Цепь чёрных звеньев

очередной день сурка. Феликс Ли просыпается от невыносимой трели будильника, соскребает себя с кровати и нетвёрдым шагом направляется в ванную. бросает взгляд на зеркало, из которого на него смотрит невыспавшееся худое нечто с россыпью веснушек на впалых щеках и запутанными светлыми волосами. вздыхает, умывает лицо и чистит зубы. время завтрака. здоровые люди утром едят яичницу или бутерброды. но Феликс не здоров. а потому его завтрак представляет собой чашку горького кофе, которым он запивает едкий дым любимых сигарет. идеальное сочетание для него. бросив взгляд на разбитый экран смартфона, юноша с некой меланхолией замечает, что время близится к моменту, когда ему нужно покидать квартиру, дабы не опоздать на пары. встав с подоконника, он возвращается в спальню и подходит к шкафу. выбор невелик — одежды у него немного, а на данный момент большая часть гардероба лежит в корзине для грязного белья. Ли останавливается на чёрном худи с надписью «I hate people» и тёмных широких джинсах. следующий этап утренней рутины – макияж. а именно нанесение плотного слоя тонального крема с целью сокрытия ненавистных веснушек и синяков под глазами, напоминающих окрас панды. покончив с этим занятием, Феликс проходит в прихожую. выбирать обувь нет необходимости — у него всего одна пара любимых потёртых конверсов (конечно же, чёрных), которые не мешало бы заменить на новые. до начала учебного дня остаётся сорок минут, когда Ли покидает квартиру и быстрым шагом (насколько позволяет его физическое состояние) идёт в сторону ближайшей станции метро. после пяти минут ожидания он располагается на сидении вагона прибывшего поезда. ехать предстоит двадцать минут, поэтому Феликс достаёт из сумки аирподсы устаревшей модели и включает плейлист с любимыми песнями и прикрывает глаза. долго наслаждаться сложившейся атмосферой ему не дают — диктор оповещает о прибытии на нужную станцию. не выключая музыки, он, подхватываемый волной студентов, выходящих вместе с ним, поднимается по ступенькам на поверхность. раздаётся звук пришедшего сообщения. достав телефон, Феликс обнаруживает, что оно отправлено от абонента «Мама». вздохнув, открывает чат и читает следующее: «Ли Феликс! Какого чёрта декан пишет мне о твоей ужасной успеваемости?! Ты хочешь вылететь из университета?! Забыл, что я плачу за твою учёбу?!». он решает ничего не отвечать и продолжает свой путь в университет. но не тут-то было. смартфон вновь звякнул, оповещая о том, что мать осталась недовольна молчанием со стороны сына. «ФЕЛИКС ЛИ, НЕ СМЕЙ МЕНЯ ИГНОРИРОВАТЬ!!!» „как же мне всё это надоело” – думает Феликс и нехотя печатает ответ: «А что мне нужно отвечать? Может, мне написать о том, что я никогда не хотел быть юристом? Или о том, что за учёбу платишь не ты, а отчим?» «Ты как с матерью разговариваешь? Хамло неблагодарное!» «Кому мне быть благодарным? Отчиму, что пиздил меня половину сознательной жизни? Или тебе, с учётом того, что ты никогда меня не защищала?» «Ты пожалеешь о своих словах, если Су лишит тебя денег на учёбу и съёмную квартиру!» „похуй” – проносится в голове Феликса и именно в этот момент он впечатывается лбом в ближайший фонарный столб, который не заметил во время чтения сообщения родительницы. в следующее мгновение некоторые прохожие вздрагивают, когда юноша громким басом зачитывает речитатив из матов. он зол. зол на мать, на столб и на, пожалуй, весь Сеул. на эмоциях печатает и отправляет сообщение: «Мне поебать». через пару минут ходьбы Ли Феликс уже подходит к кампусу университета. первой парой стоит философия. „зачем юристу философия?” – задаётся он справедливым вопросом. но ничего не поделаешь — если уж и решил явиться в учебное заведение, нужно закончить начатое, то есть отсидеть все четыре пары. зайдя в аудиторию ровно к началу пары, Феликс направляется в дальний её конец, надеясь на тишину и покой. тишина и покой продолжаются ровно две минуты, по истечению которых дверь аудитории с грохотом открывается и в неё вваливается высокий молодой человек, на ходу тараторящий «здравствуйтеяновенькийизвинитезаопоздание», а за ним неспешно заходит декан, выражение лица которого выражает крайнее недовольство