителя корень бессмертия, который позволит ему заполучить новое здоровое тело. И, кто бы мог подумать, помогли ему в этом заклинатели.       Прикрыв глаза, Чжучжи-лан вспомнил ласковый взгляд миндалевидных карих глаз, нежные поглаживания тонких аккуратных пальчиков и мягкое прикосновение к его лбу алых чувственных губ.       Дева Нин, Нин Инъин.       Давно уже Чжучжи-лан не встречал существа, посмотревшего бы на его истинный облик без отвращения — если таковое вообще когда-либо было, в чем он сомневался. И уж точно никто не проявлял к нему такого сострадания, когда он был похож на жертву злостного проклятия. А она отнеслась к нему с теплом и даже без всяких сомнений поделилась добытым ростком. Это было так странно. Чжучжи-лан вынужден признать, что без нее не смог бы добраться до него — свет в таком ничтожном состоянии причинял ему боль, а все ростки всегда были освещены либо солнцем, либо луной.       Но теперь он наконец сможет помочь своему повелителю, своему спасителю, своему благодетелю. Своему самому близкому и родному демону, своей семье. От этого внутри расползалось что-то теплое и приятное, что дядя, начитавшись человеческих книг, называл «счастьем».       Пожалуй, ему стоит как-нибудь отблагодарить деву Нин за ее доброту.