происходящим. декан, он же Йонг Рэ, кивает преподавателю философии Бон Хва, и начинает говорить, всё ещё неодобрительно косясь на стоящего рядом студента. – Приветствую вас. Сегодня я хотел бы представить вам нового обучающегося нашего университета. Он перешёл к нам из Ёнсе и, надеюсь, вы примете его с должным дружелюбием. Представься, пожалуйста. – Здравствуйте. Меня зовут Хван Хёнджин, позаботьтесь обо мне. в этот момент Феликс поднимает взгляд на новенького. тут же подмечает, что он выше него самого, обладает аристократичными чертами лица и чёрными, как смоль, волосами. незаурядный. но не настолько, чтобы Ли задерживал на нём внимание дольше пяти секунд. он вновь изучает пейзаж за окном, тянется в карман за упаковкой жвачки и... – Привет, тут не занято? – слышит мелодичный голос над своим ухом, мысленно чёртыхается, поворачивает голову и видит перед собой новенького, что ослепительно улыбаться и смотрит с... надеждой? „вот чёрт” – думает юноша и избирает тактику игнорирования, отворачиваясь и молясь всем богам, что это достаточно красноречивый ответ для Хвана и тот выберет себе другое место. но он считает иначе, поэтому выдаёт: – Молчание — знак согласия, – и садится рядом с Феликсом на расстоянии, целиком и полностью выходящим за рамки допустимого для того и резко нарушая личное пространство. – Отодвинься, – практически рычит Ли. Хван исполняет просьбу, отмечая для себя красивый глубокий голос собеседника. спустя несколько минут молчания, во время которых новенький лениво записывал конспект, а Феликс продолжал изучать раскинувшийся парк за окном, первый решил нарушить тишину. – Ты так и не назвал своего имени. – А должен был? – Это ведь элементарная вежливость. – Мне поебать, –уже второй раз за день повторяется Ли. и снова затянувшееся молчание. Феликс выдыхает, отмечая, что Хван Хёнджин („красивое имя, однако”) не насколько безнадёжно надоедлив, но его оценка разбивается о новую попытку новенького поговорить. – Ненавидишь людей, значит? – Что? – У тебя на худи написано. – А тебе не похуй? – Почему ты постоянно посылаешь меня? – Я ещё не посылал. – Да? – Да. Иди нахуй. – Ладно, – Хёнджин ухмыляется и одним движением запрыгивает на бёдра Феликса, в первую секунду вызвав у него шок, а во вторую – ярость. он с усилием сталкивает Хвана с себя и громко рявкает: – Да ты ахуел?! на них оборачиваются все студенты и преподаватель. последний реагирует мгновенно. – Молодые люди, что у вас происходит? Что это за выражения в стенах университета? Хёнджин заливисто смеётся, а выражение лица Феликса не предвещает ничего хорошего. Бон Хва приподнимает бровь и Хван, параллельно хихикая, проговаривает: – Извините, Де сонсенним. Впредь мы будем сдержаннее. хоть и преподаватель ожидал извинения со стороны обоих провинившихся, он всё же кивает: – Я на это надеюсь, юноши, – и продолжает занятие. – По-твоему это — смешно? А если он к декану нас отведёт? – продолжает распаляться Ли, только уже гораздо тише. – Что-то ты не очень похож на примерного ученика, – хмыкает Хван. – Я им не являюсь, но не хочу лишнее мозгоёбство от матери. – Маменькин сынок, значит? – Ну всё. – Что всё? – Тебе пизда, – после этих слов Феликс заносит руку для удара, но Хёнджин перехватывает её. – Не нужно. Пожалуйста. Я не хочу драки с тобой. Особенно в аудитории. Феликс фыркает. „больно надо” – и отодвигается на максимальное расстояние, которое позволяет длина скамьи. остаток лекции проходит спокойно, чему Ли несказанно рад. перерыв решает посвятить любимому, хоть и не полезному для здоровья занятию — курению. „с моим образом жизни организму поебать на сигареты” – делает он справедливый вывод. на следующей паре по конституционному праву Хван, по всей видимости, считающий себя бессмертным, вновь занимает место рядом с Феликсом, на что тот решает спросить: – Нахуй я тебе сдался? – Ты всегда так много материшься? – Ответь на вопрос. – Ты кажешься мне интересной личностью и я хотел бы стать твоим другом. – Мне не нужны друзья. – А парень? – Ты заебал. – Я старался. на этом их диалог, если его можно назвать таковым, закончился. на перерыве подавляющая часть студентов отправилась в столовую, в то время как пунктом назначения Ли становится его излюбленное место в кампусе — широкий подоконник в пустующей части коридора третьего этажа. по пути он занят созданием нового плейлиста из любимых треков, а потому не замечает преследования. Хёнджин, всё ещё не потерявший надежду на разговор, в котором его не обматерят, следует за светловолосым юношей на некотором расстоянии. однако у Феликса развито шестое чувство и вскоре он стойко ощущает на себе чужой испытывающий взгляд и оборачивается. – Ты меня преследуешь? – Я хотел поговорить. – О чём нам с тобой разговаривать? Я, кажется, ясно дал понять, что не желаю с тобой иметь ничего общего. – Ты так уверен в этом? – Да. – Обманываешь самого себя. – Что, блять? – Я ведь вижу, что ты одинок. – В психологи решил записаться? – Я просто хочу помочь. – И в чём же? – Для начала обрести друга. – Друга? – Можно и парня, конечно... – Да ты зае... – Молчу-молчу – Хван поднимает руки в примирительном жесте. – Знаешь, что ты очень надоедлив? – Бывает порой. Ну так что? – Что? – Назовёшь своё имя? – Ли Феликс. Хёнджин протягивает ладонь для рукопожатия, радостно улыбается и говорит: – Приятно познакомиться, Ликс. – Ликс? – переспрашивает Ли и с некоторой робостью, нехарактерной для него, пожимает предложенную руку. – Да. Можешь и мне придумать форму имени. – Любую? – Любую. – Ха, – ухмылка Феликса не предвещает ничего хорошего, – хорошо, Джинни. лицо Хёнджина принимает такое комичное выражение, что Феликс не может сдержать смеха. – У тебя красивый смех, Ликси. – Ликси? Боже, помоги. – Тебе уже никто не поможет. – В смысле? – В прямом. Я наёмный убийца и моя цель — убить тебя. на секунду Феликс и правда верит в то, что отчим решил таким образом избавиться от него, но Хёнджин, увидев его побледневшее лицо, размахивает руками. – Шутка! Я пошутил. Ты так побледнел. Неужели кто-то желает твоей смерти? – Да так, неважно. Скоро начало гражданского права, идём? – Неужели ты снизошёл до моей персоны? – Очень смешно. Я ведь могу и передумать. Феликс демонстративно разворачивается и быстрым шагом направляется в сторону нужной аудитории, ровно до потемнения в глазах. „только бы не обморок” – кольнула мысль. ухватившись за перила лестницы, Ли делает дыхательную практику — становится легче. Хёнджин догоняет его со словами: – Почему остановился? – Тебя решил подождать. – Поэтому схватился за перила? – Мне так стоять удобнее. – Да? – Да. Мы когда-нибудь пойдём на лекцию? оставшиеся коридоры и лестницы они прошли молча — каждый думал о своём. Феликс о своей тупости, а Хван — о странном поведении Ли. остаток учебного дня прошёл относительно спокойно. на парах они сидели вместе — Хёнджин по большей части молчал, а Феликс был ему благодарен за это. после наискучнейшего налогового права они бок о бок вышли из кампуса и одновременно остановились возле ворот, развернувшись друг к другу. Хван решил первым начать разговор. – Могу я кое-что попросить? – Смотря что. – Твой номер. – Нахуя? – И снова меня посылаешь... Чтобы писать и звонить тебе. – Звонить не надо. Писать можно. – Как всё строго, ух. – Записывай. +82 * ***-****. – Спасибо, – яркая улыбка озарила лицо Хёнджина, – вечером напишу. – Ладно, – Ли вздохнул, – тогда... пока? – А обнимашки? – брови Хвана взлетели вверх. – Чт... договорить Феликс не успел – Хёнджин стиснул его в объятьях, да так, что едва не захрустели рёбра. каждый подумал о своём: „нахуя он это сделал?!” – Ли недоумевал и боялся, что новоиспечённый друг заметит его неестественную худобу. „почему Ликси так напряжён? он такой... миниатюрный?” – но Хван не позволил этой мысли задержаться дольше положенного и отстранился. – Прости, что «напал» слишком резко. – Ладно, проехали... Ну, теперь точно пока? – До встречи! – Хван сделал несколько шагов назад за ворота и поднял руку в жесте прощания. Феликс машинально сделал то же самое, совершенно не подумав. и взору Хёнджина открылась худое запястье, покрытое шрамами и свежими порезами. увидев побледневшее лицо Хвана, Ли перевёл взгляд на свою руку и понял, насколько сильно он облажался. единственным выходом для него сейчас был побег. Феликс развернулся и на адреналине побежал так быстро, как было практически невозможно для его истощённого организма.